Подарок для Оливии

Три года спустя Кто бы сказал ему еще три года назад, что он так полюбит эту женщину - что он, как мальчишка-подросток, будет спешить на свидания к ней, чувствуя, как заходится сердце и нахлестывает страх, что в этот раз он сделает что-то неправильно и потеряет ее навсегда - он бы рассмеялся. Он осторожно прокрался по коридору, бесшумно открыл дверь, скользнул в спальню и застыл на пороге. Она стояла у окна – черный силуэт на фоне желтого лунного диска. Длинные светлые волосы рассыпались по спине, теплое одеяло, обернутое вокруг плеч, скрывало под толстыми складками точеную фигурку. Пытаясь сохранить остатки самоуважения, он прислонился плечом к дверному косяку, насмешливо фыркнул и ехидно заметил: - Красиво смотришься... Надеешься меня соблазнить? Она обернулась неторопливо, смерила его взглядом и, улыбнувшись надменной улыбкой королевы, отлично сознающей всю силу своей власти, легко сбросила с плеч одеяло. У него разом пересохло во рту и, путаясь в дырках ремня и пуговицах рубашки, он торопливо начал разоблачаться. История повторялась ночь за ночью. Он подхватывал ее на руки, укладывал на кровать и нависал над ней, взглядом пожирая то, что уже через минуту будет принадлежать ему и только ему. В начале она всегда позволяла ему взять инициативу в свои руки. Губами он приласкал ее губы, потом впился настойчивее, решительнее. Она почти не отвечала, расслабленно раскинувшись на жесткой простыне и прикрыв глаза. Он упрямо мотнул головой и начал покрывать поцелуями ее шею, осторожно, одними губами, прихватывая кожу. Она слабо улыбнулась и повернула голову, подставляясь ласкам. Он опустился ниже, потерся щекой о ее плечи, потом приласкал кончиком языка соски, и она наконец-то тихо застонала, выгибаясь ему навстречу. Он заставил ее потянуться к нему, пусть не словами, но хотя бы движениями, попросить новых ласк, и продолжил гладить, целовать, покусывать, а потом зализывать покусы. Какое-то время она нежилась в его умелых руках, а потом решила перехватить инициативу. Он сам не понял, как вдруг оказался спиной на простыне, а не по-женски сильные, мозолистые ладони, привыкшие ласкать оружие, а не мужское тело, уже гладили его живот, ногти царапали бедра, заставляя шире развести ноги, а потом теплые губы разом опустились вниз, туда, откуда разливались по всему телу мука и блаженство одновременно, и он застонал – каждый раз как будто впервые – когда она со знанием дела начала ласкать его. Все тело горело и вибрировало. Лежать неподвижно не было никакой возможности, и он напряг все силы, чтобы справиться с ней, снова уронить ее на простыню и навалиться сверху. Она запрокинула голову, жадно втягивая воздух, и раздвинула колени, открываясь ему. Он вошел в нее одним толчком и замер, наслаждаясь моментом. Она молчала, тяжело и надрывно дыша. - Тебе хорошо? – выдавил он. Она насмешливо прищурилась и кивнула. - Скажи, что тебе хорошо... – потребовал он, хотя бы в такой момент надеясь на пусть мимолетное, но подчинение. Она захлебнулась низким, горловым смехом и мотнула головой, рассыпая по подушке светлые пряди. - Мне с тобой хорошо... – призналась она таким жарким шепотом, что он взвыл, как раненный зверь, коротким движением подался назад и тут же снова ударился в нее. Она охнула и толкнула вперед поясницу, прося о продолжении. Разум заволокло туманом, дальше он полагался только на инстинкты. Он стонал, бился в нее, задыхался и одновременно любовался, как она подчиняется его ритму, как кричит и тянется к нему. И снова, не веря, что чудо опять произошло, он кончил одновременно с ней, взвыв от восторга и услышав, как она выкрикивает его имя: - Кимбли! - Люблю тебя... – шепнул он одними губами ей в плечо, бессильно падая на нее и торопливо скатываясь, умом понимая, что тело генерал-лейтенанта лишь только кажется хрупкой статуэткой, а на самом деле способно выдержать нагрузку и побольше его веса, но не в силах справиться с мужским шовинизмом. Оливия что-то мурлыкнула ему в ответ, вытянулась во весь рост, стараясь занять побольше места на кровати, и закрыла глаза. Она легко засыпала после секса. А Кимбли опять почувствовал себя обиженной красоткой, которой без зазрения совести попользовались, а потом оттолкнули. Алхимик вздохнул и снова пообещал себе, что вот сейчас гордо поднимется и уйдет, и никогда больше не войдет в эту спальню, но подниматься не хотелось. Во-первых, в комнате было нежарко, и перспектива выскочить из-под теплого одеяла, чтобы, стуча зубами, судорожно начать натягивать шмотки, совершенно не вязалась с красивым, оскорбленно-благородным уходом, а во-вторых, времени до утра было еще более чем достаточно, и по опыту предыдущих ночей Кимбли отлично понимал, что вполне мог рассчитывать на повторение - Оливии достаточно было подремать несколько минут, чтобы начать все сначала. Алхимик скривился и, признав очередное поражение, бессильно распластался рядом со Снежной королевой. - Остаешься?.. – лениво шепнула она, снова прочитав его мысли. - Иди ты... – буркнул Кимбли, отодвигаясь от Оливии на край кровати, чтобы показать масштабы обидки. Блондинка тихонько рассмеялась. - Ну что ты дуешься как девочка. Тебе же было хорошо. Мне тоже. Отдышимся и повторим. - Я - хоть сейчас, - потешил собственное мужское самолюбие Кимбли и потянул на себя одеяло. Оливия терпеливо дождалась, пока алхимик укроется поплотнее, и одним коротким движением снова стянула одеяло на себя, оставив Кимбли лишь край. Багровому ничего не оставалось, как вновь придвинуться поближе к подруге. - В конце недели нужно будет съездить в Централ, - пробормотала Оливия, с наслаждением потягиваясь и выгибая спину. – Придется тебе недельку протянуть без секса. Поголодаешь? Ничего? - Что ты забыла в Централе? – удивился Кимбли, от изумления даже приподнимаясь, чтобы заглянуть женщине в лицо. Оливия пожала плечами, не открывая глаз. - Хочу поменять завещание. Переписать семейное поместье на братца, - после короткой паузы пояснила она. – Мустанг меня разочаровал. - Я давно говорил, что он придурок, - охотно согласился Кимбли и тут же заинтересовался: – А в чем, собственно, дело? Я как-то не прислушивался к последним сплетням. - Я была о нем лучшего мнения. Мало того, что он так и не разогнал это стадо старперов, которое досталось ему после смерти Груммана, так он теперь еще и берет под козырек на каждое их дурацкое распоряжение. Тряпка. - Он не хочет новой войны, - машинально пояснил Кимбли. – Считает, что на его руках и без того слишком много крови. Пойди он против генералов, никто не возьмется предсказать, на чью сторону перейдет армия и сколько гражданских поляжет во время дележки власти. Оливия приоткрыла один глаз и удивленно покосилась на алхимика: - Ты что, его поддерживаешь? – недоверчиво уточнила она. - По мне, так лучше рискнуть, собрать вокруг себя верные войска и попытаться полностью забрать власть в свои руки, пусть даже через гражданскую войну, чем жить марионеткой в чужих руках. - А что, надумай Мустанг разогнать эту старую свору, ты бы отправила своих ребят ему на помощь? – не скрывая скепсиса, поинтересовался Кимбли. Оливия рассмеялась, повернулась на бок и, подперев голову локтем, с интересом уставилась на алхимика. - Как тебе такое в голову пришло? - Когда-то ты ему помогла... - Тогда я в него верила, - неохотно призналась Оливия. – А теперь он потерял своих сторонников, свою команду... да и женщину свою тоже, говорят, потерял. - Чего? – изумился Кимбли и уставился на подругу широко распахнутыми глазами: - Что случилось с его блондиночкой? Оливия пожала одним плечом. - Пока не знаю. Слышала, что наш замечательный фюрер Рой Мустанг, в сопровождении неизменно окружающей его отары престарелых генералов, отбыл на переговоры в Аэруго, а девицу свою оставил в Аместрисе в гордом одиночестве отмечать день рождения. - Считай, что девочке повезло – судьба наконец-то избавила ее от этого идиота, - буркнул безнадежно ненавидящий Мустанга Кимбли и тут же охотно сменил тему: - А, кстати, о дне рождения – что тебе подарить, женщина моей мечты? У меня есть еще целых полгода, чтобы добыть тебе достойный подарок. Хочу выслушать твои пожелания. Оливия низко, хрипло рассмеялась и снова упала на подушки. - Ты? Подарок? Мне? – уточнила она и насмешливо прищурилась. – Да, брось. Ты не в том положении, чтобы иметь богатый выбор... - А все-таки? – не унимался Кимбли. – Что бы ты хотела получить на день рождения? Оливия демонстративно нахмурила брови, изображая работу мысли, потом придвинулась поближе, заглянула алхимику в глаза и вдруг заговорщицким шепотом выдала: - Знаешь... я хочу Аместрис. Весь. Не больше и не меньше. Кимбли замер и потрясенно уставился на Снежную королеву. А та, с излишним интересом разглядывая тени на потолке, ненавязчиво поинтересовалась: - Ну что, отберешь за полгода у Мустанга? Кимбли не нашелся, что сказать. Оливия помолчала, потом фыркнула, коротко перекатилась к нему поближе, всем телом растянулась на Кимбли и прошептала ему в губы: - Ну, брось. Считай это шуткой. Я не люблю подарки на день рождения. Кимбли по-прежнему молчал и тупо пялился на Оливию. - Брось, - повторила она. – Устроишь ребятам фейерверк. Все будут счастливы. А меня поздравишь ночью, - Оливия тряхнула головой, щекоча длинными прядями грудь Кимбли, и, приподнявшись, с интересом заглянула вниз, где уже вновь ощущалась знакомая твердость. - Ну что, продолжим? – то ли предложила, то ли приказала она. И Кимбли подчинился, хотя в голове крутилось лишь одно: «Я хочу Аместрис. Весь. Не больше и не меньше».