Потерянная

15 ноября — Большое спасибо, Элизабет! — сказала Лили, принимая из рук подруги кружку горячего шоколада. — Но где ты взяла их в такой час? Элизабет улыбнулась, делая глоток густого напитка. — Не волнуйся, Лилс. Всё законно… почти. Лили с усмешкой посмотрела на подругу, догадываясь, что у мародеров мало что полностью законно. Но сейчас ее волновало не это, и даже не то, что она все еще не дописала своё эссе, а на часах уже почти одиннадцать вечера, и все ученики разошлись по своим комнатам. — Так что случилось, Лили? Ты сама не своя в последнее время. — Это… Северус, — сказала Лили, делая еще один глоток горячего шоколада, чтобы успокоиться. Элизабет с вопросом взглянула на подругу. — Мне кажется, я его теряю. Понимаешь, все всегда были против моей дружбы с ним, потому что он слизеринец… Но я никогда не верила в то, что факультет может влиять на человека. Похоже, я ошибалась. Сев… Это уже не тот Сев, который впервые рассказал мне о магии, о Хогвартсе, объяснил, что мои странности — это вовсе не странности, а просто я отличаюсь от обычных людей. Не тот человек, с которым мы собирали камни и играли на озере, с которым мы проводили весь день, мечтая о будущем, о поступлении в Хогвартс, как мы будем продолжать дружить и общаться… Сейчас он очень изменился… Стал интересоваться темной магией. Он выпросил разрешение в запретную секцию, чтобы брать оттуда книги о темных искусствах. Он так восхищенно говорит об этом! А большинство заклинаний, о которых он рассказывает, приносят вред... А еще он постоянно проводит время со слизеринцами. Я, конечно, понимаю, что у меня тоже есть другие друзья со своего факультета, но он общается с Розье, Малфоем, Блэком-младшим и Ноттом. С теми, которые постоянно называют всех маглорожденных грязнокровками и думают только о чистоте крови. Знаешь, они однажды назвали меня грязнокровкой, когда он был рядом, а он даже ничего не сказал. Но даже не это самое страшное. Все эти слухи о Темном Лорде, который хочет очистить мир от "грязнокровок". Северус восхищается им. Мечтает служить ему и его “великой цели”. Он считает великой целью убивать маглорожденных. Убивать таких, как я. Он старается не заводить эту тему, потому что мы всегда ссоримся из-за этого. Но ведь если… если слухи окажутся правдой и начнется война, — на этих словах Лили всхлипнула, вытирая слезы рукавом свитера, но в следующих словах девушки была слышна сталь, — то мы окажемся по разные стороны баррикад, но ведь… я никогда не смогу убить его. Неужели он правда не понимает, что сам разрушает нашу дружбу? Или, может, он больше не считает меня своим другом. Наверное, нужно было послушать тех, кто говорил, что не нужно общаться со слизеринцами. Видимо, дружба между Гриффиндором и Слизерином, действительно, невозможна. — Это не так, Лили, — твердо сказала Элизабет. — Все могут дружить, это не зависит от факультетов. А то, что слизеринцы не могут общаться с гриффиндорцами — всего лишь стереотип, в который все верят. Да, раз Снейпа определили на Слизерин, значит, в нем преобладают характеристики данного факультета. Но характеристики Слизерина — это не злость и желание всех уничтожить, а хитрость, холодность разума, изворотливость и стремление к славе. А вот, как этим воспользуется конкретный человек, это уже его дело. У Снейпа, насколько я знаю, несчастливое детство, и он попал на факультет чистокровных, сам являясь полукровкой. Наверняка его задирали из-за этого... Поэтому не удивительно, что он хочет стать лучше и чувствовать себя могущественнее. А Волан-де-Морт — по его мнению, самый простой вариант. Возможно, когда-нибудь он одумается, но станет слишком поздно… Но, он все еще твой друг, пока ты хочешь этого. И не важно, что ты — гриффиндорка, а он — слизеринец. Я думаю, тебе стоит серьезно поговорить с ним по поводу его восхищения Волан-де-Мортом. Выслушай его, а он пусть выслушает тебя. Скажи ему всё, что сказала мне. Я не думаю, что он в самом деле хочет убивать. Просто ему надоело быть хуже всех, а он видит только один способ изменить это. Покажи ему другие способы. Если кто-то и может помочь ему, то это только ты, Лилс. — Думаешь, еще что-то можно изменить? — с надеждой спросила Лили. — Уверена, — улыбнулась ей Элизабет. Лили задумалась. — Я вижу, что Сев тебе не очень нравится. Да и ты с мародерами. Почему же ты пытаешься помочь мне наладить отношения с ним? — спросила девушка. — Ну, я и правда совсем не уважаю Снейпа. Он мне кажется… впрочем, не важно. В любом случае, как бы я не относилась к Снейпу, в первую очередь ты — моя подруга. И я уважаю твой выбор. К тому же я не исключаю вариант, что Снейп, которого знаю я, и Северус, — Элизабет едва заметно поморщилась, впервые называя слизеринца по имени, — которого знаешь ты, совсем разные люди. Такое бывает, — с улыбкой добавила Элизабет. — Ты сейчас Поттера хотела в пример привести, да? — с подозрением спросила Лили. Элизабет усмехнулась. — Заметь, ты сама сказала об этом, а я молчала, — с хитрой улыбкой сказала Элизабет. — Везде этот Поттер, — пробурчала Лили. Элизабет засмеялась. — Джеймс очень упертый в отношении того, что касается тебя. Тут уж я ничем не могу помочь. Единственное, что могу сказать, это не похоже на простое увлечение. Лили закатила глаза. — Давай сменим тему, — попросила рыжеволосая девушка. Элизабет пожала плечами. — Как хочешь, — сказала она. — Что с тобой происходит? — неожиданно спросила Лили. Элизабет чуть не поперхнулась напитком. — А разве что-то не так? — уточнила девушка. Лили с укором посмотрела на подругу. — Элизабет, я не слепая. Да и Алиса, к слову, тоже. Твои перепады настроения. Ты иногда можешь уйти в себя, совершенно не замечая, что происходит вокруг. У тебя и раньше так бывало, но сейчас от тебя буквально веет обреченностью. Элизабет вздохнула. — Прости. Я не рассказывала вам не потому, что не доверю вам. Просто это слишком сложно даже для меня. В общем... На зельеварении мы как-то проходили амортенцию. Мы с тобой тогда были в разных группах. И моя амортенция пахла человеком… Думаю, ты понимаешь, что это означает. — Неужели всё так плохо? — обеспокоенно спросила Лили. Элизабет пожала плечами. — Не знаю, если честно. Смотря с какой стороны посмотреть. Я знаю этого человека, но, наверное, было бы лучше, если бы мои чувства к нему оставались дружескими, — опустив голову, произнесла девушка. Лили заглянула в глаза подруге и почти неслышно спросила: — Это Сириус, да? Элизабет грустно улыбнулась и едва заметно кивнула. — О-о, Элизабет, — произнесла Лили, обнимая подругу, — возможно, всё не так плохо. Ты не собираешься говорить ему? — Нет. Пока нет, — покачала головой Элизабет. Поговорив ещё немного, девушки поднялись в свою комнату. Юноша с темными волосами тихо вышел из-за угла, за которым находилась лестница в комнаты мальчиков. Он не слышал слова, сказанные шепотом, но слышал рассказ Элизабет. И всё было бы намного проще, если бы ему было всё равно. Но, к сожалению, это было не так. Сириус сел в кресло напротив камина. Языки пламени отражались в серых глазах, в которые влюблялись половина девчонок Хогвартса. Сириус грустно усмехнулся. Он хотел, чтобы влюбилась лишь одна. 16 ноября — Сириус, — негромко сказала Элизабет, осторожно трогая его за плечо. Юноша открыл глаза, сонно смотря на девушку. Элизабет была одета в клетчатые классические брюки и белый свитер с широким горлом. — Который час? — спросил Сириус, приподнимаясь с кресла и морщась: после такой неудобной позы для сна спина сильно болела. — Половина седьмого, — сказала Элизабет, взглянув на свои часы. Сириус удивленно взглянул на девушку, стоящую перед ним. — И куда ты собралась в такую рань? — Лили нужно в библиотеку, чтобы дописать эссе, а я решила пойти с ней. Сириус пробурчал что-то наподобие: “Конечно, когда еще ходить в библиотеку, как не в половину седьмого утра”, поблагодарил Элизабет за то, что она его разбудила, и пошел в свою спальню. Элизабет, проследив взглядом за другом, пожала плечами и догнала подругу. Лучи солнца освещали библиотеку, оставляя красивые полоски света на партах. Конечно, в такой ранний час в “хранилище книг” никого не было, кроме девушки с огненно-рыжими волосами, усердно пишущей что-то, и ее подруги, которая, откинувшись на спинку стула, читала ветхую книгу, аккуратно переворачивая страницы и периодически убирая за ухо каштановую прядь, постоянно падающую на глаза. Элизабет еще раз взглянула на часы: уже восемь, значит, они просидели тут полтора часа. Она почти полностью прочитала книгу про заклинания, помогающие наложить отпечаток души на что-то. Заклинание, нужное для карты, она нашла почти сразу же, однако один из терминов, вскользь упомянутых в книге, никак не давал ей покоя. Крестраж. Наверняка это очень темная магия, но, зачем писать в этой книге что-то о них, при этом ничего не объясняя. Пролистав до содержания, она быстро пробежалась глазами по странице, пока не наткнулась на нужное слово. Так о них написан целый лист. Однако, открыв нужную страницу, девушка столкнулась с неудачей: номера страниц пропускали две цифры, и, судя по оторванному краю, кто-то вырвал лист с информацией о загадочных крестражах. И что же теперь? Идти в запретную секцию, чтобы просто найти информацию о неожиданно заинтересовавшей ее темной магии? Нет, это глупо и бессмысленно. Лучше просто забыть об этом. Лили вздохнула и радостно воскликнула: — Я всё! — Тогда пойдем на завтрак? — Пойдем, я так проголодалась, пока писала это эссе. Девушки засмеялись и отправились в Большой зал. POV Элизабет Первым, что я увидела, заглянув в Большой Зал, был Сириус в компании сидящей рядом девушки с Когтеврана, которая тут же потянулась к нему за поцелуем. Я почувствовала противную боль в груди. Наверное, это ревность. Первой моей мыслью было развернуться и уйти, позавтракать я могу и на кухне. Я уже развернулась, но тут же столкнулась с Джеймсом, который удержал меня от падения назад. — И тебе доброе утро, Элис. Ты не идешь на завтрак? — с улыбкой спросил Джеймс. — Привет, Джим. Я… — немного растерявшись, я не знала, чем объяснить своё поведение. Лили, кинув взгляд на гриффиндорский стол и быстро оценив ситуацию, взяла меня за руку и немного язвительно сказала: — Мы как раз направлялись туда, Поттер. Элизабет сядет со мной, если ты не против. — Для тебя всё, что угодно, Эванс! — обворожительно улыбнулся Джеймс, ничуть не смутившись тона девушки. — Но вы могли бы сесть рядом с нами… — сказал он, запуская пятерню в свои волосы. — Мне не очень хочется сидеть рядом с Блэком, — ответила Лили. — Значит, проблема не во мне?! — с надеждой спросил Джеймс. Лили фыркнула, чем вызвала мой смех, развернулась в сторону гриффиндорского стола, потянув меня за собой, а Джеймса оставив без ответа. — Молчание — знак согласия, — подмигнув, сказала я Джиму, и отправилась вслед за подругой. Он улыбнулся, но, посмотрев на то место, где сидел Сириус, на мгновение застыл с ошарашенным выражением лица, а затем закатил глаза, но все же пошел к другу. Дальше между Джеймсом и Сириусом произошел недолгий диалог, после чего Сириус что-то сказал своей девушке, и она отправилась за свой стол, а Джеймс сел рядом с Сириусом. Мы с Лили позавтракали и дождались Алису, которая после ночной прогулки с Фрэнком спала еще дольше чем обычно, а потом втроем отправились на трансфигурацию. 1 декабря POV Элизабет Я сидела на подоконнике и просматривала голограммы моих воспоминаний, сохраняющиеся в часах. И всё-таки, сколько сил мальчики вложили в это изобретение. Иногда, когда я рассказываю какую-нибудь из наших идей Лили (конечно, она слышит только о самых безобидных), она часто говорит: “Выши бы знания да в правильное русло”. Обычно я смеюсь или пожимаю плечами, отвечая: “А когда жить, если не сейчас?”. Особенно, если вспомнить ужасные статьи в Ежедневном пророке о без вести пропавших и загадочных убийствах маглов… А таковых становилось все больше. Конечно, в газете писали об этом как можно меньше, но всё и так было ясно. Приближалась война. Было страшно даже задумываться об этом. Однако если где-то и было самое безопасное место, то это — Хогвартс. И всё же… — Элизабет? — я взмахнула палочкой, закрывая голограмму, где я обнимаю Сириуса первого сентября. Тогда всё было так просто… — Да, я здесь, Джим, — сказала я. — Что ты делаешь здесь? — с подозрением спросил он, подходя к подоконнику, на котором я сидела. — Сижу, — пожав плечами, ответила я. — В коридоре? — Здесь спокойней, — ответила я, уже догадываясь, в какую сторону пойдет разговор. — Что происходит? — вздохнув, резко выпалил свой вопрос Джеймс. — А что-то происходит? — невинно спросила я. — Элизабет, — серьезно сказал Джим, давая понять, что разговора не избежать. Ну, возможно, в моем поведении можно было заметить некоторые изменения: я чаще стала проводить время в этом коридоре, а не в гостиной с друзьями. Но это произошло после того, как Сириус начал вести себя… странно. По крайней мере, по отношению ко мне. Он как будто избегал меня, почти не смотрел в мою сторону. Каждый день он проводил с какой-то девушкой, несколько раз даже отказывался от наших привычных ночных вылазок. Мы реже стали подкалывать друг друга, и смеялся он как-то… неискренне, холодно. Он как будто надевал маску Блэка-аристократа. Раньше он никогда не вел себя так, и это причиняло мне сильную боль. А когда я решила поговорить с ним и спросила, что случилось, он сказал, что это меня не касается. Вот так. Несколько слов, и он как будто вонзил мне нож в сердце. И самое ужасное, что я даже не представляла, чем вызвано такое поведение. Но смотреть на него и видеть холод в его глазах было ужасно. Просто отвратительно. Я часто плакала по ночам, давая выход той боли, которая скапливалась у меня, что, кажется, исчерпала запас слез. Бывало, это продолжалось всю ночь, из-за чего я могла спать несколько часов, тут уж мне очень пригодилось моё “неумение не высыпаться”, потому что днем я чувствовала себя нормально. Лили и Алиса сидели со мной всё время, пока я пыталась успокоиться. Просто обнимали. Просто были рядом. И это давало мне силы, поэтому спустя неделю я пообещала себе больше не плакать. А еще просто дать себе перерыв. Я решила, что мне нужно пережить это, а потом подойти и еще раз поговорить с Сириусом, потому что оставлять всё как есть, я не хотела. Но для этого мне нужно было время. Поэтому я меньше времени проводила в компании мародеров, однако Сириус всё равно постоянно куда-то исчезал. И вот, наше странное поведение заметил Джеймс. Я глубоко вздохнула, прислоняясь спиной к окну. — Я не знаю, Джеймс. Возможно, тебе стоит спросить у Сириуса. — А я спрашивал. Он тоже всегда отвечает: “Понятие не имею”, а то и вовсе игнорирует меня. — Мне он, знаешь ли, тоже ничего не объяснил, — зло сказала я, но тут же одернула себя — не стоит вымещать обиду на Джеймсе. Джеймс внимательно посмотрел на меня, а потом запрыгнул на подоконник, и, взглянув на меня, сказал: — Рассказывай. Хотя бы то, что можешь. Джеймс не отличался проницательностью, однако иногда, именно тогда, когда это было нужно, он как будто видел человека насквозь (на ситуацию с Лили это, конечно, не распространялось). И я рассказала всё: и про непонятное поведение Сириуса, и про то, как я пыталась поговорить с ним, и что получила в ответ, и как сильно меня это задело. Я ничего не сказала про мои немного-не-дружеские чувства к Сириусу, но, судя по понимающему взгляду Джеймса, он и так всё понял. Когда я закончила свой рассказ, Джим просто обнял меня, а я ответила на объятия. На удивление, плакать совсем не хотелось. Вместо этого я почувствовала небывалую легкость, как будто у меня с души свалился камень. Я очень не хотела, чтобы Джеймс разрывался между мной и Сириусом, но боялась, что он поймет всё не так, зло отреагирует. Как же я ошибалась. Это же Джеймс — тот, кто всегда поймет, попытается помочь, но не осудит. — Сириус всегда, когда ему тяжело, скрывается под маской высокомерия и язвительности. Однако так он просто скрывает боль, потому что его с детства учили не показывать истинные чувства. Не злись на него. Возможно, ему просто нужно время. Я кивнула. — Наверное, всем нам нужно время, — тихо сказала я. Так мы посидели в тишине какое-то время и уже собирались идти обратно в гостиную, как вдруг я услышала такой ненавистный мне голос. — Так-так-так… Похоже, на эти издевательские нотки у меня выработался рефлекс, потому что я сама не успела заметить, как моя палочка оказалась у меня в руке. Мы с Джеймсом тут же развернулись в сторону голоса, вставая плечом к плечу. Перед нами стояли трое “главных” слизеринцев: Розье, Нотт и Малфой. — И что же наши любимые гриффиндорцы делают здесь в такой поздний час? Да еще и в неполном составе? — протянул Люциус. — То же самое мы можем спросить и у вас, — язвительно сказал Джеймс. — Ай-яй-яй Поттер, тебя разве не учили, как нужно разговаривать со старшими? — произнес Розье, поигрывая палочкой. — Учили только, как разговаривать с приличными людьми. А вы, к сожалению, к ним не относитесь, — пожав плечами, беззаботно ответил Джеймс. — Да как ты смеешь… Остолбеней! — прозвучало первое заклинание, от которого Джеймс успешно отклонился. Вслед за этим полетели и другие лучи, в том числе и из наших с Джеймсом палочек. Мы довольно быстро обезвредили Люциуса, который не обладал сильными навыками ведения боя. Поэтому у нас осталось по одному противнику, что не представляло особой сложности. Спустя несколько минут Джеймс обезоружил Розье, палочка которого отлетела в сторону, а затем отправил в него "Петрификус Тоталус". Как вдруг в спину Джеймса ударилось заклинание, выпущенное… Снейпом! Джеймс начал оседать на пол, а его лицо стремительно бледнеть. — ДЖИМ! — как будто со стороны услышала я свой крик. Движимая страхом за друга, я быстро обезоружила и отключила Нотта, и, даже не смотря на Снейпа, который находился в ступоре, упала на колени рядом с другом, пытаясь понять, что за заклинание в него попало. Внешних ран не было, однако его лицо стремительно бледнело, а он хватал ртом воздух. После кашля у него изо рта вырвались капельки крови. О нет. Внутреннее кровотечение. Я не могу использовать на нем лечебные заклинания, ему может стать хуже. — Снейп! — крикнула я слизеринцу, который был единственным вариантом сейчас. — Позови мадам Помфри, слышишь? Ты должен позвать ее, иначе он умрет. Ты хочешь, чтобы по твоей вине умер человек, Северус? — последнее предложение я пронесла хладнокровно, смотря прямо в глаза слизеринцу. — Пожалуйста! — почти умоляюще сказала я, чувствуя, как страх парализует тело. Он кивнул и, развернувшись, побежал по коридору. Эти несколько минут ожидания, наверное, были самыми худшими в моей жизни. Из глаз нескончаемо лились слезы, а меня била крупная дрожь. Я держала руку Джеймса и молилась о том, чтобы не было слишком поздно. Вскоре я услышала стук каблуков и, подняв голову, увидела мадам Помфри и профессора МакГонагалл, которые бежали к нам. — Элизабет, отойди, — скомандовала мадам Помфри, взмахивая палочкой и поднимая Джеймса на носилки. Я отползла и прислонилась к стене, совершенно ничего не соображая. В моей голове крутилась только одна мысль: “лишь бы всё было в порядке”. Через какое-то время я почувствовала, что меня трясут за плечи и говорят: — Элизабет, вы сможете идти? Я всё никак не могла сосредоточиться на чем-то, поэтому МакГонагалл повторила: — Ты можешь идти? Я кивнула, вставая на ноги. — Ваш друг уже в Больничном крыле. Пойдемте туда же. Не волнуйтесь, мадам Помфри сделает всё возможное. От этих слов легче не стало. Хватит ли этого? Лишь бы всё было хорошо… Я почти не помнила, как дошла до Больничного крыла. Меня оставили возле входа на скамейке, дав плед и теплый чай. Но колотило меня вовсе не от холода, а от страха. Два раза чуть не разлив чай из-за дрожащих рук, я поставила стакан рядом, а сама притянула к себе ноги, как мантру повторяя: “Пожалуйста, пусть всё будет хорошо. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо”. Вдруг я услышала топот ног, и тихое: — Элизабет… Я подняла глаза. Передо мной стоял Сириус, а сзади него Ремус. Оба взъерошенные и взволнованные. И, наверное, впервые за несколько недель Сириус смотрел на меня не с ледяным равнодушием, а с беспокойством и чем-то еще, что я так и не смогла понять. Из-за этого я не выдержала и снова разрыдалась. Наверное, вид со стороны у меня был еще тот: растрепавшиеся волосы, совсем выбившиеся из пучка, в который я собрала их утром, красные глаза, полные ужаса, руки, который сильно тряслись… Но всё это нисколько меня не волновало. “Пожалуйста, пусть всё будет хорошо”. Я почувствовала, как кто-то садится рядом, а потом обнимает меня, и меня обволакивает приятный запах кофе с нотками корицы. Я прижалась ближе к Сириусу. И плевать, что он подумает. В его объятиях сильная боль и страх не пропадали, но хотя бы уменьшались, давая спокойно дышать. Ремус встал рядом и прислонился к стене, теребя край мантии. Через какое-то время слезы высохли, и меня перестала бить крупная дрожь, лишь иногда я все еще вздрагивала. “Лишь бы всё было хорошо”. Словно услышав мои мысли, дверь в Больничное крыло открылась, и я выпрямилась, словно струна. — С вашим другом всё в порядке. Он пока без сознания, ему нужен отдых. Вы можете зайти к нему, но только ведите себя тихо, и недолго. Мы кивнули и зашли в Больничное крыло. Джеймс был бледным, но выглядел намного лучше, чем в коридоре. Я смогла спокойно вздохнуть, наверное, впервые за весь этот ужасный час. "Всё хорошо".