Memento mori

В лесах неподалёку от городка Романовск. Рабочий лагерь. Конец ноября, около семи часов утра. Шесть лет до Рождества 200* года. Мужчина очнулся погребённый под мусором и шелухой, нападавшей с потолка, в котором сейчас зияли несколько дыр. Вокруг стояла гробовая тишина; птицы куда-то делись, оставив после себя невообразимый бардак. Крышу они повредили знатно, окно почти разбили (сейчас по нему проходили несколько трещин), зачем-то изорвали подушку в клочья и раскидали по всему дому бумаги. Подождав, пока туман в голове немного рассеется, Август с трудом перевернулся на бок и приподнялся на локте. Голова и правое предплечье болели: видимо, ударился при падении. Слегка мутило, как после долгого катания на карусели. Откашлявшись от пыли, мужчина огляделся и заметил старика, лежащего без движения около стола. Рядом с ним лежала небезызвестная кастрюля, а его лицо закрывал лист с каким-то чертежом. - Эй, папаша… - Тихо позвал Август, словно опасаясь возвращения былой бури, - Папаша, вы живы? Эй! Чёрт… - Старик не отвечал и не шевелился, поэтому пришлось собрать все силы и подползти к нему на четвереньках. Убрав с его лица чертёж, мужчина облегчённо выдохнул, услышав сиплое дыхание, - Отлично, вы живы, - он несколько раз легко ударил старика по щеке, - Папаша, очнитесь! Вы меня слышите?! Очнитесь же! – Ганс тихо застонал и закашлялся, - Та-а-ак, пойдёмте-ка подышим с вами свежим воздухом. Неуверенно встав на ноги, Август поднял старика и поволок его к входной двери. Тяжёлая щеколда была резко сдвинута вправо, и двое мужчин вгляделись в предрассветное безмолвие, вдыхая свежий аромат северного утра. Август усадил старика левее, привалив того к дверному косяку, а сам уселся посередине порога, с наслаждением вдыхая ледяной воздух. Ганс же устало наблюдал за ним из-под полуприкрытых век. - Ты помог мне, - проговорил хрипло старик. - Вы так говорите, папаш, - усмехнулся Август, - будто вам редко помогают. Хотя, пожалуй, это неудивительно. Так вы не расскажите, что это, чёрт возьми, такое было? Надеюсь, я никого не проклял? - Ты слышал о Сибирии? – Спросил Ганс после некоторой паузы. - Это там где трава голубая? Ну да, слышал от одной девчонки. А при чём здесь сказочка-то? - Я поеду на поезде. Искать Сибирию. - Так это правда, что Стефенжер для вас строит железку? – Август был действительно удивлён. Он считал, что американец работает только на своего босса, и от этой дороги извлекает большую выгоду. Но какая выгода от мифического острова? Неужели, Стефенжер работает себе в убыток? Или вся эта эпопея была затеяна только ради этих странных рукописей и чертежей? Что-то не особо верится… - Что вы ему пообещали? - Не ему. А его нанимателю. - Пусть так. Что вы пообещали за постройку железной дороги? Горы золота? Какие-нибудь тайные заклинания? Эти рукописи, что я читал? – Не унимался мужчина, вглядываясь в светлые глаза старика. - Нет, не рукописи. О них он узнал позже, когда увидел Джеймса. Я говорил о них с Еленой. Она назвала это безумием, но «в хорошем смысле». Так она сказала. Да. - Елена ваша жена? - Нет, - ответил Ганс, дав понять, что не желает об этом разговаривать. - А кто такой Джеймс? – Август поёжился: утро было слишком морозным для ноября. - Автомат. Я его собрал. Мне помогли так же, как ты сейчас помог. Я был у шамана. - Подождите, так вы не в первый раз всё это… проводите? Какой-то странный ритуал для инженера или конструктора… - У каждого автомата есть душа, - сказал старик, откашлявшись, - Её хранит механическое сердце. Мне нужна была ещё одна для ещё одного автомата. - Та-ак, кажется, я понял, - вскочил мужчина и прошёлся по хрустящему снегу, задумчиво почесав затылок. Ганс оставался на месте, - Знаете, я всего лишь рабочий. Мне нет дела до этих ваших… ну, всякой вот этой… мистики. Я в детстве страшилок наслушался! Я просто пришёл украсть у вас эти бумаги, а вы… вы втянули меня в эту жуткую историю! - Ты злишься? - Нет, я просто… не понимаю, - развёл руками Август, - И почему я? Почему не Стефенжер, скажем? Вы же ему доверяли? - Никогда, - усмехнулся старик, - А ты сам ко мне пришёл. - Но я ведь могу… рассказать об этой писанине кому-то. Что тогда? - Ты не расскажешь. И не отдашь бумаги Стефенжеру, - Ганс поднялся, держась за дверной косяк, и медленно поковылял в дом. Августу пришлось согласиться с его словами. - Да вы просто гений, папаш!.. – Усмехнулся он. Небо понемногу светлело. Таяли звёзды и луна, отступала чёрно-синяя ночь, давая возможность белому дню совсем немного времени перед наступлением сумерек. Только сосны по-прежнему подпирали небосвод в полном безветрии. Их острые верхушки смотрелись слегка грубовато на нежно-голубом полотне. Мужчина, ещё немного послушав тишину, направился вслед за стариком в дом, и прямо с порога тут же бросился к столу, выхватив из рук Ганса бумаги, которые тот держал в опасной близости от свечи. - Эй-эй! Какого чёрта вы делаете?! Это мои бумаги! Теперь, - крикнул он, пряча рукописи за пазухой. - Будет лучше, если они исчезнут. Всем будет лучше. - Ну уж нет! Мне решать, что с ними будет. Сжечь я их всегда успею, а вы не лезьте. Кстати, разговор был ещё и о чертежах. Где они? - Нет, - возразил старик. - Папаша, был уговор. Вы нарушаете правила! Отдайте чертежи! Я не шучу. - А ты следуешь правилам? – Нехотя протянул Ганс Августу свёрнутые в рулон бумаги. - О, ну разумеется! Когда дело доходит до бумаг, я жуткий бюрократ! – Съязвил мужчина. – Да не переживайте вы так. Вы правы, Стефенжеру я их не отдам, и силой он их не получит. Я их так спрячу, что он их век не найдёт… - Куда? - Есть одна идей-ка… Заодно друга навещу. Мистика к мистике, религия к религии, ну, вы понимаете? – Улыбнулся Август, - Один фанатик против другого. Знаете, как клин клином… Вы же не боитесь гнева Настоятеля? Старик улыбнулся и кивнул в ответ. - Вот и славно. Ну, до встречи, папаша… - мужчина почти покинул дом, но обернулся на пороге, - Вы так и не сказали, что вы пообещали Стефенжеру за работу. Какова цена путей? Что вы ему или его нанимателю предложили? - Всё, - ответил старик. *** Мужской Монастырь неподалёку от городка Романовск. Первое декабря того же года. Девять часов, сорок пять минут утра. Лифт, устремляясь вверх, неспешно поднимал двоих: Августа, который, закрыв глаза, пытался прогнать дурные мысли, и пухлого монаха скверной наружности. В тесной тёмной кабине было душно и воняло затхлыми мокрыми рясами. - Боитесь высоты? – Лукаво спросил монах. - Тебе какое дело? – Грубо буркнул мужчина. - Господь посылает нам страхи, чтобы испытать нашу душу. Бояться – не грех. Вы пришли навестить друга, да? Можете помолиться за его покой или попросить Настоятеля прочитать молитву, - тараторил монах. Август слушал тихое жужжание механизмов и представлял, как внизу уплывают в тумане очертания Романовска, а купола монастыря наверху становятся всё ближе, мрачно нависая, будто чёрные тучи. Железный пол сразу при таких мыслях казался шатким и уходил из-под ног. Если трос оборвётся, как долго придётся лететь вниз? Наверное, целую вечность… Глупая будет смерть. Бессмысленная. Зато быстрая и лёгкая. Кабина лифта, наконец, дрогнув, остановилась, и дверь отворилась. Август поспешил ступить на усланную камнем землю. Монах сделал то же самое, пытаясь угнаться за мужчиной, который уже семимильными шагами шёл в сторону главной площади. - Территория монастыря большая… - решил увести разговор в свою сторону Август, осознав, что монах не отстанет. - Да-да, хе-хе-хе… Здесь есть всё, что необходимо для жизни и служения Господу, - с одышкой отвечал монах. - Что, например? - Интересуетесь нашими стенами? Хотите, хе-хе, примкнуть к нам, скромным братьям, почитающим веру? - Нет, я просто… - Хочу спрятать одни языческие рукописи здесь так, чтобы их никто не нашёл – так ведь не скажешь, - Так… где, ты говоришь, я могу помолиться за упокой друга? *** Мужчина, вдыхая запах ладана, неслышно скользнул мимо высокой решётки, отделявшей звонницу от основного зала Храма. Тишина, высокие своды и стены давили. В таком месте непроизвольно начинаешь верить или хотя бы пытаться это делать. Также как, попадая в «высокое общество», пожалуй, начинаешь корчить из себя аристократа. Август прошёлся по пустому помещению, осматриваясь и не смея к чему-либо прикоснуться, в итоге остановясь в центре, подняв голову. Под потолком виднелась наполовину стёртая фреска. - Троица… - прошептал мужчина. - Совершенно верно, сын мой, – Раздалось сзади, и Август обернулся. За его спиной, молитвенно сложа руки, стоял Настоятель. Он ничуть не изменился со времени их последней встречи, всё также мрачен, сух и ни на секунду не отворачивался от лика Божьего. – Отец, Сын и Святой Дух. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Бог Отец всё творит Словом – Единородным Сыном Своим, при воздействии Духа Святого. Наш Господь триедин! – Он вознёс руки к нему, одними губами читая молитву. Затем как будто очнулся и вновь взглянул на Августа, - Тебе что-то нужно, чадо? - Нет, я просто… пришёл помолиться за упокой друга. - А, как же, я молился за твоего друга! Он покоится с миром и душа его сейчас на Небесах наслаждается вечной жизнью. - Я всё же ещё немного побуду здесь. - Как тебе будет угодно, - немного резко отмахнулся Настоятель и быстро скрылся за шторкой, оставив мужчину в одиночестве. Август вновь вгляделся в умиротворённые лица трёх ангелов. Их объединяла Высшая цель, они являлись единым, вечным, вездесущим и всеблагим, а он, стоя перед ними, ощущал лишь вину и свою незначительность. Вину - толи за недостаточную веру, толи за сомнения в ней, толи за отступничество. А незначительность… Пожалуй, только сейчас он понял, что жизнь его лишена всякого смысла. Он работает, получая жалкие гроши на еду, спит, ест, иногда напивается, иногда бесцельно бродит по лесу, зная, что Михалыч прикроет его лентяйство. Ни семьи, ни карьеры, ни мечты. Единственный друг, и тот умер. Зачем тогда он вообще живёт? Какой в этом смысл? В конце концов, мужчина тяжело вздохнул, перекрестился и отправился прочь, чтобы найти более подходящее место для того, что должно было стать ложкой дёгтя в святой бочке мёда. Быстрым шагом по диагонали он пересёк площадь и оказался перед ещё одной массивной дверью на сей раз в библиотеку. Август не заглядывал сюда раньше, но знал о ней, как и о ряде келий, в одной из которых ему пришлось заночевать, пока Настоятель, якобы, врачевал Владимира. Здесь были сплошные ряды полок, расположенные по окружности и уходящие вверх по спирали. Внизу за столами сидели несколько монахов. Мужчина поднялся выше и, недолго думая, распихал все бумаги между книгами, а рулоны чертежей затолкал в самый конец полки. Чьи-то шаги его вспугнули, и он поспешил скрыться, оставаясь незамеченным. Уже на улице на подходе к лифту Август столкнулся с небезызвестным монахом, который тут же расплылся в мерзкой улыбке. - Уже, хе-хе, уходите? Как ваш друг? - Хуже ему уже не будет, - мрачно произнёс мужчина, заходя в лифт. Монах рассмеялся, но как-то не по-доброму. - Кажется, его звали Владимир? А ваше имя? - Август, - произнёс мужчина, прежде чем двери захлопнулись, и кабина поехала вниз. *** В лесах неподалёку от городка Романовск. Рабочий лагерь. Вечер первого декабря того же года. В рабочий лагерь мужчина вернулся уже с наступлением сумерек. Ощущая дикую усталость во всём теле, ему как можно скорее хотелось сладко уснуть, с головой закутавшись в одеяло. А также безумно хотелось обнять Ольгу, увидеть её нежную усталую улыбку, послушать её голос с решительными нотками, которым она отчитает его за сделанные глупости. Наверное, он не расскажет ей о том, что произошло в доме безумного старика. Скажет просто, что тот сам отдал бумаги, когда он рассказал ему о плане Стефенжера. Да, пожалуй, так будет лучше. Подходя к своему домику, он вдруг заприметил отблески фонарей и услышал голоса, много голосов, которые спорили наперебой. Повернув за угол, мужчина застыл в изумлении. На пороге собрались, чуть ли не все рабочие, дверь была настежь распахнута, сундук с вещами вытащен на улицу и полностью выпотрошен. - Что происходит?! – Возмутился Август, расталкивая людей, чтобы попасть в дом. Рабочие же, разом смолкли и только перешёптывались. Протиснувшись, наконец, сквозь толпу и очутившись в стенах собственного жилища, мужчина увидел до смерти напуганную Ольгу, которая забилась в угол, сидя на кровати, и сжимала в ладонях крестик на цепочке, висевший у неё на белой шее. У окна чёрным силуэтом, будто каменная глыба, стоял Стефенжер. Ещё двое каких-то неизвестных мужчин досконально осматривали дом, как ищейки: стучали по стенам, ковыряли доски в полу, рылись под кроватью и в постельном белье. - Какого чёрта происходит?! – Крикнул ещё раз Август, и неизвестные мужчины разом прекратили обшаривать дом и замерли, в ожидании оглянувшись на Стефенжера. Тот, в свою очередь, холодно уставился на мужчину в дверях. - Где бумаги? - Какие, нахрен, бумаги?! Выметайся из моего дома! – Август долго копил в себе злость к этому человеку и, наконец, нашёл момент, чтобы выплеснуть её. За дверью царило напряжённое молчание: рабочие, затаив дыхание, наблюдали за конфликтом. - Ты создаёшь мне проблемы. Отдай бумаги, и мы уйдём. - Мне плевать, что я там тебе создаю, сукин сын! И бумаг твоих в глаза не видел! - Хватит паясничать, я знаю, что они у тебя, - рявкнул Стефенжер, сжав в левой руке кожаные перчатки так, что они захрустели, - А если мои ребята их найдут? - Ищите, сколько влезет! Можете даже меня обыскать. Хоть до ночи нюхайте, здесь ничего нет! - Да, действительно, дом мы уже досконально изучили… - вдруг резко смягчился мужчина и медленно прошёлся по комнате, - И тебя мы тоже, конечно, обыщем и, наверняка ничего не найдём… А может, они у твоей милой подружки? - У меня их нет, - жалобно пискнула Ольга. - Обыскать девчонку, - отдал команду Стефенжер и один из «ищеек» шагнул в сторону женщины. - Август! - Не трогай её, сволочь! – Бросился мужчина, но второй из «ищеек» тут же скрутил его. Стефенжер, приостановив жестом пока свой приказ, приблизился к Августу и заглянул ему в глаза. - Где они? - Да пошёл ты! – Озлобленно хмыкнул мужчина и бесцеремонно плюнул в сторону врага, намереваясь попасть в лицо, но промахнулся. Стефенжер отвернулся, а тот «ищейка», что хотел обыскать Ольгу, заехал Августу коленом в живот, после чего в довершении с размаху вмазал кулаком по челюсти. Женщина на кровати вскрикнула и закрыла лицо руками. Мужчина сплюнул на пол кровавую слюну. - Знаешь ли ты, что в этих бумагах? – Спокойно спросил Стефенжер. - Нет, - солгал Август, за что получил ещё один удар в челюсть, но уже с левой стороны. - Знаешь, иначе бы не стал их красть. - Я украл их потому, что знал, что они нужны тебе. Что в них, я не знаю! - Никогда не поверю в подобную чушь! Любой на твоём месте прочитал бы их, а потом спрятал, но раз ты не хочешь по-хорошему, - он сунул руку за пояс, извлёк и угрожающе наставил на мужчину пистолет. - Господи. Август, скажи ему, умоляю! – В отчаянии взмолилась Ольга. - От мёртвого меня тебе мало толку. - Верно, - согласился Стефенжер и направил дуло пистолета на женщину, - Так лучше. Так куда ты дел бумаги? – Он взвёл курок, - Куда? - Сжёг, - трясясь от ненависти и боли, прошипел Август. Прошли томительные полминуты. Мужчины испепеляли друг друга взглядом, Ольга еле дышала от страха, «ищейки» были бесстрастны. - Если так оно и есть, твоя выходка стоила мне многого. Надеюсь, ты доволен. Я мог бы теперь пристрелить тебя за твою глупость, но так и быть… - Он убрал пистолет, - Будем считать, что мы квиты, - как-то неуверенно сказал он и направился к выходу. Толпа почтенно расступилась. «Ищейки» бросили мужчину и тоже ушли. Август, держась за живот, доковылял до порога и захлопнул дверь. *** - Что мы будем теперь делать? – Спрашивала Ольга, уставившись в темноту, - Август? Я же знаю, что ты не спишь. - Откуда? - Отозвался он совсем не сонным голосом. - Ты храпишь во сне. - Разве? – Наигранно удивился он, но Ольге было не до игр. - Я с самого начала была против этой затеи с бумагами, ну, почему ты не послушал! Теперь он убьёт нас, вот увидишь. Сначала меня у тебя на глазах, а потом тебя. - Не думаю, что он будет так мстить. К тому же я читал эти бумаги, а ему нужно то, что там написано. - В таком случае, тем более он не отстанет от тебя. А тот старик? Почему он не пойдёт к нему? - Этот папаша сумасшедший, - отмахнулся Август, - и Стефенжер это прекрасно знает. И он нужен его нанимателю. Я отнял у него лишь часть того, что он может получить. - Мне всё равно страшно… - прошептала Ольга во тьму, - Это не конец, Август. Ты ведь действительно сжёг эти бумаги? - Рукописи не горят. - Мне не до шуток, Август. Так ты сжёг их? - Нет, - честно ответил мужчина. - Значит, этот человек придёт ещё раз. Он не сдастся, пока не узнает или не выбьет из тебя правду. - Я знаю, - согласился мужчина, - Давай уедем, - он свесился с верхней кровати, чтобы увидеть едва различимый силуэт женщины. - Куда? - Не знаю. Просто уедем и всё. Я могу отвезти тебя домой, а сам начну новую жизнь. - Я хочу с тобой, - сказала Ольга, поднявшись с кровати, и ласково коснулась щеки мужчины. - Что? Уехать? - Начать новую жизнь, - она приблизилась, приподнялась на носочках и нежно поцеловала Августа в губы.