Дневник из жизни рок-вокалистки

Продолжение на Олимпе следует буйными новостями Угрозы Сета не были совсем уж пустым звуком. Вновь просто носится по саду, уничтожать растительность не стал. Вместо этого, по Олимпу теперь металось плотное песчаное облако, что перемещалось довольно быстро. Спустя уже какой-то час, в этих местах стало на добрый десяток нимф меньше. Подлетавшее к бедным нимфам облако, замирало и из него бесшумно за доли секунды, появлялась рука с чёрным кинжалом. Раня бедных девушек в шею или грудь, рука скрывалась за облако и летело дальше. Оставляя за собой труп с характерными чёрными ранами, которые мог оставлять лишь его клинок. - Что?! - Арес вскочил со своего стула, случайным движением толкнув нимфу. Девушка вскрикнула, но не нашла повода для жалоб - божеству войны было свойственно вести себя грубо с тем, что не несло его интересов. Она поспешила надув губы, поспешно удалиться с его пути вместе с трапезой, которую подавала. Пока Арес схватил свой меч с довольным оскалом, последовал на поиски божества, что осмелилось бросить вызов порядкам его отца, а заодно - могло стать частью его любимого дела - войны. Сет продолжал носиться по Олимпу, всё больше раня его жителей. Когда ему наскучило изничтожать бедных нимф, он охамел ещё больше. Чёрный клинок оцарапал плечо Деймоса, который был более чем возмущён подобной наглостью и даже пытался преследовать напавшего, но песчаное облако слишком быстро скрылось из вида. Обрезал пару локонов Гекаты, что завопила во всеуслышание, что её опорочили. Серьёзно ранил Эрату. Сет даже ранил дочь Геры, Илифию. Правда, через время ему пришлось затаиться в самом тёмном углу. Затихнув, чтобы его не нашли. Слишком много шума поднял. Но по Олимпу уже бушевали все недовольные, которые требовали наказать буяна самым жестоким образом. Орфей сидит в саду под одним из деревьев и пытается встать на ноги. Однако, после воскрешения те были ещё совсем слабыми и не могли удержать поэта. Хаос подхватил вовремя Орфея за талию, оказавшись случайно за его спиной. - Дал бы себе отдохнуть, полубог. Орфей обернулся через плечо и увидев Хаоса, побелел весь и вздрогнул: - Э-это...Да, конечно... - Не стоит меня боятся. - улыбнулся бог и прикрыл глаза. - Однако постарайся избегать стычек с Сетом отныне. Он так страстно желает умереть, что будет все больше вам докучать. - Я постараюсь. Увы, защиты у меня от него нет... Придётся прятаться или вернуться в мир людей. У богини весны целый ряд приключений. После вчерашнего разговора с одним из богов, точнее Посейдоном, Яя еле сбежала от него. Потом пыталась уснуть, но ночью увидела страшный сон, как тот безумец убивает её. От такого с ужасом проснулась, не смотря что создала из растений под деревом подобие скромной хижины. Худшее оправдалось, когда богиня весны увидела кровавые следы и бездыханные тела нимф, что серьезно напугало саму ее. К этому времени пробудилась Аматэрасу, восходя на своих облаках солнечными лучами. - Всем добра и утра!!! Приветствую всех. Что тут происходит? - Аматэрасу-о-миками!!! - прибежала к богине и спряталась от страха в рукаве Аматэрасу-о-миками. - У меня тут не палатка! - богиня солнца начала трясти свои рукава, смотря обиженным лицом на Дзакурай, ибо та освещала землю для пробуждения нового дня и живущих. Яя продолжает прятаться в рукаве главной богини. - Не вылезу! Вот так и приходи в гости на праздник! - Ой, а что сегодня праздник?... - явно недопоняла богиню весны. Схватившись за свою голову, направилась к облакам чтобы осветить землю. - ВСЕМ ДОБРА, НЕ СПАТЬ, УТРА!!! Яя все также в рукаве Аматэрасу-о-миками находится. Держится крепко, не смотря на полёт богини. - Яя, ты с меня кимоно сорве-е-ешь! - продолжая освещать, Аматэрасу осветила в глаза Яя солнцем. - Яя, слезь с моих рукавов!!! Ненадолго были прятки в рукаве одеяния Аматэрасу. Ибо богиня освещала землю и трясла её как вишню с ветки. Но из за ослепления лучами солнца, зажмурила глаза и случайно отцепилась от ткани и упала с облаков богини, приземлившись в садах Олимпа. Мягким приземлением послужили её растения. Но случайно потеряла свой скромный атрибут, олицетворяющий богиню весны, ветку вишневого дерева. Теперь начала искать везде, ибо для неё весьма ценная. Разговор с новой знакомой удался как-то странно. Поэтому, когда девушка покинула его, Посейдон решил немного прогуляться. Ведь он здесь давно уже не был, поскольку обычно обитает после разделения территории под водой. Придя в сад, Посейдон наткнулся на странную ветку, которую уже где-то видел. Взяв ее себе, бог слегка задумался и затем вспомнил, где он эту веточку видел. В итоге отправился искать богиню Яя, которая по любому ищет эту веточку. После долгих поисков своего атрибута в саду, богине не принесло результата. - Как я могла умудриться потерять ветку вишневого дерева, да ещё в гостях? - встав с земли и отряхнув подол юкаты, Яя Дзакурай не оставалось выбора, как снова возобновить поиск. Но однако и страшно бродить в одиночку по саду, ведь кое кто продолжает бушевать, с любого угла выйдет. - Я обязана найти свою ветвь вишневого дерева! - немного ругая себя за то, что полезла прятаться в рукаве Аматэрасу-о-миками и таким образом поплатилась потерей атрибута. Спустя 5 минут гуляния по саду, бог в итоге увидел владельца этой прекрасной веточки. Затем решил к ней подойти. Когда подошел, первым делом вновь поздоровался с ней. - И снова здравствуй красавица. Судя по твоему выражению лица случаем не это ты потеряла? - показывая ей веточку вишнёвого дерева, Посейдон при этом слегка улыбнулся. - Я ее вот неподалеку отсюда нашел, когда решил немного прогуляться по своему родному краю. Для богини как большая потеря, связывающая смысл её дарования природе весну. Да и как не говорить о прекрасных деревьях сакуры? Ведь из горьковатых плодов вишни делают напиток, но и также несёт за собой легенду о выборе невесты. - Вот так приходи на праздник в гости... - неожиданно для неё, оказался тот самый бог, с кем вчера успела поговорить, хотя его появление вторично слегка напугало. - Во имя великой богини Аматэрасу-о-миками, вы снова напугали! - с малой долей обиды и разочарования потери Яя проговорила, пока не показал ту самую потеряшку. - К сожалению я потеряла... когда от своего сна спряталась в рукаве Аматэрасу-о-миками, удостоилась полетом вниз сюда... - с опущенной головой богиня весны не смела смотреть в глаза Посейдону, чувствуя себя виновницей торжества. - С благодарностью к вам безмерно, прошу прощения за столь принесённое неудобство. Аполлон выходит из кузницы Гефеста решительно. Поджав губы, в руках длинное нечто, обернутое несколькими слоями овечьих шкур. Быстрым шагом идёт вглубь божественного сада. Орфей сидит все так же в саду. Поджав слабые ноги к груди и спокойно дремлет. - Как ты себя чувствуешь, Орфей? - спросил Аполлон, приблизившись. Вид чуть заметно о чем-то сожалеющий. Приоткрыл глаза и сонно посмотрел на своего бога, слабо ему улыбнулся. - Все хорошо, отец. Я просто...Устал. - Жаль, что даже моих сил недостаточно, чтобы даровать тебе полную здоровую жизнь. - произнес Аполлон, покачивая головой. - Тебе не стоит здесь оставаться, особенно сейчас. - Но куда же мне идти? - Орфей склонил голову на бок. - Я не хочу покидать тебя, Аполлон. - В мир смертных. Туда, где твоим песням всегда рады. Возможно, в будущем именно ты станешь частью нового пантеона. - проводя рукой по щеке Орфея, Аполлон действовал нежно и ласково, на мгновение касаясь губами лба певца. - Я уже поговорил с Аидом. Если со мной что-то случится, он позволит Эвридике вернуться из мира теней. - Это звучит так, будто ты... Хочешь совершить что-то очень опасное. - глаза поэта заблестели от наворачивающихся слез. - Пожалуйста, не покидай меня, отец. Я... Э-это моя вина? Я буду лучше, я буду стараться, обещаю! - юноша горько заплакал и прижался к нему. - Ты не виноват. Пусть большинство и забыло, мой долг как бога, защитить тех, кто служит мне. Кто любит меня. - погладил по волосам и убрал руку с теплой улыбкой. - Быть может все обойдется. Но нимф и муз, твою мать и тебя... Отца. Я защищу всех, кого могу. - Неужели нет кого-то другого? Неужели ты один хочешь спасти Олимп? - смотрит на отца в шоке и нервно трясётся. - Пожалуйста, не надо...Я умоляю тебя, умоляю! Не иди к Сету! - внезапно Орфей упал на землю и сжал руками ноги отца, словно раб, умоляющий своего господина. Отдохнув и достаточно затаившись, чтобы большая часть богов Олимпа ушли искать нарушителя за пределы своего дома. Сет вновь вылез из укрытия, принявшись носиться по округе песчаным облаком. Рука уже начала восстанавливаться, как и часть груди. Стеклянная кромка, которая была на краях раны начала трескаться. Обращаясь в стеклянную крошку и осыпать, а тело начало регенерировать. К моменту, когда Сет начал носиться, у него уже почти восстановился плечевой сустав и грудная клетка. Хотя до полного восстановления ещё долго. Летая, песчаное облако опять наткнулось на продолжавших ворковать друг с другом Аполлона и Орфея. Рука из песка появилась за несколько метров до цели. Пальцы крепко сжимали рукоять чёрного кинжала, который тут же попытался хотя бы плечо полукровки оцарапать. - Иного выбора я не вижу. - тихо звучит голос Аполлона. Тихо, но решительно. Перед тем, как отвергнуть чужие желания он мог быть лишь таким. - Позаботься о Эвридике. - Аполлон среагировал мгновенно. Касание - и Орфей в буквальном смысле проваливается под облака. Приземляется он на спину ожидающего зверя. Не слушая более никого, включая самого Орфея, Пегас несётся сквозь облака ниже, к земле. В земли смертных, в храм того, кто развернув кожу извлёк переливающийся алым, золотом и чистой белизной лук. Выпуская обжигающе палящую стрелу прямо в руку, направленную туда, где ранее был Орфей. Мгновенно высохли все травы и цветы на пути стрелы. Высохли и сгорели дотла. Стрела попала чётко в запястье, разрывая его. Даже по чёрному клинку пошли трещины. Из песчаного облака послышался полный боли и отчаянья крик, переходящий в рычание. Песчаные частички соединились и Сет кубарем полетел по траве, остановившись прямо у ног Аполлона. От второй руки осталась лишь культя, оплавленная стеклом у локтевого сустава. - Ты... - полный ненависти и боли алый взгляд уставился на Аполлона. Чёрный клинок встрял в землю рядом с чужой ногой. - Что ты сделал?!.. Ты!... - Сет словно в одно мгновенье забыл о способности атаковать песком. Пошатнувшись, он вскочил на ноги, наивно пытаясь ударить Аполлона по лицу культей. - Как ты посмел?!.. Ты... Я тебя... тебя!.. Впрочем и сам Аполлон выглядел не очень. Казалось, руки его опалило огнем, оставляя на коже черные, отвратительные ожоги. Вместе с мощью удара, казалось, нечто противилось своему предназначению в луке и стремилась наказать нечестивца. Но это не помешало Аполлону безжалостно навести лук на культю и выпустить снаряд вновь, стремясь уничтожить руку дальше, обрывая ее у плеча. - Ты хотел смерти. Я помогу тебе ее достичь. Или же ты лгал самому себе и твои желания лишь скрывают за собой жажду признания, Сет? - холодно, стараясь не морщиться от пронзающей боли на разрастающиеся солнечных ожогах. Он усмехнулся, наводя лук в дрожащих пальцах на чужое лицо. Сейчас, перед слабым противником. Он походил больше на злодея, чем тот сам, будучи сокрушенным. На мгновение Аполлон все же заколебался, но отпустил стрелу. Стоило ему вспомнить напуганное лицо Орфея. Сжав плотно губы, на мгновение зажмурив глаза. Он не хотел убивать кого-либо из богов. Культя так и не достигла чужого лица, разорванная стрелой. Глухо зарычав, Сет отступил. В ушах вновь и вновь звучали слова Хаоса: - "Наивно полагаешь, что с твоей смертью все закончится, в отличие от Мойр я не вижу нити судьбы, но могу ожидать более ужасный исход для _него_." Красноволосый даже не сразу услышал вопрос Аполлона. Но стрела, направленная прямо в лицо помогла расслышать. - Нет... ты прав. - рычание стихло, голос прозвучал совсем тихо и как-то надтреснуто. Сет не пытался уклониться. Он смотрел прямо в глаза противника и взгляд его стал таким уставшим и пустым, словно он умер ещё до выстрела. Лишь в глубине алых глаз плескалось отчаянье и мольба. - Я хочу смерти. Но не только для себя... хотя, уже всё равно. - поджав губы, он вглядывался в глаза Аполлона. - Помоги ему... - тихий шепот прозвучал громче крика, и мольбы в нём слышалось гораздо больше. - У тебя ведь тоже есть сын... если я умру один, то Осирис... - выдохнув, Сет постарался унять дрожь подбородка. В уголках глаз блеснули слёзы. - Я знаю, что не вправе просить, но всё же... Вы, греческий пантеон, зовёте себя справедливыми и великодушными... спаси Анубиса, Аполлон. Спаси его от Осириса. Спаси _моего сына_.... - последнее прозвучало почти неслышно. Сказав это, Сет опустил веки, замирая без движения. Всем видом показывая, что принимает смерть от руки Аполлона. - Тебе стоило произнести это с самого начала, воззвав к помощи богов здесь. - бездушный голос Аполлона был лишён всякого намека на понимание и тепло. - Спасти его? Когда ты сделал все, чтобы беззащитные творения сада и нимфы не видели более света? - с губ Аполлона сорвался смешок, выпустив стрелу в лицо Сета в последний раз. - Мечтай. - обжегшее пламя в этот раз было сильнее предыдущего. Сжирая, поглощая Сета и в то же время словно успокаивая, стирая границы между ним и смертным миром, но также и между тревогами и гневом. Постоянная ярость и паранойя, вместе с нервозным напряжением вдруг стали такими ненадежными и забыто-зыбкими. Точно все прошлые тревоги и воспоминания были лишь мелочью в глазах того, кто ранее был божеством. Сет мог ощутить восстановление тела, но оно уже не было прежним. Не было в нем прежней силы и если мог он себя оценить. То оценить на уровне человеческом, пусть и магическом, не более. Отныне силы его не могли бы навредить иному бессмертному. Руки Аполлона ещё дрожали от напряжения и бессильно опали, точно кукольные с обрезанными нитями от кукловода. - Ни в Египте, ни на Олимпе отныне тебе нет места. Но земли Греции открыты тебе и твоему сыну. - прозвучал голос Аполлона. Тело восстанавливалось, но с явным трудом уходили ожоги, оставляя пятна шрамов на коже. - И вслед за тобой он получит ту же участь. Станет ли ему это благословением или же нет, меня не волнует. Но вы будете под моим присмотром и отныне это будет моей обязанностью на протяжении вашей смертной жизни. До тех пор, пока она не оборвется, в то время как Гелиос вновь править будет небесной повозкой. Судьба же Египта не волнует меня. - голос Аполлона звучал как приговор. - И если у тебя осталась хоть капля сознания, излеченная ныне от безумия, ты расскажешь свою историю за это время и дашь помочь себе. - он грубо схватил Сета за плечо и спрыгнул с Олимпа. Морщась от пронзающей боли в руках, что получили сильнейший удар от оскорбленных орудий, отныне ставших единым целым. Им тоже предстояло смириться. Вместе с утратой сил, треснувшая черная сабля более не имела мощи и провалилась с небес чуть раньше спрыгнувшего божества. Теперь тянул ныне смертного Сета вопреки его возможному состоянию в свой храм, где ему предстоял тот самый тяжёлый разговор, что никогда не может быть приятным ввиду груза тяжёлых и неверно понятых решений. Он был целителем. И как бы ему не хотелось казнить, спасать он жаждал более. - "Следовало просить о помощи". О, как много раз он это слышал... сколько сотен раз? От Нефтиды, что предала его, даровав Осирису средства, благодаря которым он окончательно впал в безумство. От Исиды, что прокляла его и себя за то, что он сломился под угрозами Осириса. От Сахмет, которая крутила всеми в Египте как хотела и смеялась видя чужие страдания. От Хатхор, что просто прогнала его, когда он едва ли не на коленях перед ней ползал. От Маат, которая во время состязаний с Гором, делала всё для проигрыша Сета, хотя и знала истину... Вновь и вновь ему повторяли: - "следовало просить о помощи". А ведь он просил. Сотни раз просил, и все его просьбы и мольбы пропускали мимо ушей. А после повторяли вновь и вновь слова, что для него теперь звучали как издевательская насмешка. Он бы усмехнулся, да последовавшие за этим слова Аполлона, заставили вновь низко зарычать, распахнув полные ярости глаза. Сказанное Аполлоном можно было трактовать лишь как отказ. А в следующий миг красноволосого ослепило сияние пущенной в лицо стрелы. Он мог бы попытаться увернуться, мог попытаться успеть возвести перед собой песчаную стену, но не стал. Сет уже внутренне приготовился к боли, ощутить как ка покидает его разрушающееся тело, но боли всё не было. Напротив, его охватил бескрайний покой и умиротворение. - "Неужели так и приходит конец?" Успел он подумать вскользь, а после почувствовал нечто совсем иное, совершенно неведомое доселе. Его тело восстанавливалось и оно же менялось. Менялось внутреннее ощущение самого себя. Силы покидали его, а вместо них появлялись другие. Большая часть воспоминания словно затёрлась в памяти, став тусклыми обрывками. Вновь услышав голос Аполлона, Сет непонимающе, не веря распахнул глаза. Он жив? Лишь через несколько мгновений до сознания дошёл смысл того, что ему говорили - его сделали смертным. Его сделали тем, кому уже никогда не тягаться с Осирисом. Но... Аполлон упомянул Анубиса, сказал, что и его сделает смертным и позволит жить на землях Греции. Пусть чужой тон звучал как грубый приговор, но Сет лишь слабо усмехнулся, опустив голову. Впрочем, когда его резко схватили за плечо, потянув за собой вниз, он всё же заметно дрогнул. Да, богу удалось затереть многое в его памяти и сознании, сделав это словно чем-то незначительным, но... даже всех сил Аполлона не хватило бы, чтобы заставить Сета окончательно забыться и перестать терзаться прошлым. - Рассказать? - губы бывшего божества тронула невесёлая усмешка. - А действительно ли ты будешь слушать то, что я расскажу? И... услышишь ли? - несмотря на то, что сделал Аполлон, в Сете всё ещё осталось недоверие. За столько лет он просто отучился доверять кому бы то ни было. Привык к тому, что верить можно лишь самому себе и надеяться только на самого себя. Орфей сидел на ступенях храма и тихо играл на лютне, сидя рядом со своей матерью. Каллиопа медленно перебирала изящной рукой локоны сына и молчала. Да и о чем им было говорить? Оба понимали, что Аполлон поступил ужасно к своему сыну. И также оба понимали, что богу вряд ли было дело до этого. Муза осознавала, что ее возлюбленный просто пытался поступить так, как считал правильно. Увы, своему дитя это объяснить не удалось. Юноша проплакал всю ночь, клеймя отца самыми последними словами, и лишь под утро успокоился в объятьях матери. Поэтому Каллиопа не желала нарушать покой сына, пока он смог хоть как-то взять себя в руки. - Я прислушиваюсь к своим последователям. Но и к своим врагам тоже. К тому же. - Аполлон издал смешок. - У нас будет время понять друг друга. В конце концов...у нас действительно есть у обоих сыновья, которым не повезло родиться нашими детьми. - он вспомнил, как Дионис из ревности к вере Орфея, что отрекся от веры своего города, обрёк того на гибель от разрывания на куски. Горько усмехнулся, идя по тропе вниз, где виднелся храм. Только у его подножия он наконец отпустил ныне не божественного Сета, давая шагать самостоятельно. Вместе с тем, его шаги явно потяжелели и замедлились, приобрели колебания от вида двух силуэтов снаружи храма. На мгновение богу хотелось развернуться, скрыть свой ныне жалкий вид, полученный от гневного оружия до хотя бы восстановления тела до шрамов. Ему хотелось казаться лучше, чем он был. Как смешно. - Простите меня, но это был единственный вариант. - сорвалось с его губ тихо, пристыженно, когда он силой заставил себя приблизиться. Едва Аполлон стал приближаться, муза резко выставила руку вперёд. - Стой. Не подходи к нему. - Каллиопа выглядела очень серьезно, даже несколько сердито. Второй рукой она прижала сына ближе к своей груди и закрыла ладонью его глаза. - Ты выглядишь жалко сейчас, бог света. Пойди прочь и приведи себя в надлежащий вид, прежде чем хоть слово сказать моему Орфею. - правду говорят, что разозлённые матери подобны львицам. В милых глазах музы горел огонь осуждения, жгущий бога изнутри. Орфей обнял Каллиопу крепче и коротко всхлипнул, пробормотав что-то. Она тут же обняла сына двумя руками и склонила голову, начав тихо утешать его и гладить по щекам и волосам. Ответ Аполлона не убедил Сета, но говорить этого он не стал. Следуя за богом, который лишил его сил и сделал простым смертным. Когда его плечо отпустили, он продолжал идти за богом врачевателем, словно тот его ещё держал. Однако увидев, как тот поменялся в лице, красноволосый остановился. Он издали наблюдал короткий разговор с музой, реакцию Орфея на отца, поджав губы и никак не вмешиваясь. Аполлон ощутил удар. Неприятный и болезненный, вдвойне обидный после того, как он хотел защитить столь многое в этом мире важное для себя. Чтобы быть отринутым. Снова. Губы Аполлона поджались, но не смел сказать и слова. Словно резко речь оставила его. Было ли это от обиды или горя было не совсем понятно, ведь он защищал не только этих двоих. Но и мир, который нравился так Орфею в его песнях. Нимф, которые часто помогали Каллиопе и своих родных. Отца, мать, друзей и верных товарищей, что могли стать жертвой чуждого бога. На мгновение бог ощутил ту слепую беспомощность, что ощущали иные смертные, будучи брошенными всеми, отринутыми родными и близкими. Ведь никто из не думал, какую цену пришлось заплатить самому богу света, не только за победу, но и за орудие, что ее обеспечило. Он мягко развернулся. - Отдохнем в городе. Там и поговорим с тобой нормально, Сет. Если ты не будешь вновь насмехаться надо мной. - устало выдохнул Аполлон, поправляя искаженный ныне лук за спиной движением плеча. Руки болели, но он знал, что принуждение обычно приводит лишь к боли и расставанию. Потому не смел использовать свое состояние как аргумент к отдыху. Все же не раз и не два его возлюбленные, отказав ему, предпочитали становиться растениями и зверями, лишь бы избавиться от настойчивого ухажёра, взмолившись к другим богам как спасению. Каллиопа вновь посмотрела на бога, поглаживая сына по плечу. - И в следующий раз, когда ты решишь, что имеешь право поступать самостоятельно и не слушать советов других, то просто вспомни, как твой сын дважды умер из-за тебя и твоей ветрености. Пусть каждая рана на тебе сейчас будет напоминать тебе о том, как глупость захватила тебя и ты пошёл в бой один. - муза поднялась, поднимая Орфея с собой. - Да будет тебе известно, что любовь Орфея к тебе идёт дальше отеческой. И ты разбил его сердце также, как разбил мое и множество других. Надеюсь, это будет тебе одним жестоким уроком. - Разговор будет после. - вдруг тихо произнёс Сет, не глядя на Аполлона. Вздохнув, он прикрыл глаза, сжав руки в кулаки. Несколько глубоких вдохов помогли унять нервную дрожь блуждавшую по телу. - Тебе сейчас не до разговоров со мной и не до моих проблем. Ты ведь... поссорился с сыном. Я... я знаю что это такое, Аполлон. Разберись с ним. Я никуда не денусь, сам понимаешь. - криво, невесело усмехнувшись, красноволосый потёр ключицы. Даже с небольшим сожалением вспоминая, что его усех так и остался оплавленным лежать на той поляне. В красных глазах мелькнула печаль. Этот усех был самодельным и он когда-то очень давно мастерил его с Нефтидой. И совсем ещё малым Анубисом, который больше мешался, разбрасывая золотые пластинки и всё норовя отобрать у матери проволоку, скрепляя золотые части вместе, чтобы закрепить это после на кожаной подкладке. - Иди. Тебе сейчас следует быть не со мной. А то... станешь как я. А в этом мало хорошего, Аполлон. Разве что... если мои клинки ещё у тебя, если ты умудрился взять чёрный... советую избавиться от них, чем быстрее, тем лучше. Светлый ещё может быть послушает тебя, но чёрный... я собирал в него слишком много ненависти и крови людей, чтобы он мог кому-то подчиняться. Не тебе совладать с таким оружием. Аполлон не ответил. Ему было просто физически и душевно больно. Но смел ли он говорить об этом, как о каком-то событии, что могло бы обелить его репутацию? Так смешно. - Ты слышал. - он отрывисто произнес это. Казалось, все певучие нотки в его голосе исчезли. Удивительно, но это можно было отметить и раньше, вот только не бросалось это в глаза в той ситуации. Небывалая усталость Аполлона смешивалась с болью и только ею. - Пока я не восстановлюсь, я здесь не нужен. Но я... Более не смогу быстро восстановиться. Моя сила сейчас заметно меньше, чем ты думаешь. - обращаясь к Сету он говорил максимально тихо, точно стыдился своей жертвы, идя по холмам. - Твой клинок мрачный как ночь утратил свою силу, я о том позаботился, пусть и стоило это немало. Что насчёт белого... Мне казалось, ты понял. Мне нужно было получить нечто более очищающее, чем священный огонь солнца. - тихо произнес Аполлон. На мгновение ему захотелось взглянуть в лицо Сета в этот момент и одновременно он не хотел видеть его выражения при осознании, чем могло быть оружие в руках Аполлона. - Этот лук вобрал в себя мои священные предметы, твой священный клинок и пламенную сталь Тартара. Именно поэтому, вся его мощь так непокорна желаниям кого-либо в мире. Хотя, возможно Хаос бы с ним справился. - Он покачал головой, ускоряя шаг. Город приближался слишком медленно. Сбежавшая дважды от бога Посейдона, богине было не по себе от чувств, происходящих с природой. - "Я не смогла помочь...Да и кто я в отличии от всесильных богов? Несущая весну не в силах противостоять воинственным богам" Чувство вины пожирало Дзакурай, оказаться бесполезной богиней весьма неприятно, но такова участь. Унывающая где то в садах, богиня весны будто окунулась в зимнее наказание за то, что не сумела помочь. Тем временем Хаос строит свои творения, задумчиво оглядывая созданное, вновь же его стирая. Мужчина внезапно чихнул, шмыгая носом. - Хм, кто же меня вспоминает... - решил дальше продолжить увлеченно заниматься своими творениями. Сет слушал молча. Он бездумно шагал рядом с Аполлоном, даже не глядя куда они идут. Когда идущий рядом затих, красноволосый издал тихий смешок. Но, он был совсем невесёлым и, уж точно, не являлся насмешкой. - Дурак ты, всё же... таким как ты вообще не следует касаться оружия, подобного моему чёрному клинку. Таким... таким правильным. Это оружие создавалось только чтобы убивать, уничтожать, обращать в ничто. Пожалуй, я мог совладать с ним только благодаря ненависти. Если бы не она... думаю он поглотил и уничтожил бы меня самого. - оглядев свои руки, что выглядели крайне непривычно без золотых браслетов, Сет вновь вздохнул. - И... я заметил, что твоя сила невелика, Аполлон. Ещё когда ты попал в мою руку. Это нельзя было не заметить. Я, ощутивший на себе две твоих стрелы, могу прямо сказать - вторая ранила намного меньше. Пожалуй, я мог бы даже увернуться от неё и свести последствия до минимальных, но... мы с тобой в тот момент боролись за одно и то же... и я не смог. - остановившись на пару мгновений, Сет прикрыл глаза, глубоко вдохнув. - Я завидую тебе... - внезапно произнёс он, почти неслышно, но договаривать не стал. Открыв глаза, просто вновь продолжил идти вперёд. Даже не убедившись, продолжает ли идти Аполлон. - Нет. - он покачал головой. - Не в этом дело. Тогда удар стал слабее... Скорее от неожиданности последствий. Я не думал, что будет...так. Но большая моя сила сейчас в оружии. И искусство, как и голос пророчеств... Более мне недоступны. - тихо произнес Аполлон. - Полагаю, Гефест все ещё хочет получить сердце Афродиты, потому ценой стало то, с чем я был рожден. Да сила моя лечить почти вся заперта отныне в луке. - он понимал, что это не совсем то, что следует говорить бывшему врагу. Но ему было тяжело и одиноко. Сет впервые стал единственным, кто его выслушал, пусть и с лёгким оттенком насмешки. - Третья была уже приноровившись к боли. - добавил он со вздохом, глядя на ожоги своих рук и отвратительные шрамы, небрежным движением кидая монеты удивлённым стражам города. - Бывал ли ты в Дельфах? - поинтересовался он с любопытством. - Как только мы обустроимся, я займусь второй частью своего обещания. - он имел в виду Анубиса. - А пока можем прогуляться и поговорить. Все же мне кажется, мы мало знаем о истории друг друга, как боги разных мест... Завидуешь? - он вдруг осознал и замер на улицах, озадаченно взглянув на Сета. Удивленный донельзя. - Глупо было столько отдавать... особенно учитывая, что победить ты меня мог гораздо проще... - невесело усмехнулся Сет, покосившись на руки Аполлона. - Мокрый песок. - он сказал это так, будто это являлось какой-то великой мудростью. Помолчав мгновенье, всё же решил пояснить. - Мокрым песком практически невозможно управлять. Ты мог бы и сам догадаться. Тебе стоило лишь заманить меня поближе к воде и я был бы значительно слабее. Тогда... тогда и обычных твоих стрел бы хватило. - вздохнув, он потёр плечо. Конечно уже всё зажило, но ему всё казалось, что плечевой сустав по прежнему оплавлен. - Я не бывал нигде, кроме своей пустыни. Я никогда не покидал её пределы... Сначала защищал, следил за порядком и покоем. Указывал дюнами путь к оазисам тем, кто этого заслуживал и укрывал песками тех, кто нёс зло. После... после стал воителем по желанию царя - моего брата, Осириса. Война за войной. Песок становился багровым от крови... Я сам не заметил, как привык убивать. Но... я был не против. Тогда я верил, что Осирис мудрый правитель и во всём его слушался. А ещё, у меня была Нефтида... нежная и ласковая Нефтида, которая утешала меня вначале, когда убивать вот так просто всё живое было слишком сложно для меня, обученного защищать, а не убивать. После появился Анубис. В перерывах между сражениями, я учил его охоте, управляться с колесницей, мастерить... потом всё пошло прахом. Я был царём Верхнего Египта, убившим своего брата. Но... я чувствовал, что он вернётся. Догадывался, что Исида сделает всё, чтобы оживить его... и не прогадал. Я готовился к его возвращению. Пески пустыни донесли до меня весть, что Исида умудрилась зачать ребёнка с Осирисом. Я искал её... долго искал ту, что прокляла меня. Я был зол. Настолько ослеплён яростью, что не мог думать ни о чём кроме мести. Вновь убивал. Весь Верхний Египет окрасился багровым. Убитых мною же женщин и детей, я использовал как материал для своего оружия. Я чуял их ненависть, так схожую с моей и понимал, это именно то оружие, что мне нужно. А после суд... соревнования с Гором и мой проигрыш. Меня хотели убить, но... опять вмешался Осирис... Я устал от всего этого. Именно потому, как только прознал о приглашении на Олимп, отправился сюда. Тогда ещё, я верил, что здесь смогу найти то, с помощью чего навсегда заставлю Осириса остановиться. Но... проиграл. - разведя руки, Сет вновь невесело усмехнулся, проходя с Аполлоном через врата. Услышав о второй части обещания, красноволосый поджал губы, глядя куда-то под ноги. - Не знаю стоит ли. Анубис и без того... - замолкнув, он вновь остановился. Взгляд стал пустым и отстранённым. Вздохнув и издав какой-то слишком странный, срывающийся смешок, он покачал головой каким-то своим мыслям. - Думаю... следует повременить с тем, чтобы ты шёл к Анубису. Может быть моё исчезновение и впрямь поставит точку. Незачем из-за меня и его делать жалким смертным. - когда Аполлон переспросил о зависти, Сет обернулся, заглянув ему в глаза. Алый взгляд был переполнен печалью, отчаяньем и горечью. - Да. Завидую... но, не важно. И да. - вновь отвернувшись и глядя под ноги, Сет передёрнул плечами. - Если у тебя есть возможность связаться с теми, кто остался на Олимпе, передай им, пусть отправят кого-то на места, где от ваших нимф остались горстки чёрного песка. Вскоре, они восстановятся. Желая вызвать ненависть у всех вас, чтобы заставить ударить в полную мощь и утянуть с собой Осириса, я ранил лишь хат ваших нимф. Рассыпался только хат. Этого достаточно, лишь чтобы разрушить их на некоторое время. Но... рен, ба, иб, ка и шуит остались нетронутыми. Вскоре они вернуться и вновь будут бегать по вашему саду... но, думаю, они будут немного в панике после того, как их хат разрушался. - замолчав, Сет остановился, вновь устремив невидящий взгляд куда-то себе под ноги. - Вот только...На Олимпе нет воды. Даже Посейдон не способен направить воды на небесную твердь отца. - произнес Аполлон. Он предполагал подобный вариант, но увести божество вниз в его изначальной силе не было возможности. Он слушал внимательно и не прерывал. А затем вдруг заметил. - Возможно, это не смертные жалкие, а мы. Те, кто никогда не получит всего, чего желает, стоя при этом над большинством. - он усмехнулся и кивнул. Весть была благая, хотя с богами такого бы провести не удалось. Он призвал светлого солнечного вестника и послал его на небо. Прикрыл глаза и выдохнул. - Да, наломали у вас дров... Хотя у нас не лучше. Один папаша чего стоит. Слышал бы ты, как он мне угрожал в тот день. - он фыркнул, сдержанным мрачным смешком. - Но... - Сет удивлённо обернулся. - Я видел там водоём. Ещё и сорвал в водоёме кувшинку. Он был рядом с красивой беседкой. - впрочем, спорить не было смысла. Кто знает, возможно это лишь проделки Сахмет, которая в последнее время всё чаще и чаще пыталась воздействовать на сознание Сета. - Мне нужна была сила, которой у меня нет. Только поэтому я и устроил все те бесчинства. Если бы вы все разом ополчились против меня и захотели уничтожить, то... наверняка бы ударили, даже если бы я прикрылся Осирисом. Вы не Египетские боги и на его сохранность вам было бы глубоко плевать. Но... мне жаль, что так получилось с твоим сыном. Я на тот момент ещё не догадывался, что твои стрелы настолько сильны... наивно верил, что даже если ты выстрелишь, я с лёгкостью смогу остановить их песком. - Солнце сильно. Но его сияние таково, что оно редко приносит счастье. А я бог солнца, всё-таки. - повел плечами Аполлон, вздыхая. - Это дитя достаточно натерпелось, даже не зная о наших родственных узах. Просто веря в меня, как в свое божество-покровителя. Наверное.. она права. Даже просто вера в меня привела этого ребёнка к состоянию смерти. - он потер пальцы, божественной силой утаскивая несколько хороших разноцветных плодов с прилавка и заменяя их драгоценными побрякушками. - Солнце может и несёт жизнь, но за ним лучше смотреть издалека... Ни один любимый мной человек не жил счастливо. Даже его мать. - он выдохнул и усмехнулся, замолкая. Мысли его в этот момент были далеко. - И... Хорошо. Я попрошу наших смотреть за вашим пантеоном. По возможности - поддержать хотя бы тех, кто на моей стороне Анубиса. Если все пойдет иначе, чем то нужно... Я вмешаюсь так, как сказал. Боги Греции не потерпят проникновения чужого пантеона без приглашения и твои бывшие... сопантеонцы не осмелятся рисковать. - он протянул часть фруктов Сету. Хотелось поговорить с сыном. Но в то же время он боялся сделать неверное решение и оттолкнуть его ещё сильнее. Маленькая птичка. Золотистая, как солнечный лучик и пушистая как одуванчик, окружённая едва заметным светлым ореолом вспорхнула. Затанцевала в воздухе в резких пике и кружении, точно приноравливаясь к только полученным крыльям и мягко запланировала, расправляя широко слегка большие для ее тела крылья. Путь ее лежал из города в храм, где она приземлилась у порога. Крутя своей маленькой золотисто-белой головой с озадаченным видом и делая иногда вид, что просто клюет что-то на дороге. А сама нет, да скосит круглые глазки за порог, как бы невзначай. - Прости, но... по нашему пантеону я бога солнца могу назвать ленивым, никчёмным и мерзким ушлёпком. Так что, ты не худший бог солнца. - чуть усмехнулся. Глядя на то, как Аполлон утащил фрукты, но не забыл их оплатить, невольно издал тихий смешок, лицо вновь стало грустным. - Я тебя понимаю. Может я и не бог солнца, но... меня преследуют те же проблемы. Даже Нефтида... она пошла к Осирису за моей спиной только из-за меня, и я понимаю это... это я не мог дать ей ребёнка. И я сам же, не смог узнать почему, а когда узнал, было уже слишком поздно... - выслушав про Анубиса, Сет немного посветлел. Обернувшись, он посмотрел на Аполлона с искренней благодарностью и признанием. - Спасибо. - красноволосый произнёс это едва слышно. После, с не меньшей благодарностью, принял один из плодов. - Да уж... ты оказался прав, Аполлон. Но, мне это понятно лишь сейчас. Действительно, следовало не устраивать всё это, а просто прямо попросить о помощи. Но в своё оправдание могу сказать. Я не знал что вы, боги Греции, настолько отличны от наших, которых хочется убить почти всех поголовно за их лицемерные рожи. - вздохнув, осмотрел плод в руке, а после надкусил, молча жуя. Аполлон как раз надкусил плод. Принимать и есть пищу смертных было для него не впервой. Все же многие люди предпочитали приносить в виде жертв плоды своих трудов - живые и мертвые. Да и он порой для вдохновения посещал различные уголки земель, маскируясь под смертного. Вот только в этот раз он буквально подавился и судорожно закашлялся. Вот что значит - переборщил с благородством. - Это не так. Даже среди моей свиты... Чего уж, даже я известен немалым числом излишне неприятных... Инцидентов... - проглотив кусок наконец. - Даже Гера и Афродита не знают, сколько детей у отца. Да и я сам можно сказать только чудом держусь на Олимпе, при учёте ревности госпожи Геры в отношении всех других детей Зевса. Арес - ублюдок хлеще иных в нашем, да и вашем думаю Пантеоне, который с радостью использует самые черные методы для организации кровавой и жуткой войны без особой на то причины. Половина монстров в Греции - порождение извращённой любви нашего Пантеона к совращению дев и юношей в обличьях зверей, птиц и земных гадов. А другая половина превращена в них, либо в зверей или цветы в наказание или в стремлении защитить своих любовников от ревности истинной пары многих из нас. Даже я сейчас по сути жажду заполучить сердце и тело своего... Кхм... Родного сына. Хотя ранее всеми силами оберегал его и даже свёл его с Эвридикой, будь она неладна. - чертыхнулся бог. - И даже дал ему лиру, увидев видение, где он с божественным инструментом покоряет царство Аида. Да даже при тебе - только малое число богов реагировало на твои выходки, потому что их они не касались. Мы... Отнюдь не светлые боги. И хорошо, что мое последнее пророчество перед потерей дара говорило о нашем полном исчезновении из памяти людей и лишении нас сил. Мы этого заслужили. - проговорил Аполлон решительно. Вздохнув, создал в ладони золотую птичку, что скрылась в небе. Выслушав всё это, Сет невесело усмехнулся. - И после этого ты говорил мне, что мне следовало просто попросить о помощи? Тогда... скажи Аполлон, каковы бы были шансы, что ваш пантеон мне бы просто помог? Какова вероятность того, что если бы я пришёл и сказал "О боги Олимпа, внемлите моей мольбе и помогите", кто-то бы сразу откликнулся и с готовностью помогал бы одолеть одного из весьма влиятельных богов другого пантеона? - впрочем, пусть Аполлон своими словами перечеркнул всё то, что Сет сказал ранее, удивлённым красноволосый не казался. Похоже, он уже давно принял тот факт, что все боги мерзкие и отвратные существа. - Ты видел такое пророчество? - внимательно заглянув в чужие глаза, Сет усмехнулся немного шире. - Я буду рад, если оно исполнится. Правда. Туда нам и дорога. - вздохнув, он ещё раз надкусил фрукт, задумчиво жуя. - Хотя... ваш Арес слабоват, скажу я тебе. Слыхал я о его подвигах... а вот о подвиге Осириса знаю воочию. Да ещё и проворачивает всё так, что... он по прежнему остаётся любимцем всех и вся... светлый и добрый, ага. Великая жертва... - пусть сейчас Сет уже не был богом, но взвившегося в нём гнева хватило, чтобы при воспоминаниях о брате, он смог голыми пальцами смять фрукт, обратив в кусок почти полноценного пюре. Выбросив остатки плода под ноги, тряхнул ладонью, смахивая с неё капли сладкого сока. - Хотя... твои отношения с сыном мне не совсем понятны, но... не мне об этом что-то говорить. Моей супругой стала моя же сестра, а после я со своим братом... - Сета передёрнуло, явно от отвращения и страха. Несмотря на все старания Аполлона, во взгляде на несколько мгновений мелькнуло безумие, но очень быстро угасло. - Далеко нам ещё идти? Тут слишком много людей. Хочу скрыться от их взглядов. - едва слышно произнёс он, не глядя более на шагавшего рядом. Вот тут Аполлон весело улыбнулся. Кажется, его невеселая неловкость быстро отступила. - Достаточно высоки, как не странно. Пусть мы и не лишены грехов, да и амбиции многих из нас достаточно высоки. Хотя... - Аполлон неловко почесал макушку. - Не мне это говорить, кто не раз и не два ради сестры и матери вставал против воли иных богов. Но... мне кажется главенство в других странах наших бы значительно раззадорило, ведь это вызов. Зевс терпеть не может, когда кто-то иной считает себя могущественней и способней его, потому его братья и уступили ему земную твердь. Хоть я не одобряю методов Ареса, его ловкость в обращении словами, с целью направить Зевса на что-то, я уважаю. Отец тот еще упрямец, когда дело касается поставленной цели или вызова. - Аполлон помолчал, прикусив губу и вздохнул, кусая яблоко. - Ну, у нас Арес и не считается сильнейшим. - задумчиво так. - На самом деле... если смотреть по популярности богов, то он скорее популярен в Римских землях и сила его там значительно выше. А здесь... - слегка смущенно. - На самом деле после отца и его братьев следую я. Хотя мой внешний вид и сильно отличен от большинства богов-мужчин Пантеона. У меня даже борода не растет. - насуплено пожаловался Аполлон, но его уголки губ явно улыбались. Он скорее считал это забавным. - А? Ну, мы пришли. - Он остановился и развернувшись, вошел в достаточно простой дом. - Здесь я живу, если мне надоедает посещать храмы в мире людей. Ну или если я хочу попробовать пожить смертной жизнью. - представил дом Аполлон, входя в просторный холл - внутри божественное вместилище было несколько больше, чем снаружи. Маленькая золотистая пташка подпрыгивает, взмахивает крылышками и перебирается в несколько взмахов крыльев внутрь храма. Забираясь наверх, чтобы остаться незамеченной гордой музой, что была отослана встретить сына и избежать тем самым опасности. Спрятавшись среди колонн, она крутит головой, подпрыгивает, передвигаясь от одной к другой. Явно что-то ищет. Или кого-то, заглядывая в разные уголки здания и пролетая сквозь арки в комнаты, скрываясь на высоких предметах. Муза то в курсе о способностях бывшего возлюбленного, получить находясь при Сете чем-то тяжелым, будучи одновременно и птицей, Аполлон явно не хотел. Орфей сидел у подножья статуи Аполлона и медленно перебирал струны своей лиры. Мать запретила ему покидать храм, потому он и остался тут. Хотя очень хотел посмотреть на отца сейчас, когда ему в лицо высказали все это. - ...Наверное, для него я всегда буду обузой. - тяжело вздохнул юноша, поднимая взгляд на каменный лик отца. - Пусть я и полубог, ничего божественного мне не досталось. И в итоге, ни его, ни мать защитить я не в силах. - Это не так. - птички не было видно, но голос Аполлона звучал достаточно громко из ее клюва. Только легкое сияние у плеча статуи, будто легкий ореол, выдавало положение создания. - Ты не обуза и я никогда не считал тебя ею. Но ты уязвим и я не мог позволить Сету навредить тебе, когда ты не восстановился. Решение отринуть тебя, далось мне нелегко. Ты самое ценное, что у меня есть... было. - тихо поправился с теплом в голосе бог, затем кратко вздохнув. Птица пару раз неловко переставила лапки и сложила крылья. - И тебе не нужно защищать мать и меня. Я защищу вас. Я защищу и Лето с Артемидой. И даже Зевса, если понадобится. Позвольте мне это... Я не хочу видеть, как вы страдаете. - тихо добавил Аполлон столь эгоистичную фразу. - ...Тогда я могу попросить тебя защитить меня от одного ужасного человека? - Орфей с надеждой посмотрел на статую отца, решив, что тот общается через неё. - ...если только не от меня. - предчувствуя, что последует далее, подозрительно отозвалась пташка. - Я и так не имею право являться к тебе теперь по-настоящему еще долгое время... - с болью добавил он. - Понимаешь, отец... - положил руку на грудь, на которой все ещё был след от стрелы Аполлона. - Я готов вытерпеть любую боль тела. Шрамы на коже заживают так быстро, что и оглядеться не успеешь. Но вот раны души ничем не затянуть. Никакой лекарь не исцелит сердце. Даже ты, понимаешь? - ... - Птица хранила молчание. Он мог бы сказать, что стремится вылечить сердце того же Сета, чтобы избавить его от безумия. Леча сердце Орфея, он удерживал его в саду после воскрешения, избавляя от горечи потери Эвридики. Но промолчав, он тем не менее прикрыл глаза. - В конце концов, даже ты не нуждаешься во мне. - тихо прошептала птица под клюв и уже громче произнесла. - Таково твое желание? Я более не покровитель тебе, в любом случае. Так что... если ты так жаждешь этого.... - он запнулся. - Я дам тебе то, что ты желаешь. Это мой последний тебе подарок. Я исчезну из твоей жизни, дитя. - Именно поэтому ты ранишь меня, отец. Ты все решаешь за меня, даже сейчас... - Орфей тяжело вздохнул и поднялся, чуть пошатнувшись. - Я...Люблю тебя. И каждая твоя рана - моя. Я люблю тебя больше отца, больше партнера, больше своей жизни. Поэтому я и был обижен. Ты...Не понимал этого. Но я докажу, обещаю. - юноша очень мягко улыбнулся статуе, в глазах читалась огромная любовь и преданность. А после, полубог уверенно пошёл в сторону выхода из храма, не переставая играть на лире. Его шаги все ещё были слабы и казалось, что он упадёт в любой момент. - Я найду тебя, отец. И останусь с тобой, навсегда. Раз ты больше не бог, то мне нет места в этом храме. Им для меня станет любой дом, в котором есть ты. - тяжело вздохнул, подняв глаза в небо. - Прости меня, мать. Я ослушался тебя. - сказав это, Орфей спустился осторожно по ступеням и направился в город, заклиная своей арфой ветра искать Аполлона и вести поэта к нему. - Потеря моего покровительства не значит потери моей божественности целиком. - буркнул недовольно Аполлон, закрыв крыльями голову и птичка рассыпалась золотистыми перышками. - Прости... я уже давно не верю в подобные обещания о помощи. Да и вообще, что помощь можно получить хоть от кого-то, кроме самого себя... - совсем тихо заметил Сет, коротко вздохнув. Покосившись на Аполлона, он внезапно издал тихий смешок. - Радуйся, что не растёт... ты и без всякой бороды неплохо выглядишь. А с бородой... думаю напоминал бы какого-то нудного, противного старца. - пусть красноволосый говорил всё с улыбкой и тихими смешками, было видно, что он серьёзен. Остановившись у дома в который вошёл бог, он повременил несколько мгновений, прежде, чем переступить порог следом. - Если захочешь... можешь спрашивать меня о чём угодно. Или... только скажи и я расскажу всё. Объясню все свои поступки. Хотя... лучше бы тебе наладить отношения с сыном. Я прекрасно знаю что испытываешь, когда твой сын от тебя отворачивается. Думаю, тебе сейчас совсем не до меня, так что займись ка лучше своими отношениями с ним. А я пока просто отдохну. После того, что ты со мной сделал, я чувствую слабость и меня не покидает желание поспать. Можешь считать, что меня здесь нет. - оглядевшись по сторонам, Сет не стал опускаться куда-то на стулья, кресла или что-то в этом роде. Вместо этого, отойдя в пустой дальний угол, разместился прямо на полу. Упершись спиной в стену, прикрыл глаза, расслабляя тело.