Обстановка в Аду не меняется. Проходит ровно триста пятьдесят шесть дней с презентации «Счастливого отеля». Триста пятьдесят шесть дней с позора монаршей особы на телевидении. Триста пятьдесят шесть дней и ни одного отправленного в Рай грешника. Девять суток до очередной чистки. Казалось бы, пора беснующимся стихнуть, прекратив беспорядки и войны, найти себе надёжное укрытие или запастись мощным оружием против вот-вот готовых спуститься с небес Серафимов. Но похоже, никого в Аду не волновала предстоящая ликвидация. Наоборот, некоторые взбесились пуще прежнего, готовясь перерезать друг другу глотки раньше, чем это сделают Истребители. Не стихали побоища и демонстрации, жители Нижнего мира протестовали против себя и себе подобных, размахивая плакатами, вкупе с острыми наконечниками ангельских копий. Огромная пентаграмма сверху освещала алым светом стоящего у дворцового витража, расслабленно потягивающего из позолоченного кубка красное вино, Люцифера. Лицо владыки выражало крайнюю степень удовлетворения открывающимся видом на развернувшуюся уличную потасовку его зверски неудержимых подданных. Падший вертел в руках кубок, создавая небольшую багровую воронку в центре, делал глоток и возвращал взор к величаво возвышающейся над городом часовой башне. Испытывающий взгляд вертикальных зрачков задерживался на трёхзначном числе под циферблатом, в ожидании скорейшей резни. Пока на другом конце города обречённо вздыхала его дочь.
Затея юной принцессы Ада по реабилитации грешников с треском провалилась, сжираемая пламенем геенны огненной, тая и рассыпаясь в пепел на глазах. Верные друзья и немногие поверившие в неё посетители, всё ещё находились рядом, ободряя и раскаляя заново, померкший в глазах Чарли озорной огонёк. Но этого было недостаточно для поддержания атмосферы в отеле. Грустила хозяйка — грустили апартаменты, словно впитавшие в свои стены серость отчаяния всегда искрящейся позитивом девушки. Положительные эмоции Шарлотты несли невероятную ментальную нагрузку, столь же великую, сколь небезосновательно возникший пессимизм.
«Не время вешать нос, Шарлотта Магнэ, всё ещё получится, вот увидишь! Года мало? Возьмём два! Не вышло однажды, выйдет позже дважды!» — даже всегда выручавшая в самые неблагоприятные дни мотивационная речь не добавляла оптимизма.
Персонал по обыкновению собрался в фойе, расположившись кто где: Энджел и Вэгги оккупировали мягкий полосатый диван, закинув ноги на стоящие неподалеку пуфы, Хаск сидел за барной стойкой, опираясь локтями о плоскую столешницу и скучающе крутил оперённым хвостом, Ниффти неспокойно ёрзала на одном из барных стульев, наблюдая за плавно рассекающим воздух хвостом коллеги, Аластор сидел в кресле, закинув ногу на ногу и покачивал острым носком своей туфли. Чарли стояла у стены, сверля задумчивым взглядом пол. Нехорошие мысли терзали светлую голову — предстоящая чистка, терпящая убытки гостиница, отсутствие запасного плана, в случае провала основного, победно скалящаяся рожа Аластора напротив, как бы красноречиво намекающая:
«Я же говорил». Вэгги обеспокоенно взглянула на подругу. Сколько бы усилий та не прикладывала, Шарлотта продолжала унывать, каждый день переписывая расчерченный вдоль и поперёк цветными фломастерами листок с проектом по исцелению безнравственных душ. Внутри каждого демона есть радуга и её — постепенно теряла краски.
— А ведь завтра Сочельник… — зачем-то произносит Энджел Даст, разбавляя загустевшую за время их присутствия тишину.
— Соче… что? — вопросительно поднимает бровь принцесса.
— День перед Рождеством, — поясняет Даст, устраиваясь поудобнее, позволяя Вэг облокотиться на свою спину.
— Перед чем? — продолжает недоумевать Чарли.
— Ты что, не знаешь?
— Конечно не знает, идиот, — рычит на него Вэгги, вставая и направляясь к подруге. — Чарли родилась в Аду и ей ничего не известно о жизни людей. Рождество — это такой людской праздник. Все дарят друг другу подарки, пьют и едят, наряжают ёл… особое праздничное дерево, зажигают фейерверки, — излагает она, поворачиваясь к Шарлотте, загибая пальцы на каждый названный пункт.
— А что, звучит весело! — хлопает в ладоши девушка, неожиданно просияв, заставляя всех собравшихся удивлённо вытаращить глаза. — Отлично, давайте отпразднуем это ваше Рождество прямо в отеле, украсим здесь всё, а потому как мне мало известно об этом празднике, мне понадобится ваша помощь!
Решено было провести краткий опрос среди заблаговременно почивших. Принцесса держала в руках блокнот, покусывая острым резцом колпачок блестящего красного фломастера. Как ей уже успела объяснить Вэгги, традиционно преобладающие на празднике цвета — красный, зелёный и жёлтый. Шарлотта подошла к выбору пишущего инструмента со всей ответственностью, полностью переняв рождественскую атмосферу.
— Хаск? Тебя не затруднит ответить, что по-твоему представляет из себя Рождество?
— А? Ещё один повод выпить, не более, — зевает бармен, искоса наблюдая за быстро конспектирующей его слова девушкой.
— Энджел, а ты что скажешь?
— Подарки-и-и! — восторженно верещит демон-паук, вскидывая длинные тонкие руки, параллельно разбрасывая разноцветные конфетти. — А ещё случайный пьяный незащищённый секс и переданный кем-то сифилис…
— Ясно, — перебивает того демонесса, поспешно вычёркивая записанное. — Зря спросила.
— Крошка Ниффти, как насчёт тебя?
— Подарки-и-и! — подпрыгивает на месте девочка, поднимая руки на манер Даста. — И много сладостей!
— Ох, х-хорошо, — нервно смеётся Шарлотта, почёсывая фломастером затылок. — Я боялась, что она повторит реплику Энджи, — бубнит себе под нос та, поворачиваясь к горничной спиной.
— А ты что думаешь… Молли?
— Молли, какого хера ты тут забыла? — испуганно восклицает Энджел, выталкивая сестру взашей под непонимающие взгляды персонала.
— Ла-адно, Аластор? — демонесса подходит к неизменно растягивающему губы в улыбке радио-демону, вставая напротив.
— Ни разу не отмечал Рождество. Не имею ни малейшего понятия, — отзывается тот, пожимая плечами под скептичный взгляд собеседницы.
Всеобщими усилиями чистые страницы записной книжки наследницы престола пополнились внушительным списком рождественских традиций и обычаев, включающих в себя лепку снеговика и создание снежных ангелов. Ангелы навевали мысли о скорой чистке, посему тех пришлось вычеркнуть. «Да и что есть снег?» — недоумевала Чарли. Стало быть, замёрзшая вода в форме каких-то непонятных фигурных объектов, падающая хлопьями прямо с неба. Как кровавый дождь, устраиваемый отцом на её день рождения, только белый? По словам Вэгги, он холодный, а если взять в руки, ещё и мокрый. Звучит совсем невесело, придётся обойтись без снега. Дальше в списке числились украшения: серпантин, игрушки в форме шара, сладостей, деревьев и оленей, которыми принято украшать вечнозелёное особенное растение, гирлянды, мишура. Гирлянды — звучит интересно, но вытянутые вдоль, мерцающие разными цветами крошечные лампочки — ещё интереснее! Запечённая индейка. Вряд ли в местных hell-маркетах можно найти что-то подобное, подойдёт любая крупная птица, главное хорошенько прожарить, а это младшая Магнэ умела делать весьма виртуозно. Письмо Санте. Санта Клаус — веселый толстый старик с пушистой белой бородой, в красной шубе и санях с запряжёнными в них оленями. «Санта», по мнению Шарлотты, немного созвучно с «Сатана». Представив отца в подобном одеянии, с запряженными в сани клонами Аластора, демонесса поёжилась, пропуская табун мурашек вдоль хребта. Жуть какая! Ниффти упомянула, что в письме Санте нужно написать самое сокровенное желание, положить в носок, повесить над камином и тогда оно непременно сбудется. Жаль, что в Аду нет своего доброго старика-волшебника, исполняющего желания. Максимум извращённая его версия, раздающая вместо подарков гнилые помидоры.
Принцесса стояла, опираясь на подлокотник кресла с восседающим на нём Аластором, наблюдая за снующим в предпраздничной суматохе туда-сюда персоналом. Вэгги препиралась с Дастом, споря о том, кто будет наряжать ёлку. Хаск дремал на диване, закончив «дегустацию» заготовленных на Рождество алкогольных напитков. А Ниффти с головой погрузилась в огромную коробку с украшениями, будто бы что-то тщательно выискивая.
— Веточка омелы! Веточка омелы! — бодро закричала девочка, проворно забравшись на спинку обитого ярко-красной замшей кресла, тряся зелёным пучком, обвязанным атласной лентой, над головами принцессы Ада и радио-демона.
Каждый, находящийся в этот момент в комнате демон застыл на месте как вкопанный. Все смотрели на казавшегося убитым выстрелом в голову Аластора и ничего не понимающую Шарлотту. Демон сидел словно на раскалённой сковороде, его тень скользнула по полу, пронеслась по стене мимо барной стойки и вернулась обратно к хозяину, оставляя за собой иссиня-чёрный шлейф. Зрачки того на мгновение зарябили белым шумом и исчезли, меняясь на круглую шкалу радиоприёмника. Оленьи рога демона удлинились, выпуская миниатюрные серые тени, что поползли от их обладателя в разные стороны, оставаясь незамеченными лишь для глаз стоящей совсем рядом девушки.
— Омела? Что это значит? — разрезала тишину тихим вопросом Чарли, посмотрев на разинувших рты Вэг и Энджи.
— Видишь ли, это така… — начала первая, но её голосу словно понизили амплитуду, оставив демонессу безмолвно размыкать губы, подобно немой рыбе.
— Это прос… — Энджел Даст также постепенно смолк, не закончив фразу.
— Да что это с вами? Аластор, что такое омела? — сгорая от любопытства, обратилась к радиоведущему Чарли. Тот быстро спрятал за спину шевелящуюся в символах магии крови руку, возвращая облику привычную форму.
— Ничего, дорогая, ещё одна дурацкая традиция, заставляющая всех присутствующих резко замолчать — соврал демон, нервозно улыбаясь.
— Хорошо, — прищурилась Шарлотта, уловив фальшь в его словах.
***
Закончив украшать отель только глубокой ночью, персонал обессиленно разбрёлся по номерам, готовясь окунуться в сладкие объятия Морфея, не спалось лишь его владелице. Шарлотта разгребала заваленный счетами и записями письменный стол. Перед глазами как назло маячили, мешая сосредоточиться, развешанные над камином красно-зелёные носки. Дурацкая идея, глупость, но вдруг сработает? Взяв бумагу и ручку, демонесса начала выводить аккуратным почерком:
«Дорогой Санта, если ты вдруг посчитаешь, что я вела себя хорошо в этом году, прошу, исполни мою небольшую просьбу. Я хочу лишь одного — искупления для посетителей моего отеля, поверь мне, они заслужили билетик в Рай. И ещё, пожалуйста, пускай все мои друзья переживут эту чистку…»
Рука Чарли задрожала, а на листок приземлилась пара прозрачных капель, упавших с тёмных девичьих ресниц. Наспех осушив те рукавом жакета, девушка полезла в карман за вибрирующим в нём мобильником.
«Мама» — светилось на дисплее смартфона.
— Привет, мам, — с трудом уняв дрожь в голосе, выдавила младшая Магнэ.
«Милая, ты звонила? Что-то случилось?»
— Нет, ничего, пустяки, у меня всё хорошо, правда, — живо улыбнулась та, словно мать могла увидеть её расстроенное лицо даже на расстоянии. — Как ты? Как папа?
«У нас всё замечательно, почти закончили приготовления к грядущему истреблению. Готовы надирать святые задницы крылатых!»
— Слушай, ма, а ты часом не знаешь что такое омела?
«Ах, ты об этой нелепой людской традиции. Омела — ветка поцелуев. Если под ней оказываются двое, то они обязаны поцеловаться, такие глупые правила.»
— Спасибо… — бесцветным голосом благодарит родительницу Чарли, кладя трубку.
***
— Ты обманул меня! — бесцеремонно врывается в номер Аластора демонесса, широко распахивая дверь.
— О чём ты, принцесса? — демон роняет из рук книгу, вздрагивая от неожиданности.
— Омела! Ветка поцелуев! Ты должен мне поцелуй, Аластор! — не унимаясь, требует Шарлотта, подлетая к опешившему радиоведущему.
— Стой, — в защитном жесте выставляет руки перед собой тот, нахально ухмыляясь. — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, так? Я? Тебя? — чеканит каждое слово Аластор, растягивая улыбку шире, замечая, как меняется в лице партнерша.
— Э-э, я не… — запинается принцесса, багровея на глазах. — Н-нет! Да ну тебя! — разворачивается та на пятках, собираясь покинуть помещение как можно быстрее.
Тень радио-демона отделяется, преграждая демонессе путь, Аластор в момент оказывается опасно близко, хватая девушку за талию и разворачивая к себе лицом. Чарли теряет равновесие, почти утыкаясь носом в подмышку демона. Свежий запах ели волнует обоняние, заставляя задрать голову вверх. Живая бестелесная аласторовская копия держит над их макушками маленькую веточку омелы, слегка помахивая той в воздухе.
— Счастливого рождества, Чарли, — трещит над ухом Аластор, накрывая губы Шарлотты своими.
В сознании наследницы престола вспыхивает яркая вспышка, вынуждая её зажмуриться, притягивая тонкую долговязую фигуру к себе, обнимая за плечи.
Одновременно с этим где-то в своём номере тает, растворяясь белой дымкой, первый отправившийся в Рай грешник.
