Наглость - первое счастье

— Дана? — Мм? — Горячая ванна и вино в начале дня — это просто потрясающе. — Мг.       Несмотря на то, что ванна в пилотном блоке была всего одна, она была достаточно просторной, чтобы половина проживающих в блоке могли пользоваться ею одновременно, чем Брунгильда с Даной и занимались в данный момент. К тому моменту, как валькирия присоединилась к подруге с двумя бутылками вина (одну из которых, по ее скромному мнению, можно было легко заменить бутылкой чуть забродившего виноградного сока и разницу в крепости никто б и не заметил), Дана уже была в полусонном состоянии, убаюканная приглушенным освещением, горячим влажным воздухом и тихой музыкой, которую асгардийка не раз слышала за время их совместного проживания.       То, что на Дану не распространялись все те бредни про нелюбовь кошек к водным процедурам, валькирия поняла сразу же после получения их первого совместного счета за воду. В то время они пытались не попадаться друг другу на глаза лишний раз, что приводило к тому, что Брунгильда проводила как можно больше времени в своей комнате (и единственной спальней по совместительству), а Дана в это время расслаблялась в ванной. Данная стратегия показала себя не только неработающей, но и весьма дорогостоящей. — Нам нужно делать это почаще. — Мг.       Сама валькирия никогда не причисляла себя к тому типу людей, что воспринимают водные процедуры не в качестве потребности, а чуть ли не как ритуал, который мало того, что длится несколько часов, так еще и требует предварительной подготовки в качестве всяких ароматных масел, пены или прочих добавок, подходящей музыки, а порой еще и напитков с закусками. Однако, даже она не могла не признать, что время от времени подобные ритуалы могут быть весьма хорошим способом провести несколько часов досуга. — Ты хочешь, чтоб я заткнулась? — Мг. — Хорошо. — Мг.       Как для женщины, ранее планирующей устроить ей в ванной допрос с пристрастием, Дана была весьма неразговорчивой, но Брунгильда не собиралась развивать эту тему — подобное счастье выпадает нечасто. Вместо этого, валькирия отпила еще немного своего вина (прямо из бутылки), откинулась на бортик ванны и сосредоточилась на музыке. Мелодия была тихой, ненавязчивой и без слов. Это заставило ее улыбнуться. Всеязык, разумеется, уничтожал для своего носителя проблему языковых барьеров как устных, так и письменных, мгновенно переводя все слова на асгардский, а асгардский — на язык собеседника. Однако, вместе с этим он также уничтожал всю рифму в неасгардских песнях, превращая зарубежную музыку в набор не рифмующихся слов под аккомпанемент, что портило все удовольствие от прослушивания. Когда Дана об этом узнала, то в присутствии подруги стала отдавать предпочтение тому, что в Мидгарде зовется «инструментальная музыка» и «минусовка». Такая мелочь, а приятно.       Но какими бы приятным мелодии и их молчание ни были, спустя четыре музыкальные композиции и восемь глотков вина валькирию снова проняло на болтовню. — Здорово ты Лакею язык обожгла. — Мг, — все то же утвердительное мычание. — Я также заметила, что ты неплохо поладила с Брюсом. — Мг. — Это потому, что он дал тебе возможность прочесть ему несколько лекций и все равно продолжил задавать вопросы? — Мг.       Эти «мг» уже начинали ее раздражать. Обычно Дану хлебом не корми, но дай поболтать, а сейчас из нее было и слова не вытащить. А ведь Брунгильда шла сюда морально настроенная на допрос с пристрастием. — Ты свои вопросы задавать собираешься? — Мг. — Ну?       В ответ на ее реплику Дана лишь открыла один глаз и вопросительно изогнула брови, словно не понимая, о чем идет речь. Это выбесило валькирию даже больше, чем «мг». — Ты издеваешься надо мной? — Мг. — Дана!       Чертова стерва, которая почему-то до сих пор была ее лучшей подругой, рассмеялась и (впервые) потянулась за своей бутылкой вина, а затем за кружкой (бокалы валькирия найти не смогла), пока Брунгильда буравила ее недовольным взглядом — тем самым, которым сама Дана обычно смотрела на окружающих ее идиотов (читай: большинство людей). — Да ладно тебе, сладенькая, — наконец-то заговорила женщина. — Я ведь даже ничего не сделала. — Ага, и ничего не сказала тоже, — сухо ответила валькирия. — Ты ведь сама жалуешься, что меня хрен заткнешь, — она пожала плечами и отпила вина из чашки. — Ммм. Какой нежный букет; отлично подошел бы к сыру. Уверена, что не хочешь попробовать? — Если б хотела запивон, то захватила бы себе сок. Тебя нужно приобщить к более крепким винам. — Они горькие, — Дана сморщила нос. — Терпеть не могу горечь, ты же знаешь. — Однако перца в свои блюда ты добавляешь достаточно. — Ты путаешь горечь и остроту. Опять. — Не люблю ни то, ни другое, — Брунгильда пожала плечами, вновь поднося ко рту бутылку.       Ее подруга вновь изогнула бровь, выразительно глядя на ту самую бутылку. — В еде, — уточнила валькирия. — Когда дело касается выпивки, мои вкусы не настолько привередливы. — Да, я в курсе. В определенной кондиции ты и антисептик выпьешь.       Брунгильда закатила глаза. — Один раз, — сказала она. — Это было один раз. — Знаешь, одного раза вполне достаточно, — Дана снова усмехнулась. Ее явно забавляла ситуация. — Ты будешь вспоминать мне это до конца моих дней? — Конечно, а то вдруг ты забудешь? — Забудешь такое… — пробурчала валькирия. — Я три дня пыталась избавиться от ощущения, что в моем рту провели дезинфекцию, а потом обшикали все вишневым ароматизатором. — Из всех твоих похмельных амбре, то было самым приятным, — прокомментировала ее подруга. — И раз уж ты сама затронула тему конца твоих дней, давай начнем наш допрос именно с этого. Какого хрена ты поперлась в Асгард? — Мы разве не прояснили этот момент вчера? — Нет, вчера мы прояснили, что произошло, а не почему, — ответила женщина. — Я знаю, что ты планируешь помереть в какой-нибудь заварушке, чтоб твоя душенька смогла получить проездной до Вальхаллы, но ты вроде бы обещала мне не торопиться с этой поездкой в один конец. — Ты говоришь так, словно я отправилась на верную смерть… — попыталась отшутиться Брунгильда, но была тут же перебита. — Потому что именно это ты, черт возьми, и сделала. Поэтому спрашиваю еще раз, сладенькая: какого хрена? И только попробуй сейчас ляпнуть какую-нибудь хрень про патриотизм или чувство долга — мы обе знаем, что и то, и другое ты давным-давно утопила в алкоголе.       Валькирия отпила еще вина, почти опустошив бутылку. Какая-то ее часть уже начала жалеть, что не позволила подруге и дальше молчать и «мг»-кать, потому что то, что она собиралась сказать, звучало глупо и по-детски даже в ее голове.       Она снова взяла бутылку и допила ее содержимое двумя глотками. — Я захотела отомстить, — Брунгильда пожала плечами. — И прежде, чем ты начнешь читать мне нотации, я не ринулась в самое пекло, стоило Тору заикнуться про Хелу; сперва я ему вообще отказала. Но затем эта гадина просто не шла у меня из головы весь день, а потом еще и Лакей влез в голову и вытащил особо неприятные воспоминания на поверх- — Он сделал что?! — возмутилась Дана, тут же выровняв спину и расплескав часть воды. — Влез мне в голову, ну или что-то в этом роде, — невозмутимо повторила асгардийка и прежде, чем ее подруга успела возмутиться вновь, продолжила: — Да не заводись ты так, со мной все нормально. «Вторжение» длилось всего несколько секунд, после чего я врезала ему по его аристократическому личику так сильно, что он вырубился на несколько часов. — Хмм… — протянула женщина. — Так вот о каком «погружении в обморочное состояние» шла речь вчера. И все же, без разрешения вторгнуться в разум и воспоминания другого человека… Просто неслыханная наглость! — Серьезно, подруга, остынь. Он ведь не к тебе в голову влез, а ко мне, и я наглядно ему показала, насколько сильно мне это не понравилось. — Если бы этот наглый гаденыш постарался влезть в мою голову, одним лишь ударом в нос и обморочным состоянием он бы не отделался. — Не сомневаюсь.       На какое-то время в ванной вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь мелодией, которую Брунгильда, кажется, слышала в одном из тех фильмов, что они смотрели вместе. Она вглядывалась в лицо подруги, пытаясь разобрать, что та сейчас чувствует и о чем думает. С эмоциями было довольно легко: их Дана никогда не умела хорошо скрывать. Валькирия отчетливо видела скептичность, отголоски возмущения и задумчивость. Жаль, считывать ее мысли не получалось с такой же легкостью. — Я понимаю, что об Асгарде и его людях у тебя наверняка сложилось не самое хорошее мнение, отчасти из-за всех тех историй, что я рассказывала тебе раньше, — начала Брунгильда, под водой нащупывая колено подруги. — Но, я думаю, что большая часть того, что я тебе когда-то говорила, уже не актуальна. Я знаю, ты не очень в восторге от здешней компании, особенно тех двоих, что прервали твою отключку, но не похоже, чтоб они были такими же чокнутыми, как их сестрица, пусть младшенький и очень сильно напоминает ее внешне.       В ответ Дана поджала губы. В ее глазах промелькнула злость. — Помнишь, я рассказывала тебе про Нью-Йорк? — Нью-Йорк — это… — она постаралась напрячь память, которая уже успела расслабиться после бутылки вина. — Это где-то в Уединенных Штатах? — В Соединенных Штатах, но не суть. Меня больше интересует, помнишь ли ты, что произошло там в 2012? — после красноречивой паузы со стороны подруги Дана добавила: — Я тебе на компьютере кучу видео показывала. Одно из них тебя так развеселило, что мы его раз десять сначала смотрели.       В ее памяти что-то щелкнуло. — Точно! — воскликнула она радостно. — Это то, где Халк впечатал какого-то… погоди-ка, — в голове щелкнуло что-то еще. Ее глаза округлились. — Это же был… — Ага, он самый, — подтвердила ее догадки Дана. — Теперь вспомнила? — Вспомнила, — пробубнела валькирия. — Теперь понятно, почему Лакей тебя так бесит. И может, кое-чем он таки смахивает на свою чокнутую сестрицу. — Он расист и шовинист, не говоря уже о том, что вторгается в умы людей без разрешения. Даже не проси меня пытаться с ним поладить, сладенькая. — О норны, нет, — тут же заверила ее подруга. — Я и до этого не собиралась этого предлагать. Просто не хотела, чтобы ты всех на этом корабле оценивала сквозь призму того, что я тебе рассказывала об Асгарде. — Будто бы чьи-либо слова могут повлиять на мое отношение к другим, — ответила женщина, и Брунгильда могла поклясться, что уловила крошечную толику разочарования в ее голосе. — Моя к людям неприязнь основывается исключительно на их личностных качествах. — И каковы результаты предварительного анализа личностных качеств наших попутчиков?       Дана вдруг перестала хмуриться и вместо этого посмотрела на подругу с подозрительным прищуром, словно пытаясь заглянуть ей в душу. Обычно такой пристальный взгляд со стороны подруги заставил бы Брунгильду ощутить себя крайне некомфортно, однако приглушенное освещение, тихая музыка, горячая ванна и атмосфера, которая в иных обстоятельствах (и с иными участниками) считалась бы романтической, размывали грань между подозрительным прищуром и томно прикрытыми глазами, что делало пристальное внимание желтоглазой женщины гораздо менее устрашающим. — С чего это вдруг тебе интересно, что я о них думаю? — поинтересовалась Дана, не сводя с нее глаз. — Только не говори мне, сладенькая, что ты запала на одного из них и пытаешься узнать, одобрю ли я твой выбор. — Что за чушь! — валькирия была рада, что не прикладывалась к бутылке в этот момент, иначе вино отправилось бы не в желудок, а прямиком в лицо сидящей напротив подруги. — И с какой стати мне желать твоего одобрения касательно своих романтических интересов, которых я определенно не имею? — С такой, что ты вечно спрашивала, что я думаю о тех, с кем ты пыталась крутить шуры-муры, сладенькая, и пусть с твоих последних отношений прошло двузначное количество лет, я не думаю, что в этом плане что-либо изменилось, — ответила шатенка, отпив еще немного вина и задумчиво уставившись в потолок. — Любителя вторгаться в чужие воспоминания отметаем сразу же: ты его терпеть не можешь — что не удивительно — да и он не твой типаж, как, впрочем, и наш доктор Беннер… — И какой же, интересно, у меня типаж? — недовольно пробурчала валькирия. — Может, просветишь? Потому что я не имею ни малейшего понятия, какие люди меня привлекают. — Тебе дать информацию общую для мужчин и женщин или предоставить характеристики для каждого пола отдельно?       Брунгильда моргнула. Она что, издевается над ней? — Ты сделала три списка касательно моих предпочтений в партнерах? — в шоке спросила она. — Ты что, следила, с кем и как я провожу свое время? — «Следила» — это слишком громко сказано, — Дана вновь пригубила вина. — Просто ты со своими… временными романтическими интересами часто оказывалась в зоне моей видимости и слышимости. — И это, разумеется, было простым стечением обстоятельств? — вопросительная интонация, если и присутствовала в данном предложении, то была полностью перекрыта сарказмом. — Разумеется, — шатенка пожала плечами. — Ну, так что, сладенькая? Какой из твоих типажей тебе расписать?       Валькирия задумалась, хочет ли продолжать развивать эту тему. Романтические отношения и все с ними связанное было больной темой, которую она не очень любила затрагивать, однако ей было все же интересно услышать, какие такие «типажи» заметила ее подруга. — Давай женский, — наконец решила она. — Стройные, светлокожие, с длинными волосами блондинистого или рыжего оттенка. Рост и цвет глаз не принципиален. В одежде отдаешь предпочтение платьям: длинным, но не полностью закрытым, желательно из легкой ткани — создается изящный и в некотором роде богемный женский образ, который для тебя является наиболее привлекательным, несмотря на то, что он полностью противоположен твоему.       Брунгильда сидела и молча хлопала глазами, пребывая в небольшом шоке. Для полноты картины не хватало только открытого рта и звуков сверчков на заднем плане (они с Даной просмотрели достаточно фильмов, чтобы валькирия прониклась определенным клише). Это было стопроцентное попадание. — Я права, сладенькая? — толи спросила, толи заявила женищна, усмехаясь уголком губ. — Это, кстати, частично объясняет, почему между нами с тобой за столько лет так и не возникло искры.       Трудно высечь искру в отношениях с подругой, которую воспринимаешь как сестру, а временами — мать, дополнила про себя валькирия. — Разумеется, — согласно кивнула она. — Твой паршивый характер здесь совершенно не при делах, ты просто не мой типаж. — И тем не менее, ты продолжаешь на меня пялиться каждый раз, как видишь голой. — Любой, у кого есть видящие глаза и работающее либидо, будет пялиться на тебя, если ты будешь голой, независимо от того, какой у них «типаж», — усмехнулась валькирия и нарочито медленно прошлась взглядом по телу подруги. — Даже несмотря на твой характер, который, повторюсь, просто паршивый. — Ты к нему уже привыкла, — Дана пожала плечами. — Уже даже почти не жалуешься. — На какие жертвы не пойдешь ради лучшей подруги. К тому же, алкоголь в этом здорово помогает, — она потянулась было за новой порцией вина, как вспомнила, что недавно допила оставшееся. — Не поделишься бутылкой, кстати? — Почему бы тебе водички не попить? Тем более, что, согласно твоим же словам, она по крепости мало чем отличается от моего вина. — Во-первых, я сравнила твое вино не с водой, а с соком. А во-вторых, это мое вино… — Которое ты принесла мне, — добавила Дана. — Хорош умничать, — ответила валькирия, подаваясь вперед и протягивая руку к бутылке. — Ты все равно больше двух чашек пить не будешь, так что не зажимай выпивку, особенно, если она кому-то гораздо нужнее. — Сладенькая, ты последний человек на этом корабле, которому нужна выпивка. — У меня алкогольная зависимость… — Я рада, что ты это признаешь. Признание проблемы — первый шаг на пути ее решения… — Алкогольная зависимость, от которой я решила не избавляться, так что… — А стоило бы… — Это было мое осмысленное решение как взрослого здравомыслящего человека… — Я бы поспорила насчет обоих прилагательных… — Которое никак не должно тебя касаться… — Прямо сейчас оно касается моего вина… — Которое ты не собираешься допивать, так что… — Я собиралась использовать его для приготовления ужина… — Кто в здравом уме переводит алкоголь на приготовление еды?! — Любой, кому не безразличен вкус приготовленных им блюд.       Брунгильда недовольно фыркнула и вернулась в свой конец ванны, прислонившись спиной к бортику. Даже если изначально Дана не планировала использовать вино в процессе приготовления сегодняшнего ужина (а она была уверена, что подобных планов у подруги не было), то теперь она сделает это просто из принципа — ну, и чтобы немного ее позлить. Норнам известно, что эта женщина прекрасно знает, как валькирию бесит неправильное использование алкоголя (неправильным использованием алкоголя в ее понимании было любое применение, в ходе которого выпивка теряла свою крепость и не попадала в ее желудок через рот). — В еду не обязательно добавлять выпивку, — ворчливым тоном отозвалась Брунгильда, кидая обиженные взгляды то на подругу, то на бутылку возле нее. — В некоторых рецептах — обязательно, — без капли раскаяния или жалости ответила Дана. — А теперь, хочешь услышать, какой у тебя типаж мужчины? — Тоже с длинными волосами и в богемном платье? — А такие были? — с искренним любопытством спросила шатенка. — Норны, разумеется, нет! — Уверена? — продолжала та. — Я ведь действительно не следила за тобой круглые сутки, а ты довольно часто напиваешься… — Никакого бухла не хватит, чтобы я захотела трахнуть мужчину в платье, — заверила ее валькирия. — Даже если мое либидо вдруг проснется, а он будет единственным возможным вариантом. — То есть против длинных волос ты ничего против не имеешь? — Ты мне скажи, подруга. Это ведь ты детально описала мои типажи. — Я не замечала, чтобы ты отдавала предпочтение мужчинам с определенным типом прически, — ответила Дана. — Тебя больше интересовали их широкие плечи и рельефные руки. И желательно, чтобы все это было завернуто в форму.       О да, мужчины в форме ей нравились. Было в них что-то… что-то. До того, как заразиться идеей вступить в Валькириор, Брунгильда хотела пополнить ряды Эйнхериев, чтобы всегда была возможность порадовать глаз воинами в прекрасной форме (что в прямом, что в переносном смысле этого слова). — И если убрать требования к шмоткам, то на этом корабле есть как минимум один мужчина, подходящий под твой типаж, — тем временем продолжила Дана. — Поэтому я хочу знать, сладенькая, имеются ли у тебя какие-либо планы романтического или просто интимного характера касательно нашей высокой, широкоплечей и весьма мускулистой златовласки. И не стесняйся говорить правду — я осуждать не стану, ты ж знаешь. — Я его едва знаю, это во-первых… — Все через эту стадию проходят, сладенькая, даже мы с тобой. — А во-вторых, — чуть громче, чем следовало, произнесла валькирия, — он похож на щенка… как там называются те лопоухие собаки с грустными глазами и виляющим хвостом? — Лабрадоры, — подсказала женщина. — Точно. Большой щенок лабрадора. ЛабраТор. В общем, с щенками не встречаются. — Мг, — согласно промычала Дана. — С щенками играют, их гладят, обнимают, целуют… — Когда у тебя в последний раз был секс? — остановила ее дальнейший поток валькирия. — Пару месяцев назад. — Ага, — знающим тоном протянула Брунгильда. Еще один паззл сложился. — Теперь понятно, откуда ноги растут. Ты как так долго протянула? Или последние пару месяцев ты провела на каком-то безлюдном астероиде? — Я была занята. — Чем? — Делами. — Может, хотя бы скажешь, где была эти два года? — Не на Сакааре. — Опять издеваешься? — Немного. — Это что, секрет? — поинтересовалась Брунгильда. — Та нет, — пожала плечами Дана. — Просто не хочу пока говорить об этом. — Почему? Ты столкнулась с какими-то неприятностями? — Скорее уж они со мной.       Теперь валькирия смотрела на подругу с подлинным беспокойством. Несмотря на характер, Дану сложно было назвать проблемным человеком. Наоборот, она предпочитала держаться от проблем подальше, не имея никакого желания усложнять свою жизнь. Поэтому, что бы не случилось «не на Сакааре», это вряд ли был какой-то пустяк. — Так значит… У тебя неприятности? — Моя главная неприятность сейчас сидит на кухне с обожженным языком, — фыркнула шатенка.       Брунгильда продолжила смотреть на нее с подозрением и беспокойством.       Затем она почувствовала, как ее руку, что все это время лежала на колене подруги, ободряюще сжали тонкие пальцы. — Уверяю тебя, сладенькая, я в полном порядке, — большой палец Даны ласково погладил внешнюю сторону ее ладони. — Я бы не стала возвращаться назад, не уладив все дела. Тебе не о чем беспокоиться.

***

      Если и было что-то, что Локи любил сильнее власти, так это магию. По его нескромному мнению, магическая сила была намного эффективнее силы физической и технической, а вкупе с острым умом и вовсе способна завоевать весь мир. А если завоевать мир (или хотя бы город, вроде Нью-Йорка) не получается, то вам просто нужно взять больше магической силы. Локи знал, что был особенно одаренным в области магии: очень малая часть жителей Асгарда владела магической силой, а использовать несколько видов этой силы могли лишь единицы. За всю свою жизнь он встречал лишь троих, не считая себя: Карниллу (бывшую верховную чаровницу Асгарда), Амору (бывшую ученицу бывшей верховной чаровницы Асгарда, а также его бывший амурный интерес) и Фриггу (бывшую царицу Асгарда). Все трое — кто к сожалению, а кто к счастью — на данный момент были мертвы, что делало Локи единственным асгардцем (по гражданству, не по крови), способным использовать несколько видов магии. Иллюзии и перевоплощения он освоил в первую очередь, ведь именно эти способности проявились первыми и дались ему проще всего. Далее последовала руническая магия, которая давалась ему гораздо сложнее и которую он считал весьма непрактичной на полу битвы. Кое-какие задатки пространственной магии Локи обнаружил в себе относительно недавно — всего пару десятилетий назад, однако этого времени ему хватило, чтобы овладеть телекинезом и возможностью создавать пространственные «карманы». Самыми недавними открытиями для него стали, пожалуй, йотунская магия (которую он категорически отказывался применять на практике) и определенные телепатические способности, развившиеся, скорее всего, из-за взаимодействий с камнем разума внутри небезызвестного скипетра.       Возможность создавать пространственные «карманы» была, пожалуй, одним из самых полезных магических умений, особенно в контексте последних событий. Это позволяло Локи везде таскать с собой все необходимые и не очень вещи, при этом совершенно не напрягая руки. Изначально он хранил там деньги, оружие и одежду, иногда еду (но ее нужно было обязательно съедать, пока она не испортится); после отбывания срока в асгардской тюрьме к деньгам, оружию и одежде присоединились книги, ценные предметы (часть которых до попадания туда не являлась собственностью Бога Лжи) и даже мебель. Даже если сейчас Локи вдруг каким-то образом окажется на необитаемом пустыре без каких-либо удобств, благодаря содержимому своих «карманов» он вполне удобно сможет там обустроиться.       Все это время с конца ужина Локи занимался тем, что перебирал книги в своем магическом хранилище в поисках одного единственного фолианта, в наличии которого он даже не был полностью уверен. Он точно знал, что эта книга числилась в дворцовой библиотеке, но не помнил, «одалживал» ли ее.       Зато за последние несколько часов Локи пришлось вспомнить, что он точно «одолжил» 273 книги, девять из которых были в двух экземплярах. А еще он вспомнил о существовании некоторых досье и отчетах, которые так и не вернулись в собственность ЩИТа (правда, он так и не вспомнил, зачем забрал их с собой).       В какой-то момент — наступивший где-то на четвертом часу поисков — Локи мысленно пообещал себе время от времени проводить ревизию содержимого своих «карманов» и избавляться от ненужного, а не хранить его «на всякий случай».       Когда в его руках оказался увесистый том в бордовой кожаной обложке с названием «Кому поклоняются мидгардцы. Том 1», он чуть не подскочил с кровати в порыве радости. Это была одна из шести известных ему книг, содержащих подробный список сущностей, которых боготворили люди. — Надеюсь, «Древнеегипетские Боги» находится в этом Томе, — пробормотал Бог Лжи себе под нос, поудобнее устраиваясь на своей кровати. — Посмотрим, что тут у нас…       К его огромному счастью, раздел «Древнеегипетские Боги» нашелся почти сразу, хоть и не был расписан так же подробно, как раздел «Боги Олимпа». Видимо, с древнеегипетскими богами асгардцы контактировали гораздо меньше, чем с олимпийцами.       Локи прочитал каждую строчку, некоторые абзацы даже были перечитаны дважды, но не нашел того, что искал. В разделе были перечислены все древнеегипетские боги, к каждому из которых прилагалось описание (пусть местами весьма поверхностное), однако Дана не то, что нигде не описывалась, она даже ни разу не упоминалась. Ни слова. Ни малейшего намека. Ничего.       Он с раздражением захлопнул книгу, отправляя ее обратно в «карман». Несколько часов поисков — и ни крупицы полезной информации. Могло ли быть так, что Дану просто забыли упомянуть? Нет, автор, который счел необходимым подробно описать цветовую гамму одеяний, количество украшений и косичек в прическах, а также особенности звучания систра (инструмент, звучание которого Локи надеялся никогда не услышать), не мог забыть упомянуть наличие еще одного божества в пантеоне.       Это подводило его к двум наиболее вероятным выводам: первый, та стерва не имела никакого отношения к богам Древнего Египта; второй, она появилась на свет после того, как был составлен данный Том. Локи больше нравился первый вариант, ведь, взглянув на изображения и прочитав описания, он заметил, что женщина была совершенно не похожа на древнеегипетских богов: во-первых, ее голова была человеческой (большую часть времени); во-вторых, она не могла своим ростом соперничать ледяным великанам, как могли ее вероятные родственники; в-третьих, ни одно уважающее себя божество не надело бы на себя те мидгардские тряпки, если бы это не было абсолютной необходимостью.       Впрочем, как бы Локи не нравилась такая аргументация, он не мог списывать со счетов второй вариант. По крайней мере, пока не выяснит ее возраст и не проведет определенные математические вычисления.       Хотя в идеальном варианте развития событий, он бы предпочел, чтобы стерва просто исчезла, и он забыл о том, что она вообще существует. Или хотя бы просто не попадалась ему на глаза.       Но не до того, как он отомстит ей за утренний инцидент с чаем. Его язык до сих пор побаливал.       Локи начал перебирать в голове возможные варианты. Первой идеей, пришедшей на ум, было пырнуть ее ножом — надежный, проверенный практикой и временем метод. Но это показалось ему не совсем подходящим вариантом для данной ситуации. Во-первых, подобные выходки в первую очередь ассоциировались у него с Тором, ведь именно на нем данный метод и проверялся чаще всего, а Локи не был лишен определенной сентиментальности. Во-вторых, пусть ожог был довольно болезненным (как и все травмы, полученные от высоких температур), они со стервой не вступали в бой в прямом понимании этого слова и не пускали друг другу кровь. Пока что. Вот когда их перепалки перейдут в эту стадию, вот тогда можно будет вернуться к размышлениям о ножевых ранениях. А сейчас ему нужно было нечто иное. Нечто более… аккуратное. Нечто, требующее умного подхода. В конце концов, он же не Тор, чтобы на все отвечать кулаками.       Словно почувствовав себя в мыслях младшего брата, громовержец решил напомнить о своем существовании (а также очень близком расположении) храпом. И это было не торопливое похрапывание ненадолго прикорнувшего любителя, а размеренный, внушительный храп профессионала, собравшегося крепко проспать всю ночь. Поставь на тумбочку возле храпящего кувшин или другую посуду, и та начнет подпрыгивать.       Во время жизни в Асгарде он никогда не сталкивался с такой проблемой: в основном потому, что их с братом комнаты находились в противоположных концах дворца, а во время походов, когда далеко располагающиеся спальни были недоступны, у них были далеко располагающиеся шатры. Здесь же их разделяла всего одна стена, которая, пусть и состояла из крепкого металла, никак не могла остановить звуки, исходящие от короля асгардийцев. Локи сомневался, что в пилотном блоке вообще найдется помещение, где не будет слышно храп его брата.       Что самое интересное, до этого момента он вообще не знал о подобной привычке Тора. И если честно, то касательно этой непосредственной информации Локи предпочел бы оставаться в неведении — желательно навсегда.       От мысли, что в придачу к незваной пассажирке, которая поставила себе за цель сделать его пребывание здесь невыносимым, ему теперь придется каждую ночь терпеть громоподобный храп Тора (не будь он в таком паскудном настроении, то определенно оценил бы иронию), Локи был готов взвыть.       Что он такого сделал, чтобы заслужить подобное наказание?       Ладно, это был весьма глупый вопрос, он был вынужден признать. Сделал-то он как раз достаточно, и это только за последнее десятилетие. И все же…       «Я не собираюсь терпеть еще и это!»       Локи закрыл глаза и сосредоточился на соседней комнате, пока на внутренней стороне его век не появилось ее изображение, что означало удачно созданную иллюзию. Материальный двойник, конечно, был бы гораздо полезнее — потому что мог бы как следует растолкать храпящего брата — но подобную магию Бог Лжи еще не освоил. Он, конечно, начал изучать подобные чары во время своего «правления» Асгардом, однако пока что его лучший результат продержался чуть больше минуты, и то в непосредственной близости от создателя.       Впрочем, чтобы как следует наорать на спящего брата, иллюзии более чем достаточно.       Локи (тот, который нематериальный) развернулся к кровати и узнал о своем брате еще одну деталь, о которой тоже предпочел бы не знать — Тор, сын Одина, Бог Грома и новый царь Асгарда спал в обнимку с подушкой. И это были именно объятия, а не просто перекинутая через предмет рука — Локи бы не удивился, если бы его брат попытался еще и поцеловать эту подушку во сне.       От дальнейшего наблюдения за этой картиной маслом Бога Лжи (того, что нематериальный) отвлекла новая волна храпа, которая, из-за отсутствия преграды в виде нескольких сантиметров металла между комнатами, звучала куда громче и куда отчетливее, позволив ушам иллюзии различить то, что было недоступно ушам оригинала. — Джжжжхрррррррр… — интонация быстро шла вверх и застыла в паузе после достижения крещендо, после чего последовало ниспадающее: — …ээээээээйн.       Локи (и материальный, и нематериальный) закатил глаза. Царь Асгарда мечтал во сне о мидгардке, которая его бросила. Какие еще унизительные факты ему предстоит узнать о своем брате за время их поездки в Мидгард? И самое главное: когда ему выпадет шанс использовать эти знания себе на пользу? Знание, конечно, оружие, но лишь тогда, когда есть возможность его использовать. А в какой ситуации ему могут пригодится знания, полученные сегодня, Локи и представить не мог.       Он дождался очередной паузы между «Джжжжхрррррррр» и «ээээээээйн» и попытался докричаться до брата сквозь его сновидения. — Тор! Прос-       Локи (нематериальный) успел лишь краем глаза уловить какое-то движение возле двери, прежде чем прямо рядом с его левым ухом раздалось: — Доооооброе утро, Вьетнам!       Следующим кадром, отпечатавшимся в его памяти, были смуглые руки, держащие кастрюлю, после него — два литра воды, выплеснутые на его спящего в обнимку с подушкой брата, а затем — подскочивший с кровати мокрый по пояс Тор с выпученным глазом и… прижимающий к своей груди подушку.       Пока его брат приходил в себя, время от времени издавая всякие «Что…?», «А…», «Э…» и «Зач…», Локи (нематериальный) проследил взглядом от кастрюли вверх по загорелым рукам пока не наткнулся на знакомые желтые глазищи, смотрящие на него в ответ с то ли недовольным, то ли подозрительным прищуром. Бог Лжи решил не давать стерве возможности первой начать разговор, который в данной ситуации был неизбежен, и поднял главный вопрос: — Как ты сюда попала? — Сквозь дверь.       Он нахмурился. Это было невозможно, о чем он поспешил ей сообщить. — Ты не могла пройти через дверь, стерва, на ней кодовый замок, пароль от которого ты не знаешь, — и он тоже не знал, но эту информацию он решил придержать при себе. — А даже если б и знала, то я б услышал, как открылась дверь. — Я сказала, что прошла сквозь дверь, не через нее, трикстер. — Новое прозвище? Да еще и основанное на высоком уровне моих магических умений? Я польщен. — Не обольщайся, к «вескому уровню твоих магических умений» новая кличка отношения не имеет, — фыркнула женщина, недовольно сложив руки под грудью. Сейчас, когда на ней был надет, как он только что заметил, розовый шелковый халатик и пушистые рыжие тапочки со смутно знакомой рыжей кошачьей мордой, ее поведение было не столько раздражающим, сколько забавным. — К тому же, я видела иллюзии и получше этой.       Локи (нематериальный) уже намеревался было спросить, что именно выдало в нем иллюзию, но его опередил отошедший от резкого пробуждения Тор (все еще держащий подушку, но уже именно как подушку, а не любовницу). — Вы что делаете в моей спальне? Я спал, между прочим.       Желтые глазища тут же сместили фокус своего внимания. — Мне бы тоже хотелось поспать, между прочим, — голосом ласковой змеи произнесла женщина. — Только вот твой храп, Лабратор, слышно на весь блок!       «Лабратор? — про себя повторил Локи (тот, что материальный). — Это что еще за прозвище?» — Я храплю? — Тор выглядел искренне потрясенным. — Что, правда? — К несчастью, да, — ответил Бог Лжи (нематериальный). — И было бы неплохо, чтобы ты что-то с этим сделал, потому что моя комната, — он кивнул в сторону стены, — ближе всех. — А моя на другом конце блока, но от этого не легче, — проворчала шатенка. — И я не собираюсь перестраивать свой график сна из-за твоих проблем с носоглоткой. Так что, Лабратор, никакого храпа пока я не засну, тебе ясно? — Но… — Мне повторррить вопрррос? — в ее голосе появились знакомые рычащие нотки, которые возымели мгновенный эффект. — Нет, все понятно, — тут же ответил громовержец. — Н-но… — Что «но»? — рявкнула она. — Как мне понять, что ты заснула? — Тор выглядел так, будто мечтал находиться где угодно, кроме своей спальни. — А, — стерва мгновенно подобрела (если подобное слово вообще было к ней применимо). — Отсчитай пятнадцать минут после того, как я уйду, а потом хоть в дуэте с братом храпи. — Я не храплю, — пробормотал Локи (нематериальный). — Тебе же лучше, трикстер, потому с тобой я церемониться не буду — сразу перемещу в багажный отсек. Тихой ночи всем нам, — она даже не стала ждать его ответа, просто направилась к двери…       И прошла прямо сквозь нее.       Тор выглядел еще более шокированным. Он даже бросил в дверь подушку (к которой, видимо, не испытывал таких теплых чувств вне мира грез), однако та не отправилась вслед за стервой в розовом халате, а упала на пол. — Знаешь, — начал Тор, — я не думаю, что она пошутила про багажный отсек.