Измененная реальность

…героиня переживает потрясение за потрясением и объяснение за объяснением, ездит на кладбище, применяет шпагу по назначению, и, кажется, наконец-то расторгает помолвку

Он мне не поверил. Этот чертов непрошибаемый, упрямый, самонадеянный сукин сын мне не поверил. Я по глазам видела – он решил, что это проговорилась Жири, несмотря на мои заверения в обратном. Да что ж такое! Вру напропалую, такую лапшу вешаю, что только держись – и все верят, сидят, развесив уши, чтоб ничего мимо не упало. Стоит один раз сказать правду любимому человеку – и вот вам, пожалуйста! Я мгновенно вскипела, не хуже чайника. - Ты все-таки не веришь мне! – я не спрашивала, я утверждала. Эрик вдруг отвернулся. - И давно ты знаешь? – ровным голосом спросил он. И я сдалась. Не хочет слышать правду – и хрен с ним. Главное – я сказала, а там хоть потоп. Значит, буду валять дурака и дальше, и пусть дурак не обижается. - Давно, - дерзко ответила я, - мадам Жири рассказала мне как раз во время ссоры. Надеюсь, он не так тесно общается с мадам, чтобы она пересказывала ему все подробности. Впрочем, если он и тут подловит меня на лжи – плевать. Надоело все время оправдываться, все время быть виноватой! Я – я меняю его судьбу к лучшему, оберегаю его, выколупываю из вековечной брони, которую он вокруг себя возвел со своими комплексами и шрамами. Да он за эти четыре месяца испытал больше счастья, чем за предыдущие тридцать с гаком лет! И уж точно больше, чем в оригинале. И я опять - Мировое Зло? За-дол-ба-ло. - И ты знаешь, что скрывает маска? Я задрожала. Что сказать? - Скажи «да», - все еще неверным от слез голосом подсказала Кристина. - И что это даст? - Ну, может, он не будет так страшиться ее снять? - Есть в твоих словах зерно истины, - мысленно вздохнула я, а вслух произнесла с вызовом: - Да. И что? Тут я увидела, что Эрик успокоился на самом деле. Наверное, так успокаиваются перед смертью неизлечимо больные. Нестерпимо захотелось прикоснуться к нему, утешить, сказать, что все не так плохо, как он себе думает… но я не стала. - Ты очень способная ученица, - негромко произнес Эрик. У меня в ушах его слова отдались набатом. - Каков учитель, таков и ученик! – в запальчивости воскликнула я. - Я понимаю, - он повернулся с кривой усмешкой, - как-никак, я обманывал тебя целых десять лет. Ты не могла не отплатить мне той же монетой. Я бы на твоем месте сделал так же... если бы… Эрик поднял глаза, и я услышала отголосок недавнего крика: «За что ты так со мной?!» Я не выдержала, и первая отвела взгляд. А он продолжал терзать мое бедное сердце своей горечью и болью. - Но приводить под видом доказательства… это… эту историю… Это нечестно! Подло! – его голос сорвался в сипение. Ну все. Не вынесла душа поэта… Я стиснула зубы и, прищурившись, уставилась на Эрика. В моей груди плескалось чистое, незамутненное лишними эмоциями бешенство. Подумать только, и я еще хотела его пожалеть! - Знаешь что?! А не пошел бы ты к черту!!! – заорала я. – Все вы идите к черту со своими чувствами, желаниями, мнениями! Собственники хреновы! Я вас уже видеть всех не могу! Я устала! Каждый раз – как по тонкому льду! Этому не скажи – обидится, этому не скажи – не поймет. Одному все время что-то кажется, другому мнится, третья готова подложить под любимого учителя… Я больше не могу! Если тебе нравится считать меня лгуньей – вперед и с песней! Только оставь меня в покое!!! И я позорно разрыдалась. Не знаю, что из этого бреда дошло до Призрака, но, кажется, он растерялся. - Кристина… - он потянулся ко мне. Утешить? Успокоить? Что бы ни было, но это значилось в его базовых потребностях. Как там? Служить и защищать? А мне было плохо. И уже даже не хотелось, чтобы все стало хорошо. - Иди ты к черту! Я оттолкнула его, проскочила мимо и рванулась вверх по лестнице. Вверх, вверх… снова вверх… Оказавшись в знакомом коридоре, я побежала к себе в комнату, ничего не замечая вокруг. И плевать, как я выглядела, плевать, если меня видели. Я устала. Ворвавшись в комнату и заперевшись, я упала на кровать. Под ребра впилось нечто угловатое. Я сунула руку, извлекла из-под себя пистолет и аккуратно положила на пол. В дверь постучали. - Кристина! Прости за бестактность, но я очень волнуюсь… Ты там? Это был виконт. - Пошел к черту! – вежливо отозвалась я. - Кристина, ты там? Какое счастье! - Убирайся к черту! – взрыкнула я в лучших традициях Призрака Оперы и швырнула в дверь первое, что попалось под руку – баночку с гримом. Баночка предсказуемо брызнула в стороны осколками. За дверью послышался знакомый смешок. Раппно, с-сволочь. Кажется, Рауль, наконец, понял, что ему не рады, и убрался подобру-поздорову. - А еще говорила посудой не швыряться, - укорила меня Кристина. - И ты иди к черту. Завтра, все завтра. И я провалилась в тревожный сон. Утро было ранним и недобрым. - Белл, просыпайся! - А? Что? Который час? - Семь. У меня к тебе просьба… Я перевернулась на спину и потянулась, захрустев суставами. - Ну? Излагай. - Я хочу побывать на могиле отца. - Ой, блииин. А можно через часик-другой? Такая рань несусветная… После бала-то… А? И все кучера, наверное, еще дрыхнут. - А мы Раппно попросим. Спорим, он за дверью дежурит – после наших побегов он с нас больше глаз не спустит. - Это, вообще-то, хреново, конечно. Но ты права, его можно попросить, тем более что по службе ему пить было не положено. Поскольку накануне я задрыхла, не потрудившись снять грим, результат был налицо. Точнее, на лице. Ругаясь вполголоса, я взялась оттирать его с кожи, особенно стараясь с глазами, а то Кристина стала похожей на панду. Запихнув в себя, за неимением завтрака, завалявшееся с последней прогулки с виконтом яблоко и набросив шерстяную накидку, я вышла в коридор. Раппно сидел на полу, прислонившись к стене, надвинув на лицо шляпу и обернув длинные ноги полами плаща. Я подошла к нему и осторожно потрясла за плечо. В следующую секунду мне между глаз уперлось дуло пистолета. Одновременно с этим полицейский поднял голову и открыл глаза. - Доброе утро, - спокойно поздоровалась я. – Вы не могли бы отвезти меня на кладбище? - Странное желание для юной девушки, - насмешливо отозвался он, отводя пистолет от моего лица, - так и поедете в этом? И Раппно выразительно обвел рукой мой пиратский костюм. Я отрезала: - Так и поеду. - Между прочим, ваш жених дежурит где-то поблизости. - Он мне не жених. Пусть дежурит, сколько влезет. Так вы отвезете меня? Раппно пожал плечами. - У меня есть выбор? Я сделала вид, будто задумалась. - Полагаю, нет. Экипаж катил по дороге, слегка раскачиваясь и поскрипывая рессорами. - Кристина, ты так и будешь молчать? Я же чувствую, как тебя распирает. - Белл, я… Это правда – то, что ты вчера рассказала? И то, что я увидела у тебя в памяти? - А ты сама как думаешь? По-твоему, Эрик просто так психанул? Кристина вздохнула. - Я себе даже представить не могла… Как он это пережил… - Ну, судя по тому, что из него выросло – пережил так себе. - А ты на него еще и наорала. - Ну извини, не выдержала. У меня, действительно нет сил с ними со всеми сражаться. И с судьбой заодно. - Нас же двое, не забыла? - Теперь – да. А раньше? Кто к виконту на ужин умотал, так что я потом Эрика еле успокоила? Пушкин? Ответом послужило виноватое сопение. - Ладно, проехали. Лучше скажи, что ты об этом думаешь. - Не знаю, правильно ли это, но мне ужасно жаль того мальчика. И, наверное, поэтому я не могу не думать о сегодняшнем мужчине. Эрик, он такой… Я только сейчас поняла, как тебе было тяжело. Ты прости, мне казалось, тебе все легко дается. Раз – и помирилась с Призраком, два – и поставила мадам на место, три – и директора несут контракт. А ведь я бы так не смогла… Я видела в твоей памяти те кадры… - Кадры?!! - Ой… Ну да, я догадалась, что это было… как его? Кино. Как про Джека Воробья. Но ведь то, что это не происходило в твоем мире, не означает, что это не происходило вообще. Разве этот мир похож на кино? Здесь все реально. Я чувствую себя живой. Разве нам не холодно в тонкой накидке? Разве у нас нет шрама на ухе? - Сдаюсь… - я рассмеялась. - Так вот. Мой разум отказывается понимать, как после всех горестей, выпавших на его долю, после унижения и издевательств, он сумел подняться. Как он всего этого добился – сам, один? Обустроил дом, перенес туда все эти вещи… Белл, он же знает четыре языка! Или пять? А как он рисует! А как поет! А какую музыку пишет… - Так, я не поняла, ты мне его продаешь, что ли? – фыркнула я. – Обо всех его достоинствах я знаю не хуже тебя. Но в одном ты не права. Он не сумел подняться, на самом-то деле. Все это его поведение, холодная уверенность – это такая же маска. А внутри остался тот же несчастный подросток, которому слишком долго внушали, что он – чудовище. Так долго, что он и сам в это поверил. И до сих пор верит. Поэтому боится любить тебя. Он готов отдать за тебя жизнь, но не в состоянии произнести три простых слова. Если ты видела… кадры, то знаешь, что должно было произойти, чтобы он, наконец, их сказал. И опоздал… - Нас, Белл. Он любит нас. Если бы не ты, он бы меня не разглядел за тем образом, что нарисовал в воображении. А теперь он любит живую девушку, которая не боится с ним спорить и иметь на все свое мнение, которая готовит спагетти, до умопомрачения ругается с Карлоттой и поет странные песни. Все это – ты, не я. И он любит тебя. И меня, немножко. Знаешь, иногда я тебе так завидую. И ревную. Ты делаешь то, на что у меня никогда не хватает смелости. Да, я знаю, как часто ты дрожишь от страха. Но все равно ведь делаешь. А это и есть настоящая храбрость. И еще… Я верю, что ты все изменила. В этот раз Эрик не опоздает. Он еще скажет тебе… нам: «Я люблю тебя». Я верю. У меня не было слов. - Кристина… - Молчи. Лучше молчи. Мы почти приехали. Пустишь меня? - Конечно. Мне определенно нужно было перевести дух после такой исповеди. Со стороны я наблюдала, как Кристина, опираясь на руку Раппно, вышла из кареты и прошла в полуоткрытые ворота кладбища. Вот и склеп – построен на средства, собранные поклонниками таланта Густава Даае, нашла я в памяти Крис. В качестве компенсации за отстранение от управления, ее сознание предоставляло мне весь багаж знаний и памяти, накопившийся в нем. Насколько я могла судить, это появилось не сразу, а когда мы начали… сотрудничать – и чем дальше, тем полнее. Кажется, это и называют симбиозом. Я старалась не слушать, о чем Кристина рассказывает отцу – это неприлично, да и что она такого может рассказать, чего я не знаю? Она говорила очень тихо, почти беззвучно, словно опасаясь, что нас подслушивают. Хотя, кому там подслушивать – Раппно дремал на козлах, а Призрак с Раулем, небось, видели десятый сон. Хотя, Эрик, скорее, терзался в подземелье и терзал ни в чем не повинный орган. Или… К ногам Кристины упал камешек, обернутый клочком бумаги. Она подняла его и развернула – это была записка. «Заверни за склеп, чтобы тебя не было видно от ворот. П.О.» - значилось в ней. Прямо Майн Рид какой-то! - Пойдем? – спросила Крис. - А куда деваться? Придется. Ты пойдешь или я? - Давай я, разнообразия ради. - Тогда двигай. Кристина послушно зашла за угол, предварительно оглянувшись на Раппно – тот безмятежно спал, уронив голову на грудь. За углом нас поджидал Эрик при полном параде. Похоже, предстоял серьезный разговор. А впереди еще объяснение с виконтом… - Здравствуй, Кристина. Ого! Такое впечатление, что он всю ночь готовился, репетировал. Что же такое он имеет нам сказать? - Здравствуй, Эрик, - в тон ответила Крис. - Чудесное утро, не так ли? И погода прекрасная, - продолжал разводить политес Призрак. Я недоумевала. - Эрик, ты хочешь поговорить о погоде или просто тянешь время? Кристина! Ты растешь в моих глазах! Эрик на мгновение отвел взгляд – и тут же вновь с упорством все для себя решившего человека посмотрел нам в глаза. - Кристина, прости меня. Охохонюшки-хо-хо… Воистину, если женщина неправа – попроси у нее прощение. А ведь я была неправа, когда орала на него вчера. В конце концов, никто не обязан верить во всякую чушь про другой мир и постороннее сознание. А я ударила его по больному, использовав сокровенную тайну его жизни в качестве банального аргумента. - Белл, присоединяйся. Одна… я не могу. - Что? Как присоединяться? - Я потеснюсь. И она, в самом деле, потеснилась, и я ощущаю ее сознание рядом, и наши мысли – одно, и чувства – одно, и я вижу в глубине ее маленькой души искру зародившегося чувства. Она тлела долго, но разгорелась лишь вчера, там, в маленькой комнатке под холлом Опера Популер. - Эрик, не надо… - Дай мне закончить, Кристина. – Эрик серьезен и настойчив. – Я уже не один раз говорил, что ты изменилась. Это так, и я уже давно не понимаю, как себя вести с тобой. Может быть, ты повзрослела, а может, я никогда не знал тебя. Я не в состоянии предугадать твои поступки, как бывало раньше. Иногда я думаю, может, мне все это пригрезилось: ты, наши уроки, твои светлые и наивные молитвы, твоя вера в Ангела Музыки. Ты непостижима. Ты даришь мне надежду одной рукой – и отнимаешь ее другой. Ты возносишь меня в небо – и низвергаешь в пучину самого глубокого отчаяния. Я не знаю, чем заслужил эту пытку, но я больше не выдержу. Еще одного раза я не выдержу. Поэтому я хочу сказать тебе… И будь что будет. Ты, наверное, знаешь теперь обо мне все или почти все. Да, меня держали в клетке, как животное, как чудовищное порождение ада. Так оно и есть – я порождение ада. Но лишь снаружи. А в груди моей бьется человеческое сердце. И оно страдает. Оно страдает, Кристина. Из-за тебя страдает… - Эрик! – перебиваем мы. – Ты не чудовище. Ты – человек. И ты самый храбрый человек, которого я когда-либо знала. Это я должна просить прощения. Я не должна была так поступать с тобой, это было глупо и жестоко. Дурацкая мистификация в духе Призрака Оперы. Ты ничем не заслужил подобного отношения. Я была неправа. И пускай эта ложь про мистификацию, пускай. Зачем настаивать на правде, если она не несет в себе ничего, кроме вреда? Мы… Я подхожу к нему все в том же нелепом маскарадном костюме с болтающимися по бокам косицами. Я протягиваю руку, все как во сне… Вот сейчас он скажет… сейчас… - Продолжай, Эрик, - просим, нет, умоляем мы. Эрик берет мою руку в свои, легонько касается ее губами. Он проникновенно смотрит на меня и… - Кристина, остановись! Отойди от него! Виконт. Главное, вовремя. Будто знал. Вот гад. Я обернулась: так и есть – скачет на лихом коне в белой рубашке на босу грудь, как дешевый романтический герой, и мнит себя, по меньшей мере, спасителем человечества. - Это Призрак, Кристина! – вопит он, словно это – самая потрясающая сенсация. – Он опасен! Я защищу тебя! Азохн вей! Только этого мне и не хватало. Эрик отодвинул меня в сторону, скинул плащ и фрак и кровожадно оскалился, потянув из ножен шпагу - Рауль уже соскочил с лошади и несся к нему со шпагой наперевес. Памятуя о том, как активно они сражались в фильме, я сочла за благо отступить подальше. И началось… Сначала я ничего не могла разобрать в этом человеческом вихре, мечущемся среди надгробий. Но постепенно отдельные фрагменты боя проступили сквозь бесконечный звон и лязг, сквозь тяжелое дыхание и скрежет зубов, сквозь прямые и обратные выпады, обманки и удары плашмя. И я заметила одну странность: Рауль наседал на Эрика с завидным упорством, стремясь достать противника, а Эрик – ушел в глухую оборону. Он лишь парировал удары, лишь защищался, не пытаясь перейти в контратаку. Почему? Я недоумевала, но недолго. Клятва. Призрак поклялся, что не тронет виконта и пальцем, и, похоже, готов был сдержать обещание даже ценой собственной жизни. Этого нельзя было допустить! В этот миг Эрик споткнулся о корень и упал навзничь. Рауль прижал его шпагу своей – и, выбив из рук, отшвырнул подальше. Затем мгновенно выбросил руку со шпагой вперед, намереваясь проткнуть Эрика насквозь, но тот успел откатиться в сторону, так что лезвие лишь прорезало рукав. Рауль снова ткнул шпагой, на этот раз удачно: на плече Эрика начало расплываться алое пятно. Я поняла, что он слишком устал, и третий раз станет для него роковым. - Что же делать?! - А шпага тебе на что? - Точно! - Стой! Стой, Рауль! Остановись! – закричала я, на ходу вынимая шпагу – спасибо дядюшке ла Вирму. Я бросилась между ними, принимая на себя удар, и сильным горизонтальным контрударом отбивая его шпагу далеко в сторону. Лезвие заскользило по лезвию, выбивая голубые искры, и вонзилось в землю. Рауль явно не ожидал такого от своей скромной невесты. Впрочем, Призрак тоже. Как учил ла Вирм? Надо же, тело все помнит. Мы оттерли виконта от Эрика – выяснилось, что сдвоенное сознание позволяет телу двигаться куда быстрее. Но все же… что стоят наши жалкие два месяца по сравнению с годами тренировок? А виконт настолько в шоке, что автоматически продолжает сражаться… Толкнув его назад, я оглянулась на то место, где лежал Эрик – его не было, только красное пятно осталось на снегу. Дзыннь! Оказывается, пока мы с виконтом были заняты друг другом, Эрик успел поднять шпагу. И теперь нас было двое против одного. Воистину, мы спина к спине у мачты… И даже мой костюм к месту, потому что я вдруг подумала, что эта сцена мне напоминает ту, из фильма про пиратов. В глазах Рауля вспыхнуло недоумение. - Кристина, что ты делаешь? Ты же моя невеста! - Я! Не! Твоя! Невеста! – завизжала я, сопровождая каждое слово ударом. - Ты приняла кольцо – значит, согласна! Я аж задохнулась. - Да забирай ты его! Н-на, подавись! – я сдернула треуголку и, рванув с банданы цепочку с кольцом, что было силы швырнула ее в виконта. Замерев, мы оба, как завороженные, следили за ее полетом… Эрик одним резким движением перехватил цепочку в воздухе - Пожалуй, я возьму это! Чтобы больше ни у кого не возникло соблазна. Кристина – моя! О, как! Уже и его! А ведь еще и не признался… - Я пока еще своя собственная, - пробрюзжала я. Резкий звук выстрела. Я вздрогнула и обернулась: к нам спешил Раппно, держа в руке револьвер. - Всем оставаться на местах! Над ухом раздался смешок. - Пожалуй, мне следует откланяться. Благодарю за чудесно проведенное время, - и Эрик отступил назад. Секунда – и он уже возле склепа, другая – и он испарился, точно утренний туман. Раппно, видимо, так и не решивший, в кого следует целиться в первую очередь, навел пистолет на меня и виконта. - Бросайте оружие! Ну? Мы послушно уронили шпаги. - Кристина, ты с ума сошла? – возмутился Рауль. - Ты хоть представляешь, кого защищала? Это же Призрак! Преступник! Моей невесте… якшаться с преступниками… Все. Этот тоже дождался. Я резко развернулась и от души вмазала ему по роже. Раздался хруст, и из носа виконта потекла кровь. - Считай это отказом! – рявкнула я. - Так, молодые люди, личные отношения выясните позже, а теперь прошу следовать за мной, - полицейский поднял наши шпаги и махнул револьвером в сторону экипажа. Пришлось повиноваться. В карете я ехала, отодвинувшись от Рауля на всю длину сидения. Всю дорогу он угрюмо молчал, прижимая платок к носу. Кажется, помолвка расторгнута.