Там, где кончается ненависть

***

Любовь. Как часто мы не замечаем её проявлений, как часто не придаём значения. Бывает, кто-то любит нас так сильно, что отдаёт всего себя, жертвует всем ради нашего блага, а мы настолько привыкаем к этому, что забываем даже о банальной благодарности, принимая его жертву, как само собой разумеющееся… Такое положение может продолжаться довольно долго, длиться и длиться до тех пор, пока однажды, как правило, очень не вовремя, тот, кто столько любил и терпел, вдруг устаёт… устаёт надеяться, верить, прощать; устаёт быть тенью любимого человека, и уходит — иногда не по собственной воле, но уходит навсегда, оставляя пустоту в сердце, в доме и в жизни. И только в момент потери, в момент осознания этого «никогда», становится откровением и даже каким-то открытием то, что счастье всё время было рядом, любовь и радость окутывали тебя, а ты не замечал, не хотел замечать, и вот потерял… Именно это произошло с Габриелем Агрестом, именно такие чувства испытывал он, сидя в кресле Мастера Фу, обхватив голову руками, абсолютно один. Солнце опускалось за горизонт, лучи медленно ползли по стене, укутывая комнату в полумрак, В соседней комнате приглушённо звучал разговор хозяина дома и ЛедиБаг… из головы Габриеля не шли события последнего часа… «Отчаяние, настигшее его после раскрытия личности Кота Нуара, сменилось удивлением, страхом, разочарованием и злобой, когда Натали снова стала Маюрой. Она же клялась в любви, готова была на всё и вдруг разрушила такой результативный план в самом его завершении, в такой невероятной близости к цели… Он почти возненавидел её в то мгновение, но увидев мёртвенно бледную кожу и изящные запястья рук, безжизненно лежавшие на полу, вдруг пришёл в себя. Габриеля словно пронзило молнией, и всё, что казалось таким несущественным, вдруг обрело смысл. Осознание приходило к нему медленно, удушающе болезненно проникая в голову и сердце, — он не верил в бога и судьбу, но раз уж существовала магия Квами, могло существовать и предназначение… заранее спланированная череда неслучайных случайностей… словно из пелены тумана вынырнули чёткие очертания действительности — в тот первый день, когда молоденькая претендентка на должность его ассистента вошла в кабинет, а возможно и раньше, Агрест уже полюбил её. Это было не то чувство, которое влечёт непреодолимо к женщине, отметая все мыслимые и немыслимые преграды, как было с Эмили; эта любовь одна из тех, что зарождаются ещё в юношеских мечтах, где какой-то рок или провидение рисует образ прекрасной женщины в голове неопытного мальчишки, и он, сам того не зная, видит ту, что предназначена и выбрана для него кем-то свыше. Синее платье, теперь висевшее в гардеробе Натали Санкёр, Габриель начал рисовать задолго до их первой встречи, но только в это мгновение понял, что рисовал тогда для неё. Прокручивая в голове все эти годы, он, наконец, сумел разглядеть главное. Сумел понять. Им было предназначено встретиться, даже если никто из них этого не хотел — именно поэтому его так тянуло к ней, и именно поэтому рядом с ней невозможно было контролировать свои чувства. Их последние вечера, ночи и разговоры теперь обрели другое значение: тогда Агрест не принимал всерьёз её чувства, не принимал всерьёз и свои, используя Натали, иногда манипулируя бессмысленно и жёстко. Она отдавалась ему, была верна до конца… Натали любила его, чёрт возьми, любила! А он, гоняясь за призрачной идеей вернуть жену, даже не вник в смысл её фраз и взглядов, ни разу по-настоящему не удосужился принять во внимание её чувства. Да, он знал о любви своей помощницы, но не верил, что она может истинно любить его, учитывая все известные ей обстоятельства… Габриель отчётливо и ясно осознал этот факт сейчас… Осознал и ужаснулся, ведь настал момент, когда Эмили и Натали оказались в равных условиях... и вот тут неожиданно чаша весов любви, как и его внутренний моральный компас, указали вовсе не на жену. ЛедиБаг, вероятно тоже опешив от происходящего, метнулась мимо него к Натали после краткого замешательства, ощупала пульс, лицо, послушала сердцебиение, а после встала и щёлкнула своим Йо-Йо, набирая какой-то номер. — Кот, ты в порядке? — Сойдёт, — обеспокоенно заверил тот сквозь динамик устройства связи, — где ты? Я должен помочь. Габриель снова укорил себя, что не заметил в сыне Кота Нуара, хотя, как оказалось, всё было просто до смешного очевидно. Он продолжил слушать разговор, однако более отвлечённо, всё ещё не решаясь пошевелиться и хоть что-то предпринять. Будь Агрест старший чуточку чувствительнее, он бы сорвался с места, кинулся к Натали, прижал бы её к себе, но Габриель оставался Габриелем, к тому же прирождённая сдержанность играла ему на руку и не давала стать объектом для чьей-нибудь жалости. — Помощь не нужна. У меня остаётся ещё одно дело, ты не мог бы забрать талисманы у наших друзей. Встретимся, где обычно, через два часа? — наконец, ответила она. — Как скажешь, — связь резко прервалась. Как показалось слушателю, даже слишком резко. Леди вздохнула и вернулась к побеждённому врагу, продолжавшему стоять на коленях в глубоком молчании, которое разливалось тяжестью в воздухе и заставляло сердца биться в страхе и глубокой печали. — Её жизнь зависит только от вас, — тихо начала она, — Вы в праве сделать этот выбор. Прямо сейчас я использую Удачу Чудесной Божьей Коровки и помогу доставить Натали к Мастеру Фу. Вы лично отдадите ему талисманы Мотылька и Павлина, а ваша ассистентка будет жить. Он поможет ей, если вы попросите об этом. Если вы этого захотите, мисье Агрест, — Баг выдержала паузу, собираясь с мыслями, — Вы также можете настаивать на возможности вернуть жену. Дуусу способна прямо сейчас исполнить ваше желание, пока жизненные силы не совсем оставили намеченную жертву. Эмили вернётся, не будем уточнять в каком состоянии, но тогда я вынуждена буду сдать вас властям. Адриан узнает о том, кем был его и без того не идеальный отец, и с ужасом будет смотреть на мать, которую считал умершей. Он переживёт тяжёлые потрясения и в последствии, возможно, так и не сможет от них оправиться. Ваша карьера, ваша семья, частью которой я, впрочем, много лет мечтаю стать, будут навечно опозорены деяниями Бражника… Она протянула руку в доверительном жесте, предлагая помощь. — Я понял! — Габриель сжал зубы, — выбора, по сути, нет… Тогда поклянись, что это не пустое обещание. Натали будет жить, она будет здорова, а Адриан не узнает о личности Бражника. Если всё так и будет, я сделаю что угодно, что только попросишь, и больше никогда не стану искать талисманы. Никогда. — Клянусь. Он поднял взгляд и вложил свою руку в её хрупкую ладонь. — Это своего рода прыжок веры, ЛедиБаг… ты вполне могла бы солгать мне и оказаться правой. — Но я не лгу. Никогда не лгала вам и не собираюсь, — Леди улыбнулась, помогла ему подняться, отошла на пару шагов и подбросила вверх Йо-Йо, — СуперШанс! Йо-Йо взлетел ввысь, рассыпался тысячами розовых лепестков и скинул пятнистый платок. Агрест ухмыльнулся. — Квами ЛедиБаг явно не доверяет мне. Это же повязка на глаза, да? — Да, — улыбнулась в ответ она, — но пока вы её не наденете. Нужно взять Натали и выйти так, чтобы нас не видели. Особенно мои друзья. Вы же понимаете, это важно. — Я понимаю. — У вас есть неприметная машина? — Хм… старый форд жены может подойти. Я поведу. Они подошли к Дуусу. Он склонился над своей ассистенткой и отколол брошь Павлина от пиджака, передавая её Леди. — Теперь уже всё равно, только сдержи обещание, ладно? Помоги мне сохранить хотя бы одну любимую женщину в моей жизни. Ещё одной потери я не вынесу. Баг поймала обеспокоенный взгляд мужчины и кивнула. — Я сделаю всё, что смогу…» И она делала. ЛедиБаг действительно помогала ему, а Габриель, сидя в полутёмном помещении в одиночестве, постепенно отпускал то, с чем уже давно следовало покончить. Лицо Эмили в его сознании с каждой минутой теряло чёткие очертания, зато лицо Натали напротив обретало их: синие глаза за стёклами очков и красная прядка в тёмных волосах, её вечно прижатый к груди блокнот и смущённые улыбки в разговорах наедине. Каким же дураком надо быть, чтобы этого не заметить по-настоящему? Каким идиотом? Ничего удивительного, что он не увидел в сыне Кота Нуара, ведь даже собственный нос едва ли мог разглядеть за желанием вернуть Эмили… Маринетт была права, дурацким и очень неправильным желанием. — Мисье Агрест… — Леди вышла к нему вместе с Мастером Фу. Он вскочил на ноги. — Как она? — В порядке. Я выполнила ваше условие, теперь вы моё, — она передала в его руки талисманы, — вы можете попрощаться с Нууру и Дуусу, а после… — Это выше моих сил. Лучше оставим прощания, — Агрест повернулся к Мастеру и вручил шкатулки, — Я виноват перед вами... Тот лукаво улыбнулся. — Ты хороший человек, Габриель, однако власть и сила могут затуманить даже самый светлый разум. Не ожидал, что будет легко убедить тебя сделать это. — Это и не было легко. Я бы пошёл до конца, будь на то моя воля. — Даже сейчас? — Фу подозрительно прищурился. — Нет. Уже нет. За последние несколько часов я многое понял. Я не признаю себя виновным в том, что делал до ухода Эмили, но признаю, что дальнейшие мои действия были основаны на боли, которая многие годы не отпускала меня… — Всё в прошлом, — перебила ЛедиБаг, — у меня есть дела, а вас нужно вернуть домой до того, как я верну всё в прежнее состояние. Агрест кивнул, пожал руку Мастеру и вышел за дверь, вслед за героиней Парижа. В этот момент он был ей безмерно благодарен, и почти перестал сомневаться в правильности её действий. Они сели в неприметный форд серого цвета: он за руль, его спутница нырнула назад, — за всю дорогу никто из них не проронил ни слова и только за воротами особняка во дворе Агрест старший решился открыто подать ей руку при выходе и снова заговорить. — Я не стану извиняться… просто не умею, но чувствую, что должен кое-что сказать, мадмуазель Дюпен-Чен. — Не называйте меня так, я же… — она нервно ощупала маску. — Нет причин беспокоиться. Едва ли кто-то может услышать нас здесь… — он откашлялся, — Я знаю, вы догадались, что за моим недавним предложением сотрудничать скрывался корыстный смысл, но отчасти это было и искреннее желание. Ещё есть надежда на то, что в новую коллекцию прет-а-порте мы выйдем в паре? ЛедиБаг нахмурилась. — Я простила вас, мисье, хотя это и было невероятно тяжело, — уголок её губ дрогнул, — И я, пожалуй, снова приму предложение в знак примирения и некоторой договорённости между нами. Наша общая тайна не должна быть раскрыта. Пусть всё уйдёт в прошлое, всё, что мы сделали друг другу. — Великодушно. Я весьма признателен и… я хотел... с Натали точно всё будет в порядке? Она взглянула ему в глаза и произнесла с намного более сильным сожалением, чем собиралась: — Мастер сделает всё необходимое, только кое-что он не сможет вылечить… — Что? — Габриель испугался, но постарался по возможности не показывать своих чувств. — Её сердце. Ничего не будет, как раньше… Вы должны оставить прошлое. — Я оставил его сегодня. Я отпустил и сделал это искренне и по-настоящему, ЛедиБаг. Она улыбнулась, смахивая выступившие слёзы, и вдруг без всяких предисловий кинулась ему на шею, он на мгновение замер, а после обнял её в ответ. Это был акт примирения, объятия скорее отца и дочери, нежели просто мужчины и женщины. После пережитого они имели на это право, имели право на счастье в мире, за который сражались так долго, не понимая, что находятся на одной стороне.

***

Ужасные пытки в лапах Нефелима закончились так же внезапно, как и начались. Вся магия Бражника испарилась, оставляя на крыше сначала Луку и Лилу, а после Рену Руж, Карапаса, и КвинБи. Они помогли встать Коту Нуару, который в первую очередь набрал свою Леди. Пусть она бросила его, пусть ушла, но он-то её любил, он-то переживал, беспокоился, боялся за неё. ЛедиБаг не ответила, однако через минуту перезвонила сама. Короткий разговор вызвал горькую усмешку, Кот сложил жезл и грациозно повернулся к друзьям. Позади тихо переговаривались освобождённые от Акумы: Лука не помнил ничего, Лила причитала, что боялась его потерять, а тот, судя по всему, ей верил, и безоговорочно последовал за ней в другую сторону от героев, когда она позвала за собой. — Друзья мои, ЛедиБаг благодарит вас за помощь и просит вернуть талисманы, — Нуару было наплевать, что это прозвучало слишком официально. Он думал о Леди. — За помощь? Мы чуть не убили тебя! — возмутилась Рена Руж. — Можно и почаще пользоваться моей помощью, — перебила КвинБи и первой отдала талисман. — Спасибо, Хлоя. — Не за что. Ты не мог бы сначала проводить меня, а то нет никакого желания знать, кто эти двое. — Хорошо, но… — Кот бросил взгляд на выход с крыши, где неуверенно переминалась только что покинувшая их парочка, — есть небольшая проблемка. — Проблемка? Ха! У тебя же есть силы, — возразила Хлоя и сложила руки на груди. — Точно, — он улыбнулся, — Катаклизм! Железная дверь с заржавевшим замком испарилась. — Пока, — мадмуазель Буржуа махнула рукой и ушла. Кот повернулся к друзьям. — Наверное, и вам не стоит вместе перевоплощаться? — Стоит, — усмехнулся Карапас, — мы знаем личности друг друга. Супергерои переглянулись и одновременно сняли талисманы. — Мы женаты, — подтвердила Алья, переставшая быть Реной Руж секунду назад. — Ребята… — Нуар хотел сказать, что счастлив узнать их личности, и что счастлив был работать со своими реальными друзьями, но сдержался. Нельзя было, чтоб Нино и Алья поняли кто он, — Спасибо. — Спасибо вам с ЛедиБаг, что делаете нашу жизнь ярче, — Нино надел очки и похлопал его по плечу, — Удачи. — Удачи, — ошарашенно произнёс тот и несколько минут пялился в их удаляющиеся спины. Кот Нуар так бы и смотрел в одну точку, если бы не вспомнил, что Леди ждёт его. Оставалось полчаса до встречи, и ему пришло в голову удлинить свой путь, чтобы пройти через особняк отца и проверить как он там после нападения Нефилима. Он пересекал крыши, отчаянно отгоняя нехорошие предчувствия: вот и знакомый шпиль, знакомый разрез окон и серая черепица — Нуар прыгнул, приземлился и спешно пошёл к краю, чтобы взглянуть во двор, но вдруг резко остановился и встал как вкопанный, словно врезался в невидимую кирпичную стену. Там внизу у старого форда, на котором он сам учился водить, его отец обнимал девушку в пятнистом костюме Божьей Коровки, Габриель Агрест обнимал его Леди. С этого ракурса даже казалось, будто они целуются, а может и впрямь целовались. Кот сжал кулаки: так вот на кого Маринетт заменила его, на отца — одного Агреста на другого… конечно, теперь становилось ясно, почему она не знала, как рассказать. Могла бы и не давать надежду, не целовать его вообще, а Плагг и Тикки просто не поняли, какого именно Агреста она любит. Он хотел спрыгнуть, разобраться с ней, высказать им всё в лицо, и уже даже сделал шаг к краю, но кольцо мигнуло в последний раз, а снизу донеслось восклицание, произнесённое голосом любимой, вместе с взлетевшей вверх пятнистой волшебной повязкой: — Чудесная ЛедиБаг! Повязка взорвалась ярко-алым пламенем розовых лепестков, раскрылась цветком в небе и разлетелась по городу возвращая всё в прежнее состояние. Битва закончилась. Они снова победили, но была ли эта победа настоящей и являлась ли победой вообще, Кот Нуар не знал. Зато он знал, что теперь всё изменится, всё должно измениться после правды, которая так случайно и так навязчиво обрушилась на него в образе ЛедиБаг и его непутёвого отца.