Дыхание Хаоса

Как появился мир? Для тех, кто появился вместе с ним, он существовал всегда. Не было «до», не наступит и «после». Бесконечность, обвивающаяся сама вокруг себя, замыкающаяся в неразрывную спираль, вибрирует, движется, дышит. Одновременно неслышно — и в ту же секунду пронзая вибрацией безвременье. Оглушающе, мощно, сотрясая всё вокруг себя — вместе с собою. ПСДЖЖЖ Разрядами неощутимого тока, затрагивая ими всё бытие и небытие. Являясь его частью — и заключая его в себя, в своё необъятное Я. Миры, мирки, подмиры и междумирья — вздрагивают, волнуются, колеблются в неизвестности: один только выдох мироздания способен как уничтожить их, сравняв с самой Пустотой, так и вознести на пик небывалой мощи, даруя новые грани познания. Возводя абсурд в абсолютную норму и низводя привычный порядок вещей до состояния трепещущего в агонии Хаоса. Искрясь незримо в полной темноте, ослепляя не столько сиянием ветвистых молний, сколько отголосками той силы, которую невозможно вместить во что-то постоянное, статичное, поскольку нет постоянности в бесконечно изменчивом токе, который направлен не чьей-то волей, а самим мирозданием. ПСДЖЖЖ Жужжание пчелы над цветком, знаменующее мир и покой, пастораль в отдельно взятом отрезке пространства-времени: бзжжж-бзжжж. Рождение, жизнь и процветание, не тронутое тленом и дыханием увядания. Благодать, лишенная теней и полутонов. Смех младенца в ответ на любящую улыбку его матери. Падающие под взмахом косы колосья спелой пшеницы: вжжжих-вжжжих. Косарь, затачивающий любимый инструмент, с бережной нежностью проводящий точильным камнем по сверкающему лезвию: вжжжжух-вжжжжух. Жизнь, во всей её красоте, во всём ярком великолепии, буйстве красок, ароматов, звуков. Жжжжизнь. ПСДЖЖЖ Слова любого языка, песни, молитвы, проклятия — всё это сливается в одно непрерывное жужжание, если разрезать призму времени и взглянуть на срез, вслушаться в него. Все, некогда звучавшие, голоса. Всех, кто когда-либо рождался или родится однажды на Нирне и в иных мирах. Жужжат, жужжат непрестанно, как мухи, роем вьющиеся над вздувшимся на солнце гниющим трупом: вжжж-вжжж. Смерть, во всей её отвратительной притягательности, во всей непознанной таинственности, в своей сакральности и неизбежности. Разве она не прекрасна? Конечность бесконечного, очередной виток вокруг неизвестности, очередная попытка выделиться из мириад одинаково схожих жизней. И очередной точно такой же гробовщик будет снимать рубанком стружку с очередного такого же гроба: вжжжах-вжжжах. Очередной палач отточит лезвие топора, чтобы снять чужую голову с плеч. Очередное дитя заплачет. Очередной погребальный костер затрещит сырой веткой, пуская искры в небо, в глубине которого нет ничего, только Пустота. И Пустота наполнена нескончаемым ПСДЖЖЖ, вплетенным в переливчатую изменчивость Хаоса, в нерушимые столпы мироздания, в сам первобытный Мрак и первовестный Свет, которые по сути своей являются лишь эхом друг друга. ПСДЖЖЖ — расправляются легкие младенца для первого крика ПСДЖЖЖ — опадает грудь мертвеца с последним выдохом ПСДЖЖЖ — падает звезда, чиркнув острием бритвы по бархатной темноте небосклона ПСДЖЖЖ — грохочет в чреве Красной Горы ПСДЖЖЖ ПСДЖЖЖ ПСДЖЖЖ