memento

       «Возьми трубку. Возьми трубку» – табуном проносилось подобно вихрю в голове девушки, когда она преподнесла телефон к уху. Вскоре та услышала знакомый лязг, а за ним и юношеский голос, знакомый ей уже с детства. – Том, привет? Ты меня слышишь? О, Мьюни, мне тебе столько всего надо рассказать. Даже не знаю, с чего толком начинать.        – Стар, послушай, – перебил её Люцитор, и даже через всевозможные тысячу измерений она услышала протяжный вздох, вырвавшийся из его уст, – я уже всё знаю. Коро… Твоя мама рассказала нам.        Баттерфляй затаила дыхание, но, опустив залитые свинцом веки, выдохнула.        – Я не знаю, что мне делать, – опечалено, чуть ли не срываясь на всхлипы, произнесла Стар, обняв колени одной рукой. – Я очень рада его видеть. Неосознанно, но я ждала этой встречи все эти четыре года, но мне страшно, что я снова вовлеку его в опасность.        – Как твой бывший, я не в восторге от этой новости, – сквозь стиснутые клыки ответил Том, строго так, что та почувствовала тяготу от ситуации, – но как тот, кто обещал и тебе, и себе, что буду твоим лучшим другом, я рад, что ты сейчас там, на Земле. – взгляд демона приобрел ту негодную кручину, которая охватывала его каждый раз раньше, в давнем прошлом, когда эмоции шли как всегда впереди него. – С тем, кого ты любишь.        – Чего? – не сразу поняв смысл его слов, переспросила Стар. – Том, это к чему сейчас было?        Через трубку она услышала, как самодовольно усмехнулся Люцитор.        – Во-первых, Стар, я знаю тебя с раннего детства как облупленную, поэтому ты не смогла бы от меня скрыть нечто такое, – издерганно ответил между вздохом принц Преисподней. – Во-вторых, ты серьёзно? Да уже все давно поняли, что тебе нравится Марко! По твоему лицу это ясно, как день.        – П-правда? – сбивчивой интонацией вопрошала девушка, и тут же, что-то промычав, хлопнула себя по лбу. – Неужели я такая предсказуемая?        – Знала бы ты, насколько! Тебя можно читать, как открытую книгу, – шаловливо хмыкнул демон, и, наверное, общайся они по зеркалу, то он непременно бы увидел её нахмуренное выражение лица.        – Боже, Том, ты никогда не скупился на комплименты.        – Не упоминай про Бога при демоне, – шикнув, отрезал он. – Всё-таки, для нас это больная тема.        Стар вдруг сморщилась, понимая, что её планы дошли до грандиозного и долгожданного тупика. В первый раз ей стало так мерзко от безобразно-бессильной себя, неспособной пойти вперед до самого конца. Всё вокруг с обыкновенным изяществом рухнуло осколками перед её ногами, заставляя больно и до кровавых пласт резаться об их остриё, параллельно вызывая такое кратковременное и невзыскательное состояние аффекта.        Девушка слабо, будто будучи больной, приподняла уголки губ.        – Я не знаю, что мне делать дальше, – простодушно, так, словно речь шла о чём-то будничном, изрекла Баттерфляй.        – Надо же, – фыркнул Люцитор, закатывая глаза. Стар знала: такой махинацией он её пытался поддержать. – Когда за твоей волшебной палочкой приходили монстры, ты всегда знала, что делать. Когда надо было выбраться из какого-то измерения, тоже знала. Да даже когда у тебя не было плана, ты двинулась драться с тем… Эмм… Ящером-адвокатом? Это что вообще за фигня была? В общем, неважно. После всего этого ты сдашься перед каким-то парнишкой из Земли? Я был о тебе другого мнения, Стар Баттерфляй!        – Ладно, ладно. Убедил, – сама она, что не тяжело было заметить, оживилась, будто только и ждала поддержки. – Может, ты и прав. Может, я и правда всё ещё люблю его. Если эти чувства остались, то я не смогу сидеть, сложа руки. И, Том, ты не расстраивайся из-за того, что между нами произошло пару лет назад. У меня на примете для тебя есть неплохая пара. Я встретила её недавно, она моя старая подруга. Её зовут Дженна, и вы точно поладите.        – Ты всем своим друзьям любезно стерла память. Не думаю, что твоя подруга обрадуется, увидев перед собой настоящего демона.        – Моя подруга сатанистка, – лукаво ответила бывшая принцесса, облокотившись назад. Люцитор даже вскинул брови от услышанного, явно не ожидая подобного. – Она будет на десятом небе от счастья, увидев демона. Я даже боюсь, как бы на радостях она не решила в качестве экспоната вырвать тебе рога.        – Реши сначала дела с Марко, а потом, – вздохнув, принц пару секунд посмотрел на стену, где висела их старая и потертая временем, но всё же общая фотография. Счастливые, надо бы сказать, – а потом, может, и познакомишь нас. Вдруг сваха и правда из тебя лучше, чем волшебница?        Стар, не бесхитростно вздохнув, закатила голубизну больших очей назад.        – Да, а ты сегодня не скупишься на комплименты. Пока, Том.        – До скорого, Стар.        Раздался звон прервавшегося звонка. Девушка, отложив телефон, прикрыла глаза и легла на подушку, задумчиво глядя на потолок над собой. Странное чувство, но ей вдруг показалось, что вот-вот, вот спустя одну хрупкую секунду-песчинку, и он падет на неё, прекратит всю эту смехотворную репризу, покончит с общими страданиями.        К слову, Стар, будто на автомате, вспомнила, что всевозможные страдания, павшие грузом на её ослабшие плечи, принадлежали лишь ей. Только ей одной, и никакой Марко, этакий психолог, не поможет дельными советами. Никакая Дженна не утешит и не поможет успокоиться в обыденной для неё обстановке. Не было ничего. Только бесконечность, что тянулась для неё опостылевшим бессмертием, точно сам Отец Время того захотел, дабы напомнить ей о своих ошибках. И Стар помнила. Ей-то забывать было некогда, и потому, неся эту тяжесть в одиночестве, только вспомнила, как прекрасно было когда-то давно.        Прошел час. За ним – ещё тридцать минут.        Стар, не выдержав давящей на голову тишины, без всяких раздумий вышла из комнаты. Родное желание вновь посмотреть на звёзды с крыши охватило с ног до головы, и потому она, не думая, понеслась к чердаку.        У неё не было ни единого плана. Как действовать дальше, как не делать больно ни себе, ни Марко, как не давиться слезами по вечерам от понимания того, что фрагменты памяти уже не восстановить – всего этого Стар не знала. Была забавная надежда, что вновь случится нечто подобное войне, что не даст ни вдохнуть, ни выдохнуть, а грянет со скоростью света в родные края.        Верхняя дверца на крышу открылась. Просунув наверх голову, Стар заметила, что была там совершенно не одна.        – Марко?        Парень оглянулся через плечо, и, заметив шедшую к нему сожительницу, галантно подвинулся. Баттерфляй присела рядом, сложив руки на коленях и смущенно глядя на росчерк звёзд, которые оставались на небе.        – Звёзды сегодня такие яркие, – мечтательно протянула Стар, беззаботно свесив ноги у края.        Марко лишь кивнул в ответ, но смотрел отчего-то отнюдь не на огоньки ночи. На Стар. А потом в уме что-то промычал, найдя ироничным то, что его новую знакомую назвали звездой. Стар была яркой. Не меньше, чем её величественная тезка, что каждую ночь в компании с прорвой своих братьев и сестёр указывала путникам правильный путь.        – Ты извини за Дженну, – хмыкнул Диаз, сложив руки домиком. Стар, удивившись немного, повернулась к нему. – Порой она бывает немного не в себе. Она и в школе такой была. Воровала мои ключи, шутила над другими ребятами, постоянно смущала всех вокруг своими странностями. У неё, представляешь, в рюкзаке оленьи зубы. Целая коробочка!        – Зато не скучно с такими друзьями, – отметила усмехнувшаяся Баттерфляй, но вдруг радость вся пропала, стоило заметить, что её энтузиазма собеседник не разделил. – Что такое?        – Я бы не сказал, что мы друзья с ней, – скорчившись, замято ответил Марко. Стар, услышав это, озадачилась немного, поздно вспомнив, что и раньше между ними особых дружеских отношений не придерживалось. – Да и я не человек для общения. С одноклассниками тяжело, каждый ставит себя выше других, но я заметил, что вы успели сдружиться с ней.        «Если так, по крайней мере, можно сказать» – мгновенно пронеслось набатом в уме.        Стар отчего-то затаила молчание, которое Марко воспринял за подтверждение.        Девушка откинула взгляд в сторону, и лик её окутала неосязаемая меланхолия. Ей не помогли слова Тома, ей не помогла бившееся в ней упование. Стар бы исчезнуть отсюда, из этой величавой Галактики. Ей бы навеки вечные сбежать в другой конец мира, и, точно маленькой и такой испуганной девочкой, забиться в сам угол, моля всех вокруг, чтобы её более не втягивали во всевозможные авантюры. Уйти бы далеко-далеко, где не будет никаких обязанностей, которые валились тягой на плечи, не было уродливого титула принцессы, что ставил пожизненную тамгу «нельзя жить» на бытие. Туда, где не было чувств, где лучший друг никогда в жизни не превратится во что-то большее.        Тайно, неправильно, и так мучительно.        – Ты когда-нибудь смотрела на звёзды? – не к месту спросил Марко, не сводя созерцания от открывающегося ему пейзажа.        – Да, – честно ответила Стар, опечалено вздохнув. – Бывало, я ругалась с родителями, и мне тогда было грустно. Я шла на крышу, чтобы как-то отвлечься от всего этого, и смотрела на ночное небо. Порой я терялась во времени, забывала о сне, или же засыпала на крыше, заглядываясь на звёзды. Будто они смотрят на тебя с высоты, или даже говорят, но мы их просто не слышим на таком расстоянии. – озадаченно тараторила девушка, и тут, искривив уголки рта, выдавила из уст рваный смешок. – Ты, наверное, уже думаешь, что я очень странная.        – Вовсе нет, – резонно отметил Диаз, ответив так быстро, что собеседницу невольно передёрнуло. – Не странная. Я бы даже сказал, что необычная. Это стало заметно всего за каких-то там пару дней.        Пока он что-то говорил, Стар, тронутая его словами, трогательно улыбнулась.        Ты самая крутая девчонка из всех, которых я когда-либо знал.        Марко не изменился. Нисколько. С самого первого дня встречи с ним такие понятия, как «безответственная» и «безалаберная» уже скоро превратились в «удивительная» и «лучшая во всём мире».        Так уж вышло, что дозвониться до её несуществующих в этом измерении родственников у четы Диаз так и не вышло, и тогда уже Стар была без понятия, что будет происходить дальше: либо она останется уже с ним навсегда, дабы начать с чистого листа все нынешние бразды между ними, либо же уйдет из его жизни так же резко, как и пришла.        – Дежавю какое-то, – вдруг прервал тишину Марко, поигрывая пальцами. – Будто всё повторяется. Будто я уже сидел здесь, хотя для меня крыша – не самое лучшее место для нахождения.        – Приснилось, может? – вслух подумала она, не сразу заметив, что озвучила эту мысль.        – Нет… – честно признался он, жмурясь от лунного света, что попадал в глаза. – Всё было слишком реальным.        Для Стар не было сомнением то, что это было в их шальные, но такие беспечальные четырнадцать. Тогда, когда она его в первый раз потащила на крышу, и Марко, не привыкший показать себя трусливым перед девушкой, – тем более перед такой, как его некогда лучшая подруга – даже не решился хоть как-то отнекиваться от такого предложения. Стар поначалу и понять не дала, что их ожидало. Она сразу взяла вытолкала его на крышу, дабы с ним глянуть на красоты уходящих сумерек, тем временем находясь под небом ночи. И тогда не было страхов. Были лишь озорные звёзды, блуждавшие в неведомом странствии. Были лишь откровенные, дружеские разговоры.        Стар всё это помнила. Перед своим уходом она обещала, что запомнит всё, что будет хранить эти воспоминания подобно чему-то дорогому и единственному. Свои обещания, как она знала, надо было выполнять. Она своё выполнила.        – Всё хотел спросить: откуда у тебя на щеках эти сердца? Они нарисованы?        – Они… это… – затруднилась в ответе Стар, норовя как-то прикрыть семейные отметины. – Это с рождения у меня такое. Наверное, патология какая-нибудь. Или меня пришельцы украли, хех.        – Ты и вправду необычная, – заметно просиял Марко, и в коричных* глазах отобразилось неописуемое восхищение.        Отчего-то ей на душе было больно.        – Разве необычная? – отрешенно спросила Баттерфляй, отведя в сторону очи, почему-то наполнившиеся лёгкой толикой старого прискорбия. – Я такая же девушка, как и миллион на этой планете. Ничем не отличаюсь: ни красотой, ни умом, ни способностями. Знал бы ты, какая я настоящая, и говорил бы иначе. Во мне нет ничего выдающегося, Марко.        – Стар, это откуда у тебя такие слова? – усмехнулся юноша, пускай в уме он и удивился, а то и возмутился её словам. – Да, я знаю тебя не целый год…        «Нет, ты меня знаешь уже больше года» – уныло пролетело в уме у девушки.        – …Но я уже могу сказать, что ты самая необычная девушка из всех, что встречались мне, – пожал плечами Марко, говоря так простодушно, но в то же время с энтузиазмом, позволяя ей поверить в себя вновь. – Возможно, неправильно делать такие выводы всего за пару дней общения с человеком, но свой я уже сделал. Может, я тоже странный, как ты считаешь себя, но я уже решил, что ты жизнерадостный и весёлый человек, на которого можно положиться, а ещё… а ещё хороший друг.        Да, друг. Конечно.        Её просто скрутило внутри от одного этого слова. Нутро стянуло в узел, и на секунду ей даже казалось, что вся пища в ней выйдет наружу, в то время как горло сдавливали спазмы, будто наружу вот-вот выйдут слёзы.        – Стар?        – Да, Марко?        – Как ты думаешь, – задумался Диаз, опустив взгляд на землю, – мы бы могли стать друзьями?        И этот вопрос, конечно, сбил её с прямого пути, точно удар под дых. И ей было страшно даже. Страшно втягивать его в очередные чреватости, в очередные и более опасные аферы. Страшно от мысли, что однажды ей придется заново всё пережить: все эмоции, всю боль, все повторяющиеся действия. Стар бы твёрдо отказаться, оттолкнуть, уйти прочь снова и не появляться в его жизни никогда, даже под советом своей матери, которая обязательно вновь напомнит, надавит на больное. Ей бы сделать так, чтобы он забыл о ней уже иначе, без всякой магии.        Стар, подождав недолго, обреченно вымолвила:        – Мы уже друзья, Марко.