Неожиданное утешение

Эмма, наверно, еще ни разу в жизни не была настолько счастлива. Она буквально не могла оторвать взгляда от улыбающегося лица Генри. Но слишком насыщенные события этого дня начали догонять ее, силы стали стремительно кончаться, перед глазами стали плясать черные мушки, а к горлу подступила тошнота. Медсестра, стоящая неподалеку, заметив, как она стала покачиваться, предложила Эмме сесть и стакан воды, но та отказалась. Каждые несколько минут она рассеянно смотрела в окно, гадая, где сейчас ее родители. Может быть, они ищут ее? Тут еще одна волна тошноты накрыла ее и, прижав руку к животу, она крепко зажмурила глаза. Эмма старалась поглубже вдохнуть и выдохнуть, отчаянно пытаясь заглушить дискомфорт. «Только не сейчас…» — Эмма? — обеспокоенно взяв ее за руку, спросил Генри. — Ты в порядке? Если честно, она с трудом могла разобрать то, что он говорит. — Одну минуту, — пробормотала она, уже на полпути к ванной, примыкающей к больничной палате. Зайдя в уборную, она едва успела дойти до раковины, и ее вырвало. А потом еще пару раз. Наконец ее желудок немного успокоился, и, промыв раковину, пока ее снова не затошнило от запаха желчи, она посмотрела в зеркало. «Боооже мой, какая же я страшная! — довольно самокритично подумала Эмма, разглядывая свое бледное и замученное отражение в зеркале. — Как же я хочу просто упасть на кровать и проспать дня два». Но этот сумасшедший день еще только начался. Умывшись прохладной водой, Эмма пошла обратно к Генри, не желая надолго оставлять его одного. Подойдя к нему и заверив, что все нормально, хотя по его лицу было понятно, что он ей не очень-то верит, она задала ему вопрос, который скребся у нее где-то в глубине сознания. — Генри, если проклятие пало, то почему они все еще здесь? Он нахмурился и растерянно ответил, отвлекшись от своего беспокойства о ней: — Я не знаю. Тут медсестра со звоном уронила на пол металлическую посудину для шприцов. Эмма и Генри резко посмотрели на нее, но та не обращала на них внимания и с каким-то ужасом смотрела перед собой. Проследив за ее взглядом, они посмотрели в окно и увидели там огромное пурпурное облако, направлявшееся к городу. — Что это такое? — ни к кому конкретно не обращаясь, сказала она. Эмма, конечно, не была экспертом, но какая-то ее часть была совершенно уверена, что это облако имеет какое-то отношение к магии. — Что-то плохое, — пробормотал Генри, не отрывая глаз от окна. Чисто инстинктивно руки Эммы обвились вокруг его тела, и, крепко прижав Генри к себе, она зажмурилась и замерла в ожидании того, когда волна магии обрушится на их головы. «Да когда это уже все кончится?!» Через пару минут облако рассеялось, не оставив за собой никаких следов. С трудом отпустив Генри, она разыскала Вейла, чтобы тот осмотрел его, и как только он подтвердил, что Генри абсолютно здоров, она велела ему одеваться. Ведь Генри, едва это странное облако исчезло, не терпящим возражений голосом заявил, что они немедленно должны разыскать его новоявленных бабушку с дедушкой. Ее родителей. Для нее это словосочетание до сих пор звучало довольно сюрреалистично. А уж про то, что за последние несколько месяцев она успела подружиться с Мэри Маргарет (которая, как выяснилось, и вправду ее мать!), или то, что она вела допрос Дэвида Нолана (который был ее отцом!), она и думать не хотела. Выйдя из больницы и оказавшись снаружи, они увидели, как люди то там, то тут обнимаются и плачут. Без сомнения, теперь, когда они вспомнили, кто они такие, у них всех было что-то вроде воссоединения. — Не надо нервничать. Они будут любить тебя, — оптимистично сказал Генри рядом с ней, подстраиваясь под каждый ее шаг. Но Эмма была не столь в этом уверена. В этот момент все ее многолетние страхи и неуверенность, к тому же еще и помноженные на ее сходящие с ума гормоны, проснулись и начали мучить ее. «А вдруг я им не понравлюсь, теперь, когда они все вспомнили? Или, может, они будут мной разочарованы? А что, если все будет совсем не так, как она себе представляла, когда наконец найдет своих родителей? Да кому вообще нужна такая дочь, как я?!» И прочее в подобном духе. К тому же ее застарелое чувство негодования оттого, что ее бросили, отнюдь никуда не делось. Короче, Эмма понятия не имела, чего ожидать. Сделав глубокий вдох через нос, она пошла навстречу неизбежности. Им не пришлось далеко идти по главной улице Сторибрука. Они с Генри едва миновали башню с часами, когда Генри остановился и указал на людей посреди улицы, недалеко от закусочной. — …а дальше… я найду свою дочь, — услышала подошедшая ближе Эмма слова Мэри Маргарет, которая стояла спиной к ней. — Так это правда? — не удержавшись, спросила она, хотя уже и так знала ответ на этот вопрос. Дэвид и Мэри Маргарет резко обернулись. Они оба смотрели на нее так, словно никогда раньше ее не видели, и это было так странно. Эмма на секунду смущенно отвела взгляд. Она знала, что они, предположительно, ее родители, и знала это, и верила в это сейчас, но… Она по-прежнему чувствовала себя подругой Мэри Маргарет, а Дэвида она почти не знала. Она знала его только как того парня, с которым встречалась Мэри Маргарет. — Эмма? — прервала ее мысли дрожащим голосом Мэри Маргарет (то есть Белоснежка ), сделав пару шагов вперед, и неуверенно коснулась ее щеки. Смотря на нее при этом с такой… любовью. Как они могут любить ее, если они даже по-настоящему ее не знают? Быть матерью — это совсем не то же самое, что быть другом. «Уж кто бы говорил!» Но она больше не отступит назад. Она позволила обнять себя и услышала, как та ей прошептала: — Ты нашла нас. Эмма не знала, что на это ответить, поэтому промолчала. Потом к ним присоединился Дэвид, и она оказалась зажатой между ними, не совсем понимая, что делать. Она застыла, лишившись дара речи и не в силах понять свои противоречивые чувства. Немного неловко она приобняла их в ответ. — Дедушка? — сказал Генри, появляясь из-за спины всех троих. Ей было странно слышать, как он называет так Дэвида, но это уменьшило неловкость происходящего, и она действительно рассмеялась вместе с Дэвидом и Мэри Маргарет над его словами. Но для него все было по-другому. В течение многих лет он так твердо верил, что эти люди были его настоящими дедушкой и бабушкой, что не было ничего удивительного в том, с какой готовностью он принимал реальность этого. — Да… точно. Я — твой дед, — ответил Дэвид с усмешкой, прежде чем потянуть его в объятие. Внезапно глаза Белоснежки расширились, а улыбка пропала с ее лица. — И не только его, — выразительно посмотрев на живот Эммы, ошарашенно сказала она. «Ох, черт!» — подумала та, вспомнив, что ее мать! в курсе ее беременности. «В отличие от твоего папеньки», — гаденько захихикал голос в глубине ее сознания. Дэвид непонимающе переводил взгляд со своей жены на Эмму и обратно. Генри, все еще прижатый к его боку, поняв, на что намекает его бабушка, тихо прошептал: «Упс». — Я о чем-то не знаю? — подняв бровь, сказал Дэвид и выжидающе уставился на них. — Может, хотя бы не здесь? — умоляюще сказала Эмма, оглядываясь вокруг, не желая раньше времени оповестить о своем состоянии весь Сторибрук. Но взволнованный Дэвид хотел знать ответ на свой вопрос прямо сейчас. — Может, нам и правда стоит куда-нибудь отойти… — попыталась стать голосом разума Снежка, поняв, что сболтнула лишнего, но ее тоже можно понять: проклятие наконец рухнуло, у нее есть внук, которого воспитывала ее злобная мачеха, а женщина, с которой она за последние месяцы сдружилась, была ее взрослой дочерью, которая забеременела от одного из самых темных существ Заколдованного Леса другим ее внуком или внучкой. «Господи! Отцом будущего ребенка моей маленькой девочки является чертов Румпельштильцхен!» — изумленно размышляла она, стараясь не думать о том, как это случилось, и с ужасом представляла, как на это отреагирует ее импульсивный муж. — Эмма… — предупреждающе сказал Дэвид, нахмурив брови. «Не прошло и десяти минут после нашего воссоединения, а Дэвид уже вжился в роль родителя», — удивленно думала Эмма, чувствуя себя словно нашкодивший подросток, которого вот-вот отчитает строгий отец. Странное чувство. В последней попытке спастись она глянула на Мэ… то есть маму. Та только беспомощно пожала плечами, зная, что теперь ее мужа и с места не сдвинешь, пока он все не узнает. — Я… я беременна, — едва слышно прошептала Эмма, ожидая неизбежного взрыва. — Чт… что?! — вытаращив глаза, громко воскликнул Дэвид, на которого Эмма вместе с его женой тут же зашикали, чтобы он был потише, но он их не слышал. «Кажется, она только что с легкостью помещалась у меня в руке, а теперь — вот, пожалуйста», — немного истерично подумал он, с трудом переваривая новость, что он, оказывается, скоро станет дедом во второй раз, хотя он о первом-то разе только что, так сказать, узнал. Видимо, ее отцу было трудно в это поверить, — видя, как он замер, подумала Эмма и вздохнула, подавив в себе желание прижать руку к животу. Несмотря на всю неловкость происходящего в данный момент, она не хотела еще больше усугублять ситуацию. Наконец Дэвид отмер. — Кто он? — рявкнул Прекрасный, сжимая правый кулак так, словно хотел что-то схватить — меч, как полагала Эмма, — и убить кого-нибудь. — Кто? — прикинулась дурочкой она, хотя прекрасно понимала, что Дэвид спрашивает, кто является отцом. «Ну почему он просто не может довольствоваться фактом рождения еще одного внука и не спрашивать меня об этом», — уныло подумала она, слишком уставшая, чтобы отпираться, и, опустив плечи, забормотала: — Голд… — выдохнула она, — ну, то есть… — Обалдеть, — прошептал изумленный Генри, невольно узнав, что отцом его будущей сестры или брата является сам Темный, но его новоявленные родственники были слишком заняты своим спором и не услышали его шепота, вообще временно забыв, что он здесь. — Румпельштильцхен?! — снова воскликнул Дэвид, пребывающий в состоянии шока, что его маленькая девочка спала с этим… этим. «Можно и погромче, а то вдруг это в Австралии не услышали, — раздраженно думала Эмма, смотря, как брови стоящей неподалеку миссис Лукас, как в общем-то и Руби, скрылись где-то под волосами. — Потрясно, такими темпами об этом скоро узнает весь Сторибрук!» — Снежка, давай постоим у той кирпичной стены, — ни с того ни с сего сказал он, указывая на переулок рядом с бабушкиной закусочной. Его жена обеспокоенно посмотрела на него. — Дорогой, тебе нехорошо? — растерянно спросила она. — Все нормально, а особенно хорошо мне будет после того, как я стукнусь об нее головой, — сказал он. Снежка и Эмма переглянулись. Генри захихикал, смотря на них. От него вообще не было никакой помощи. Тут Дэвид еще больше побледнел и начал задыхаться. — Дэвид? Что с тобой? — еще более испуганно сказала Снежка. — Но это значит, что ты… и этот… бес… то есть… вы двое… на самом деле… — закончить свои мысль Очаровательный был просто не способен, но в принципе Эмма поняла, о чем он, и почувствовала, как к ее щекам прилила кровь. «Боже мой! Эта встреча становится все более и более неловкой». — Эмма, ты хоть понимаешь, что этот человек сделал и скольким людям он испортил жизнь? — схватив ее за плечи, сказал Дэвид, отойдя от своего приступа. «А я-то думала, что только меня так кидает из настроения в настроение…» — отстраненно думала Эмма, наблюдая за резкими метаморфозами в поведении Дэвида. — …он Темный, хитрое чудовище, ты хоть понимаешь, что его ребенок… — продолжал распаляться он, все крепче сжимая ее плечи, но с нее было достаточно. — Хватит! Мне плевать! Это мой ребенок, и неважно, кто его отец, и если вас что-то не устраивает, то, боюсь, на этом наше семейное воссоединение окончено! — зло рыкнула она, скидывая с плеч руки Дэвида и делая от него шаг назад. — Эмма… — успокаивающе начала Снежка, которая совсем не так представляла первую встречу их семьи. — Нет! За последние сутки я чуть не потеряла сына, узнала, что магия реальная, а я последние месяцы прожила в городе, полном проклятых сказочных персонажей, к тому же еще мне пришлось сражаться с дурацким драконом! А еще я жутко устала, и мне только остается удивляться и благодарить какие-то высшие силы, как я изо всех этих стрессов и потрясений еще не потеряла своего ребенка, поэтому просто… просто… «А я ведь и правда только чудом его не потеряла…» — все более перепуганная этой перспективой, думала Эмма, так и не договорив, ощущая, как по щекам потекли слезы. Не выдержав слез дочери, Снежка, зло зыркнув на мужа, обняла ее. «Вот тебе и счастливое воссоединение…»