***
— Привет, ранняя пташка! — поприветствовал Пригова начмед. — Не спалось? — От ранней пташки слышу. Как там моя Мурашова? Скоро выпустишь? — Пригов, она человек, а не биоробот. Ты хочешь, чтобы раны моментально затягивались? — Неплохо было бы, Витя. — Ну, до такого медицина пока не дошла. А ты чего явился пред мои светлые очи? Болит что-то? — Слава богу, нет. Помнишь, ты говорил, что твои соседи дачу хотят купить? Моя их устроит? — Думаю, более чем. Подожди, а с чего вдруг ты решил продать? — Да я там всё равно хорошо если раз в год бываю. — Володя, тебе деньги нужны? — Ну... В общем, да. — Что-то случилось? Много надо? — Примерно столько, сколько стоит мой дом с участком. — Ты на первый вопрос не ответил. Что-то случилось? — Не у меня, Витя, не у меня. — Пригов! Объяснить толком можешь? — Одной девушке требуется операция в Германии и хороший протез. — Давай я для начала договорюсь в академии, пусть её посмотрят. Вдруг без Германии можно обойтись? — Да смотрели её уже в академии, Белов из штаба договаривался, это дочь его друга. Сказали, что лучше, чем в Германии, нигде не сделают. Так что спроси соседа про дачу, хорошо?***
Пригов дошёл до кабинета, сделал себе кофе и задумался. Рука сама рисовала на листе бумаги разные почеркушки... В дверь стукнул Батя: — Привет! Багиру не видел? — Рита позже будет. Пусть Петров пока подменит. Да, я часа через два-три в штаб уеду, ты же на месте? — На месте. Зачастил ты в штаб. Не в секретарше ли дело? — В работе дело, Батя, в работе. Документы, согласования, то-сё... — Хорошенькая небось работа, а, Пригов? То-то, я смотрю, ты не высыпаешься. И женскими профилями весь листочек изрисовал. — Иван, отвали! Батя засмеялся и ушёл. Пригов скомкал и выбросил изрисованный лист и взял чистый. Документ с дезинформацией, которую он собирался передать через Марину, был готов и лежал в папке. Пригов взял маркер, написал в центре листа «Глок», обвёл в кружок и холодно сказал: — Ты поиграть со мной решил? Ну что же, Глок, поиграем...***
...В разведшколе их было тридцать — очень разных парней. Пригов — самый младший, двадцатилетний, остальные — на два-три года старше. Учиться было интересно. А способному Пригову — ещё и легко, он быстро стал одним из лучших. Правда, на способностях не выезжал, пахал всерьёз. На некоторые практические занятия их ставили в пары: наружное наблюдение, уход от «хвоста» и всё такое... Несколько раз в пару Пригову доставался Глок — Гена Локшин. Рослый, спортивный и не просто способный — талантливый. Ему не было равных в рукопашке, в стрельбе, в овладении разными мнемотехниками и во многом другом. Правда, была в нём какая-то нервозность, удивлявшая Пригова. Сам-то он просто работал, разбирал свои ошибки, делал выводы — и шёл дальше. А Глок на занятиях по наружке, потеряв Пригова в городе, психанул и начал его цеплять. И когда не смог от Пригова оторваться — тоже. Глок постоянно пытался вывести его из себя. И, признаться, это ему время от времени удавалось. А ещё Глок был жесток. Однажды в парке он швырнул камнем в белку. Попал, белка упала с дерева с разбитой головой. — Зачем? — спросил Пригов, плохо скрывая неприязнь — к этому моменту он Глока уже терпеть не мог. — Тренировка глазомера. — Это убийство, а не тренировка. — Ты, может, не в курсе, но нам надо уметь убивать, Пригов. — Ты профнепригоден, Глок. — Это мы ещё посмотрим. Я-то выберусь из любой ситуации. А ты будешь думать, стрелять или не стрелять. Ты неудачник, как все недомерки... В тот раз Пригов сдержался. А через неделю он увидел, как Глок ударил девушку. Люся, медсестра, была симпатичная смешливая пышечка. Кое-кто из ребят пытался за ней ухаживать, но Люся эти ухаживания мягко отвергала: у неё был жених, аспирант-физик. Пригов шёл вечером мимо медпункта и увидел, что у входа разговаривают Люся и Глок. Она сказала что-то, а он ударил её по лицу. Тут Пригов не выдержал: подскочил и врезал Генке снизу в подбородок так, что у того зубы клацнули. Глок отвечать не стал, криво усмехнулся и сказал: — Ну всё, Пригов, тебе конец. За драку наказание было одно — отчисление. И когда на следующий день начальник школы полковник Марков вызвал Пригова в свой кабинет, тот вошёл, понимая, что его ждёт. Однако глаза не прятал — виноватым себя не считал. Полковник полистал приговское личное дело, помолчал. Потом сказал: — Я должен Вас отчислить. Несмотря на Ваши успехи. За полтора месяца до выпуска. — Если считаете, что офицер может пройти мимо, когда женщину бьют, — отчисляйте. Марков буркнул: — Вы пока не офицер. Поймите, курсант: Вас будут провоцировать самыми разными способами. Поддадитесь на провокацию — провалите задание. Пригов упрямо наклонил голову и промолчал. Полковник тоже замолчал и смотрел на Пригова... по-хорошему смотрел. Усмехнулся: — Я должен Вас отчислить. Но не стану. Идите, курсант. Пригов вошёл в казарму и увидел, как ребята окружили Глока, и Саня Кареев презрительно сказал ему: — Это тебя надо гнать, Локшин. У Володи кодекс чести врождённый, а ты подонок. ...После выпуска через некоторое время Локшин с радаров пропал. Когда через десять лет они встречались своим курсом, из тридцати человек собрались четырнадцать, из них один — на инвалидной коляске. Восемь человек погибли, шестеро были в командировках и приехать не смогли. А про Глока и Гену Евграфова по прозвищу Граф никто ничего не знал...