Домик на дереве

      Вечерняя прохлада постепенно наполняла домик на дереве. Оливия подбросила в печурку древесного угля, чтобы совсем не околеть ночью. Она посмотрела в окно. Солнце уже наполовину скрылось за кронами деревьев, а она села за кухонный стол и при свете яркой светокаменной лампы начала читать книгу. Прошло около часа. Снаружи уже стало стремительно темнеть, и она начала беспокоится о своих друзьях, которые ещё не вернулись домой. Такое происходило не впервые. Джесси с Акселем, бывало, возвращались только к полуночи, бывало, даже, под утро, бывало потрёпанные, но всегда живые, что не меняло того, что Оливия всегда опасалась за их жизни. Как и сейчас. Она старалась не думать о плохом, сосредотачивая своё внимание на книге, но беспокойство с каждым абзацем только росло.       Небо на западе потеряло все свои тёплые цвета, а её друзья так и не переступили порог. Оливия уже не могла продолжать читать. Сердце её бешено стучало, закружилась голова, дрожащие ладони скользили по плотной кожаной обложке книги, а взгляд проникал сквозь страницы. В этот момент на лестнице послышались какие-то шорохи, затем створки входного люка домика на дереве скрипнули, и из него показалась голова Акселя. Потерянное выражение его лица насторожило Оливию. Он, двигаясь излишне медлительно, как-то скованно, поднялся чуть выше, так что был виден только до пояса и опёрся одной рукой на досчатый пол домика на дереве.       Оливия вскочила со стула, плотно прижимая книгу к груди, и взглянула на Акселя. Он был запыхавшийся, тяжело дышал и, сгорбившись, держался за живот одной рукой. Его старая, сильно потрёпанная и заплатанная во многих местах кофта, странно сидела на нём. Оливия обеспокоенно взглянула на его растрёпанные чёрные волосы, широко раскрытые глаза, зловещие красные пятна на лице, руках и одежде, но, что больше всего волновало её сейчас, Джесси, если и лез вслед за другом по лестнице, не издавал ни звука, даже не требовал от Акселя пролезть внутрь, чтобы и он мог войти. Ни через секунду, ни через десять, Джесси никак не проявил себя, и мрачные мысли неудержимо заполняли её голову. Она только открыла рот, но не успела ничего произнести, прежде чем Аксель заговорил.       — Оливия, на нас напал Чужой, — напряжённо прохрипел он, держась за живот.       — Что ты такое говоришь? Где… где Джесси?       — Он… — Аксель сглотнул, — Он сожрал Джесси, а потом накинулся на меня!       — Что?! — вскрикнула Оливия, её тело забила дрожь.       — О, нет, я чувствую, он вылупляется! — Его взгляд заметался, голос срывался, — Беги, Оливия, Бе… — Закричал он, а после с его стороны послышались рвотные позывы и грозный рык. Аксель задёргался, как в припадке, его глаза закатились, изо рта пошла кровавая пена.       Он успел хлюпнуть ещё что-то вроде «беги», прежде чем негромкий взрыв заставил её зажмуриться на доли секунды и выронить книгу. С гулким стуком тело Акселя бухнулось на пол и послышалось, как будто что-то расплескалось по полу. Открыв глаза, Оливия увидела, лежащее недвижимо тело, вокруг которого темнели багровые ошмётки, а из-под разорванной, перемазанной в чём-то красном кофты показалась чёрная голова чудовища. Оливия завизжала, прижав ладони к лицу, но была не в силах двинуться с места. Да и как бы она убежала на дрожащих, неподатливых ногах, которые и так едва держали её?       Звуки разрывающейся плоти, напоминающие ворчание рыки монстра сопровождали разлетающиеся в стороны красные брызги. Наконец, монстр встал на обе ноги и несколько секунд смотрел на неё и только потом шагнул в сторону Оливии, довольно урча. По его покрытому крупными хитиновыми чешуями телу текли густые багровые струи.       Оливия мысленно прощалась со всеми, кого знала, на её глаза навернулись слёзы, она глубоко вдохнула, думая, что это в последний раз, но прежде, чем монстр приблизился к ней, закатила глаза и упала без чувств. Что-то промычав, чудовище склонилось над телом беззащитной девушки…       Кап-кап-кап. Просачиваясь сквозь щели деревянных досок, с листа на лист, с листа на лист, а с листьев на траву капала ещё тёплая алая влага. Красные отблески паучьих глаз мерцали в густых тёмных каплях, которые вскоре пропитали оборванные штанины зомби, проходящего точно под домиком на дереве, из которого донёсся громкий девичий визг. Но и он в какой-то момент затих.       — Кажется, мы малость переборщили с розыгрышем, — сказал Джесси, приподняв с лица маску Чужого.       — Чего? — спросил Аксель, встав с пола, и, наконец, облизал перемазанные в кетчупе губы.       — Она без сознания! — обеспокоенно воскликнул Джесси. Аксель тут же подошёл к Оливии и присел рядом с ней, как Джесси.       — Вот дерьмо, — произнёс он, размазав по лбу кетчуп, — Я не знал, что так будет! — добавил он и стал трясти её за плечи, — Ау, Оливия, вставай! Это просто шутка!       — Аксель, не так грубо! — произнёс Джесси и попробовал привести подругу в чувства, легко шлёпая её по щекам, — Оливия, нет никаких монстров, мы просто пошутили! Мы жи-вы!       Но девушка реагировала как тряпичная кукла, даже когда Джесси стал бить чуть сильнее.       — Пульс! — внезапно вскрикнул Аксель.       — Что пульс? — в панике переспросил Джесси.       — Ты проверял пульс?       Джесси широко раскрыл глаза и рот, а затем приложился ухом к груди девушки.       — Всё, нормально, сердце бьётся, — выдохнул он, приложив руку к своей груди, будто хотел проверить, бьётся ли ещё его собственное, — У меня есть идея! — Джесси вскочил, схватил кружку, почерпнул ей холодной воды из котла, набрал в рот и прыснул ей в лицо Оливии. Ноль реакции. Джесси повторил процедуру, но его подруга всё ещё лежала без движений.       Аксель зачерпнул из котла ведро воды и собирался, уж было, вылить его на Оливию, как Джесси остановил его:       — Стой, ты! С ума сошёл? — возмутился Джесси. — А вдруг ей в нос попадёт? — Он приподнял её голову, — Вот теперь давай!       Оливия и бровью не повела, ни когда её окатили из ведра, ни даже когда Аксель вылил на неё всю оставшуюся в котле воду. Хотя, может, и повела, но, в любом случае, под мокрыми волосами, облепившими её лицо, этого не было видно. Аксель хотел выплеснуть на подругу и второй котёл, но Джесси остановил его. Раз холодная вода не помогла ранее, то почему поможет сейчас?       — Оливия! Оливия! Ну же, очнись! — причитал Джесси, похлопывая её по щекам ещё сильнее. Ничего не добившись, он расстегнул подруге тугую жилетку и три верхних пуговицы рубашки, чтобы облегчить дыхание. — Пусть она убьёт меня за это, но пусть хотя бы будет, кому! — бормотал он.       — Может, нашатырку? — предложил Аксель.       — А она у нас есть?       — Не знаю, Оливия аптечкой заведует! — Он снова потряс подругу за плечи, в его голосе уже сквозило отчаяние, — Где нашатырка, Оливия? Ну же, скажи, и мы приведём тебя в чувство!       — Как она скажет, если она без сознания? — столь же отчаянно произнёс Джесси, хватая друга за порванную на животе, пропитанную кетчупом кофту, — Как мы приведём её в чувства, мы уже всё перепробовали, что если она впала в кому?       Кап-кап-кап. Просачиваясь сквозь щели деревянных досок, с листа на лист, с листа на лист, а с листьев на траву капала прохладная вода. Красные отблески паучьих глаз мерцали в прозрачных каплях влаги, которые вскоре пропитали оборванные штанины зомби, проходящего точно под домиком на дереве, из которого доносились обеспокоенные мужские голоса. Но и они в какой-то момент затихли.       Сидя возле Оливии, друзья смотрели друг на друга испуганно. Губы у Акселя по цвету стали сливаться с кожей. Джесси, казалось, тоже побледнел, но этого почти не было заметно на его темной коже… Вдруг Оливия открыла глаза, друзья тут же вздрогнули.       — Ну что, испугались? — сказала она.       — Вай! Ты в порядке! — облегчённо воскликнул Джесси, обнимая её, Аксель обнял их обоих, но Оливия оттолкнула от себя своих друзей.       — Зато вы не в порядке, два идиота! — грозно прошипела она.       Аксель с Джесси переглянулись и сглотнули.       — Что, нравится моя шутка? Смешно вам, да? — Она вскочила на ноги и, уперев руки в бока, метала взглядом молнии в своих сидящих на мокром полу друзей. — То-то я слышу, как вы смеётесь, смотрите, не лопните от смеха!       — Оли… — открыл рот Джесси.       — Молчи! Из-за вас я ещё и мокрая! Мне холодно! — проворчала она, заправляя прилипшую к лицу чёлку за уши, и застегнула рубашку. — Из-за вас у меня горят щеки, а на плечах наверняка останутся синяки!       — Прости! — сказали её друзья хором.       — Погоди, ты, что не падала в обморок на самом деле? — догадался Аксель.       — Почти упала! Вы хоть знаете, что я чувствовала, когда подумала… Подумала… — её голос дрожал, — Что вы… Что вы умерли… — на пару секунд она замолкла и отвернулась к окну, вытерев лицо предплечьем, — Знаете, как я испугалась, когда эта тварь двинулась на меня?! Меня и так уже ноги еле держали и… Но потом я почувствовала запах кетчупа и всё поняла, — пояснила Оливия, повернувшись к ним снова лицом.       Оба друга опустили глаза.       — Блин, мы думали, будет смешно! — сказал Аксель.       — Как смерть друзей может быть смешной?! — недоумевала Оливия, вскинув руки.       — Ну, мы же не умерли на самом деле…       — Да, мы же живы-здоровы, — добавил Джесси.       — Насчёт «здоровы» я бы не была так уверена, — почти прошипела она, легко постучав себя кулаком по макушке, — Да как вам вообще в голову пришел такой жестокий розыгрыш? Как можно быть такими… Такими!       Не договорив, Оливия фыркнула, застегнула жилет, подняла промокшую книгу с пола и, шумно выдохнув, опустилась на стул. Она раскрыла книгу там, где лежала закладка из красиво сложенной в некоторое подобие косички цветной бумаги. Разворот покрылся красными, жёлтыми и синими пятнами. К счастью, типографская краска не потекла от воды. Оливия повернула книгу корешком кверху, и, слегка покачивая её из стороны в сторону, стала ногтем разделять слипшиеся от воды страницы и зачем-то продувать их.       — Это была моя идея, — сознался Аксель, — я не думал, что ты так сильно отреагируешь…       — Ты вообще когда-нибудь думаешь? — отозвалась она, продолжая своё занятие.       — Я тоже виноват, — сказал Джесси, — я тоже не подумал…       — Так выкинь мозг, если им не пользуешься.       Она даже не посмотрела на них, всё ещё сидящих в луже, и проигнорировала то, что Джесси слизнул немного кетчупа с рукава своего костюма, наверняка не бывшего настолько чистым, чтобы с него можно было что-либо слизывать. Треск огня, подпольная капель и лёгкий шорох страниц заполняли комнату. Оливия недовольно косилась на мокрые листы, которые, начав потихоньку высыхать, пошли волнами.       — Оливия!       Она поглядела на Джесси из-за книги.       — Прости нас! — сказал он.       — Пожалуйста, прости! — добавил Аксель.       Оливия промолчала и вернулась к промокшим страницам. Краем глаза она видела, как её друзья переглядываются, слышала, как они что-то тихо бубнят, но не могла разобрать слов. Хотя она даже не пыталась.       — Мы так больше не будем! — сказали они вместе.       Она оторвала взгляд от книги и пристально посмотрела на них, затем на их отражения в воде и сказала:       — Уберите эту лужу.       — Тогда ты нас простишь?       В ответ — молчание.       Друзья снова переглянулись и, наконец, поднялись из лужи. С их одежды стекали струи красноватой воды. Джесси стал искать тряпку, тогда Аксель скинул с себя останки кофты, разорвал надвое и протянул часть другу.       — Всё равно я собирался её выбросить после… — пояснил он, подошёл к Оливии и вместе со стулом перенёс поближе к печи. Она прилагала большие усилия, чтобы сохранить невозмутимый вид и не показывать, что боится упасть.       Джесси укрыл подруге голову одним из своих полотенец, тем, что было наиболее чистым, накинул ей на плечи плед, поставил на печь чайник, и присоединился к Акселю, вытирающему пол новой тряпкой. Мокрые тряпки они отжимали прямо из окна на листву, которая благодаря их стараниям серебристо блистала в лунном свете. При других обстоятельствах Оливия бы отругала их за слив помоев в окно, но в этот раз она промолчала. Промолчала она даже тогда, когда Аксель предложил взять ведро для питьевой воды, чтобы отжимать тряпки в него, благо, Джесси нашёл поломойное раньше, чем чистое ведро было осквернено.       Оливия вздохнула, глядя на деформированные от воды страницы книги с таким сочувствием, будто бы перед ней был человек со множественными открытыми переломами обеих ног. Закладка теперь была не жёлто-розово-синей — она окрасилась во все цвета радуги. Это было даже красиво, в отличие от цветастых пятен на священных, испещрённых чёрными буквами страницах. Она принялась читать, не обращая внимания на посторонние звуки.       Когда чайник засвистел, у её ног оказался таз с водой. Джесси стащил с подруги промокшие насквозь тапочки, стянул носки, даже закатал штанины. Она не подала виду, но была удивлена и смущена. Аксель подливал воду из чайника, Джесси проверял, приемлема ли её температура.       — Ну, думаю, ты можешь немного погреться, — сказал он. Немного помедлив, она опустила ноги в таз.       — Нормально? Подбавить кипяточка? — поинтересовался Аксель. Джесси, похоже, очень боялся оставлять воду слишком горячей, чтобы не злить Оливию ещё пуще, поэтому она была лишь тёплой. Девушка подняла ноги в ответ, и Аксель подлил еще кипятка.       — Теперь ты нас простишь? — спросил Джесси. Но она промолчала, грея ноги в в горячей воде.       Чуть позже на слегка влажный пол рядом с ней Аксель поставил свои огромные тапочки — дома он обычно ходил босиком и редко их носил. Тут же рядом он повесил полотенце для ног, бывшее когда-то его рубашкой. Оливия прочитала ещё пару страниц, когда друзья предложили ей чашку чая и печенье. Только убедившись, что чай с сахаром, а не с солью, и что печенье сделано не из глины, она произнесла:       — Так и быть, прощаю… Но чтобы больше никаких шуток про убийства и смерти!       — Обещаем! — сказали хором её друзья.