После битвы за Тид. III.1 Неприятные сюрпризы

Краткое изложение предыдущих событий. I.1 В королевском ангаре.       В то время, как королева Амидала и ее отряд освобождают дворец, а Энакин взрывает станцию управления дроидами на орбите, Оби Ван вытаскивает раненого Квай Гона из генератора в ангар и сдает на руки медикам. В этом ему помогает техник Рэнд Марн. I.2 The remains of the day.       Освободив дворец, королева и ее ближайшее окружение решают, что же делать дальше. Советник Сио Биббл, он же губернатор Тида опасается, что, понеся такие убытки, Торговая федерация сделает попытку обвинить Набу в агрессии и развязывании войны. Он предлагает королеве план: переложить ответственность за уничтожении дорогостоящей армии дроидов на джедаев и гунганов. Королева не верит в подобную опасность, однако принимает план Биббла.       На общем совете она пытается вынудить Оби Вана подписать соответствующие обязательства, но тот наотрез отказывается принимать такие решения без ведома мастера.       Энакина берет под временную опеку капитан истребительского эскадрона «Браво» Рик Олие. Он же помогает Оби Вану отправить отчет о ходе миссии в Храм джедаев. Оби Ван сообщает Верховному Совету, что ситх убит, а Квай Гон ранен. Рик обещает завтра помочь узнать, куда именно увезли Квай Гона для оказания ему медицинской помощи. II.1 Утро второго дня.       Пилоты эскадрона «Браво» размещают Оби Вана и Энакина на ночлег в резервной офицерской квартире неподалеку от главного ангара.       Утро не несет с собой ничего утешительного. Оби Ван и Энакин не получают ответа из Храма джедаев, но получают оскорбление в виде денег за предоставленные услуги по защите королевы. После чего отправляются завтракать.       Отряд фрейлин королевы — полувоенное подразделение телохранительниц и советниц — раздираем внутренними противоречиями и конфликтами. Падме полна сознанием собственной важности. Эйртае — парикмахер и стилист — завидует Сэйбе — двойнику королевы — рискуя потерять свое положение при дворе, но пока пытается с собой бороться.       После общего завтрака Оби Ван и Энакин отправляются на поиски техника, накануне вызвавшего медбригаду к Квай Гону. Однако не находят. Не находят они и помогавших им пилотов эскадрона «Браво».       Растерянный и сбитый с толку Оби Ван срывает раздражение на Энакине и отправляет его в предоставленную им в качестве приюта офицерскую квартиру.       Мы также узнаем, что все сформированные во дворце на время штурма медицинские пункты, кроме одного закрыты, а пациенты перевезены в центральную больницу. В оставшемся пункте П-4 мы и находим Квай Гона на попечении врача Фрей Денберие. На данный момент он пребывает в коме. II.2 На дне       Справедливо обиженный на Оби Вана Энакин засыпает, вернувшись из ангара в занимаемую ими квартиру.       Оби Ван отправляется в числе офицеров службы безопасности организовывать расчистку пострадавших районов Тида и предается самобичеванию. Затем его сменяет Джерус Джанник — один из офицеров, а Оби Ван отправляется в Главную лечебницу Тида, но там мастера не оказывается. В лечебнице он узнает, что все организованные во время штурма медицинские пункты закрыты.       Тем временем королева Амидала получает сообщение от канцлера, извещающего ее о своем скором прибытии, а также смутные угрозы от Торговой федерации и требования освободить вицекороля Нута Ганрея.       Отчаявшись в своих поисках, Оби Ван случайно сталкивается Фрей Денберие и получает возможность увидеться с мастером. Он сообщает доктору Денберие имя ее пациента и обещает раздобыть его страховое свидетельство для покрытия расходов на лечение.       Когда он заходит в палату, Квай Гон приходит в себя. Оби Ван коротко рассказывает, что поизошло, оставляет ему деньги, выданные утром, и уходит, чтобы вернуться вместе с Энакином.       Энакин, почувствовав в Силе, что Квай Гон пришел в себя, просыпается и бежит навстречу Оби Вану. Однако когда они вместе подходят к временному мед. пункту, они оказываются перед закрытой дверью. II.3 Высокие гости       Канцлер Палпатин прилетает на Набу, чтобы лично поздравить земляков с победой. Или им так кажется. Наместник Нут Ганрей и его помощник Рун Хаако препровождены на корабль, чтоб предстать перед справедливым судом на Корусанте. Вместе с канцлером прибывают и представители ордена джедаев — магистры Йода и Винду — дабы лично разобраться в происходящем.       За торжественной встречей дорогих гостей следует торжественный обед.       После обеда Оби Ван предпринимает попытку поговорить с прибывшими мастерами, чтобы уяснить план действий и поделиться с ними имеющейся у него скудной информацией, однако они предпочитают не замечать этих попыток, а он и не настаивает. Ему есть, чем заняться — он пробует добыть номер страховки Квай Гона из бухгалтерии Храма джедаев, которого требуют от него в Лечебнице.       После обеда начинается бесконечное и тягостное совещание под руководством королевы Амидалы. В нем принимают участие канцлер Палпатин, магистры Йода и Винду, Оби Ван, капитан Панака, советники Сио Биббл и Грэф Запало; не остаются в стороне и фрейлины королевы: Сэйбе и Эйртае. Все они пытаются понять, что же все-таки произошло и что теперь делать. Однако совещание оборачивается пустой тратой времени и взаимными пустыми обвинениями набуанцев и джедаев. Первым не выдерживает канцлер и покидает тронный зал, пользуясь своим возрастом, как предлогом.       В это время Энакин шатается по дворцу в обществе R2-D2 и небезосновательно чувствует себя несчастным и никому не нужным. Однако посреди уныния его посещает одна интересная идея: попробовать самому пробраться к Квай Гону.       Магистр Йода отправляется поговорить с раненым Квай Гоном. Гранд-магистр без труда входит в закрытый временный пункт П-4, а Оби Ван, рассчитывавший сопровождать магистра, снова с утомительным постоянством оказывается перед запертой дверью. Он вынужден отвлечься и заняться выколачиванием номера страховки из бухгалтерии Храма.       Медицинский персонал в лице хирурга Фрей Денберие возмущен бесцеремонным вторжением магистра Йоды до глубины души. Магистр Йода и Квай-Гон обсуждают перспективы Энакина за закрытыми дверями и явно не приходят ни к какому согласию. После чего магистр Йода покидает П-4.       Добыв необходимый номер страховки и переправив его в Центральную лечебницу, Оби Ван заново анализирует препятствия, мешавшие его поискам, а затем его встрече с мастером, и приходит к выводу, что он не заслуживает этой встречи. Желая с одной стороны воздать себе по заслугам, а с другой — в конце концов заслужить ее, он решает оставить все бесплодные попытки, перестать ломиться в запертые двери, удовлетворившись тем, что мастер жив и судя по всему находится на попечении надежных врачей. То есть по сути решает внять совету своего наставника и сконцентрироваться на «здесь и сейчас». II.4 Переговоры с гунганами       После сорвавшейся попытки пробраться к мастеру в кампании магистра Йоды Оби Ван, следуя принятому решению, сосредотачивается на расследовании. По его мнению, необходимо срочно спуститься в шахту генератора и забрать тело ситха, что должно пролить хоть какой-то свет на происходящее. Впрочем, спуститься в шахту он хочет главным образом для того, чтоб забрать свой сэйбер. Однако магистры явно не придают спуску в шахту никакого значения, а пойти один Оби Ван не может из соображений субординации. Поэтому он присоединяется к магистру Винду, который просматривает записи с дворцовых камер наблюдения начиная со дня высадки оккупационных войск.       Затем ему приходится принять участие в очередном заседании в тронном зале, в ходе которого выясняется, что никто не потрудился сообщить гунганам о намеченном на завтра празднике и об отведенной им роли. Ни один набуанец не желает идти на переговоры с гунганами. Тогда присутствующий на заседании канцлер Палпатин, не чуждый внутренним проблемам своей родины, предлагает отправить на переговоры Оби Вана с тем, чтобы к рассвету он привел гунганов в Тид. Что и было сделано.       Энакин, о котором Оби Ван совершенно забыл, вместе с R2-D2 работает над тем, чтоб пробраться к Квай Гону. Не без приключений R2-D2 находит способ взломать закрытую дверь.       Заглянув перед отъездом на переговоры в их с Энакином «квартиру», Оби Ван наконец вспоминает о нем. Энакин чувствует это и, воспользовавшись возможностями R2-D2, выходит с Оби Ваном на связь. Он пытается сообщить Оби Вану, что нашел способ добраться до Квай Гона, однако Оби Ван его не слушает, а лишь сообщает, что отправляется к гунганам и до утра не вернется.       Фрей Денберие не вполне понимает, как так может быть, что ее пациент не только жив, но и пребывает в сознании. Она считает, что это последствия шока и к вечеру должно наступить ухудшение. Пока же она старается почетче уяснить состояние раненого, чтобы найти хоть какие-то аналогии и пути к исцелению. Однако к ее подопечному в этот день нескончаемой, как ей кажется, чередой тянутся посетители-джедаи (Оби Ван, затем два раза Йода) и, когда в медицинский пункт является в поисках Йоды магистр Винду, это становится последней каплей. Фрей решает перевести, наконец, Квай Гона в Главную лечебницу.       Энакину так и не удается поговорить с Квай Гоном. Он чувствует, что Квай Гон уснул и решает подождать, пока тот проснется. Но пока он ждет, Квай Гона увозят, а его самого находит вернувшийся во дворец капитан Рик Олие. Справедливо указывая на позднее время, капитан предлагает снова отложить визит к Квай Гону на завтра и обещает на этот раз действительно помочь, поговорив со знакомыми врачами.       Оби Ван проводит переговоры с гунганами. Они не соглашаются привести в Тид не то что всю армию, но даже ее часть и намерены соблюдать траур по обычаю своего народа. Однако Оби Ван все же убеждает их по крайней мере отправить к королеве Набу посольство.       Канцлер Палпатин отправляет Нута Ганрея и Руна Хаако на Корусант без охраны, предварительно слегка напугав.       На этом день наконец заканчивается, и все могут пойти спать.

После битвы за Тид. III.1 Неприятные сюрпризы

«На картине изображен тревожный пейзаж с антропоморфными деревьями». — Да уж… Есть, от чего встревожиться. Death Eaters' Blues. Путешествие в Италию

1

      В темноте спальни Эйртае проснулась посреди ночи с бешено колотящимся сердцем. Если ей что-то и снилось, то она этого не помнила.       Эйртае вытерла потную ладонь о ночную рубашку и провела рукой по спинке кровати над головой. На стене справа загорелись часы, извещая ее о том, что ночь еще в самом разгаре: можно спать и спать. Эйртае повернулась на бок и закрыла глаза. Веки дрожали и не желали оставаться сомкнутыми. Эйртае вновь уставилась в невидимый потолок. В последнее время она стала плохо спать. Или может, стоило сказать не «в последнее время», а «с началом конфликта с Федерацией»? Нет. Бессонница началась раньше.       Эйртае потянулась было к ингалятору со снотворным, но передумала. Вместо этого она сосредоточилась, стараясь вспомнить, но тревожная мысль ускользала и не давалась. Часть сознания как будто сопротивлялась, не желая ничего знать. То, что разбудило ее, касалось завтрашнего праздника. Праздник. Праздник и парад в ознаменование победы. Вручение наград, радость и изъявления благодарности.       Ее воображению предстало выстроившееся на высоком крыльце правительство Набу, герои битвы — джедаи и пилоты, дворцовая стража… В центре Падме — королева Амидала.       Платье на завтра уже готово — белое, как символ освобождения, победы света над тьмой. Легкая как будто пенная накидка вызывала мгновенную ассоциацию с пеной водопадов. Таким образом, она подчеркивала связь народа Набу с планетой.       Прическу Эйртае тоже уже продумала. Во всех подробностях. Она решила отойти от традиционных узлов и ограничиться высоким «веером» на затылке, спустив спереди две свободные пряди — черные на белом фоне платья. От лба к «вееру» она протянет тонкие косички… Например, двадцать четыре. По числу административных планетарных округов. Эйртае тихо хихикнула. Глупость какая! Но двадцать четыре ничуть не хуже, чем просто двадцать, как она планировала сначала.       Несмотря на то, что ей нравился результат ее творческих усилий — нарочитая простота должна была приблизить королеву к ее подданным — образ казался Эйртае незавершенным.       А если добавить ажурности? Но куда? Ощущение, что кружевной высокий ворот, встающий из-за спины как гигантский лунный диск, должен откликаться на что-то, не давало Эйртае покоя, как повисший без ответа вопрос. Откликаться. «Откликаться» — хорошее слово. Все детали королевского туалета всегда перекликаются одна с другой — будь то сходство или противопоставление. Металлические наконечники поддерживающих диск спиц призваны показать, что добро, олицетворяемое правительницей Набу, не столь уж мягкотело и беззащитно и под кажущейся хрупкостью может прятать острые шипы. Они противопоставлены воздушной мягкости накидки.       А вот ажурность оставалась без ответа. То, что ответ должен быть в прическе — очевидно, но… Но почему недостаточно «веера»? А что если добавить сетку на волосы? Жемчужная сетка как раз и явится ответом на вопрос воротника… Правда, придется тогда отказаться от двадцати четырех исполненных высокого смысла косичек. Но они не обеспечивали должной узорности… А если ввести жемчужную сетку, то можно и вернуться к «узлам». Скажем, вместо «веера» пустить их по кругу, чтоб повторяли лунный воротник…       Эйртае резко оборвала приятные размышления — разбудили ее не дизайнерские проекты. Конечно, идея с сеткой хороша и с утра надо будет ее опробовать, но от таких мыслей сердце не колотится так сильно.       Вдруг, это и впрямь было что-то важное? Настолько важное, что стоит пожертвовать оставшимися до рассвета часами сна. Нет, не до рассвета… На рассвете она уже должна быть в тронном зале вместе с Сэйбе и встречать болотное командование, но у нее все равно еще есть время.       Она встала и ощупью вышла в общее патио, все еще силясь отыскать причину своей тревоги. Окруженное глубокой крытой галереей, патио имело форму шестиугольника. Вода расположенного в центре фонтана, тихо журча, падала в квадратный бассейн. Сюда выходили двери пяти спален, занятых королевскими фрейлинами. Шестая дверь вела через короткий переход в Большое патио королевы с тремя фонтанами. Патио служили для отдыха и размышлений, но иногда могли использоваться и для тайных совещаний.       Эйртае подняла голову и посмотрела вверх. Неба она не увидела — его скрывал плотный покров бао-плюща, раскинувшего по протянутым между стен нитям свои гибкие стебли. Сквозь его широкие листья едва пробивался свет Ома-Д’уна, сменившего уже ушедшую за горизонт Тасию. Тут и там вниз свешивались гроздья цветов — как раз неделю назад бао вступил в период цветения. Патио звенело от стрекота прячущихся в крупных венчиках караоли. Эйртае вдохнула теплый, исполненный свежего благоухания воздух. Постояв немного на границе галереи и патио, где полированные деревянные плашки пола встречались с пестрой глазированной плиткой, она вернулась в спальню и, прихватив легкое покрывало с кровати и ингалятор, снова вышла на воздух. Каждая из трех стоявших по краю патио невысоких и широких скамей, укрытых подушками, могла служить вполне сносной постелью.       Что же не так с предстоящим праздником? Так и не разобравшись, что ее обеспокоило, Эйртае все-таки взялась за ингалятор. Сладковатая струя снотворного ударила в мягкое небо, она едва успела поставить флакон, мгновенно завернутая в плотный кокон сна.

2

      Огромный больничный комплекс вмещал в себя не только корпуса для больных самого разного профиля, но и жилые корпуса для врачей, а также общежития для младшего персонала и студентов, проходящих практику.       В эту ночь не спалось не только фрейлине Эйртае. Фрей Денберие также лежала без сна, наблюдая за перемещением лунных лучей по полу. Неглубокий тревожный сон не освежил ее. Что-то грызло и не давало покоя. В голову лезли воспоминания детства. Не самые плохие, между прочим. Почему же от них делается так жутко? Так тоскливо? «Потому что надо больше спать», — ответила себе Фрей. Однако сон ушел и не собирался возвращаться, а отключать организм снотворным ей не хотелось.       Фрей выросла у болот. Не на ферме, конечно. Ее семья была достаточно знатной и состоятельной, чтоб дать дочери не какое-нибудь, а медицинское образование, да еще и в Тиде. Однако ее родители любили дикое уединение на границе равнин, и их усадьбу частенько подтапливало.       Фрей никогда не испытывала страха перед болотами (возможно потому, что никто не старался ей его внушить) и, попав в 14 лет в город, она очень удивилась, обнаружив, что здесь знают об этом увлекательном и притягательном мире гораздо меньше, чем дома — практически ничего. А ведь она так надеялась найти здесь в Тиде — средоточии Набуанской учености — ответы на множество своих болотных вопросов. Ей суждено было разочароваться. Среди сверстников болота никого не интересовали, скорее, вызывали страх, а среди взрослых эта тема оказалась и вовсе под запретом.       Но сейчас она вспомнила вовсе не о разочарованиях и обидах подросткового возраста. Ей вспомнилось свежее утро, незадолго до окончательного отъезда, когда она в последний раз встретилась с Ниббом.       Нибб был гунганом, и на протяжении тех лет, что Фрей жила на краю равнин, он часто появлялся в их садах и не имел ничего против того, чтоб поболтать с ней о том, о сем и обо всем. Родители не возражали. Они тоже с удовольствием разговаривали с Ниббом и расспрашивали его о жизни планеты, но так как они предпочитали разговаривать дома, гунгану было неуютно, и он норовил сбежать на свежий воздух.       Нибб знал массу интересных вещей. Он учил Фрей жизни в лесу, рассказывал, что здесь растет и зачем. Это поначалу. А потом у них случился спор о языке. Фрей надоело, что Нибб за все время их общения так и не научился нормально разговаривать. Он так коверкал слова и грамматику, что она, несмотря на значительную практику, понимала его с трудом, и однажды ей в голову пришла совершенно революционная идея. Если Нибб не может выучить человеческий язык, возможно, она, Фрей, сможет выучить язык гунганов! К ее невероятному удивлению Нибб ответил ей категорическим отказом. Но ее это не остановило. В конце концов, у нее были неслабые аргументы (и ослиное упрямство): (1) Нибб хотел научить ее тому, что знал. Это было совершенно очевидно, и он с этим не спорил. (2) А как она может научиться, если не понимает того, что он говорит? — Твоя понимай! — заявил Нибб. — Ничего подобного. Я не понимаю половины. Как только ты начинаешь объяснять что-нибудь сложнее самого простого, мне становится ужасно трудно. Нибб, ты же все равно говоришь мне ваши названия зверей, и мест, и растений — это уже кусок вашего языка. Представляешь, какой это большой кусок! А я его уже знаю. Я могу тебе перечислить все, что тут растет. Почему ты не хочешь рассказать остальное?       Судя по всему, это соображение застало Нибба врасплох и страшно расстроило. Он ничего не сказал и ушел. С таким видом, как будто Фрей чуть ли не убила его своими словами.       Нибб не появлялся три дня. Из которых Фрей один день плакала, полтора дня злилась, а еще полдня снова плакала. Она уже сто раз пожалела, что затеяла этот спор, но нисколько не раскаялась. Судя по тому, как звучали названия растений и животных, язык гунганов обещал быть невероятно красивым. К тому же Нибб так упорно не желал открывать свою тайну, что ей вдвойне хотелось его раскусить.       Через три дня Нибб все-таки вернулся. Он сказал, что получил благословение богов и научит ее священному языку. Фрей была в восторге. Она была в восторге еще три месяца. А потом обнаружила, что язык этот страшно сложный. Гунганы устанавливали различия там, где ей все казалось абсолютно-совершенно одинаковым. Это касалось всего. От звуков, до построения фразы. Здесь вообще начиналось самое непостижимое. То, что для Фрей было неважным, а потому сливающимся воедино, делилось для Нибба на какие-то оттенки, не отличимые, по мнению Фрей, друг от друга. Например, «ты» должно было звучать по-разному в зависимости от того, понимает ли собеседник то, что ты ему сообщаешь или у тебя есть в этом сомнения. Некоторые объяснения Нибба звучали примерно как: «Вот это круглое, а это совсем наоборот — круглое. Поняла?» А так как Нибб вынужден был объяснять ей все это на всеобщем, их попытки договориться часто заходили в тупик.       Но отказываться от занятий она не собиралась. Отец от мысли, что его дочь будет понимать гунганов, пришел в не меньший, если не больший восторг, чем сама Фрей, а значит, дело того стоило. Папа с интересом слушал ее рассказы, но сам учиться не пытался. Маме больше нравилось слушать про привычки животных, особенно мелких зверьков, которых можно каждый день встретить вокруг дома.       Так они и занимались. То исследованием болот, то — языка его обитателей. Однажды Нибб решил, что пришла пора познакомить Фрей и с письменностью подводного мира. Это оказалось спасением. В графическом виде многое стало гораздо понятней. Жаль только, что случилось это счастливое событие всего за полгода до ее отъезда в Тид. Она только-только начала разбираться, что тут к чему… Если б он сразу стал учить ее по текстам, насколько было бы быстрее и легче, а теперь она оказалась с какими-то жалкими зачатками знаний и без надежды когда-либо узнать больше.       Та встреча, которая сейчас пришла ей на ум в ночной тишине, стала их последней встречей. И дело было вовсе не в том, что Фрей собирались отправить в Тид к дяде, чтоб она могла стать врачом, как завещала ей бабка и как она сама мечтала с раннего детства. Вовсе нет. Нибб сказал, что община осудила его общение с людьми и призывает его в одно из подводных поселений, так что он больше не сможет приходить.       На прощание он рассказал ей о нгоо. Лекарстве, что растет на опущенных в воду корнях кэмбиликта-нгалла, пьющего густой и черный ил из мутного среднего слоя. — Оно поможет при сильных ранах, — сказал Нибб. — Нанесешь на сильную рану, и она не повредит телу. Сильная рана приносит сильный вред, истощает силы — не только из-за потери жизненной жидкости, она отнимает силы болью. Нгоо остановит ток, уберет боль, уберет вред. Посмотри, какие у него интересные листья. Тебе кажется, что это один лист, а если приглядишься, увидишь, что он состоит из множества маленьких листков, едва скрепленных между собой, поэтому листья нгоо могут показаться почти прозрачными. Возьми несколько листов, положи в воду и пропусти сквозь них электрический заряд. Листы сначала распадутся на маленькие листки, а те в свою очередь начнут распухать, превращаясь в клейкую массу. Эту массу и надо наносить на рану.       Но Фрей не очень-то его слушала, она хотела спросить: "Почему они зовут тебя вниз?", и практически все ее внимание уходило на то, чтоб построить эту фразу. — Любая причина… По любой причине… Какая причина ты-много звать ты вниз? — спросила она, изо всех сил стараясь правильно подобрать слова, чтоб заставить их звучать как вопрос — одной интонации для гунганов было мало, нужны были вопросительные синонимы. "Ты же говорил, что гунганы хотят учить людей. А как же ты будешь учить, если ты уйдешь?" — Ты-один издавал звуки гунганы изучай… отучай… учи людей. А любым путем… каким путем ты-много учи, когда ты-один вниз приходи… иди? — она волновалась, спеша высказать свое возмущение и обиду, слова выскальзывали из фокуса и перемешивались; чтоб построить предложение хотя бы отдаленно напоминающее фразы, которыми говорил Нибб, ей надо было сначала представить себе, как они должны были бы выглядеть, но для этого необходимо спокойствие, а она… — Тц-тц-тц… — Нибб издал щелкающую трель, как маленький караоли, живущий в цветах, только гораздо громче и ниже. — Ты не печалься, не плачь. Ты ведь хочешь учиться? Ты расскажешь другим людям о том, что это возможно. Расскажешь о том, что узнала. Другие люди придут к краю равнин, а им навстречу придут другие гунганы. Нам с тобой надо просто ждать. "Да почему?? Они запрещают тебе говорить со мной! Они зовут тебя вниз. Они запрещают тебе говорить!" — Но какая причина? Ты-много не… не… твоя люди… отказывайся ты-один говори со мной, — она чувствовала, что сказанное ею понять невозможно, но не знала, как поправиться. — Ты-много зови ты вниз. Они свивай… нет, убивай ты говорить. Нет-нет. Они не давай ты говорить. Гунган не приходить больше.       Последнее слово прозвучало лучше остальных, закончив эту корявую фразу естественно, очень по-гунгански. Но сейчас Фрей не была способна этому порадоваться. — Гунганы разные, — Нибб перебросил длинные уши вперед и наполовину закрыл глаза. — И твои братья тоже разные. Среди тех и других найдутся такие, кто захочет объединиться. Но объединение никогда не происходит быстро. Ты встретишься с другими гунганами. Не печалься.       Да она уже и не печалилась. Она злилась и не понимала. У нее не хватало слов. Ни гунганских, ни всеобщих. — Ты просто бросаешь меня тут, — сказала она на родном языке. — Бросаешь, потому что я узнала слишком много, да? Потому что…       Нибб положил ей в руки сорванный лист нгоо, развернулся и с места нырнул в спокойную черную воду, оставив Фрей одну.

***

      Грустное воспоминание, но и светлое. Всегда казалось ей светлым, но не сейчас. Сейчас ее душила тревога. Конечно, у нее есть основания тревожиться. У нее был сложный пациент. И не было плана по его спасению. Результат последнего сканирования был неплохим. Прямой опасности не было. Но это если не считать того факта, что он просто не должен был сейчас жить. Человек не живет, если у него вырезан кусок сердца. Она просто не могла успеть регенерировать этот кусок, как бы ни трудился акселератор и какими бы способностями к регенерации ни обладали джедаи.       «Ладно, ладно, от этого надо просто отрешиться и работать с тем, что есть». Но как работать с тем, чего не может быть? Вчера они с Китне по очереди прочесывали медицинский архив Университета и Больницы в поисках хоть каких-то аналогий. Разумеется, они ничего не нашли. Они отправили запрос в Медицинский центр Храма джедаев, но получили ожидаемый ответ: «Информация секретна. Передайте пострадавшего представителям Ордена». Отправить человека в таком состоянии в космическое путешествие, да еще и такое долгое? Ну уж нет уж.       Ближе к вечеру Китне откопала по запросу «Механические повреждения сердца» очень странный документ. Текст был гунганский и хранился он здесь уже 150 лет. А что ему сделается? Он, а точнее его электронная копия, был прикреплен к истории болезни, чрезвычайно краткой, сводившейся к тому, что какой-то горе-исследователь, отправившийся на болота для изучения фауны, переходя по упавшему стволу через топь, не удержал равновесия, сорвался и оказался буквально насаженным на торчащий вверх тонкий, но крепкий сук. Автоматический оповещатель вызвал медицинскую помощь, но когда подоспели санитары, помогать уже было некому. Все реанимационные процедуры тут были бессильны. Сердце не забилось, потому что в общем-то нечему было биться. Но откуда здесь взялся этот гунганский текст? Единственное объяснение, которое пришло в голову Фрей заключалось в том, что ребята-реаниматоры, увлеченные попытками вернуть своего пациента к жизни, сунули выпавшую из его рук пластинку к другим документам, даже не посмотрев, а архиваторы — наверняка не слишком сложные дроиды — заархивировали все документы без разбора.       Хорошо, что Китне не только старательная девочка, но и любопытная, а потому не только просмотрела каждый лист в деле, но и не постеснялась спросить, что за непонятный текст прикреплен к нему в самом конце.       При взгляде на знакомые полузабытые значки на Фрей нахлынули воспоминания детства — запахи заболоченного сада, горячих пряных испарений болота, прикосновение жесткого носа кааду, когда протягиваешь ему кусочек сладкого бата…       Случай с исследователем ничем кроме этого курьеза не был примечателен, и Фрей готова была сказать, чтоб Китне просто просматривала дальше, когда, повинуясь внезапному приступу сентиментальности, сделала себе копию таинственного документа, решив по мере сил восстановить знания гунганского языка развлечения ради, когда вся эта кутерьма вокруг вторжения уляжется и жизнь войдет в обычную колею, предполагающую наличие свободного времени даже у врачей.       Теперь она была рада, что поддалась порыву. Воспоминания о Ниббе не давали ей покоя. К тому же то ли ей показалось, то ли и вправду она уловила, мельком глянув на текст, повторяющееся слово нгоо.       В надежде избавиться от навязчивого беспокойства Фрей села за стол и принялась разбирать текст. Это занятие вернуло ее на двадцать лет назад. Она вспомнила условную запись, которой пользовалась, читая написанное для нее Ниббом. Она понимала далеко не все слова, многие казались ей знакомыми, но их значения не всплывали в памяти, а свой маленький самодельный словарик она, разумеется, оставила в родительском доме…       Однако даже того немногого, что она еще помнила, хватило, чтобы понять, о чем шла речь в последнем параграфе. Владевшая Фрей смутная тревога как бы собралась в фокус и обрела резкость, накрыв ее волной ужаса. Вполне возможно, открыв заветный флакон, она нарушила не только устав, применив несертифицированный препарат, но также и клятву врача… (подробнее см. После битвы за Тид. II.2 На дне).       Пластинка, которую держал в руке скончавшийся на поляне исследователь, была не чем иным, как фармацевтическим описанием нгоо применительно к людям! Нгоо не залечивал раны. Его действие было совершенно иным. Он останавливал все процессы, включая распад белка, в поврежденной области. Он оставлял кровоток достаточным для минимального поддержания жизни в пораженных тканях, однако их последующее восстановление не предполагалось…       Получается, то, что она сделала, никак нельзя свести к простой ошибке, неудаче… Это была настоящая катастрофа. Если теперь он умрет из-за того, что нгоо, проникший в организм прямо в области сердца, затормозит работу всего, чего коснется, то… То что? Что ей делать? Как ей жить с этим знанием? Как так получилось? Теперь она не понимала, как ей вообще могло придти в голову попробовать применить средство, о действии которого она знала лишь со слов гунгана… Со слов, которые, учитывая уровень ее знаний и момент, когда они были произнесены, она могла и не расслышать, и неправильно понять, и…       Сигнал срочного вызова не поступал, значит, ее пациент жив, но насколько? Сканеры считают, что состояние его стабильно, но какого качества эта стабильность? Побросав все, как было, Фрей кинулась в Кардиологический корпус. Над Тидом занималась заря.

3

      Луч луны упал Квай Гону на лицо. Он приоткрыл один глаз и снова закрыл его. Если уж умереть не получилось, придется отдыхать. Однако с этим были определенные трудности. Сердце выдавало какую-то рваную дробь, настолько частую, что дышать можно было только через раз. Не получалось ни спать, ни не спать. Он попробовал отрегулировать сердцебиение, вернуть ему какой-то приемлемый ритм, но тело отказывалось повиноваться.       Ожил медблок. Он почувствовал, как что-то впрыснулось в кровь. Дышать стало полегче. И то хлеб. Под кроватью с тихим жужжанием проехал сканер. «Может, попросить его показать результаты?» Но для этого пришлось бы говорить — на мысленные сигналы сканер вряд ли бы отозвался. С другой стороны, зачем ему сканер?       Квай Гон Джинн был джедаем, а потому мог в какой-то степени исцелять себя сам. Обычная концентрация для диагностирования собственного состояния потребовала от него слишком уж больших усилий, однако он сумел составить представление о происходящем. Что ж. Отлично. Теперь осталось заставить все это срастись обратно и заработать. Задача интересная… Хотя всех этих утомительных хлопот можно было бы избежать, если б медицинские работники не были здесь так расторопны…       Какие-то лекарственные вещества циркулировали по сосудам, успокаивая сердце. Он воспользовался этой передышкой и сосредоточил все внимание на восстановлении собственной целостности, чувствуя, как кровь приливает к сердцу, как увеличивается скорость деления клеток… Он не задумывался о том, что конкретно пострадало от этой странной точечной раны, он просто сконцентрировался, призывая на помощь великую Силу, на том, чтоб вернуть все как было, и незаметно для себя уснул.       Когда он проснулся в следующий раз, в комнате кто-то был. Если судить по свету, проникавшему в окно, наступило ранее утро. Сестра на миг мелькнула в поле его зрения и снова исчезла.       Видимо, заметив какое-то движение, сестра без имени спросила, не нужно ли ему чего. Если бы дежурила та, что была вчера — Китне, — он попросил бы воды. Эта показалась ему старше, опытнее и равнодушнее. — Нет, спасибо, — сказал он. А может, и не сказал. Шут его знает. Какая ему сейчас вода?..       Нестерпимо болела голова. Так странно. Ранен-то он вовсе не в голову… Все это бессмысленное полёживание начинало утомлять. Сколько он уже лежит? Можно попробовать вычислить минимальную цифру: остаток дня штурма, следующий день, когда пришел Йода… Был ли этот «следующий день» вчера? Неважно, ведь он высчитывает минимум.       Сестра сменилась, то есть, возможно, «день прихода Йоды» прошел, и уже наступило «завтра». Итак, двое суток. Минимум двое суток. Это значит, что к вечеру надо встать. Самое позднее завтра к полудню… Для этого придется собраться и зарастить проделанную в нем дыру. Как будто преодолевая сопротивление гигантской толщи воды, он снова сконцентрировался на восстановлении. Кровь шумела в ушах, сознание заволакивала красная пелена. «Прекрати этот цирк, — велел он организму. — Хочешь отключаться, отключайся, но хватит держать меня подвешенным где-то на середине». Сработал ли этот призыв или вмешались объективные причины, но сердце судорожно дернулось пару раз, а потом он действительно отключился.

4

      Несмотря на ранний час больница встретила Фрей перспективой беготни по всему отделению и невозможности уделить должное внимание мистеру Джинну. Конечно, с ее стороны было чистым эгоизмом торчать во дворце, свалив на коллег всех своих позавчерашних пациентов. Но с другой стороны, ни один из них не пострадал так сильно и не стоял так долго на краю могилы. А ведь мистер Джинн и сейчас еще не покинул этого края. А в свете того, что она узнала утром, и вовсе в любую минуту мог шагнуть за черту. Тревожный писк оповещателя на ее запястье решил дело. Сканер не мог зарегистрировать нгоо. Значит, дроида обеспокоило что-то другое. Не дослушав до конца доктора Доррие, который хотел знать, какие именно меры она приняла в отношении того парня с двумя ожогами на спине и отрезанной кистью — хотя все это во всех подробностях было занесено ею в базу — она отправилась прямиком в выделенную мистеру Джинну палату.       К-15 вылез из-под кровати и продемонстрировал таблицу. Ничего критичного, как и вчера. Да, снова был обморок. Но до этого он спал. И спал достаточно спокойно. Так. Нет, не очень спокойно. Просыпался вскоре после полуночи. Приступ аритмии, но с этим справился медблок. А вот это что-то новенькое. Воспаление? Воспаление; и как следствие тахикардия и температура. Но при этом всю ночь он спал. И температура-то начала подниматься только-только. С другой стороны, это было довольно-таки неоднозначно. Воспаление — следствие чего? Слишком быстрой регенерации или действия нгоо? Самое чудовищное, что ни один тест не позволит обнаружить нгоо в крови — он абсолютно невидим… Она проверяла.       Медблок уже принимал обычные меры, впрыскивая в кровь ретарданты и антипростагландины. Если они подействуют стандартно, можно ли считать, что нгоо мистеру Джинну не повредил? «Замедляет процессы»… Какие процессы? Там было написано «все процессы». Если она правильно помнит это слово?.. Но главное там было сказано, что «восстановление в первоначальном — раннем — виде не предполагается». Вряд ли это можно неправильно трактовать… Но это сейчас и неважно. Если инъекции вернут сердцебиение и температуру в норму и удержат хотя бы в течение двух часов, она завершит регенерацию. И если все пройдет успешно, можно будет по прошествии какого-то времени заменить пострадавшие участки надежными протезами…       В коридоре Фрей наткнулась на Бэнта Кирша, который как обычно слонялся везде без дела. Как ему это удавалось при обилии его обязанностей, оставалось загадкой, однако он всегда имел расслабленный вид со вкусом отдыхающего человека. — Бэнт, мне нужна стажер Китне Сэрра, знаешь ее? — Да, мэм. Разумеется. Она в «приёмке». Сказать ей, что вы ее ищете?       Фрей поморщилась, она не любила всех этих «приёмок», «тройняков» и прочих безвкусных сокращений. — Нет, я сама. Спасибо, Бэнт.

***

      Утро едва успело начаться, а Китне уже с непреодолимой ясностью ощутила, что синекура в недрах королевского дворца закончилась. На нее навалилась обычная — только усиленная раз в десять — рутина стажера. Конечно, никто не дал бы ей два дня подряд помогать только доктору Денберие — ее практика должна была быть максимально разнообразной. Поэтому Китне поставили дежурить на приеме. Впрочем, не исключено, что такая мера не была педагогическим ходом — сюда бросили всех старших стажеров.       Перед Китне проходили не только горожане: в Тид хлынули люди из всех округов в надежде на помощь и компенсации, в поисках справедливости и из любопытства. Даже в столь ранний час поток нуждавшихся в медицинской помощи был ошеломляющим — особенно пострадали даже не те, кто оказался в лапах Федерации, а те, кто на свой страх и риск полезли в болота и леса, едва заслышав сигнал к эвакуации, не дожидаясь дальнейших инструкций и рекомендаций. А в результате — дети, покусанные насекомыми, взрослые с растительными ожогами; бесконечные отравления болотной водой…       Спустя два часа, впрочем, дежурство Китне неожиданно оборвалось. — Китне, — позвала ее дежурившая у передатчика Райче, — у тебя десять минут перерыва, а потом тебе надо явиться к доктору Денберие. Ты сегодня к ней приписана.       Это было неожиданно и приятно. Ей хотелось узнать, как доктор Денберие завершит лечение мистера джедая, но она не смела надеяться, что сможет увидеть это лично.       В комнате отдыха для младшего персонала Китне налила себе копи и со стаканчиком в руке подошла к окну. — Привет! — раздался сзади голос Бэнта Кирша.       Она обернулась. — Доброе утро, — сказала она, придавая лицу выжидательное выражение. — Сегодня объявили праздник, ты слышала? Начало в полдень. — Нет. Не слышала. В каком-то смысле это здорово. Людям надо как-то сбросить напряжение после этого кошмара. А что там будет? Что-нибудь интересное? — Ну говорят, главное действо — парад болотников. Ты когда-нибудь видела их вблизи? — Ты пойдешь? — спросила Китне, уходя от скользкой темы.       Вообще-то она их близко не видела. Да и не испытывала никакого желания что-то менять. Но вчера доктор Денберие так интересно про них рассказывала, как будто это и не они… В общем-то нет оснований ей не верить, хотя Китне впервые встретила такое странное отношение к этим мерзким существам. Может, и стоило бы посмотреть… — Хотелось бы… А ты? — спросил Бэнт с надеждой.       Китне отпила из стаканчика и посмотрела на Бэнта поверх его края, неожиданно почувствовав раздражение. Она вспомнила, что вчера перед тем, как ее отправили во Дворец, она и Райче договорились с Бэнтом сходить втроем на набережную посмотреть на закат. Без нее Райче вряд ли пошла, а ведь Бэнт-то наверняка зря прождал их обеих… Причем это ведь была ее идея, она сама им предложила, а потом пропала, ни слова не сказав. Конечно, она не виновата, что ее дежурство вчера растянулось до такой степени, но все-таки вышло нехорошо. А Бэнт ничем своего разочарования не выдал и как ни в чем не бывало приглашал ее теперь на парад. — Ты думаешь, я просто так сюда в такую рань пришла? — набросилась она на него на всякий случай. — Ты видел, сколько там внизу народу? А я сегодня весь день при Денберие. — Может, тебя отпустили бы? Парад посмотреть?       Бэнт тут же пожалел, что вздумал настаивать. Она посмотрела на него с непереносимым презрением небожительницы, и он почувствовал, как ее взгляд размазывает его по поверхности дивана. — Эти люди внизу пришли сюда не просто так, им нужна помощь. К тому же я не пропущу ни минуты… — Да нет… — пробормотал Бэнт. — Это я так просто… Не бери в голову…       Видимо, его смущение было достаточно убедительным, потому что она смилостивилась: — Жаль, конечно, — сказала она без особого, впрочем, чувства. — Вот если б он был завтра, можно было бы и сходить. У меня как раз пустой день.

5

АМИДАЛА: Я прошу вас о помощи. Нет, я молю о помощи (опускается на колени). Мы ваши преданные слуги. Наша судьба в ваших руках. РУГОР НАСС: Ха-ха-ха-ха-ха! Ваша Набу не думай, что ваша круче и сильнее гунганов! Ахахаха! Наша эта нравится. Наша, пожалуй, подружится. Звездные войны. Эпизод I. Скрытая угроза. Переговоры в Тайном убежище гунганов.

Gungans believe that everything they make speaks of who they are, and that anything they construct should add to the beauty of their world [Гунганы верят, что их дела говорят о них яснее слов, а все, что они создают, призвано сделать их мир еще более прекрасным] D. W. Reynolds. Incredible Cross-sections of Star Wars (Episode I — The Phantom Menace): The Definitive Guide to the Craft.

      Джа-Джа задумчиво смотрел на спящего на земле человека. Оби Ван спал, положив согнутую в локте руку на лоб.       Вчера джедайский ученик пришел с переговорами и сквозь свою всегдашнюю мешанину из страхов и сомнений, разбавленных неуверенностью, пытался донести какую-то неясную мысль, в которую к тому же не верил. То он хотел, чтоб гунганы на ночь глядя все отправились в Тид — Город на месте болот; потом сказал, что не хочет этого; потом пытался вынудить поехать хотя бы одного из них. При этом так и осталось неясным, чего именно он добивался, не говоря уже о том, чтобы постичь, что было нужно от гунганов правителям Набу.       В результате Насса-босс принял решение съездить в Тид. Он предложил считать это этапом в установлении контакта… Пресловутого контакта, о котором он мечтал, казалось, еще в бытность мальком.       Оби Ван пошевелился — видимо, ему что-то снилось; рука безвольно сползла со лба на траву.

***

      Во сне Оби Ван спал на склоне холма. Он открыл глаза, над ним стоял мастер. — Ты не опоздаешь, падаван? — озабоченно спросил Квай Гон, темным пятном выделяясь на фоне светлеющего неба. — Не то чтобы я тебя выгонял, но вы вроде собирались на рассвете быть в Тиде…       «Рассвет? Уже рассвет?» Оби Ван мгновенно проснулся и вскочил на ноги. Было еще совершенно темно, над головой горели звезды, но они больше не дарили умиротворения, как вчера вечером. Из узорчатого покрывала, полного тайных знаков и скрытых смыслов, небо снова превратилось в проекцию далеких и близких систем.       К рассвету! Они обещали быть к рассвету, а до рассвета, судя по ощущениям, осталось от силы часа полтора.       Сначала он принял стоящую рядом фигуру за галлюцинацию, рожденную в его не до конца проснувшемся мозгу игрой ночных теней, но быстро убедился, что перед ним Джа-Джа Бинкс.       Оби Ван осторожно распрямил затекшую во сне руку, чувствуя, как кровь снова побежала по сосудам, спиралью легких булавочных уколов оплетая предплечье и кисть. Вокруг в темноте пощелкивали и шуршали отголоски постепенно затихающей ночной жизни. На штанине у Джа-Джа, вцепившись в ткань маленькими лапками, сидело какое-то существо. Джа-Джа бережно сгреб его большой ладонью и осторожно выпустил в траву. — Наша езжай с королева говори, — сказал он, распрямившись. — Да, — сказал Оби Ван и потер лоб. — Спасибо, что разбудил меня, Джа-Джа.       Босые ноги утопали в прохладной траве. Оби Ван огляделся. Сапоги за ночь оккупировали растения равнин, и потребовалось значительное усилие, чтобы отвоевать их обратно и оторвать от земли.

6

      Сэйбе в утреннем платье Амидалы, покрывающем волосы, стояла у окна, глядя поверх городских крыш на равнины к востоку от города. Вчера вечером они отправили Оби Вана привести войско гунганов для участия в параде. Он обещал вернуться к рассвету, однако за окнами уже было почти светло, восток недвусмысленно порозовел, а Сэйбе не видела никаких признаков приближающегося войска. В той стороне, где произошла битва, были видны лишь бескрайние равнины Тидских земель.       Все они вчера забыли о гунганах. Это злило Сэйбе. Ее злила беспечность Падме (рассчитывать, что кто-то сам по собственной инициативе проконтролирует действия гунганов), идиотские комментарии Запало (он, видите ли, считает, что неважно, придут они или нет), глупое упрямство Панаки, который не отправился на переговоры сам и не отправил никого из своих людей… и собственная глупость. Если она сама такая умная, то почему же она не проследила, почему она не подумала об этом? Как можно было планировать такое масштабное празднование и не проверить, на месте ли один из трех гвоздей программы! Где были их мозги? Их всех.

***

      Эйртае стояла чуть позади Сэйбе и тоже смотрела в окно. Разбудившая ее сегодня ночью необъяснимая тревога не отпускала, сжимая сердце тисками дурных предчувствий. Она пробовала сосредоточиться на предстоящей встрече, но от этого стало только хуже. Как будто то, что они опаздывают, недостаточно плохо само по себе… Тогда она зашла с другой стороны, взявшись анализировать свои успехи вчерашнего дня — в надежде, что это принесет удовлетворение и как следствие позволит успокоиться. Вчера к вечеру она все-таки сумела достичь тени былого взаимопонимания с Сэйбе. Это была немалая победа, учитывая до какого отчуждения она сумела дойти во время остановки на той песчаной планете… Тетин? Тутин? Что-то такое…       Хорошо, что им досталась сегодня общая работа. Она взглянула на Сэйбе. Ее молчание становилось все более раздраженным, и Эйртае решила закрепить вчерашний успех сеансом совместного злословия. — Стоило отправить кого-нибудь понадежней, — начала она, сделав уступку нелюбви Сэйбе к джедаям. В конце концов, ей самой на джедаев наплевать, а с Сэйбе еще жить и работать.       Однако Сэйбе ее не поддержала: — Это была идея канцлера, — отрезала она, не повернув головы, — и у него, я думаю, были основания выбрать именно джедая. — Да, конечно, — быстро поправилась Эйртае. — Он даже объяснил: джедаям проще иметь дело с гунганами, ведь они нейтральная сторона.       «Черт. Опять все не то. Канцлер постарался…»       Сэйбе оставила ее слова без ответа. Эйртае попробовала снова: — Ужасно, что мы вынуждены идти на такие крайние меры. Как ты думаешь, стоило с ними связываться?       Но Сэйбе явно не желала разговаривать. Она отошла от окна и опустилась на трон, теребя ожерелье, несколькими рядами спускавшееся на грудь. — Если так и дальше пойдет, — сказала она, — кончится тем, что советники придут раньше, чем они появятся… И вместо того, чтоб быстро обсудить последние подробности про праздник, мы будем разбираться с болотными делами…       «Это не так и плохо, — подумала Эйртае; тревога не ушла, как она рассчитывала, а лишь усилилась. — Может, даже королева вернется с совещания с юристами. Тогда мы будем все вместе, а это, безусловно, преимущество».

***

— С другой стороны, может, это и хорошо, что на этой встрече будет тот же Биббл. Чем больше вызывающих доверие свидетелей, тем лучше, — вдруг сказала Эйртае. — Что? — переспросила Сэйбе, заново повторяя в голове только что прозвучавшую фразу и пытаясь понять ее смысл. — Что ты имеешь в виду? — Если что-то пойдет не так, у нас будут свидетели. — Пойдет не так? Что пойдет не так? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?       С Эйртае всегда было непросто разговаривать. У нее вечно были какие-то дикие идеи. Когда Сэйбе в последний раз пробовала поговорить с ней, Эйртае долго и с чувством объясняла что-то про общее единение, какой-то круг, который они должны удерживать… Как будто недостаточно просто выполнять свою работу. Нет, насчет работы Сэйбе ничего такого сказать не могла — Эйртае работала профессионально и даже несколько излишне самозабвенно, но беседы с ней превращались в испытание. — Нет, — ответила Эйртае. — Я просто подумала, что этому опозданию есть же какое-то разумное объяснение. И хорошо, если у нас будут свидетели, когда мы его узнаем. — Не вижу разницы. Для них я королева, так какие могут возникнуть сомнения? Да и сомнения в чем? И у кого? — Я не знаю, — Эйртае пожала плечами. — Может, мне просто неспокойно от перспективы разговаривать с гунганами… Но у меня ощущение, что придется принимать какие-то важные решения на ходу. — Да, наверное, ты права, — устало проговорила Сэйбе, в очередной раз убедившись в бессмысленности разговоров с Эйртае.       «Похоже, в этой истории у всех какие-то предчувствия, кроме меня! Это все влияние джедаев…»       Бессмысленные на первый взгляд слова Эйртае все же встревожили ее. «Принимать решения на ходу»? Этого Сэйбе не любила. Вернее, речь не шла о «любви» или «нелюбви», в конце концов принимать решения — это часть ее работы, но в таких случаях она предпочитала, чтобы рядом была Падме для согласования. Все-таки ответственность перед избирателями за решения королевы Амидалы будет нести именно Падме Наберрие.       Двери открылись: в зал вошел капитан Панака и двое советников. Почти весь Совет под председательством Падме совещался сейчас с юристами; в переговорах с гунганами приняли участие только Сио Биббл — губернатор Тида и потому лицо, непосредственно вовлеченное в организацию торжеств — и Грэф Запало — человек, в силу своих профессиональных и научных интересов лучше других разбиравшийся в болотах и их обитателях.       Биббл вопросительно поднял брови, желая знать, почему вести этот разговор будет не Падме, однако Сэйбе проигнорировала его и, улыбнувшись, пригласила присутствующих садиться. — Доброе утро, господа, — сказала она. — Наши союзники задержались, но, полагаю, они должны появиться с минуты на минуту.

7

      В тьме, сгустившейся перед рассветом, трое гунганов верхом на кааду неслись вровень с «бегунком» Оби Вана. В ушах свистел ветер. Справа от него Джа-Джа сказал что-то. — Не слышу! — крикнул в ответ Оби Ван.       Впереди показались огоньки Тида. Вокруг него тьма казалась еще темнее, и Оби Ван решил было уже, что они не опоздают и к рассвету будут уже во дворце, но опустив глаза, увидел собственные руки, вцепившиеся в рукоятки руля. Он не оглянулся, зная, что за спиной у него окажется розовеющее небо, и только крепче сжал руль, увеличивая скорость. Ехавшие по обе стороны гунганы пропали из поля зрения. Однако хоть, по-видимому, и новый, «бегунок» не был рассчитан на такое обращение, он затрясся и пару раз клюнул носом. Оби Ван сбавил темп — машина выправилась и вновь пошла ровно. Теперь в прозрачных серых сумерках, сменивших успокоительную тьму, он уже отчетливо видел проносившуюся под ним траву.       У первых домов они притормозили. Двигаться быстро по узким улочкам было невозможно. В гомоне птиц вокруг них медленно разгоралось утро. Вернулись городские службы. На улицах тут и там встречались люди и дроиды, мывшие фасады и мостовые, приводившие в порядок водоотводящие канальцы. Люди оглядывались на них и спешили отойти с дороги, провожая процессию испуганными и недоброжелательными взглядами. Дроиды-уборщики живыми существами не интересовались. Город выглядел свежим и отдохнувшим — уже ничто не напоминало о недавнем вторжении, как будто дроиды и люди трудились всю ночь.       За очередным поворотом у Оби Вана возникло неприятное чувство, что за ним наблюдают. Чей-то взгляд шарил по спине, перебегал на затылок. Не оборачиваясь, он постарался точнее определить точку, из которой был направлен взгляд. Откуда-то сверху? Из окна? С крыши? Взгляд пропал. Они миновали арку и выехали на Дворцовую площадь. Было уже совсем светло, но солнце еще пряталось за домами. Жесткие ноги кааду, непривыкших ходить по камню, стучали по ровным плитам.       Оби Ван и трое гунганов спешились и поднялись на высокое дворцовое крыльцо. Несвежая одежда неприятно касалась кожи: после ночи, проведенной на земле, это ощущалось особенно отчетливо. Наряду с каким-то желеобразным ощущением то ли необходимости, то ли желания попробовать еще раз сходить к мастеру. Но вчера он заключил сам с собой соглашение, что не пойдет в больницу, не узнав всего про убитого ими ситха, а Оби Ван был человеком слова (по крайней мере старался им быть) и не собирался себе потакать.

8

      Первые лучи солнца упали на западную стену, когда в зал вошло долгожданное посольство. Сэйбе облегченно выдохнула. Эйртае по правую руку от нее тоже заметно расслабилась. Вождя гунганов сопровождало двое: Бинкс и еще один унылого вида гунган. Впрочем, покажите мне гунгана не унылого вида… На шаг впереди них шел Оби Ван. — Наша приветствует ваша Набу. Наша рада ваша с наша разговаривай. Красота рядом с вами прибывай и возрастай. — Я также приветствую вас, правитель Насса. Надеюсь, прибывшее с вами войско не испытывает неудобств. Мы не успели соорудить на площади никаких навесов, однако время сейчас раннее и солнце не должно доставлять особого беспокойства. — Наша воины вполне удобная на болотах, тама она прятаться от солнца. — На болотах? Я имею в виду те части вашей армии, которые прибыли сейчас с вами. — С наша никто не приходи, — ответил вождь и затряс головой, разбрызгивая по гладкому полу капельки липкой слюны.       Сэйбе кожей почувствовала бурю эмоций в Эйртае, сидящей по правую руку от нее. Она полностью разделяла это возмущение. Гунганы остались на болотах? Они издеваются? Но ее также интересовал еще один аспект: кто именно издевается — джедай или гунганы?       Она слегка откинула голову назад, давая себе время обрести хотя бы видимость спокойствия. В реальном мире это было едва заметное глазу смещение на пару миллиметров, но в мире королевского церемониала и правил проведения аудиенций это было равносильно чуть ли не воздеванию глаз к потолку и стону раздражения. — Наш посол, я полагаю, передал вам нашу волю? — произнесла она ровным, но твердым голосом, как и подобает королеве.       Толстый гунган наклонил голову, для чего ему пришлось качнуться всем корпусом. — Она передавай. Наша здесь. Наша готова принять у себя ваша люди. Но мало-мало. Наша показывай ваша наша жизнь и учи ваша жизнь Гунно-Галл. — Простите? — Сэйбе почувствовала, что зря отказалась от переводчика… — Ваша называй Гунно-Галл Набу. Наша говори Гунно-Галл. Наша рассказывай ваша, как Гунно-Галл живи: воды, травы, деревья.       Она не могла позволить себе даже закрыть глаза. Надо будет предложить дополнения к церемониальному макияжу — глаза на веках, — чтоб иметь возможность хотя бы не видеть того, что неприятно.       Выходит, она поняла правильно: это болотное недоразумение считает, что их пригласили, как специалистов по планетарной жизни, как наставников… Выходит джедай договорился с ними об этом? Час от часу не легче. Но может быть, еще не все потеряно. — Это замечательно, — кивнула она, все равно работать приходится с тем, что есть. — Ваше предложение можно будет подробно обсудить после сегодняшнего праздника. До него еще шесть часов, ваши войска как раз успеют подойти.       «Тоже мне посол! Он даже не попытался с ними договориться! Если эти джедаи так же качественно провели переговоры с Федерацией, ничего нет удивительного в том, что нам теперь неизвестно сколько выбираться из того болота, в которое нас загнала оккупация». «Буквально из болота», — мысленно усмехнулась она, вдруг как бы заново увидев своих собеседников. — Много гунган умирай, — вступил в разговор Джа-Джа. — Наша говори — сегодня гунган никуда не ходи. Наша пой печальная песни, наша отпускай.       Сейчас Сэйбе имела возможность на собственной шкуре ощутить последствия остроумной идеи Падме. Обратиться за помощью к гунганам! Идея и вправду была остроумной…       Она с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза. Вместо этого она улыбнулась как можно шире, чувствуя, как губы медленно растягиваются, будто кто-то с усилием вращает ручку у нее на затылке. — Все это прекрасно, генерал Бинкс. Вы же знаете, что сегодня состоится праздник. Вам отведена почетная роль. Песни — это как раз то, что нужно. Ваши военные подразделения (скажем в количестве двух) пройдут по площади, а потом споют. И мы все разделим радость победы. — Гунган никуда не ходи много-много дни. Наша не делай музыка, — ответил Джа-Джа, — наша бывай грустная.       «Не делают музыку и поэтому грустят? Они хотят заменить оркестр? Может им еще коврами все застелить?.. Что они хотят себе выторговать?» — Хорошо, генерал Бинкс.       Приходилось действовать великодушно и мягко. «В конце концов, оркестром можно и пожертвовать, если им это так важно». — Ваш оркестр пойдет впереди, это можно устроить. Теперь вы согласны участвовать в параде?       Джа-Джа махнул ушами. — Моя веди ваша в тайная место гунганов. Ваша говори наша помогай. Сейчас наша бывай печальная. Много гунган погибай.       «Еще и попрекает своими благодеяниями… Все-таки хотят что-то выторговать… Но что?» — Вы сможете оплакать их после парада. Вам будет оказана всяческая помощь и поддержка, я вас уверяю. К тому же после праздника — скажем, завтра — мы вполне можем обсудить наши дальнейшие совместные действия, в том числе и касающиеся представительства в Сенате. — Наша бывай грустная, наша никуда не ходи, — повторил Джа-Джа. — Наша отпускай наша братья и друзья… Наша не ходи в город, наша возвращайся в лес. Наша помогай, когда наша нужная, но наша свободная.       Босс Насса слегка подался вперед и положил руку Джа-Джа на плечо. Сэйбе показалось, что вождь недоволен болтливостью своего генерала. Джа-Джа обернулся, вождь слегка отодвинул его и выступил вперед. — Ваша делай праздник, — сказал он и сложил руки на животе. — Ваша хотеть наша смотри, пой и делай музыка. Наша понимай. Ваша праздник — не наша праздник, но наша ваша помогай. Потом наша уходи. — Благодарю вас, правитель Насса! — обрадовалась Сэйбе. — Не думаю, что кто-то мог бы сказать это лучше и яснее. — Брррр… — вождь гунганов снова затряс головой, разбрызгивая слюну. — Наша приходи завтра. Солнце высоко, наша объясняй храбрая воины, что наша делай и почему. Ваша жди до завтра. Завтра наша возвращайся и пой для ваша Набу.       «Сегодня невозможно? Конечно, уже невозможно, вы б еще позже приползли и сказали бы, что невозможно!» Сэйбе представила себе подготовленные к празднику палатки по всему городу, закупленные горы еды и пиротехники, договоры, заключенные на сегодня с поставщиками, продавцами, организаторами шоу, хозяевами дроидов-конструкторов и дроидов-уборщиков… Да… Сегодняшняя встреча королевы и Совета с самыми влиятельными горожанами пройдет совсем не так радужно, как они рассчитывали… А ведь праздник в Тиде — далеко не самое главное, чему предстояло уделить сегодня внимание…       Однако они хотя бы согласились придти. Прямо скажем, это было нелегко… Сэйбе метнула испепеляющий, как она надеялась, взгляд в Оби Вана. — Вы мудрый человек, правитель Насса, — сказала она вслух. — Ваше решение кажется мне наиболее разумным. Я рада, что вы вняли нашей просьбе. Надеюсь, и в дальнейшем мы будем столь же легко находить наилучшие решения для наших народов.

9

      Попытки договориться с Набу окончились ничем. Джа-Джа, босс Насса и Бин остановились у Триумфальной арки. Мимо проехало несколько платформ с убитыми деревьями, разрезанными на одинаковые длинные куски и уложенными аккуратными штабелями — остатки досок после возведения каркаса для цветочных гирлянд отправлялись обратно на склад. — Надо быть снисходительнее, Джа-Джа, — заметил Насса-босс, успокаивающе кладя руку ему на плечо. — Они опасные дураки, — печально отозвался Джа-Джа. — Терпение, друг мой. Они сделали первый шаг. — Рано или поздно, — подхватил Бин, — они дорастут до того, что они садовники, а не захватчики. — А ты уверен, что они действительно садовники? Ты уверен, что существуют садовники кроме гунганов?       Они стояли под аркой, окруженной каркасом из погибших деревьев. С них свисали умирающие цветы. — Ни в чем нельзя быть уверенным до конца, но я все же склонен думать, что все существа делятся на животных и садовников. Животные не могли бы достичь такого технического прогресса. Значит, они садовники. — Бин, ты, возможно, не заметил, но весь их прогресс абсолютно мертвый… Они пошли не тем путем. — Но они еще могут вернуться, — вмешался Насса-босс. — Сейчас они сделали первый шаг к сближению. Надо подождать, они еще осознАют себя. — Вы думаете, они смогут? — возмутился Джа-Джа. — Это же существа, охваченные постоянным страхом. Они боятся всех вокруг, друг друга, самих себя… Что они могут украсить в таком состоянии? — А это интересный вопрос, — прервал его Насса. — Бин, что бывает с садовниками, которые себя не осознали? — Не знаю, — задумчиво отозвался Бин. — Чтоб ответить точно, у нас маловато сведений… Теоретически такие садовники обречены уничтожить свой сад. — Но эти-то уничтожат не свой, а наш! — взорвался Джа-Джа.       Горячее солнце, не смягченное спасительной влагой простиравшихся некогда на месте Тида болот, нещадно жгло обгоревшую на Татуине кожу. Мазь, найденная на корабле Падме, не сильно поправила дело, так как была рассчитана на толстую солнцеупорную кожу людей (ксеномедицина в Тидском университете, по понятным причинам, пребывала в зачаточном состоянии). — Не будем делать поспешных выводов, — примирительно заметил Насса. — Если ты, Джа-Джа, останешься среди них, ты сможешь ускорить процесс их самоосознания. — Но почему я? — К тебе они уже слегка привыкли. Не стоит их пугать больше, чем они сами себя пугают. — Босс! Я даже не верю, что это вообще возможно… В них, конечно, где-то внутри есть какая-то искра, но стоит им собраться больше двух… Не верю я. — А это, учитывая их особенности, может, и к лучшему, — подмигнул ему Насса.

10

      Посольство гунганов торжественно удалилось. Оби Ван подумал, не пойти ли с ними, но решил, что если объяснений все равно не избежать, лучше не дожидаться брошенного в спину: «Не могли бы вы ненадолго задержаться?» — ему хотелось управлять процессом. Между колонн струились ароматы цветов. От неймодианского запаха в зале не осталось даже воспоминания — видимо, систему кондиционирования воздуха, наконец, починили. Или просто включили.       Короткую паузу прервал советник Биббл: — Я подумал, — сказал он, обращаясь к капитану, — может не стоит так уж сильно принуждать их? Ведь если мыслить шире, то в этом нет особой нужды: не хотят участвовать и не надо. Пусть идут обратно в свои болота, как думаете? — Да я в общем согласен. Без них было бы спокойнее, — отозвался капитан. — Я тоже от них не в восторге, — подхватил Запало. — Они мешают вести подводные исследования. Все время ломают то одно, то другое. Опять же их детенышей затягивает в насосы. Это постоянная морока. Мы вынуждены практически ежегодно менять все оборудование…       Королева резко оборвала его: — Я понимаю и очень вам сочувствую, — сказала она. — Но, думаю, все это можно уладить. — Да я не жалуюсь, — быстро ответил Запало, не заботясь о логике. — Я просто хотел сказать, что на них свет клином не сошелся и можно праздновать без них. — К сожалению, нет. Вы и сами понимаете, что это не просто внутренний праздник. Сенат уже извещен о той роли, которую они сыграли в нашем освобождении. Теперь необходимо, чтобы они участвовали в выборах нового представителя от Набу… Я очень опасаюсь, что они этим не удовлетворятся, а захотят иметь собственного представителя. — Но это же абсурд!       Королева резко развернулась к капитану. — Это жизнь, капитан. И нам следует решить, как действовать именно в этих обстоятельствах, — теперь она со значением посмотрела на Оби Вана.       Оби Ван внутренне приготовился и вопросительно поднял брови. Он прекрасно видел, что обе дамы готовы разорвать его на кусочки, но его это не слишком беспокоило. Кого-то регулярно затягивает в насосы и никого это не смущает? И с таким подходом они рассчитывали, что он будет выступать на их стороне и принуждать гунганов праздновать их дурацкий праздник? То есть делать то, чего те делать не хотят? А ведь мастер сразу все это разглядел, с первого взгляда на Джа-Джа!.. Ну или может чуточку позже — в подводном зале. — Мне казалось, вашей задачей было привести сюда войско гунганов, а не это псевдо-посольство.       Неприятно резкий голос королевы должен был, видимо, по ее расчёту, сразу выбить почву у него из-под ног, но Оби Ван готовился к этому разговору всю дорогу, а услышанное только что в этом зале только укрепило его уверенность. Внутренним взором он наблюдал, как его окутывает броня веселого и злого спокойствия.       Он еще раз прокрутил в голове вчерашние инструкции, данные ему капитаном Панакой: «Вы объясните гунганам, что они должны согласовывать все свои действия с королевским штабом». Естественно, на самом деле Набу хочет не этого, но вслух они выразились именно так. Им же хуже. «Мне показалось или ты сейчас пытаешься обосновать для себя право плохо делать свою работу?» «Вовсе нет. Я защищаю жертву от агрессора». — Прошу прощения, Ваше величество, но о войске речи не было. Они пришли и готовы к диалогу. — Вы называете это диалогом? Может быть, вы даже считаете это переговорами? — Не знаю, Ваше величество.       Добавленное мысленно: «Да мне и плевать» явно не пропало даром. — Вы взялись привести сюда столько гунганов, сколько было бы достаточно для праздника! Трое явно недостаточно. — Я сожалею, что вынужден возразить вам, но вы поручили мне передать им, что их армия теперь входит в состав армии Набу, и их руководители должны согласовывать свои действия с королевским штабом. И они даже согласились прийти и обсудить это лично.       Королева, казалось, не нашлась с ответом. А жаль, у Оби Вана был заготовлен и козырь: «Можете просмотреть вчерашние записи».       На фоне стремительно светлеющего неба и мелькавшей под «бегунком» все лучше различимой травы вчерашняя неудачная формулировка капитана казалась ему не более чем тонкой соломинкой, за которую он мог бы уцепиться, однако теперь он чувствовал себя неуязвимым. Как же это прекрасно — понимать, кто агрессор, и точно знать, что ты прав… — Я могу идти, Ваше величество? — Да, идите, — кивнула королева.       В дверях Оби Ван разминулся с четырьмя шафрановыми фрейлинами, одна из которых точно была королевой. Он невольно обернулся на ту, что сидела на троне, но тут же одернул себя: «Какая в сущности разница? Пусть развлекаются, как хотят. Может, она хотела поспать подольше». Но гораздо более вероятно, что она просто хотела спихнуть на кого-нибудь неприятный разговор с гунганами.

***

      «Все идет просто отлично», — думала Падме, входя в тронный зал.       И все действительно шло отлично. Их линия обвинения была ясна как день и выглядела безупречной — придворные юристы, включая консультанта с общегалактическим сертификатом, не находили в ней ни малейшего изъяна. А уж с джедаями в качестве главных свидетелей дело и вовсе выглядело беспроигрышным. Надо только поговорить, наконец, с Квай Гоном Джинном. Да… Она опять забыла узнать, как он там, а надо бы. Пожалуй, она отправит туда кого-нибудь лично: от Оби Вана все равно ничего не добьешься. Она оглядела присутствующих: «К тому же он опять куда-то испарился…»       И кого бы отправить? Только не Сэйбе — она от упоминания о джедаях теряет всякий человеческий облик. И пожалуй, не Эйртае — там нужна будет мягкость. Лучше всего подошла бы Йане, но она так и не пришла в себя после общения с федератами… К тому же она может упустить что-нибудь важное. Тогда Рэйбе. Она сделает, что велено, и не будет впихивать везде свое бесценное мнение.       Несмотря на то, что никаких гунганов в зале уже не было, присутствующие явно не закончили обсуждать предстоящие торжества.       «Ну сколько можно? — возмутилась Падме. — Неужели им не хватило времени обсудить такую ерунду?»       Она передала Сэйбе датапад с краткой инструкцией: сворачивать обсуждение парада, чтоб до завтрака успеть вшестером обсудить дальнейшие и куда более важные планы. Сэйбе прочитала и кивнула. — Я согласен с тем, что парад можно провести и завтра, — сказал капитан Панака.       Что?.. Что значит завтра? Никого ни на минуту нельзя оставить! Но она же не может заниматься всем сама! С другой стороны, стоп. Какая разница — сегодня или завтра? Если они тут по каким-то причинам договорились на завтра, пусть так и будет…

***

      Пока Йане, Рэйбе и Саче занимали свои места, по очереди приветствуя королеву поклоном, Падме почтительно протянула ей датапад. — Я согласен с тем, что парад можно провести и завтра, — сказал капитан Панака.       Сэйбе взглянула на послание Падме: «Обсуждение с юристами прошло отлично. Нам надо срочно обсудить все между собой. После завтрака — до начала праздника — заседание полного Совета: главное сейчас — примерный масштаб расходов и понесенные убытки, чтоб вставить их в иск».       А еще надо было подсчитать запасы. Пока их хватало, но сколько это продлится? Успеют ли они восстановить поставки?.. Да тех же медикаментов: по фармацевтическому производству блокада нанесла самый большой урон, нарушив импорт. — В конце концов, это не так уж и важно, — добавил капитан. — Но о празднике уже объявлено, люди ждут его… — робко вставила Эйртае, вернув Сэйбе к действительности. — Вряд ли мы можем сейчас что-то с этим сделать, — советник Запало был раздражающе спокоен. — Тем более я не вполне понимаю, что они теряют, если благодаря успешно проведенным королевой переговорам, завтра все состоится. — Спасибо, советник, — отозвалась Сэйбе без грамма тепла. — Вопрос в том, как именно об этом объявить. — Да объявите как есть, — пожал плечами Запало. — Я вот, честно говоря, вообще не ожидал, что они заявятся. — Жаль, что вы не сказали об этом вчера и не разработали запасной план, — ядовито ответила Сэйбе.       «Отличная идея — выйти и объяснить: знаете, праздник отменяется, потому что мы отправили на переговоры джедая, который не в состоянии договориться об элементарных вещах».       Вслух она сказала: — Мы не можем просто выйти и сказать: во всем виноваты гунганы. Уж точно не сейчас, когда люди еще не оправились от шока и потерь. Это спровоцирует агрессию в адрес гунганов и беспорядки. — Кроме того, — заметил Биббл, — мы не можем позволить себе сказать что-либо, что может поколебать популярность королевы. Ей сейчас понадобится вся поддержка народа, которую только она сможет получить.       Запало картинно вздохнул. — Ну разумеется, — сказал он. — Тем не менее я не вижу здесь никакой проблемы. Предлагаю объявить, что в связи с масштабностью события праздник будет продлен до завтра, а парад и вручение наград станут его кульминацией.       Сэйбе коротко взглянула на Падме. Та медленно опустила веки в знак одобрения. — Так и поступим, — утвердила Сэйбе. — Рэйбе, подготовь соответствующую речь. В общих чертах. — Да, Ваше величество.

11

      Остановившись у лифта, Оби Ван размышлял, куда теперь логичнее направиться. Он все больше склонялся к тому, чтобы заглянуть в их с Энакином «квартиру» и принять душ, а уже потом заниматься всем остальным. Коммлинк завибрировал и запищал. — Кеноби слушает.       Из динамика раздался голос Рика. — Оби Ван, это Рик. Увидел идущих по площади гунганов и понял, что ты уже тут. Ты вовремя. Приходи в ангар, ваши в генератор собрались, тебе, наверное, тоже будет интересно.       «Они до сих пор там не были? Интересно? Не то слово! И Рик успел объявиться…» — Иду. Спасибо!

***

      Оби Ван и Рик обменялись рукопожатием. — Извини, что так получилось, — без лишних предисловий сказал Рик. — Да, ничего. Все нормально. Спасибо. — Я так понял, что вы сами справились и Квай Гона нашли?       Оби Ван слегка замялся. — Д-да. Все удачно сложилось.       Он перевел взгляд на Энакина, стоявшего рядом с Риком. — Ты как? — спросил его Оби Ван. — Рик сказал, что он поговорит с врачами, и нас просто пустят! — сообщил Энакин, не дождавшись, когда же Рик перейдет к главному. — Он сказал, что Квай Гона перевезли в больницу… — Мм. — Он сказал, что пока мы ходим, он как раз договорится. — А.       Оби Ван смотрел в сторону. Похоже, все это было ему не особенно интересно. — Очень хорошо, — сказал он с самым отсутствующим видом, больше занятый выискиванием кого-то среди собравшихся.

***

      Оби Ван огляделся, не зная, как объяснить, что он не может идти сейчас к Квай Гону. Никак не может. Со стороны это должно казаться полным абсурдом… Наверное, это и есть абсурд.       В ангаре царило некоторое оживление. Арвен, Порро Дольфе, Динее и еще один пилот стояли под носом королевского нубиана. Магистры разговаривали с кем-то, загородив его собой. Все явно кого-то ждали. Может быть, его? Очень смешно… Королеву? Канцлера? Магистр Винду отошел немного в сторону, и Оби Ван увидел, что собеседником магистров был тот самый техник, которого он так отчаянно искал вчера. — О. Вот кто мне нужен, — сказал он Рику и Энакину.       Магистры, видимо, выяснили все, что хотели, потому что техник уже шел к стоявшим у нубиана пилотам. — Ведь это вы вызывали медбригаду моему мастеру? — набросился на него Оби Ван. — Джедаю что ли продырявленному? Я, ага. А что жив он? — Жив. Спасибо вам. Я Оби Ван Кеноби, — он протянул руку и ощутил крепкое короткое рукопожатие. — Да не за что. Мне не трудно. Рэнд Марн. А вот наши ребята говорят, ваш малец чего-то на орбите раскурочил? — Да. Это правда, — Оби Ван улыбнулся. — Он взорвал станцию управления дроидами и обеспечил захват дворца. — Во дает. А с виду тихий такой. Так что, идет тут кто-нибудь в генератор? — громко спросил он собравшихся поверх плеча Оби Вана.       Как оказалось, собравшиеся действительно ждали канцлера. Он появился откуда-то сбоку, тут же внеся оживление в общую атмосферу. Походя потрепав Оби Вана по плечу, он присоединился к Рэнду во главе небольшой процессии тех, кто собирался спуститься в шахту. — Может, ты не пойдешь? — спросил Оби Ван Энакина, посмотрев на его зеленое лицо.       Он знал, что те, кто боится высоты, могут даже потерять сознание, оказавшись слишком высоко. С высотой у Энакина, судя по всему, проблем не было, но вдруг у него проблемы с глубиной? Или темнотой?.. — Нет, — твердо ответил тот. — Ничего. Если что, я просто уйду обратно.

***

      Энакин недоумевающе оглядывал спутников, следовавших за канцлером и техником по имени Рэнд с каким-то радостным воодушевлением. «Серьезно? — думал он, чувствуя неприятную слабость в ногах и легкую тошноту. — Вас всех вообще не беспокоит, что вы там увидите?»       Сам Энакин видел однажды, что случилось с эйопи, который сдох посреди улицы возле лавки Уотто и которого никто не хотел убирать. Владельцы окрестных лавок так и не смогли договориться, чьей территорией является дорога, а потому несчастный эйопи так и лежал там два дня под солнцем.       Энакин спросил у Уотто, почему нельзя просто выйти и убрать его. Уотто сказал, что и сам этого делать не будет и ему не советует. А потом объяснил, что если дать слабину и сдаться, то окружающие немедленно этим воспользуются, и ты окажешься в «мусорщиках» — будешь регулярно обнаруживать у двери груды мусора без всякой надежды когда-либо от него избавиться.       Энакину пришлось этим удовольствоваться.       Ночью приходили песчаные крысы и уволокли что-то в свои логова, но бОльшая часть эйопи лежала и разлагалась посреди улицы. Шкура эйопи — пусть и мертвого — не допускала ни малейшего испарения, поэтому вместо того, чтоб высохнуть, он гнил изнутри, пока не лопнул в нескольких местах. Зрелище было не из приятных, да и запах оставлял желать лучшего.       Здесь, конечно, было не так жарко, как на Татуине, но если он упал с большой высоты, а потом лежал там два дня…       Лифты в генераторе были рассчитаны только на небольших дроидов-уборщиков и еще меньших по размеру ремонтных дроидов и имели соответствующую конфигурацию, поэтому желающие попасть в одну из шахт джедаи и составлявший им компанию канцлер долго спускались по имевшейся все-таки на всякий случай узкой винтовой лестнице. Они вышли наружу через низкую дверцу прямо под устьем ангара, прошли гуськом по тропинке и вошли в другую низкую дверь, чтобы продолжить спуск по подземной лестнице. — Свет тут только в случае нештатной ситуации включается, — пояснил Рэнд. — Так-то тут никто не бывает — для дроидов свои трубы. Держите фонарики.       В переходе, куда вела подземная лестница, было жарко и влажно — пахло маслом и металлом. Пол был выстлан металлическими решетками, уложенными прямо на землю. «Как тут дроиды проезжают? — подумал Энакин. — Они что тут, гусеничных используют?»

***

      В свете фонариков стена, замыкающая коридор, поехала вверх. Оби Ван почувствовал, как воздух со свистом рванулся мимо, прижимая одежду к телу и шевеля волосы. Он протекал сквозь пальцы, разделяясь на отдельные струи.       Фонарик осветил идеально гладкий серый пол. Сердце Оби Вана упало, фонарик в руке дрогнул: луч метнулся по стене. Неужели он действительно лишился светового меча? Лишился! Как же. Он его буквально сам выбросил, почти что собственными руками. Он больше суток откладывал поход сюда, и вот результат — дроиды-уборщики выбросили его сэйбер «как бытовые отходы». — Врубите там кто-нибудь свет! — крикнул Рэнд в уходящую ввысь темноту шахты.       Шахта осветилась белым слепящим светом.       «Кажется, мне подыгрывает сценарист», — подумал Оби Ван, подбирая невредимый сэйбер с пола и глядя на успокоительно гудящий синий клинок, такой родной и знакомый. — Куда же подевалось тело столь страшного воина?       Оби Ван обернулся. Лицо канцлера Палпатина, казалось, выражало одну лишь озабоченность. Канцлер сосредоточенно разглядывал пол. Видимо, насмешка ему только почудилась. В конце концов, канцлер — профессиональный политик, а они иногда так велеречиво изъясняются…       Тело забрака исчезло без следа. Ни на полу, ни на стенах не осталось ни единого пятнышка крови. А ведь упав с такой высоты, он должен был расшибиться в пюре. Даже сэйбер, куда меньший по размеру и куда как более крепкий, и тот потерял пару пластиковых накладок на рукояти. Оби Ван снова осмотрел пол. Чистый и гладкий, если не считать… Там, куда упал сэйбер, остался серый островок пыли с парой дохлых насекомых. Создавалось ощущение, что тот, кто мыл здесь пол, осторожно объехал его. Это было странно и внушало тревогу…       «В конспирологи записался? — поинтересовался внутренний голос. — Конечно. Это так подозрительно. Так всегда поступают те, кто хотят скрыть следы. Представь, что бы сделал ты? Вымыл бы все дочиста, а сверху положил бы сэйбер, как будто так и было». «Говорят, есть сэйберы, которые знают, кто их в руки брал…» — неуверенно возразил Оби Ван. «И что? Почему нельзя просто сдвинуть сэйбер в сторону щеткой?» «Ладно. Убедил». — Нет тела, Оби Ван, здесь. — Да, магистр. Наверное, его выбросили вместе с мусором. — Поищем и там. — Прискорбное совпадение, — покачал головой канцлер. — Увы, тут смотреть явно не на что.       Создавалось неприятное ощущение, что канцлер чему-то рад. «Что за ерунда, — одернул себя Оби Ван. — Займись, наконец, делом и оставь свои ощущения в покое».       За спиной канцлер обратился к Рэнду: — Вы не проводите меня наружу? — Да, сэр. Конечно. Пойдемте.       Оби Ван еще раз оглядел пол и стены. Никаких следов…       Действительно… А чего бы он хотел? Чтобы забрак сидел тут и ждал? А что же он просто встал и ушел? Серьезно? Разрубленный пополам? А ты уверен, что он был разрублен?.. — Надо бы выяснить, нет ли там в шахте на полпути каких-нибудь уловителей, — сказал магистр Винду.       Оби Ван задрал голову и посмотрел вверх, в темноту над ними. Ведь он и сам вполне мог упасть сюда… Он заново ощутил, как выскальзывает из рук гладкий металлический штырь, за который он успел уцепиться, повиснув над шахтой. Он представил себе, как летел бы вниз все эти ярды… Постепенно стараясь замедлить свое падение… Неужели забрак тоже замедлил свое падение с помощью Силы? Да. Разумеется. Плавно приземлился, потом открыл вот эту дверь и вышел на свежий воздух. — Мы это выясним, магистр, — сказал он, обращаясь к Йоде. — И проверим мусор. — Проверьте, — ответил ему магистр Винду и пожал плечами, как бы добавляя «если вам так хочется».

***

Год ей не по душе и не нравлюсь я; так я и себе не нравлюсь... М. Щербаков

      Покинув шахту, они вчетвером вернулись в ангар в гробовом молчании. Магистры, не сбавляя хода, направились к выходу. — Магистр Винду, — обратился Оби Ван к главе Совета, — вы не возражаете, если мы пойдем с вами?       Судя по всему, вчерашний день не закончился с наступлением ночи — видимо, вчерашних унижений было недостаточно. Магистр выдержал долгую паузу, прежде чем ответить: — Это срочное и непростое расследование, падаван Кеноби. Боюсь, сегодня у меня не будет времени пояснять для тебя каждое свое действие и отвечать на все твои вопросы. К тому же…       Он выразительно кивнул в сторону Энакина.       «Не будет времени все пояснять? А то он раньше пояснял!» — мысленно возмутился Оби Ван, и тут его накрыло ослепительное озарение. Вчера почти на том же месте, где они сейчас стояли, он сам сказал почти тоже самое Энакину, почти слово в слово (см. После битвы за Тид. II.1. Утро второго дня) … «Вот это да!» Столь быстро пришедшее возмездие и его невероятная симметричность производили впечатление… «Можно ли, интересно, теперь считать, что Энакин отмщен?» Мысли о постигшем его возмездии совершенно вытеснили готовые вспыхнуть обиду и злость. — Да, магистр, — ответил он, успев удивиться собственному спокойствию и равнодушию. — Прошу прощения за беспокойство.       Впрочем, это было неважно. Раз Йода сказал, что надо проверить мусор, они проверят мусор. Или хотя бы попытаются.       Оби Ван огляделся. Возле одного из истребителей все еще стояли пилоты. А с ними и Рэнд Марн. Отлично. Просто прекрасно. И ходить никуда не надо. Он подошел к говорившим и слегка тронул техника за рукав. — Рэнд, простите, что отвлекаю, но не подскажете, куда выбрасывается мусор, после уборки дворца.       Рэнд вышел из круга пилотов, и они с Оби Ваном отошли под сень королевского нубиана. — Это выяснять надо, — объяснил Рэнд. — Тут же все автоматически происходит. А что случилось-то? — Нам надо осмотреть мусор, попавший в шахту позавчера. — Ох… Позавчера… — Да. И еще не знаете, нет ли в шахтах каких-то уловителей на полпути, или перегородок, на которых что-нибудь могло застрять? — Это все по тому же поводу? Что потеряли-то, я так и не разобрался? Коммлинк? Или отвертку? — Труп, — коротко ответил Оби Ван. — Возможно, разрубленный пополам.       Глаза Рэнда мгновенно стали холодными и настороженными, а тон — отстраненным и деловым. — Вы хотите проверить все отходы, так?       От этой резкой перемены Оби Вану стало грустно. Интересно, изменилось бы что-нибудь, если б он сказал не «труп», а «тело ситха»?.. — Да, — сказал он. — Если это нетрудно. — Что-нибудь для уточнения? — Ну… — Оби Ван задумался. — Сапоги… Пояс. Сэйбер. Я имею в виду световой меч, — он показал на свой. — А вот. Он был забраком. В смысле у него на голове костяные выросты. Наверное, все. — Подождите здесь.       Рэнд ушел, пилоты были полностью поглощены беседой, и они с Энакином оказались в каком-то смысле одни под нависшей громадой нубиана. Вот сейчас можно было бы, наверное, поговорить нормально. Но о чем? К тому же уже поздно, он безнадежно упустил момент, когда можно было наладить с Энакином контакт.       Вернувшийся вскоре Рэнд избавил его от необходимости плутать в психологических лабиринтах и сообщил, что сортировка мусора займет часа три, результаты они могут получить у него же (он никуда уходить не собирается — работы по горло), а никаких уловителей в шахтах, нет, не предусмотрено.       Три часа. Что ж. Этого времени как раз с лихвой хватит, чтобы все обдумать. А потом он пойдет к магистрам и уже не с пустыми руками, а с информацией. Возможно, к этому моменту они тоже что-нибудь да выяснят и будут готовы с ним разговаривать.       Поблагодарив Рэнда, Оби Ван уже двинулся было к выходу, когда к ним подошел Рик: — Ну что готовы в лечебницу идти? — спросил он. — Знаете, — Оби Ван посмотрел на один из желтых истребителей, — я… Я хочу сказать, спасибо, это очень здорово и вообще, я понимаю, что не очень вежливо так говорить, но мне надо кое-что еще выяснить, а вот Энакин, я думаю, с удовольствием сходит с вами… — Я один не пойду, — неожиданно сказал Энакин.       «То есть как не пойдешь? В смысле ты не пойдешь? Ты из меня вчера всю душу вынул…»       Рик смотрел на них, как на ненормальных, и Оби Ван не мог его за это винить. — Простите, — сказал он. — Все так глупо получается. Спасибо вам, но…       Он не знал, что тут можно добавить. Доля неловкости в окружающем воздухе достигла 90% и, казалось, вот-вот начнет оседать в виде конденсата на одежде и волосах. — Мы пойдем. Еще раз простите…       Рик неожиданно улыбнулся: — Все в порядке. Если надумаете — возвращайтесь, — он неприятно пристально посмотрел Оби Вану в глаза и добавил, явно с целью помочь ему сохранить лицо: — Конечно, когда выясните все, что нужно. Прежде всего — дело. Мне вы можете не объяснять.       «Что за человек?» — подумал Оби Ван. Не то чтобы от такой снисходительности ему стало легче жить, скорее, наоборот, но и обычным такое поведение он назвать не мог.       «Посмотрите на него. Все-то ему не нравится, — подколол внутренний голос. — Хорошее отношение? Не нравится. Плохое отношение? Тоже не….» «Мне главным образом не нравлюсь я, — прервал его Оби Ван. — Все остальное является приятным дополнением».

Продолжение После битвы за Тид. III.2 Пригоршня тревог