Последняя хорошая вещь в этом городе

План Бетти прост. Обманом заманить их на реку. Напоить их. Сделать компрометирующие фотографии гомоэротического содержания, сыграв на стереотипной гомофобии маленьких городков, которая, конечно, существует в Ривердейле. Разослать эти фото по всем социальным сетям. Расслабиться и наслаждаться уничтожением двух самых больших придурков в Ривердейл-Хай. Арчи не нравится этот план, как и Джагхеду, но Бетти и Вероника накладывают вето на их мнение. Вероника скрещивает руки на груди, смотрит на них, и ее тон говорит о том, что она не потерпит никаких аргументов против: — Мальчики, это не вас унизили. Так что, ваше мнение не учитывается. — Но разве в этом есть смысл, — спрашивает Джагхед, почесывая затылок. — Я не знаю. Основная мысль? Я имею в виду, где тут урок? Как это научит их не распространять ложные слухи? — Они почувствуют вкус собственной пилюли, — говорит Бетти, закатывая глаза. — Слух об их тайном романе распространится по всей школе, точно так же, как распространились слухи о каждой девушке, которая отказывала им. Око за око. — Да, но знаешь, как говорят, сначала око, а потом мы слепы, — замечает Арчи. — Ты говоришь, как твой отец, — огрызается Бетти. Арчи поднимает брови, когда она быстро поворачивается к нему, но ничего не говорит. Лицо Бетти мгновенно смягчается, и она протягивает руку через стол, чтобы взять его за руку. — Мне жаль. Это было грубо. — Все в порядке, — бормочет Арчи. Он снова смотрит на Веронику и вздыхает. — Ты на сто процентов хочешь этого? Никаких сомнений? — Сто процентов, — соглашается она, кивая. — А вы отступите? Эндрюс? Джонс? Они оба качают головами, и Вероника расслабляется. Бетти кладет руку на стол, и Вероника крепко сжимает её. Купер сжимает пальцы в ответ и поворачивается, чтобы улыбнуться Веронике. Лодж улыбается в ответ и расслабляется. Она отомстит, и, в конце концов, все станет прежним, и учебный год закончится, и все они будут свободны от этого адского пейзажа. Это все кажется таким легким в ярком свете Попс. Вероника должна была знать, что так не получится. *** Вероника подходит к Реджи и Лосю в пятницу вечером в Попс. Она знает, что ее макияж идеальный, и что ее платье очень короткое и облегающее. Она знает, что это сработало, когда Реджи не может отвести взгляд от ее ног, а Лось от груди. Она стоит перед их столиком, с фальшивой улыбкой на губах, которая не доходит до глаз, пока Реджи не садится ближе к Лосю, освобождая место для Вероники. Она садится на диванчик и смотрит на них. — Ронника, — кивает Реджи. Он краем глаза смотрит на Лося, а затем откидывается назад и надевает маску самого крутого парня в школе. — Чем мы обязаны такому удовольствию? — Ну, я хотела извиниться за то, как поступила на днях, — медленно говорит она. Вероника использует свою сексуальность, как приманку с яркими перьями. — Я слишком переживала о том, что подумают люди, вместо того, чтобы немного повеселиться. — Странная перемена, — замечает Реджи. — Разве не так, Лось? — Ага, — бормочет Мейсон, не отводя взгляда от декольте Вероники. Реджи бьет его локтем в бок, и Вероника еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. Наконец, Лось поднимает взгляд от её груди и копирует Реджи, откидываясь на спинку сиденья. — Планируешь извиниться? — Да, Лось, именно это я планирую сделать, — она застенчиво улыбается, ее волосы спадают на лицо. — Я думала о небольшой вечеринке. — Я всегда за вечеринки, — говорит Лось с довольной улыбкой на лице. Реджи не так легко победить. Вероника почти видит, как вращаются колесики в его голове, и знает, что он не до конца купился на её представление. Она хлопает ресницами и полностью поворачивается к нему. — Что происходит в твоем большом мозгу, Реджи? Реджи ухмыляется: — Какую вечеринку ты собираешься устроить, Ронника? Небольшой скандал, чтобы остальная часть школы забыла о нашей маленькой посиделке? — Ничего подобного, — со вздохом говорит она. — Мои родители дома, и мне не хочется развлекать плебеев. — Подожди, — Лось поднимает руку. — Ты же говорила о вечеринке. — Да, но только для нас троих. Глаза Реджи расширяются, и он наклоняется вперед, явно заинтересованный тем, что она предлагает: — Только втроем? — Да. Мы. Немного водки. И берег реки. Как тебе? Лось смотрит на Реджи большими глазами. Он напоминает Веронике щенка, что просит объедки с обеденного стола. Веронике снова хочется закатить глаза. Как эти двое стали королями школы? По крайней мере, в Нью-Йорке, чтобы быть на верхушке школьной иерархии, у тебя должно было быть хоть немного интеллекта. Но эти стандарты, кажется, не учитываются в маленьком городке Ривердейл. — Так что думаешь, спортивный мальчик? Думаешь, я справлюсь с тобой? Реджи внезапно улыбается широко и немного опасно. Он склоняется вперед и облизывает губы, глаза не отрываются от её декольте. Она старается не вздрагивать, старается не делать ничего. — Хорошо, Лодж, я приму твои извинения, — говорит он, снова откидываясь назад. Лось радуется, как ребенок, и поворачивается к ней с взволнованными глазами. — Просто скажи когда и где. Вероника пытается не выдать себя, объясняя куда и когда они должны подъехать. Когда она уходит, Лодж чувствует, как они пялятся на неё. Она делает все возможное, чтобы походка осталась такой же легкой, соблазнительно покачивая бедрами. Но это не отменяет мурашек, что ползут по ее рукам, или чувство дискомфорта в животе. *** Они решают съездить на реку утром, чтобы еще раз обсудить все детали плана. Джагхед все еще протестует против, но Арчи настаивает, что нужно съездить, чтобы все выяснить и найти идеальное место, чтобы спрятаться. Он убежден, что приготовленного Бетти коктейля будет недостаточно, чтобы вырубить Реджи и Лося, поэтому он будет прятаться в кустах, чтобы в случае чего он смог защитить честь Вероники. Вероника не уверена, что ее раздражает больше — сомнения в Бетти или в том, что ее честь нужно защищать. — Просто убедись, что они все выпьют, — настаивает Бетти, протягивая ей бутылочку с мутной жидкостью. — Просто смешай это с водкой и налей им шоты. Этого должно быть более чем достаточно. И не пей сама, пожалуйста. — Я не дура, Бетти, — говорит Вероника, закатывая глаза. — Я не хочу вырубиться на берегу реки в компании двух озабоченных извращенцев, или чтобы Джагхед нес меня домой. — Я уверен, что понесет тебя Арчи, — бормочет Джагхед, облокачиваясь на свой грузовик. Он хмурится, когда Вероника расстегивает верхние пуговицы топа и поправляет лифчик, чтобы подчеркнуть грудь. Она пытается игнорировать его взгляд, закатывая юбку, делая ее максимально короткой, но при этом не слишком неприличной. — Они уже клюнули, Вероника. Ты действительно думаешь, что им нужно еще больше стимулов? Вероника предпочитает играть в скромницу и хлопает ресницами: — Ты ревнуешь, Джагги? — Еще чего, — бормочет он, отводя взгляд. — Ничего плохого не случится с Вероникой, Джагхед, — говорит Бетти с уверенностью, которая и удерживает их всех вместе. — Я обещаю. — Видишь? — говорит Вероника, нервно смеясь. Она обнимает Бетти и прижимается к ней щекой. — Какая мне грозит опасность, когда мой рыцарь с сияющим хвостиком наблюдает за каждым моим движением? — Плюс, я буду прятаться в кустах, готовый помочь, — говорит Арчи, скрестив руки на груди. Уголок рта Джагхеда немного дергается, только намек на улыбку, но им этого достаточно. Напряжение спадает, и Арчи смеется. Он кладет руку на плечо Джагхеда и слегка сжимает. — Как только все закончится, я угощу всех молочными коктейлями. Обещаю. — Ты, наверное, имеешь в виду, что я угощу всех молочными коктейлями, — с ухмылкой говорит Вероника, закатывая глаза. — Мы все знаем, что ты не можешь себе этого позволить, Эндрюс. — Я пытался, Ронни, — Арчи дует губы. Бетти фыркает и нежно целует его. Джагхед и Вероника смотрят друг на друга, и он улыбается ей. Она подходит к грузовику, когда на ее телефон приходит смс от Реджи. Вероника вздыхает, но не отвечает, просто удаляет ее со своего телефона. — Давайте за дело, ребята, — торжественно объявляет Вероника. — Нельзя, чтобы наши звезды видели магию за кулисами. Джагхед смеется и садится в свой грузовик, ожидая, что Бетти присоединится к нему. Они отъедут не так далеко, просто, чтобы Реджи и Лось их не заметили. Желудок Вероники сжимается, и она хочет, чтобы в бутылке в ее руке была настоящая водка, а не смесь Бетти. Бетти крепко обнимает Веронику на прощание и шепчет на ухо: — Полная темнота. Никаких звезд. Вероника повторяет эту мантру и утыкается носом в её плечо, вдыхая запах сахарной ваты. Это успокаивает нервы и сомнения, кричащие в голове. Вероника не уверена, как это случилось. Как запах Бетти смог успокоить ее, но она благодарна за это сейчас. Джагхед просто пристально смотрит на неё с сиденья водителя, а затем кивает. Она кивает в ответ, прежде чем повернуться к Арчи с широкой улыбкой. — Время представлений! — говорит она, хлопая в ладоши. Арчи нервно смеется, прежде чем пойти в сторону густо растущих кустарников, что он присмотрел в себе в качестве укрытия. Вероника же продолжает создавать атмосферную сцену. Она раскатывает одеяло и достает наполовину полную бутылку водки, которую она украла из винного шкафа отца. Возможно, она слишком хорошая для таких целей, но Вероника сомневается, что отец заметит её пропажу. Она делает большой глоток, чтобы еще немного успокоить нервы, прежде чем влить смесь Бетти в бутылку. Она ложится на спину, скрестив ноги и ждет. — О, Ронника, — через несколько минут она слышит, как Реджи ломится сквозь деревья. Вероника делает глубокий вдох и приподнимается на локтях, слегка сгибая колени. Она знает, что картинка красива, и это подтверждается, когда Реджи и Лось выходят к ней. — А ты не шутила о вечеринке. — Нет, Реджикинс, не шутила, — соглашается Вероника с ухмылкой. Она встает на колени и подтягивается. — Вы, мальчики, так долго добирались. — Ну, сейчас мы здесь, — говорит Реджи. Он пытается улыбнуться, но Вероника видит нервозность в его глазах. На секунду она чувствует себя плохо, и на самом деле думает отступить, но страх в его глазах быстро исчезает. — Итак, как ты хочешь, чтобы это произошло? По очереди? Или одновременно? Вероника сжимает руки в кулаки и выдыхает через нос. Она поднимает бутылку водки и трясет ею: — Как насчет того, чтобы сначала немного расслабиться? — Да! — кричит Лось, заставляя подпрыгнуть и Реджи, и Веронику. Он тянется к бутылке, делая шаг к одеялу. — Определенно мне нужно немного расслабиться. Вероника немного отодвигается, пряча алкоголь за спину. Она грозит им пальцем и прикусывает губу, когда медленно встает: — Сначала разденься для меня, а потом ты сможешь сделать глоток. Лось не колеблется, хватаясь за пряжку ремня. Вероника приподнимает брови, глядя на Реджи, ожидая, что он тоже подчинится, но он лишь качает головой: — А ты? — Ну, я надеялась, что это сделаете вы, — Вероника проводит пальцем по ключице и хлопает ресницами. — Я имею в виду, ты же поможешь мне с этим, большой парень? — Да, — говорит Реджи, глаза его приклеены к вырезу её топа, а руки уже тянутся к поясу джинс. — Да, я определенно могу справиться с этим. Вероника смеется, когда они оба пытаются как можно быстрее избавиться от одежды, практически падая из-за собственной спешки. Лось первым раздевается до трусов и устремляется вперед за водкой, он делает большой глоток, прежде чем передать бутылку Реджи. Она наблюдает за Лосем и не видит никаких признаков сонливости. Бетти обещала, что смесь вырубит сразу же, но Мейсон все еще не спит! Вместо этого он тянет руки к Веронике. — Руки прочь, Мейсон, Реджи Великолепный станет первым, — бормочет Реджи, подталкивая бутылку обратно Лосю. Он вытирает рот тыльной стороной ладони и обнимает Веронику, притягивая ее ближе. Она старается не вздрагивать, когда Реджи целует ее в губы. Поцелуй голодный и жадный, и все, о чем может думать Вероника, это то, насколько он отличается от нужных и страстных поцелуев Джагхеда. Реджи тихо стонет, отстраняясь. — Может быть, ты не такая холодная, как мы все думали. Вероника открывает рот, чтобы ответить ему, но чувствует, как Лось, прижимается к ее спине. Он пихает бутылку Реджи в грудь и ведет дорожку влажных поцелуев по ее шее. Реджи делает еще один большой глоток, закрывая глаза, и Вероника старается не уклоняться от неуклюжих рук, бродящих по её телу. Она слышит шорох из кустов и знает, что Арчи собирается спасти ее. — Эй, — шепчет Лось, утыкаясь в её шею. Вероника чувствует, как он покачивается, и вздыхает с облегчением. — Я чувствую себя странно. — Ты просто напился, — бормочет Реджи. Его глаза закрываются, когда бутылка водки выскальзывает из его пальцев и падает на землю. Он немного покачивается, прежде чем приложить руку ко лбу. — Блин. Кажется, я тоже перебрал. Лось падает на землю, и Вероника смотрит на это, ухмыляясь. Реджи хватает ее за руку и пытается удержаться, он явно изо всех сил пытается остаться на ногах, и Лодж уверена, что он потянет ее за собой. Она пытается освободить руку от его хватки, но Мантла цепляется за неё крепче: — Какого черта ты сделала? Ты… черт, ты отравила нас? Он наваливается на нее, обхватив рукой шею и опираясь на нее всем своим весом. Вероника отшатывается назад и кричит Арчи, прежде чем Реджи все-таки падает. Она падает вместе с ним, Реджи бормочет что-то о больнице и суде, но она слишком занята, пытаясь оторвать от себя его руки, чтобы обращать внимание на его бред. Арчи, наконец, выходит из кустов, нахмурив темные брови. Реджи оглядывается назад и бормочет: — Эндрюс? — прежде чем, наконец, вырубиться. Арчи опускается на колени рядом с ней. — С тобой все в порядке? — спрашивает он, внимательно осматривая ее. Вероника кивает в ответ. — Мне кажется или Бетти сказала, что они быстро вырубятся? — Недостаточно быстро, — отвечает Вероника. Она потирает шею, где все еще влажно от слюней Мейсона. — Можешь позвонить Бетти и Джагу? Нужно все успеть, прежде чем кто-нибудь подумает искать этих двух дебилов. Арчи кивает и достает телефон, чтобы позвонить Бетти. Вероника отряхивает руки и идет собирать одежду парней, а затем стягивает с них туфли и складывает все рядом с одеялом. Она собирается забрать все с собой, когда будет уходить. Пусть они проснутся голыми и замерзшими в лесу, пусть пойдут до дома по своей аллее позора. Даже если фотографии, которые они планируют сделать, не возымеют ожидаемого эффекта, этого будет достаточно, чтобы удовлетворить ярость Вероники. — Что мне делать? — спрашивает Арчи, стоя над неподвижным Реджи. Он скрещивает руки, и Вероника подозревает, что это для того, чтобы скрыть дрожь. Он не сразу согласился на этот план, и Вероника не удивилась бы, если бы он попытался отступить в последнюю минуту. Но его глаза широко раскрыты и серьезны, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Мне их передвинуть или что? — У Бетти есть целый план, — со вздохом говорит Вероника. — Просто подожди её. Арчи кивает и опускается на колени рядом с Реджи, тыкая его пальцем. Реджи не двигается, и Арчи хмурится: — То, чем Бетти их опоила, видимо супер сильное. Реджи даже не шевелится. Это немного жутко. — Бетти — гений, — она проводит рукой по волосам и осматривает Мейсона. Он такой же неподвижный, как Реджи, и что-то в её животе переворачивается. Он слишком неподвижен. Грудь не вздымается от дыхания. Веки не трепещут. Ничего. Она трясет его за плечо, но ничего не происходит. — Арч, Реджи дышит? — Что? — он неловко смеётся. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами, слишком напуганная, чтобы смотреть на Реджи. — О чем ты говоришь? Они просто потеряли сознание. — Арчи, — говорит Вероника голосом чуть выше шепота. — Просто… Просто проверь. Пожалуйста. Он качает головой и бормочет что-то себе под нос, но Веронике все равно. Арчи, вероятнее всего, называет ее сумасшедшей или шепчет слова веры, что Бетти гениальна. Потому что Бетти бы не допустила такой ошибки. Не после того, что случилось с Шерил. Она не сделает это снова. Вероника затаив дыхание наблюдает, как Арчи прижимает два пальца к шее Реджи. Он держит их минуту, а затем качает головой. Вероника прикусывает губу и пытается игнорировать то, как ее глаза начинает жечь, пока она ждет, что Арчи подтвердит то, что она уже знает. Они мертвы. Она их убила. Несознательно. Глупо. Случайно. Но это все равно убийство. Арчи отшатывается, бормоча проклятья себе под нос. Слезы, которые Вероника пыталась сдержать, наконец, вырываются наружу. Она протягивает руку, чтобы вытереть щеки, но в итоге просто закрывает лицо руками, и плачет навзрыд. — Ронни, эй, Ронни, — Арчи тянет ее к себе. — Не плачь. Пожалуйста. Это ошибка. Несчастный случай. Все будет хорошо. Она не может ответить. Вероника просто физически не может заставить себя говорить, поэтому она цепляется за Арчи и утыкается лицом в его шею. Он продолжает гладить ее по спине и бормотать слова утешения на ухо. Они настолько погрязли в горе друг друга, что ни один из них не слышит, как грузовичок подъезжает к ним. Джагхед зовет ее по имени, вылезая из машины, и Вероника не думает, когда отталкивает Арчи и идет к нему. — Вероника, что происходит? — спрашивает Джагхед, ловя её. Его руки обвивают ее талию и тянут ближе. Она прячет лицо на его плече и продолжает плакать. — Ты меня пугаешь. Поговори со мной. Пожалуйста. — Они мертвы, Джагхед, — говорит Бетти, вылезая из машины. — Она так напугана, потому что они мертвы. Джагхед отрывает Веронику от себя, чтобы посмотреть ей в глаза. Его глаза широко раскрыты, и он с недоверием смотрит на неё: — Это правда? Они мертвы? Веронике успевает лишь кивнуть, и его руки больше не прикасаются к ней, будто она заразная. Джагхед закрывает глаза руками и стонет, Вероника хватает его запястья, объясняя: — Я не знала! Клянусь, Джагхед, что я не знала! — Я знал, — он позволяет ей убрать руки от его лица, но Лодж хотела бы этого не делать. Ярости, с которой он смотрит на неё достаточно, чтобы Вероника отпустила его и отступила назад. — Я знал, что это плохая идея! Что мы должны были просто отпустить! Но ты же так не можешь, да? Ты не можешь разрушить свою драгоценную репутацию! — Ты думаешь, это то, чего я хотела? Думаешь, я планировала совершить убийство? Что я способна убить человека? Это действительно то, что ты обо мне думаешь, Джагхед? — Я не знаю, что думать! — кричит он. — Еще двое наших одноклассников мертвы, и мы замешаны в этом! Снова! И это была твоя идея! Твой гребаный план! — Я планировала не это! — кричит Вероника в ответ. Она толкает его, и Джагхед едва замечает толчок, но Арчи обнимает ее, оттаскивая подальше. — Я не хотела этого! — Это была не ее вина, Джагхед, — говорит Бетти, обнимая его за талию. Она кладет свой подбородок на его плечо, прижимаясь виском к его щеке. — Не злись на Веронику. Она не знала. Я клянусь. — Бетти? — тихо спрашивает Арчи. Имя — дуновение ветерка над ухом Вероники, но она не двигается. — Это же был несчастный случай, верно? — Нет, Арчи! Это не было долбаной ошибкой! — кричит Джагхед, отрывая руки Бетти от себя. Вероника не упускает из виду то, как лицо Бетти вытягивается от боли. Джонс хватает ее за плечи, и Арчи тут же отпускает Веронику, спеша к Купер на помощь. — Какого черта ты сделала, Бетти? Зачем? Зачем тебе делать это снова? — Отойди от неё, Джагхед! — кричит Арчи, оттащив Джагхеда от Бетти. Он притягивает ее к себе, и Бетти смотрит на Джагхеда и Веронику из укрытия его рук. Лицо Арчи затуманено гневом, но Бетти спокойна, так спокойна. — Пусть она хотя бы защитит себя, прежде чем ты начнешь обвинять её! — Какая защита? Она намешала какую-то хрень! Именно она дала бутылку Веронике! Ты серьезно думаешь, что это была ошибка? — Бетти? Пожалуйста… Скажи мне, что он не прав. Скажи мне, что это был несчастный случай. Она отстраняется от него и решительно смотрит вверх. Воздух густеет от напряжения. Они все задерживают дыхание, ожидая, что скажет Бетти. Хотя Вероника уже знает, что будет дальше. Джагхед, кажется, тоже знает. Он громко выдыхает и умоляющим взглядом поворачивается к Веронике. Она не знает, что сказать. Она просто тянет руку и обхватывает его лицо, притягивая к себе, чтобы поцеловать. Джагхед замирает на мгновение, прежде чем поцеловать ее в ответ. Вероника вздыхает и шепчет ему в рот: — Оставайся со мной, Джаг. Пожалуйста. Останься со мной. — Всегда, — бормочет он. Джонс делает глубокий вдох и снова целует ее. Когда он отстраняется, она прижимается щекой к его груди и позволяет его сердцебиению успокоить ее беспокойство. — Они были свиньями! — кричит Бетти, обращая внимание на себя. Она отстраняется от Арчи и смотрит на них троих. — Все они! Джейсон. Чак. Вся гребаная футбольная команда — всего лишь свиньи в шлемах! — Бетти, хватит, — Арчи тянет руку, у него охрип голос, и в его глазах появляются слезы. — Нет! — огрызается она, сжимая руки в кулаки. — Они никогда бы не изменились, и мир стал лучше без них. На прошлой неделе была Вероника. На позапрошлой Этель. А еще до этого Полли. Они никогда бы не изменились, Арчи! — Так ты их убила? — спрашивает Джагхед. — Ты убила их и что? Что теперь, Бетти? Какого черта мы будем теперь делать? — Мы сделаем то, что делали раньше, — медленно говорит Бетти, смотря на Веронику. — Ви и Би… Полная темнота и никаких звезд, помнишь? Вероника смеется, но это больше похоже на очередное подавленное рыдание. Она снова смотрит на Лося и Реджи, качая головой: — Нет, Бетти. — Это то, чего мы хотели, — настаивает Бетти. Она не смотрит на тела, не смотрит на то, что сделала. Ни разу за вечер. — Мы хотели заставить их заплатить, и они заплатили. — Не так! — кричит Вероника. — Так мы не договаривались, Бетти! — Ты не можешь выбирать, кто будет жить, а кто умрет, Бетти! — кричит Джагхед. — Ты не можешь быть судьей и присяжной. Мир так не работает. — Может быть он должен так работать, — шипит Бетти. Она указывает на трупы пальцем, но так и не смотрит в их сторону. — Они бы никогда не изменились. Неважно, насколько бы сильно мы их опозорили. Они бы продолжали быть ужасными людьми и превратились бы во взрослых придурков, так же как их отцы. — Бетти, — хрипит Арчи сквозь слезы. Он обхватывает ее лицо и прижимается к ней лбом. — Бетти, это не ты. Это не ты. Скажи это. Пожалуйста. Скажи мне, что это не ты. — Это не я, Арч, — шепчет Бетти. Она облизывает губы и обхватывает его лицо, лаская его щеки. — Это мы. Все мы. Мы сделали это вместе. Я бы никогда не справилась с этим без вас, ребята. Разве ты не видишь это, Арч? — Беттс, — задыхается Арчи. Он тянет ее в отчаянный поцелуй. Это поцелуй конца света. Это поцелуй спасения девицы от монстра. Это такой поцелуй, о котором мечтала каждая маленькая белокурая девочка в детстве. Когда он отстраняется, они не отходят друг от друга. Веронике кажется, что она мешает и почти хочет уйти, но ее глаза снова находят Реджи, и она не может пошевелиться. — Вероника. Ты сможешь написать записку? Такую же, что ты написала для Шерил. — Арчи, — вздыхает Вероника, закрывая глаза. — Арч, чувак, ты не можешь быть серьезным, — ей не нужно поворачиваться, чтобы услышать слезы в голосе Джагхеда. — Мы не можем сделать это снова. Ты не можешь просить Веронику сделать это снова. — Ронни, пожалуйста, — просит Арчи. Он все еще не смотрит на нее, все еще не отстраняется от Бетти. — Для Бетти. Пожалуйста. Вероника сглатывает комок в горле. У нее нет слов. Она чувствует себя измученной словами, слезами и чувствами. Ее руки дрожат, и она тянется к жемчужному ожерелью, которое больше не носит. Она трет шею, прежде чем кивнуть. Джагхед бормочет проклятия себе под нос и отходит от них, садится на берег, и утыкается лбом в свои колени. Вероника сопротивляется желанию пойти за ним и заставляет себя остаться с Арчи и Бетти. — У тебя есть бумага? — спрашивает она, вытирая ладони о юбку. Ее глаза скользят по лицу Бетти, но останавливаются на Арчи. На Арчи смотреть безопаснее. Вероника не уверена, что сейчас сможет взглянуть на Бетти. Пока они ходят за сумкой Бетти, Вероника раскладывает одежду, будто её сорвали в порыве страсти. Ее руки дрожат, и она уверена, что все еще плачет, но сейчас есть более важные вещи о которых стоит побеспокоиться. — Просто придерживайся истории о секретном гей-романе, что мы уже придумали, — говорит Бетти, протягивая ей блокнот и ручку. — Не нужно больше слишком много эмоций, как в записке Шерил. Нам не нужно, чтобы мисс Гранди снова попыталась сделать из этого кружок по интересам. — Ага, — говорит Вероника, не сводя глаз с блокнота. Она быстро набрасывает пару фраз, вырывает страницу и сует ее в руку Реджи. — Готово. — Пока нет, — говорит Бетти. Она тянет Веронику за руку, заставляя ту обернуться. Вероника, наконец, смотрит Бетти в глаза. В ее зеленых глазах царит жуткое спокойствие, но Лодж все еще видит свою подругу в изгибе рта, в обеспокоенной дуге бровей, в тугом хвостике. Впервые со смерти Шерил, Купер собрала волосы, и Вероника понимает, как сильно ей не хватало этого культового хвостика. — Ты со мной? — Конечно, Бетти, — кивает она, пытаясь улыбнуться, пытаясь сделать так, чтобы Купер купилась на эту ложь, но она знает, что её лицо выглядит как гримаса. Бетти вздыхает и крепко обнимает её, и Вероника, не колеблясь, обнимает блондинку в ответ. — Я же обещала, помнишь? Полная темнота и никаких звезд. — Я знаю… Я знаю, но это не значит, что я не буду беспокоиться о тебе. Я люблю тебя, Ви. — Я тоже тебя люблю… Так сильно люблю, Би. — Почему бы тебе и Джагхеду не поехать домой? Арч и я позаботимся обо всем остальном. Вероника отстраняется и смотрит на Бетти с приподнятыми бровями: — Ты уверена? — Вы сыграли свою роль. Веронике не нужно повторять дважды. Она не оглядывается, когда идет, чтобы присоединиться к Джагхеду на берегу реки. Она не садится рядом. Его плечи все еще напряжены, и она уверена, что он все еще злится. — Джаг? — Закончила играть в Бога? — Ты можешь отвезти меня домой? Пожалуйста, — спрашивает она, не удосужившись ответить на его вопрос. — Я… Я больше не нужна Бетти. — Ага, — говорит Джагхед, наконец, глядя на нее грустными глазами. — Действительно больше не нужна. — Мы можем просто уехать, Джагхед? Пожалуйста, — Вероника умоляет, садясь рядом. Она прижимается щекой к его плечу и вздыхает. — Я просто хочу выбраться отсюда. — Твои родители дома? — спрашивает он, прижимаясь к ней. Вероника берет его за руку и кивает. Они наконец-то вернулись домой со второго (или третьего? Вероника уже не помнит) медового месяца. — Мы можем поехать ко мне. Моего отца нет дома. — А как же твоя мама? — спрашивает она, не задумываясь. Джагхед напрягается, и она знает, что сделала что-то не так. — Ее давно уже нет рядом, — говорит Джагхед без каких-либо дополнительных объяснений. — Если не хочешь, я отвезу тебя домой. — Нет, — Вероника качает головой. — Я очень хочу. Он кивает и встает, протягивая ей руки. Джонс поднимает ее на ноги, но разворачивается на каблуках, прежде чем она может что-то сказать. Вероника молча следует за ним. Бетти и Арчи заняты телами. По лицу Арчи все еще текут слезы, но лицо Бетти лишено всяких эмоций. Они не удосуживаются попрощаться, прежде чем сесть в грузовик Джагхеда и быстро доехать до парка трейлеров, не сказав друг другу ни слова. Джагхед врывается в свой трейлер, ничего не говоря, но Вероника видит нервозность, застывшую в его плечах. Она знает, о чем он думает. После ее пентхауса, трейлер печален. Он идет на кухню, а Вероника остается в гостиной. Диван старый и протертый, а на телевизоре стоит старая антенна. Вся мебель из разных гарнитуров, а ковер видел лучшие времена. Но, похоже, он прожил здесь всю свою жизнь, и лишь за это Веронике здесь нравится. Она устраивается на диване, скидывая каблуки и подгибая под себя ноги. На кофейном столике лежит потертая копия «Холодной крови», которую она лениво пролистывает, пока Джагхед копошится на кухне. На потрепанных страницах заметки Джагхеда и выделенные фрагменты, которые Веронике тоже особо понравились, когда она читала книгу впервые. — Я бы предложил тебе что-нибудь выпить, — говорит Джагхед, выходя из кухни. Он хмурится, держа в руках бутылку воды. — Но в последнее время нам было не до магазинов. — Это у тебя вода? Хотя мои стандарты, как правило, очень высоки, я хочу эту воду. Его хмурый взгляд не пропадает с лица, поэтому она знает, что ее попытка пошутить не увенчалась успехом. Вероника медленно опускает книгу и спуская босые ноги на ковер. Она складывает руки на коленях и ждет, когда Джагхед скажет, что с ним. Спустя очень долгую минуту он смеется и проводит рукой по лицу, бормоча себе под нос: — Ты умеешь выводить из себя, знаешь? — Не больше, чем ты, — отвечает она, не задумываясь. Она не должна ничего говорить. Она должна была просто позволить ему выговориться, но Вероника Лодж не умеет молчать. Это не в ее ДНК. — Это не я активно помогал скрыть три убийства! — кричит Джагхед, бросая бутылку с водой в стену. Вероника вздрагивает, когда она разбивается и разбрызгивает воду повсюду. — Нет, — она соглашается с кивком. — Не ты. Ты просто стоял там и позволил этому случиться. — А что я должен был делать? — спрашивает Джагхед сквозь зубы. — Все, что угодно. Ты мог сделать что угодно, кроме того, что просто стоять и смотреть. Но это все, что ты сделал. Ты смотрел и ничего не говорил. — Да пошла ты, Вероника, — шипит он, указывая на дверь. Она видит, как дрожит его рука. — Я не думаю, что ты на самом деле злишься на нас, — продолжает она, вставая и подходя к нему. Он напряжен, но она все равно прижимает ладони к его груди. Джагхед не отталкивает ее, но и не притягивает к себе. — Я думаю, Джагхед Джонс, что ты злишься на себя за то, что позволил этому случиться. За то, что не сдал нас. За то, что не остановил нас с Реджи и Лосем. Вот что я думаю. — Я не спрашивал твоего мнения, Вероника, — говорит он, отводя от нее взгляд. Он не настолько быстр, чтобы она могла не заметить слезы на его щеках. — Я никогда не хотел всего этого. — Я знаю, Джагхед, — Вероника правда знает. Никто из них не просил об этом. Но они сделают все возможное, чтобы с этим жить. Они попытаются, и, возможно, Джагхеду потребуется больше времени, чем остальным. — Если это чего-то стоит, то прости. За все. Он качает головой и бормочет что-то себе под нос. Она поднимает его подбородок и слабо улыбается: — Ты — самая лучшая вещь в этом смешном городе, Джагхед Джонс. Не позволяй ему сломать тебя. — А ты? — тихо спрашивает он. Ее руки скользят по его щекам, и он со вздохом тянется навстречу её прикосновениям. — А как насчет того, что тянет вниз тебя? Вероника грустно улыбается и думает о том, кем она была, прежде чем переехать в Ривердейл. О том, кем она стала, когда присоединилась к Шерил, а не к Бетти. Она не думает, что что-то из этого может затянуть ее ниже, чем она была за свои семнадцать лет. Джагхед все еще наблюдает за ней, все еще ожидая ответа. Она просто пожимает плечами и проводит большим пальцем по его щеке: — Не беспокойся обо мне, Джагхед Джонс. Я большая девочка. Я справлюсь сама. — Я не об этом, Вероника, и ты это знаешь. А еще ты знаешь, что это не так. — Джаг, — вздыхает Вероника. Она убирает свою руку от его лица. Ей больше нечего сказать. — Мне пора. Она не встречается с ним взглядами, и он ничего не говорит. Не протягивает руку, чтобы помешать ей взять свои туфли. Не следует за ней до двери. Он просто стоит у входа на кухню, наблюдая за ней большими грустными глазами. Вероника на секунду останавливается, взявшись за ручку двери, ожидая чего-то — хоть чего-нибудь. Она не хочет уходить, но не думает, что может остаться. Не тогда, когда Джагхед так потрясен и так отчаянно ищет кого-то, кого он может обвинить. — Вероника, — говорит он, когда она открывает дверь. Вероника поворачивается, чтобы посмотреть на него — он стоит позади нее и тянет руку, чтобы закрыть дверь. Джагхед прижимает свои бедра к её и смотрит на ее рот с отчаянием, которое заставляет ее сердце биться быстрее. — Останься. Она не думает ни о чем, прежде чем подняться на цыпочки и поцеловать его, зарывая обе руки в его волосы. Джагхед стонет и скользит в её рот языком, прижимая ее к двери. Это не исправит ничего, что случилось тем утром, но Вероника не может найти в себе силы заботиться об этом, когда Джагхед сжимает ее задницу. Она стонет и откидывает голову назад, когда он целует ее шею и посасывает местечко чуть ниже уха, что заставляет ее извиваться в его руках. Джагхед шипит и прижимается к ней сильнее, вжимаясь в неё вставшим членом. Настает очередь Вероники шипеть, и Джагхед прикусывает её нижнюю губу, прежде чем отодвинуться, чтобы посмотреть на нее. Он вжимается в нее сильнее и ухмыляется, когда ее веки дрожат: — Джагхед, пожалуйста, — хнычет она, когда он делает это снова. Он смеется, хотя звук больше похож на стон. Вероника кусает его за нижнюю губу и дергает за волосы, откидывая голову и прижимаясь губами к его горлу. Она кусает бешено бьющуюся жилку и ухмыляется, когда Джагхед двигает бедрами к ней навстречу. Она проводит кончиком языка по месту укуса, в попытке успокоить покрасневшую кожу. Руки Джагхеда сжимаются сильнее, и она слабо стонет. — Пожалуйста, Джагхед. — Пожалуйста, что? — стонет он, прежде чем снова ее поцеловать. Джагхед закидывает её ноги себе на талию. — Давай же, Вероника, используй слова. Она снова хныкает и облизывает губы. Он снова целует ее, вдавливая в нее все свое тело. Вероника крутит бедрами и стонет ему в рот: — Отнеси меня в кровать, Джагхед. Пожалуйста. — Прошу прощения, Лодж, — бормочет он, облизывая губы. Джагхед тянет её на себя и осторожно идет в сторону гостиной. Он со вздохом падает на диван, скользя руками под ее топ. — Но ты сильно переоценила, насколько я силен. — Джагхед, — стонет Вероника, закатывая глаза. Она стаскивает свой топ, наслаждаясь тем, как его глаза расширяются при виде тонкой ткани ее лифчика. Ее соски выделяются сквозь черное кружево. Она позволяет ему поглазеть еще мгновение, прежде чем расстегнуть лифчик и бросить его на ковер. Его рот открывается, и она старается не смеяться над ним. — Заткнись и дотронься до меня. Он без колебаний протягивает руку и обхватывает ее грудь обеими руками. Вероника стонет и откидывает голову назад, качая бедрами. Она задыхается, когда он наклоняется вперед и обхватывает губами сосок, проводя по нему языком. Ее мозг коротко замыкается каждый раз, когда зубы задевают возбужденную плоть. Ее бедра все никак не могут найти и поддерживать устойчивый ритм против его напряженной эрекции. Он проводит языком по ее ключице и переключает свое внимание на вторую грудь и что-то внутри ее щелкает. — Хватит, — выдыхает она, отпуская его волосы, и берется за ремень. — Черт возьми, Джагхед. Ее рука скользит по его джинсам, едва касаясь члена, прежде чем он сжимает ее запястье. Вероника смотрит на него сквозь ресницы: его губы распухли и покраснели от ее поцелуев, а волосы растрепались от ее рук. Он выглядит как секс, и Вероника стонет, что не может прикоснуться к нему: — Я никогда… Вероника. Я не… Я имею в виду… Я никогда не… — Ты девственник? — спрашивает она едва слышным шепотом. Она пытается убрать руку и прикрыть грудь. — Господи, Джагхед, почему ты ничего не сказал? Он крепче сжимает ее запястье и обнимает за талию, ловя вторую руку, чтобы она не могла прикрыться. Он целует ее грудь, прежде чем притянуть ее ближе. Вероника слегка покачивается и закатывает глаза, когда его прикосновения вызывают у нее дрожь. — Ты больше не хочешь? — спрашивает Джагхед с широко раскрытыми глазами. Он качает бедрами, вжимаясь в неё. — Потому что я хочу. — Но ты… у тебя стресс и… Джагхед, — заикается Вероника, пытаясь сосредоточиться на своих протестах, а не на том, как он нежно целует её ключицу. — Я не хочу, чтобы ты пожалел об этом. Я не хочу, чтобы ты пожалел обо мне. Он протягивает руку и хватает её волосы, заставляя ее взглянуть на него. Вероника шипит, и он прикусывают губу, прежде чем наклониться и нежно поцеловать ее. Нежнее, чем когда-либо. Вероника открывает рот и отвечает на поцелуй, позволяя себе представить, что они всего лишь два влюбленных подростка, а не будущие серийные убийцы. — В тебе нет ничего, о чем я мог бы пожалеть, Вероника, — шепчет он ей в губы. — Наша любовь предназначена звездами, помнишь? Она кивает и снова целует его. — Я просто… Я не хочу разочаровать тебя — Это невозможно, — заверяет она его. Наконец, Вероника освобождает руки из его стальной хватки и обхватывает его лицо. — Я не хочу, чтобы разочаровался ты. Я не уверена, что сейчас будет такой первый раз, который ты себе представлял. — Это ты и я, и лишь это уже лучше, чем любая чушь, которую я себе напридумывал до того, как встретил тебя, — говорит он серьезно. Вероника тает и склоняется, чтобы нежно поцеловать его. — Я люблю тебя, Вероника. Она на мгновение замирает, чувствуя, как в ее животе что-то переворачивается, прежде чем превратиться в счастливые бабочки. Его щеки розовеют, и она точно знает, что Джагхед уже хочет, чтобы эти слова никогда не вылетали из его рта. И она понимает. Это быстро. Слишком быстро. Но они столько всего пережили. Они цеплялись друг за друга так сильно, так крепко в вихре прошлого месяца, что в этом нет ничего удивительного. — Я тоже тебя люблю, — говорит Вероника, чувствуя это каждой клеточкой своего тела. Он выдыхает и снова целует ее. Все начинается мягко, сладко и любяще, но быстро перерастает в горячие объятия. — Последний шанс отступить, Джонс. — Не в этой жизни, — говорит Джагхед, когда она стаскивает с него боксеры. Он проводит рукой по ее бедру, оставляя след из мурашек, прижимая пальцы к ее мокрому нижнему белью. Она вздыхает и широко раздвигает ноги. Он принимает приглашение. — Черт, Ви, ты такая мокрая. Он экспериментально поглаживает мягкие складки, прежде чем, наконец, попасть внутрь. Вероника целует его, рука медленно движется вверх и вниз по его члену. Он стонет ей в рот и двигает своим пальцем внутри неё, поддерживая её темп. — Больше, Джагхед, — стонет Вероника, и он слепо подчиняется, добавляя еще один палец. — Вот так. Быстрее. Пожалуйста. Он подчиняется, увеличивая темп. Вероника пытается не отставать, но он протягивает руку, хватая ее за запястье, останавливая ее движения на своем члене. Вероника понимает намек и потирает клитор. — Серьезно, Ви, — шепчет Джагхед, мягко кусая её шею. — Ты чертовски мокрая. Вероника слегка посмеивается и откидывает голову назад, чтобы дать ему беспрепятственный доступ к шее. Она чувствует, что скоро кончит, чувствует, как сводит живот и покалывает кончики пальцев. Ее пальцы на клиторе почти не попадают в ритм, и она трется бедрами о руку Джагхеда. — Джагги, Джагги, пожалуйста. Я так близко. Я так чертовски близко. — Что мне сделать? — Джагхед тяжело дышит, но не ждет её инструкций, прежде чем добавить третий палец. Вероника стонет и кладет свою руку на его, прижимая её ближе. — Давай, Ви. Скажи мне, что тебе нужно. Скажи мне, как заставить тебя кончить. — Просто… Не останавливайся, только не останавливайся, — шепчет она, прежде чем дернуть его за волосы и укусить за губу. Он продолжает двигать пальцами внутри нее, его ладонь прижимается к клитору, и Вероника едва может думать, так это хорошо. Она засасывает его нижнюю губу и проводит по ней языком. Она чувствует, что оргазм разрывает её на части, но его недостаточно. Она хочет большего. — Я хочу почувствовать твой член. Боже, Джагхед, я хочу, чтобы ты был внутри меня. — Боже, — стонет он. Джагхед вытаскивает пальцы и стягивает джинсы. Вероника тянет трусики вниз, но не снимает полностью. — Я не… Блять. У меня нет презервативов. — Двадцать первый век, Джонс, я на таблетках, — Вероника приподнимается над ним, потираясь о головку его члена. Она прикусывает губу и медленно опускается вниз, но не до конца, не позволяя ему войти полностью. Джагхед не дышит, выглядя совершенно загипнотизированным, когда она делает это снова. — Черт, Ви. Пожалуйста, не дразни меня. — Ну, раз ты так мило просишь, — отвечает она, опускаясь на него до самого конца. Они оба стонут, Вероника обхватывает его лицо, гладя его щеки, начиная мягко раскачиваться на его коленях. — Так хорошо, когда ты внутри меня, Джагги. Так чертовски хорошо. — Боже, Вероника, — стонет он, закрыв глаза, его руки скользят по ее волосам. Он прижимается лбом к ее лбу и задыхается, когда она двигает бедрами. Его бедра дергаются в ответ, и Вероника шипит, когда он попадает в нужное место. — Это… Боже… Я не… Блять… Я не думаю, что смогу продержаться долго… Я не… Она целует его, сжимается вокруг него и увеличивает темп. В ней все еще плещутся отголоски того первого оргазма. Джагхед все еще пытается что-то сказать, но она не может перестать целовать его. Его руки отпускают её волосы, чтобы сжать бедра. Он призывает ее двигаться быстрее, и она с радостью делает это. Он, наконец, отрывается от её рта, откидывая голову назад, и слепо толкается в нее. Ритма практически нет, но Вероника все равно кричит. — Боже, — стонет он, зажмурившись и сжав рот в тонкую линию. Вероника поглаживает его шею, скользит рукой, касаясь челюсти, щек, век, любой части тела, до которой может дотянуться. — Я никогда бы не подумал… Блять. Я никогда… Вероника… Я не могу… Я собираюсь… Черт, черт, черт! — Давай, Джагхед. Давай… Сделай это. Пожалуйста. Да-да-да! Джагхед бьется в ней, напрягаясь, когда кончает. Вероника шипит и стонет, насаживаясь на него до предела. Он дергается еще несколько раз, и Вероника падает на него сверху. Она еще немного дрожит от своего собственного оргазм. Они стараются выровнять дыхание, Джагхед целует ее в лоб, и она чувствует его улыбку. — Доволен, Джонс? — Доволен чем? — Скажешь что-нибудь? — спрашивает она, отстраняясь, чтобы взглянуть на него. Его глаза все еще закрыты, голова откинута назад на спинку дивана, а на щеках горит румянец. — Ничего? Я, наконец, нашла способ заставить тебя замолчать? — Дай мне минутку, — Джагхед смеется и качает головой. — Я люблю тебя. Вероника двигается, чувствуя, как он выскальзывает из нее, и секунду размышляет о том, как она выглядит, прежде чем подумать, что ей все равно. Она мягко целует его в уголок рта. — Я люблю тебя, Джонс. *** Утро понедельника наступает, и все говорят о двойном самоубийстве Лося и Реджи. Весь Ривердейл-Хай забывает о Шерил. Все стены увешаны фотографиями двух футбольных звезд, лисички вновь надевают черную траурную форму, а учителя шепчутся, пристально наблюдая за учениками, словно пытаясь угадать, кто будет следующим. Везерби собирает собрание. Джагхед и Вероника садятся рядом, наблюдая за Бетти и Арчи. Они не разговаривали с тех пор, как оставили пару на берегу реки. Джози проходит мимо, окруженная кошечками, и она не похожа на скорбящую вдову. Она высоко задирает подбородок, а на губах играет легкая ухмылка. Вероника впечатлена её игрой. Она вопросительно смотрит на Веронику и Джагхеда, на ее лице ясно виден безмолвный вопрос. Вероника не отворачивается, но и не объясняет ничего, лишь переплетает их пальцы. Джози качает головой, и ухмылка превращается в чеширскую улыбку, когда она идет дальше. — Что это было? — Разборки Королев Школ, — пожимает плечами Вероника. — Я разберусь с этим позже. — Ты все еще королева пчел? Даже после… несмотря на то, что мы вместе? — спрашивает Джагхед, запинаясь. Она не может не улыбнуться и наклоняется, чтобы нежно поцеловать его в губы. Джагхед отстраняется и щурится. — Это еще одна фишка королев пчел? Метить территорию или что-то в этом роде? — Что-то в этом роде, — бормочет она, прежде чем снова поцеловать его. Дело не в этом. Они любят друг друга. Они знают это, но это все, что они знают. — Может быть, я просто хочу, чтобы все знали, у кого мое сердце. — Господи, Лодж, ты не можешь быть еще более приторной? — шепчет Джагхед ей в рот, но она слышит улыбку в его голосе. Он проводит пальцем по линии ее челюсти, заставляя ее дрожать. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что ты пытаешься смутить меня перед сверстниками. — Поцелуй с самой горячей девушкой в Ривердейл-Хай смущает? — спрашивает Вероника, отстраняясь, чтобы нахмуриться. Он смеется и закатывает глаза. — И нет, я не буду извиняться, что считаю себя самой горячей девушкой в этой школе, Джагхед Джонс. Так что даже не начинай об этом. — Я бы никогда так не поступил, — Джагхед прижимает руку к груди и притворяется обиженным. Вероника готовится ответить, когда Арчи падает на свободное место рядом с Джагхедом. У него темные круги под глазами и дрожащие руки. — Арчи, добро пожаловать на вечеринку. — Ты в порядке, Арчи? — спрашивает Вероника, хмуро глядя на него. Он просто качает головой и продолжает смотреть прямо перед собой. Она отпускает руку Джагхеду и трясет Эндрюса за плечо. — Давай, Арчи. Ты меня пугаешь. — Я расстался с Бетти, — быстро бормочет он. У Вероники и Джагхеда перехватывает дыхание. Это то, что она не ожидала услышать. Не от Арчи. Красивого, надежного и полностью влюбленного в Бетти Купер, Арчи Эндрюса. — Вчера вечером. Я просто… Я волнуюсь за нее, ребята. Я так волнуюсь за нее. Джагхед открывает рот, чтобы сказать что-то, но Везерби выходит на сцену. Речь директора достаточно мягкая. О том, что страдания не вечны, о том, чтобы заботиться о людях, что нас окружают, о духе принятия, который он хочет развить в Ривердейл-Хай. Когда он заканчивает речь, они втроем медленно выдыхают с облегчением. Но тревога быстро возвращается, когда Марти Мантла и Митч Мейсон выходят на сцену. Они поглощены горем. Вероника садится прямо и ждет, затаив дыхание, что они скажут. Для них не имеет смысла быть здесь, они должны сейчас быть со своими семьями. Но они стоят плечом к плечу, образ единого фронта. — Наши мальчики, — начинает майор Мейсон, прежде чем сделать глубокий вдох. Вероника уверена, что если бы она сидела ближе, то увидела бы слезы на его глазах. — Наши мальчики были хорошими ребятами. Они были сильными. А теперь их больше нет. — Мой сын, — мистер Мантла перехватывает микрофон, когда майор Мейсон не может продолжать. — Был бульдогом до глубины души. Лидер среди сверстников, капитан футбольной команды. Смелый и дерзкий и все, на что я мог надеяться видеть в приемнике семейного бизнеса. И все же он скрывал ужасную тайну. Прятался, потому что ему было слишком стыдно, чтобы быть честным, и этот секрет отнял его жизнь. Этот секрет, который он хранил, украл у меня сына, украл у нас всех. — Они были хорошими мальчиками! — кричит майор Мейсон, заставляя Веронику подпрыгнуть. Он отталкивает мистера Мантла с дороги и сжимает микрофон мясистой рукой. Несмотря на то, что она сидит далеко, она может видеть, как слезы текут по его лицу. Видит, как краснеют его, а глаза наливаются кровью. — Они были хорошими детьми, а мы убили их своими предубеждениями! Нашей собственной ненавистью и страхами! Они были смелее, чем кто-либо в этой комнате. Храбрее, чем я когда-либо был в моей жизни. Возможно, он не мог быть честным в этой жизни, но он может быть честным в загробной жизни. Честнее, чем его старик, это точно. — Хватит, Митч, — ворчит мистер Мантла, пытаясь забрать микрофон от майора Мейсона. — Я люблю своего мертвого сына-гея! — кричит майор Мейсон через плечо мистера Мантла. Он отталкивает Марти с дороги. — Я люблю своего мертвого сына-гея. Потому что он был очень храбрым. Я хочу, чтобы вы все знали. Лось Мейсон был геем. И его отец тоже! Шепот, который проходит через зал, достаточно громкий, чтобы услышать рыдания майора Мейсона. Он падает на колени, и его плечи сильно трясутся. Везерби спешит на сцену, чтобы помочь мистеру Мантла увести убитую горем фигуру майора Мейсона со сцены. Джагхед и Арчи не двигаются, глядя на сцену с похожими шокированными выражениями лица. — Майор Мейсон только что крикнул, что любит своего мертвого сына-гея и вышел из шкафа в одном и том же предложении? — медленно спрашивает Джагхед. Он смотрит на Арчи и Веронику, приподняв брови. — Серьезно, ребята, мы все это видели? — Ага, — Арчи фыркает от смеха, который на самом деле звучит совсем не радостно. Это больше похоже на тёмный смех, когда вы шутите о смерти. Беспокойство, которое почувствовала Вероника, когда Арчи сел рядом, возвращается. — Боже, ребята, что, черт возьми, происходит? — Я думаю, что мы создали такую же ситуацию, что и с Шерил, — со вздохом отвечает Вероника. — Будьте готовы услышать только хорошие вещи о самых больших придурках Ривердейл-Хай. — По крайней мере, эти придурки больше не будут ходить по коридорам, — говорит Бетти, подходя к ним. Ее хвостик снова на месте, и она носит кардиган, который Вероника не видела с начала учебного года. Будто она вышла из прошлого прямо в их испорченное настоящее. Арчи поднимает брови и выпрямляется на своем кресле, но Бетти не обращает на него внимания. Она ярко улыбается Веронике и Джагхеду, но Вероника видит, что улыбка фальшива. — Ребята, вы будете сидеть здесь весь день? Уверена, что это плохая идея. — Бетти, — говорит Арчи, вставая. Он протягивает к ней руку, но она отшатывается от него. — Ты… ты в порядке? — Я в порядке, — говорит Бетти, адресуя свою фальшивую улыбку Арчи. — Почему ты спрашиваешь? Арчи открывает и закрывает рот, словно рыба, выброшенная на берег, но ничего не отвечает. Вероника встает и сжимает колено Джагхеда, перед тем, как взять Бетти под руку: — Пошли, Би. Мне нужен эскорт на второй урок. — А как же я? — спрашивает Джагхед. Он пытается пошутить, пытаясь скрыть неловкость этого момента, но это не работает. Вероника просто закатывает глаза и поворачивается с Бетти к выходу. — Хорошо. Я провожу Арчи. По крайней мере, он ценит меня. — Конечно, ценит, — бросает Вероника через плечо. Она подмигивает ему и посылает воздушный поцелуй, который заставляет его щеки гореть. Когда она возвращает свое внимание к Бетти, блондинка смотрит на Веронику, приподняв брови. — Что? — Что-то случилось между тобой и Джагхедом? — спрашивает Бетти, не тратя времени впустую. Ее зеленые глаза широко раскрыты, но на её губах все еще играет та фальшивая улыбка. Теперь, когда Вероника подходит ближе, она видит темные круги под глазами, скрытые консилером, и выбившиеся пряди из тугого хвостика. — Ты выглядишь ужасно счастливой. — Ты же знаешь, что с Джагхедом уже давно что-то происходит, — говорит Вероника, пытаясь сохранить светлый тон беседы. Она никогда не боялась хвастаться своими отношениями, но отношения с Джагхедом кажутся такими хрупкими, такими нежными, что она боится сглазить. — Я знаю, — Бетти шутливо толкает её плечом. — Но что-то еще произошло. — Почему ты так думаешь? — То, как он смотрит на тебя, — говорит Бетти, вздыхая. Ее глаза слезятся, когда они останавливаются в шаге от кабинета. — Раньше я думала, что Арчи смотрит на меня так же, поэтому, видимо, я могу ошибаться. — Бетти, — шепчет Вероника, крепко обнимая блондинку. Она прижимается лицом к плечу Бетти, но Бетти не обнимает ее в ответ. — Арчи любит тебя. Я знаю это. — Любит меня достаточно, чтобы бросить меня, — шепчет Бетти с горьким смехом. — Я половину своей жизни любила Арчи Эндрюса, и он едва смог любить меня полгода. — Элизабет Купер, — её голос холоден и строг. Она хватает Бетти за плечи и пытается не вздрогнуть от холодного блеска в её глазах. Это же Бетти. Ее лучшая подруга. — Арчи Эндрюс любит тебя. Я знаю это. И ты это знаешь. А самое главное он это знает. — Тогда почему, Ви? Почему он это сделал? — ее холодная броня дает трещину, и Вероника видит уязвимую девушку, с которой она познакомилась в свой первый день в Ривердейл-Хай. Вероника обхватывает щеки Бетти руками, и та кладет свои ладони поверх её. — Я так устала от того, что мне больно, Ви. Я устала от того, что мне больно из-за Арчи. Иногда кажется, что это все, что он мне дает. — Это не так, и ты это знаешь, — настаивает Вероника. — Это не конец Барчи. Он просто… Слишком много всего произошло. Ему нужно время, Би. Нам всем нужно. — Даже тебе, Ви? — спрашивает Бетти, делая глубокий вдох. Ее хватка на руке Вероники усиливается. — Тебе тоже нужно время? — Никогда! — бездумно говорит Вероника. Она хватает Бетти за руку, игнорируя звонок, и тянет ее подальше от класса. — Ты мой лучший друг, Бетти. Полная темнота и никаких звезд. Я всегда с тобой. Бетти, наконец, тянет Веронику в крепкие объятия, которые выбивают воздух из её легких. Конечно, она обнимает блондинку в ответ. Что еще она может сделать, когда сегодня на фасаде Бетти так много трещин? Вероника пообещала себе быть лучше, чем была. Бросить всю ту ерунду, которую она притащила с собой из Нью-Йорка. И, черт возьми, она собирается следовать этому обещанию! — Мне нужно в офис «Сине-золотой», — бормочет Бетти, отстраняясь от подруги. Последний звонок прозвенел, и Вероника официально опоздала на урок. Не то чтобы ей было не все равно. — С тобой все будет хорошо? — спрашивает Вероника. Она слегка ухмыляется и перебрасывает волосы через плечо, показывая немного бравады, чтобы вызвать улыбку на лице Бетти. Это срабатывает. С трудом. — Я могу пропустить урок. Составить тебе компанию. Математика может подождать. — Последнее, что тебе нужно, это наказание, Ви, — Бетти закатывает глаза. Но сейчас она больше похожа на ту жизнерадостную версию себя несколькими месяцами раньше. — Я буду в порядке. Увидимся за ланчем. — Обещаешь? Ты не сбежишь из-за Арчи? — спрашивает Вероника. Она делает дополнительный ход и разыгрывает карту жалости. — Ты не можешь бросить меня с Джагхедом и Арчи. Слишком много тестостерона. — Не дай бог, — смеется Бетти, но кивает. — Я приду на обед. Не беспокойся обо мне. — Это невозможно, — Вероника качает головой. Она смотрит, как Бетти разворачивается на каблуках и направляется к офису «Сине-золотой», хвостик покачивается взад-вперед. Это сладкое зрелище — идеальная девушка по соседству идет по коридору средней школы. Но страх, ложится на плечи Вероники, словно накидка Валентино.