Сердце змея

      — Мне казалось, что мы договорились не ломать что-либо хотя бы неделю, Рёта.       Две пары глаз устремились на обманчиво спокойного Казуки Сарутоби, который стеной возвышался над Наруто и Рётой. Коротко подстриженные чёрные волосы и такие же тёмные, сощуренные глаза придавали ему воинственность, а высокий рост вкупе с внушительной мускулатурой и вовсе делали из него пример типичного, по мнению многих, шиноби клана Сарутоби. Мужчина лет 40 славился своим непробиваемым характером и иногда даже скептицизмом, которые многие явно ощущали на Главном совете кланов. На вид спокойный и немногословный мужчина часто высказывал своё мнение без задней мысли, а кому и какого содержания его не особо волновало, что часто вызывало большой ажиотаж на собраниях. Третьему Хокаге осталось лишь улыбаться и стрелять глазами в нерадивого родственника, нередко отвлекаясь на другую сторону стола, где ядом уже плевался Орочимару.       Этот же скептицизм распространился и на Наруто, который по скромному, но авторитетному мнению Сарутоби, принесёт вред не только их организации и главе, но и всей деревни в целом. Поэтому мужчина с вечно недовольным лицом цыкал при виде мальчика и пытался уничтожить того хотя бы своим взглядом, раз Орочимару установил неприкосновенность детской тушки. Хотя отдать ему должное всё же можно: хорошим щитом он был наравне с змеиным саннином, организовав надежную опору действующему Хокаге, которого то и норовят разорвать на советах крупнейшие кланы по типу Хьюга или Учиха. Хоть и последние на удивление давно не рыпаются. Видимо, слишком огромное уважение возникло после того, как конфликт между Хирузеном и Учихами был мирно разрешён, и кровопролитие удалось избежать.       На полу кухни было разлито что-то склизкое, стены измазаны лапшой быстрого приготовления, а обеденный стол оказался перевёрнут и без одной ножки.       — А ничего и не сломано, — Рёта моргнул, потом ещё раз; Наруто отзеркалил всё за своим теперь уже соучастником-лучшим другом, — а стол — это арт-объект.       — Арт-объект из твоей головы будет выглядеть прекрасно в комнате Аяно-сан.       Наруто более-менее успешно уже неделю проживал в катакомбах и пока что каких-то глобальных разрушений, к счастью, Наоки и Казуки, не предвиделось. С последними мальчик так и не нашёл общий язык, и часто трое сходились пока что только в словесных баталиях, а смеющийся Рёта лишь добавлял масла в огонь, всеми силами поддерживая своего маленького друга. Узумаки уж слишком сильно сдружился Рётой Яманака, который отличался ветреным характером и отличным чувством юмора, поэтому ребёнку с ним совсем не было скучно. Эти двое часто носились по коридорам катакомб, снося с ног, проходящих мимо людей, но остальные члены команды Орочимару даже в какой-то степени были благодарны Яманаке. Аяно благодарна, потому что Наруто легче переносит переезд в новое место, а Наоки благодарен, потому что не ему приходится заниматься с ребёнком. Казуки же вовсе не благодарен, он готов придушить обоих и скормить змеям-охранникам.       — Вы убираете всё в течение 10 минут или же я зову Аяно-сан.       — Есть!       Оба виновника мгновенно подскочили, Рёта плавно и грациозно подобно кошке спланировал к раковине и схватил первую попавшую тряпку. Наруто всё также полностью повторил действия взрослого и стал с видом настоящего профессионала своего дела оттирать липкий пол.       — Я смотрю в этом деле у тебя особые умения, — Рёта встал на колени около мальчика и начал помогать тому отдирать прилипшие к полу вилки.       — Конечно! Я отмывал скалу Хокаге около десяти раз! Полностью! — Наруто радостно сжал в руках мокрую грязную тряпку, словно данный факт — это единственное, чем он гордился.       — А кто отмывал остальные десять раз?       — Конечно те, кто не смог меня поймать!       Длинноволосый мужчина весело рассмеялся и по-доброму растрепал волосы мальчику, чем вызвал у последнего возмущённые крики и кряхтение. Сначала ему нравилось, что его гладят по голове, но спустя неделю он просто не знал, как реагировать. К нему мало кто относился так хорошо, а Наруто до сих пор не мог поверить, что заслуживает этого. Ему казалось, что привыкнуть к новой жизни будет легко, но он очень ошибался. Уши мальчика начали гореть, а сам он ссутулился и постарался скрыть лицо волосами, усердно оттирая пол от всё ещё неизвестной субстанции.       Рёта даже если и заметил реакцию ребёнка, но ничего не сказал и вернулся к своему вынужденному занятию. Длинные пепельные волосы были красиво завязаны в хвост, а по верх формы джонина был накинут медицинский халат. Даже если мужчина и вёл себя часто как ребёнок, но редко пренебрегал местным дресс-кодом, хоть этот халат, видимо, придётся выбросить. В очередной раз. И все также придётся выслушивать наставления Аяно.       Яманака вздохнул и представил, что с ним сделает девушка за испорченную одежду. Аяно Фудзивару уважали исключительно все. Она являлась гениальным медиком, под нож которой стремились попасть даже те, кто в этом совершенно не нуждался. Скорее для того, чтобы та их сначала покалечила, а потом зашила. И такие были, однако девушка отдавала их на зашивание Наоки, после чего смельчаки не решились даже подойти к ней. Им стало достаточно хотя бы жить с ней в одной деревне. Даже Орочимару не решался порой переходить ей дорогу и к любимой ученице очень даже часто прислушивался. Так, Аяно стала для всех на подобии матери, к которой все шли за советом и помощью и даже если в команде были серьёзные разногласия, обычно решающим голосом был именно её.       Наруто не знал, как ему относиться к новым знакомым: травмированное детское сердце то и дело ныло, когда кто-то из взрослых нежно пробегал по нему взглядом; когда Аяно говорила, что он молодец, а Рензо помогал разобраться с непонятным термином, который обронил кто-то в дружеской беседе за обеденным столом. Даже напускное раздражение Наоки и злобные взгляды Казуки были для Наруто тем ценным воспоминанием, к которому он будет обращаться в «худшие» ночи. Изголодавшись по вниманию, мальчик был готов к ненависти любого из них, лишь бы они замечали его. Он не ощущал от них какой-либо опасности и это уже должно было настораживать: Наруто привык к бесконечному напряжению и страху, которые сопровождали его даже в родных стенах крохотной квартирки, под дверью которой ребёнок часто находил брошенный тухлый мусор. И это самое малое, что ему приходилось пережить за свою недолгую жизнь.       Поэтому Наруто всё время метался между тем, чтобы поверить им, либо же больше никогда и никому не доверять. Однако выстроенная им защита трещала по швам и грозила разбиться вдребезги, когда в очередной раз кто-то из окружающих его взрослых обращался к нему по имени, а не по привычным «Узумаки» или «Монстр». Казалось, что родители дали ему неправильное имя: мальчик стоял у зеркала в своей грязной, неуютной квартирке и с любопытством рассматривал собственное отражение. Может они хотели назвать его монстром? Уродом? Или демоном? Что-то из этого ему бы подошло явно намного лучше, потому что напротив себя Наруто видел не милого маленького мальчика с прелестными усиками на щеках, а настоящее чудовище с отвратительным, изуродованным лицом, которое годилось лишь для того, чтобы пугать непослушных детей по вечерам перед сном.       В такие плохие дни ребёнку было совсем горестно, а плохих дней с каждым годом становилось лишь больше. Разъедающее душу одиночество душило с возрастом все чаще, когда жизнь вокруг него становилась все более осмысленной. К восьми годам Наруто убедился в своей никчёмности, но та маска шута, которую он неосознанно нацепил, настолько въелась в кожу, что как бы он не пытался ее отодрать — всё тщетно. Ему хотелось кричать, плакать, но он лишь рушил имущество деревни и ярко улыбался, чтобы ему уделили лишь кроху внимания.       Поэтому и сейчас он дебоширил, но под чутким наблюдением Рёты и Аяно, поэтому больших проблем удавалось избежать. Взрослые в большинстве своём такое поведение скидывали на взрывной характер Наруто и его нескончаемую энергию, однако мальчик до истерик боялся, что те начнут игнорировать его. В этот раз он самовольно начал драку своим любимым раменом с Рётой, чтобы тот не потерял к нему интерес и хотя бы отругал, даже если мужчине и не понравится выходка ребёнка. Лишь бы его продолжали замечать.       — Наруто-кун, почти закончили, сейчас тогда пойдём к Сэцуко-тян.       Голос Яманака отвлёк Наруто от грустных мыслей и заставил нервно подпрыгнуть.       — Зачем?       — Увидишь, — мужчина улыбнулся и вымыл в раковине тряпку.       Ребёнок явно воспрянул духом и быстро закончил свою работу. Ему достаточно вести себя как настоящий дурак, тогда может кто-то полюбит его.       «Ведь кто-то может полюбить меня?»       Рёта задумчиво наблюдал за парнем; известный телепат, манипулятор, сенсор видел мальчика насквозь. Он видел в нём большой потенциал, но то состояние, которое мужчина отметил спустя пару дней общения с Наруто, заставили его подолгу рассматривать спину ребёнка, пока тот рисовал или читал книги, предложенные Аяно. «Дружеская» просьба Орочимару присмотреть за Узумаки даже не удивила шиноби — она означала не спускать с него глаз и проверять наличие закладок в сознании, которые могли незаметно поставить Корень. Пока что он видел лишь одинокого травмированного ребёнка, который иногда смотрел на него так загнанно и недоверчиво, что Рёта чувствовал, что как будто он собственными руками довёл мальчик до такого состояния.       — Я готов! — ребёнок радостно подпрыгивал от нетерпения и не знал куда деть свои руки, активно размахивая ими.       Мужчине резко стало очень жаль мальчика, но он сразу мысленно отдёрнул себя: жалость для ниндзя — самое постыдное чувство.       — Тогда пошли.       Стены подземных коридоров не казались Наруто теперь совсем уж воинственными. Хоть он до сих пор и боялся быть съеденным змеёй, но его извечные сопровождающие делали его куда смелее, и мальчик позволял себе немного расслабиться. Рёта бесшумно следовал за Наруто и опять ел очередной шоколадный батончик; Наруто сбился со счёту какой это был батончик за день. Он даже пытался пару раз попросить сладость у джонина, но тот всегда ему отказывал, чем вызывал у ребёнка возмущения.       — Попроси у Аяно-сан, я не знаю как должно правильно питаться такое маленькое существо.       Наруто оставалось лишь надувшись молча идти оставшуюся дорогу. Периодически мимо проходили сотрудники лаборатории, уважительно склоняли голову и здоровались с Рётой. Тот лишь слегка кивал, либо же вовсе не обращал внимание.       Наконец достигнув конца коридора, такого же бесконечно длинного, как и остальные, которые Узумаки вроде как зарекся запомнить, но до сих пор не продвинулся ни на дюйм в этом деле, Наруто и Рёта уперлись в дверь. Джонин спокойно дёрнул ручку и вошёл внутрь, а мальчик хвостиком неловко вбежал за ним.       — Сэцуко-тян, я привёл тебе новый манекен.       Как относиться к Сэцуко Сано Наруто пока не понял. Она сначала казалась ему хорошей, часто разговаривала с ребёнком, но по мнению мальчика, куноичи была очень странной. Сано постоянно улыбалась и всегда очень необычно завязывала свои светлые волосы, чаще всего в два высоких хвоста, с вплетенными в них цветами, лентами, бусами. Да и в целом одевалась она странно, чего Наруто не заметил при их первой встрече: более яркая одежда, чем у всех остальных шиноби, множество украшений, порой слишком уж лишних. Хоть женщина и была намного старше, чем Аяно, но выглядела достаточно молодо. Она умудрялась внести экстравагантность даже в базовую одежду шиноби или форму сотрудника Исследовательской лаборатории, но ей никогда никто не говорил ничего против. Казалось, что улыбка с её лица никогда не сходит, что и было для Наруто самым необъяснимым: не может человек всегда сохранять такой позитивный настрой. Поэтому мальчик часто не знал куда деть себя, когда Сэцуко опять рассказывала какую-то весёлую для неё историю и громко смеялась.       — О, Рёта-кун, проходи, конечно, проходи!       Комната была завалены всевозможными тканями, на столах стояли странные машины, предназначение которых Наруто не знал, на полу разбросаны рисунки всевозможной одежды и кривые куски испорченного полотна.       Наруто неловко застыл в центре этого бардака и беспомощно уставился на Рёту. Тот грациозно дошёл до ближайшей кучи мешков, не затронув ни одну из гор ткани, и сильно ударил по ним. Мешки отлетели и из остального мусора показалась Сэцуко Сано, которая увлечённо что-то вырисовывала на холсте бумаги.       — Сегодня у тебя даже чище, чем обычно.       — У меня Айко* в гостях, надо было показать себя с лучшей стороны.       Женщина быстро подлетела к ребёнку и начала того крутить в разные стороны, скептически осматривая. Наруто застыл ещё в большем недоуменнее и боялся нарушить этот некий осмотр.       — Айко, ты слишком худой, тебе надо больше питаться. Я могу рассказать тебе о необходимости каждодневного употребления суточной нормы белка, мне кажется, Рёта-кун откармливает тебя своими шоколадками.       — Я? — мужчина даже подавился очередным батончиком, который непонятно откуда был им взят, — я ничего не даю ему, спроси у него сама, — Яманака нахмурился и сделал вид, что очень оскорблён.       — Айко, ты что скажешь?       Наруто лишь виновато посмотрел на женщину и сделал вид, что ему очень жаль.       — Ох, бедный мой ребёнок! — куноичи подхватила мальчика на руки и закружила с ним по комнате, — Рёта-кун, мне придётся обратиться с этой информацией к Аяно-тян, Айко заслуживает только лучшего.       Рёта шокировано уставился на Наруто, который тряпичной куклой повис в руках Сэцуко, пока так его целовала в обе щеки. Мальчик на убийственный взгляд шиноби лишь злорадно улыбнулся.       — Вот же точно хитрый лис. Лисёнок, я тебе всё равно не буду ничего сладкого давать, — Яманака это сказал специально тихо, угрожающе смотря на довольного ребёнка.       Наруто и вправду был слишком худ и низок для своего возраста. Многие дети в академии были выше него чуть ли не на голову, волосы мальчика были тусклыми, а зубы слегка крошились из-за недостатка витаминов. Питаясь лишь одной лапшой быстрого приготовления, ребёнок вряд ли мог вырасти здоровым. Приставленные к нему Анбу, которые кормили его первые года жизни, были давно отпущены на службу, а Наруто посчитали уже достаточно взрослым для такой чрезмерной заботы. В худшие месяца, когда у мальчика воровали на улице последние деньги, которые выделял на него «добрый» Хокаге, Наруто приходилось голодать до следующего месяца, поэтому к голоду ребёнок давно привык и постоянно забитый едой стол в гостиной жилого крыла катакомб, вызывал у Узумаки восторг. Правда, он по несколько раз спрашивал, действительно ли ему можно есть то или иное блюдо.       Рензо Нара, будучи ирьёнином, тоже высказался очень негативно о состоянии ребёнка: прописал диету и приказал строго следить за питанием. Некоторые продукты организм мальчика не мог переносить, поскольку не привык к правильному питанию, поэтому Аяно каждый приём пищи возилась с Наруто и следила, что он ест, сколько он ест, лишь бы ребёнок поправился и начал набирать вес.       — Айко, я должна снять мерки с тебя.       — Зачем? — Наруто удивлено моргнул, все ещё находясь в объятиях куноичи. Вот к её любовным бесконечным истериям мальчик даже привык, просто уверив себя, что женщина очень странная.       — Чтобы сшить тебе одежду.       — Сэцуко-тян увлекается шитьём, я привёл тебя сюда именно за этим, — Рёта, казалось, совсем загрустил, вспоминая, что на его счету сегодня уже два промаха, за которые он получит от Аяно.       Наруто никогда не жаловался на отсутствие одежды: у него её всегда было так мало, он очень медленно вырастал из неё и мальчика не особо заботил его внешний вид. Ему было не перед кем и не за чем красоваться, красивая одежда не сделала бы его лучше и любимее.       — Зачем мне новая одежда?       — Чтобы ты был самым красивым ребёнком в этой деревне!       Сэцуко подкинула ребёнка в воздух и вновь закружилась с ним, рассказывая о своей новой красивой ткани и о том, как она сильно хочет сшить из неё одежду мальчику.       Наруто сжался и совсем засмущался: он не думает, что какая-то одежда может сделать его самым красивым ребёнком в деревне, но если так хотят взрослые, то он послушается.       — Одежду каких цветов ты хочешь?       — Не знаю… — Наруто опустил глаза в пол, его редко спрашивают, чего он хочет, — каких-нибудь ярких.       — Конечно, нашему Айко, светлому ребёнку, подойдут только яркие цвета.       Сэцуко быстро сняла мерки с мальчика, Рёта всё заедал своё горе, а Наруто готов был разрыдаться от той тёплой атмосферы, которая окружала его последнюю неделю. Для него всё складывалось слишком хорошо, что даже страшно. Судьба никогда не была с ним столь мила.       Семеро шиноби сидели за круглым столом, молчание никто не решался нарушить. Орочимару устало откинулся на спинку стула и бездумно смотрел в одну точку. Выглядел он совсем неважно: ещё более бледный цвет кожи, спутанные волосы, мятая одежда. Проработав всю неделю над очередным экспериментом, мужчина совсем не заботился о своём состоянии и теперь мучился от головной боли.       — Докладывайте.       Недовольного, усталого или злого главу подчиненные обычно стараются не трогать. Все шесть его приближённых напряглись и приготовились к любому исходу.       — Наруто-кун правильно питается, хорошо спит и чувствует себя более-менее сносно, — Аяно встала со своего места и положила перед своим сенсеем листы с анализами крови мальчика.       Орочимару мельком посмотрел содержимое документов и устало потёр глаза.       — Аяно-сан, я не спрашиваю, как себя чувствует этот ребёнок, мне нужно знать представляет ли он опасность.       Аяно сжала губы и опустилась на своё место.       — В сознании Наруто Узумаки не установлено никаких закладок, нет никаких воздействий извне, печать цела. Я не думаю, что он опасен, — Рёта спокойно доложил свои наблюдения.       — Первая хорошая новость за день, — Орочимару внимательно осматривал подчинённых, — есть что ещё сказать?       — Этот паршивый ребёнок вместе с Рётой уничтожил всё, что можно, — Казуки сложил руки на груди и злобно уставился на Яманака.       — Всё, что было разрушено, тут же восстановлено, а ты, Казуки, видимо, и в 8 лет был такой занудой, — Рёта воинственно наклонился через стол. В нём неожиданно возникло непреодолимое желание защитить мальчика.       — Прекратите оба, — Орочимару заткнул мужчин лишь одним взглядом, — это стоило ожидать, раз я пустил этого ребёнка в свою лабораторию.       — Орочимару-сама, почему мы не можем просто его запереть? — казалось, что Казуки терпеть не мог Наруто, если бы не приказ, он бы давно придушил его.       — Казуки-сан, перестань! — Аяно окончательно взорвалась, подскочила со своего места и была готова наброситься на зазнавшегося Сарутоби, — вы забываете, что он обычный ребёнок, который тоже хочет любви и внимания! Как ты можешь так говорить?       — Так, Аяно-сан, спокойно, никто никого не будет запирать, у нас Наруто будет жить исключительно в ласке и любви, — агрессия Фудзивары взбодрила саннина и тот попытался сбавить напряжение в комнате.       — Орочимару-сама, да вы же даже ни разу за неделю с мальчиком не встретились, — Аяно недовольно уставилась на наставника.       — Зачем мне с ним встречаться? — Орочимару был удивлён этой претензией, у него не было причин встречаться с маленьким Узумаки.       — Вообще-то вы его сенсей, — порой Аяно поражалась бестолковостью окружающих её мужчин, которые совсем не знали, как заботиться о детях.       — Мы ещё не начали обучения, поэтому я не думаю, что это необходимо.       Аяно вздохнула. Она не будет говорить о том, что мальчик спрашивал у неё про Орочимару. Было видно, что ребёнок боится его, но Третий Хокаге сказал Наруто, что Орочимару берет над ним опеку, поэтому Узумаки ожидал, что тот будет хотя бы немного участвовать в его жизни, но наткнулся лишь на полное безразличие.       — Вы зря так говорите, Орочимару-сама! Айко прелестный ребёнок, самый милый и красивый мальчик в деревне! — весело пропела Сэцуко, — вам обязательно нужно с ним встретиться завтра, он сразу же покорит ваше сердце.       Орочимару закатил глаза: он действительно взял под опеку Узумаки, но у него не было времени, чтобы возиться с маленьким ребёнком. Саннин думал, что будет достаточно свалить заботу о нём на подчинённых, но теперь он видит, как двое сверлят его взглядом, а одна сумасшедшая распевает дифирамбы о мальчике. Рензо никак не комментировал ситуации, но мужчине казалось, что тот на стороне всё того же Наруто. Лишь Казуки сидел и чуть ли не рычал на Яманака, который даже не обращал на него внимание. Помолчав ещё немного, Орочимару заметил, что Наоки вообще чуть ли не спит.       «Что за цирк? Что этот глупый мальчишка сделал с моей командой за неделю?»       — Хорошо, завтра проведаю Наруто-куна.       Рёта и Аяно победно откинулись на спинки стульев и радостно уставились на своего главу с восхищением. Чем он заслужил это восхищение, Орочимару не особо понял, но ему стало интересно, чем же Наруто очаровал его самых близких соратников, если они даже готовы спорить с ним.