Измененная реальность

...героиня прокачивает силу и ловкость, сбегает из-под охраны на свидание, пикируется с Призраком в духе любовных романов, хвастается шрамами, гуляет по крыше – и ее все время пробивает на хи-хи

Нельзя сказать, что ла Вирм принял меня с распростертыми объятьями. Сначала было все, как полагается в таких случаях: недоуменный взгляд, недоверчиво нахмуренные брови, возгласы «Да зачем тебе это, девочка?» Ну, я объяснила, зачем. В подробностях. И только нахождение в больнице спасло Буке от суда Линча. После этого возражений не было. Я приходила в оружейную каждый день и занималась по несколько часов, до изнеможения. Первая позиция, вторая… восьмая, верхняя, батман, атака, захват, финты… Со стилетом, с кастетом, шпага в правой руке, в левой… Как-то я целую неделю возилась с клеймором – привыкала к его тяжести. После него шпага казалась легкой, как перышко. Раппно взялся учить меня стрелять и обращаться с ножом: его опыт работы в полиции оказался как нельзя кстати – теперь я орудовала ножом в стиле какого-нибудь бандита из далекого Сингапура. К счастью, некоторые приемы рукопашного боя я знала и сама. И с удовольствием продемонстрировала их почтеннейшей публике. Кроме того, я напросилась к Анжу иногда подменять подмастерье, чтобы качать меха кузнечной печи. Это здорово наращивало мышцы рук и грудной клетки. Раулю я не сказала ни слова. Пусть думает, что его милая Кристина отходит от ужасного происшествия. Оказывается, попытка изнасилования – это «ужасное происшествие», фу-ты, ну-ты! Эрик же просто не давал о себе знать. Я вся извелась. В итоге, выкроив время после очередной репетиции, я смоталась в розовую гримерку. Проход за зеркалом оказался заблокирован. Ах ты ж царица полей! Хрен тебе! Неужели Призрак надеется, что я оставлю его в покое и позволю заниматься самоедством в одиночестве? Нет, мы не таковы. Однажды, во время одной из опостылевших прогулок с Раулем, который после своей выходки с кольцом и подставы с полицией воспринимался исключительно как неизбежное зло (не знаю, что испытывала к нему Кристина, а спрашивать не хотелось), я прикинулась больной и, воспользовавшись тем, что в промежутке между свиданиями с виконтом и входом в Оперу я была избавлена от надзора вездесущего и исполнительного Раппно, слиняла в оружейную. Там меня приняли с привычным добродушным почти-равнодушием. Я прошла на склад и скоренько скинула платье. Корсет снимать не стала – как я его потом затяну? Под платьем на мне были предусмотрительно надеты брюки и сапоги – я собиралась штурмовать жилище Эрика через тот проход, которым он меня вывел. Потому что его Эрик не закрыл – забыл или оставил специально – мне было уже неважно. Я соскучилась по нему. По этим глазам, по смеху, по язвительности и ранимости, по смущенному румянцу и кривящимся в надуманной или реальной обиде губам, по всему моему прекрасному Призраку. И я была готова пойти к нему по раскаленным угольям. Довольно пышные юбки я обмотала вокруг талии, сверху надела мешковатую куртку. Густые волосы спрятала под шапку. С зеркальной поверхности щита на меня глянул испуганный пузатый человечек с тоненькими ножками. Сойдет. Предусмотрительно захватив керосиновую лампу, я сдвинула фальшивую стенку и пролезла в проход. Тут было довольно сухо по сравнению с тоннелем за гримеркой, возможно, дело было в том, что этот ход вел не через озеро, а вода появлялась лишь под конец. Я старалась ступать тихо, на случай, если полицейские ищейки добрались и до этих лабиринтов. Пол коридора понижался, все глубже уходя под землю. Я неплохо запомнила дорогу - в памяти отпечатался каждый поворот. Вот я уже чувствовала сырость подземного озера… Внезапный рывок… меня отбрасывает назад… Да что ж так горло-то болит?! Лампа падает на пол, разбивается, лужица керосина мгновенно вспыхивает... Вскидываю руку – на шее грубая веревочная петля, она буквально режет тонкую кожу на шее. Но пока я еще могу протолкнуть воздух сквозь ставшие шершавыми, точно наждачная бумага, связки. - Эрик! Это я! Стой! Давление мгновенно ослабевает, секунда – и горло свободно. Машинально потирая шею, я оборачиваюсь: позади стоит Эрик, в руках – веревка, в глазах – потрясение. - Эрик… я пришла. Я хриплю. Кашляю. Беззастенчиво сплевываю вязкую слюну на каменистый пол. Кажется, все в порядке, потому что следующая фраза дается легче: - Эрик, что же ты молчишь? Я ведь пришла к тебе. И не смей убегать. Он уронил свое грозное оружие и подбежал ко мне. Обхватил своими ручищами, стиснул так, что ребра затрещали, и зарылся лицом в разметавшиеся по плечам волосы, которые вырвались из-под слетевшей с головы шапочки. - Кристина… Полустон-полурык. - Это я, я… здесь, с тобой. Я гладила его по голове, плечам, шепча все эти глупые бессвязные слова утешения, точно мать, убаюкивающая дитя. Наконец он отстранился и посмотрел мне в лицо. - Почему ты пришла? Мои брови уползли под волосы. - Потому что хотела тебя увидеть. Глупый вопрос. - Но ты… - он оглянулся на веревку, свернувшуюся на полу дохлой гадюкой, - разве ты не считаешь меня чудовищем? Убийцей? - За что? – удивилась я. – За то, что спас меня от участи, худшей, чем смерть? Это я должна просить прощение. Я повела себя глупо, но и ситуация была… Мне не следовало так вести себя, я просто испугалась. Да что там – я просто дура. А Буке упал сам. Эрик вздохнул и вдруг встряхнулся, словно огромный пес. А я все смотрела на него. Как, оказывается, вновь разгоревшаяся надежда, меняет человека: плечи распрямились, жесты наполнились уверенностью, глаза засияли. Такой Призрак мне по душе. - Тогда… я приглашаю тебя почтить своим присутствием мое скромное жилище. И он галантно предложил мне руку. В этот момент я со всей ясностью осознала реальность выражения «пойти на край света». Ибо туда – и дальше - я могу прошагать, если меня поведет за собой этот самолюбивый, обидчивый, гордый, упрямый, немного взбалмошный… Если только… Кристина? Кристина, кого ты выберешь? - Я думаю, - брюзгливо отозвалась моя юная протеже. – Можно, я скажу ближе к Рождеству? Можно. В этом мире тебе все можно. Это я тут на птичьих правах. И мы снова были на кухне. Я смотала с талии потерявшие всякую форму юбки и села за стол. Эрик, избавившись от плаща и фрака, ради разнообразия встал к плите. В меню нынче значились гренки с сыром и кофе. - Эрик. Эрииик, - позвала я, - давай, я чего-нибудь поделаю, а? А то скучно сидеть. Вот ведь! Даже не обернулся. Но я нутром почуяла, что он расплывается в улыбке. - Можешь смолоть кофе, - с деланным безразличием ответил Эрик. Это мы запросто. Уверенно направившись к буфету и выудив все необходимое, я спокойно вернулась на место, засыпала зерна в кофемолку и принялась сосредоточенно крутить ручку, крепко удерживая корпус меж колен. По кухне поплыл тонкий аромат свежемолотого кофе. Я наклонила голову, наблюдая, как ловко Призрак переворачивает кусочки хлеба, скидывая поджарившиеся на стоящую рядом тарелку и сразу же накрывая их ажурными ломтиками сыра. И сама не заметила, как начала напевать себе под нос… Et si tu n'existais pas Dis-moi pourquoi j'existerais? Если б не было тебя, Скажи, зачем тогда мне жить? Эрик замер, глядя на меня; по лопатке, которую он держал в руке, вниз потекло масло… Минуту спустя от сковороды потянуло горелым, и Эрик, чертыхаясь, сдернул ее с плиты. Пока он устранял последствия, я допела песенку, домолола кофе и подошла к плите. Кофейник вовсю бурлил, разбрызгивая во все стороны обжигающие капельки. Я мужественно сняла его на подставку, вынула из кофемолки деревянный ящичек с мелким порошком и постепенно высыпала его в воду, не забывая помешивать длинной ложкой. Сверху образовалась аппетитная пенка. Я грохнула кофейник обратно на плиту, придерживая его за ручку и напряженно глядя внутрь. Поднялось один раз… другой… третий… Теперь можно и снять окончательно. Все это время Эрик не спускал с меня глаз, но молчал. Только когда мы сели за стол и отпили по глотку изумительного кофе, он решился спросить: - Это еще одна из… тех песен? Я кивнула. - Тебе понравилось? - Да… необычная. И слова… Ты можешь их записать? - Могу, конечно… Кажется, я подсадила Призрака на эстрадное искусство. Дальше мы ели молча, изредка переглядываясь, но это молчание было… уютным. Словно между нами натянули оптоволокно, которое напрямик передает эмоции и чувства, и слова оказываются лишними. Наконец, минут через пятнадцать, я со вздохом поднялась. - Надо идти, а то меня хватятся. Этот полицейский, он цербер похлеще мадам Жири. – Я натянула шапчонку, ухватила юбки, скрутила их в подобие узла и направилась к выходу из кухни. Эрик поспешил за мной, на ходу отнимая узелок и учтиво открывая передо мной дверь. - Хочешь, с ним произойдет несчастный случай? – предложил он. – Ничего серьезного, но в больнице проваляется с неделю. - Ты с ума сошел? – Я остановилась и ткнула пальцем Призраку в грудь. – Даже не думай. Тебе мало сыщиков, которые едва ли не в нужнике у нас тебя ищут? - Думаю, это последнее место, где меня можно найти, - с нарочитой серьезностью ответил он. Мы прошли сквозь спальню к озеру. - Эрик, я не шучу. Мне виконта хватило, который… Эрик потемнел лицом. - Что сделал этот мальчишка?! Я закатила глаза. - Мне - ничего. Просто это же из-за него тебя ищут. Если бы не он, шеф полиции не заинтересовался бы тобой. Если бы ты знал, как я на него зла! - Правда зла? – самодовольно улыбнулся Призрак. Я не буду с ним ссориться, я не буду с ним ссориться… - Короче. Пообещай мне не лезть на рожон. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Чтобы ты попался по собственной глупости. - Так тебе небезразлична моя судьба? – Мне показалось, или он затаил дыхание? - Ты, ты мне небезразличен. Разве не заметно? Эрик прикрыл на секунду глаза, точно боясь не удержать то, что творится у него в душе. - А де Шаньи? Я слышал, вы обручились? Я провела рукой по лицу. - Слухи о нашей помолвке сильно преувеличены. Не стану скрывать, он сделал мне предложение, но я ответила на него стандартным «мне надо подумать», дабы не огорчать столь быстрым отказом. - То есть ты намерена ему отказать? – уточнил Эрик, помогая мне сесть в лодку. Мне как-то поднадоела его ирония, и я решила его подначить. - Даже и не знаю… Такой шанс выпадает раз в жизни. Богатый, знатный, молодой, умный. Красивый, - особо выделила я. – Мечта любой девушки. Глупо было бы отказаться. Он заскрипел зубами, и я поспешила добавить: - А ты? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Эрик посмотрел куда-то в сторону. - Я хочу, чтобы ты осталась со мной. - В подвале? – делано удивилась я. – Нет уж, ешьте сами, а я люблю свежий воздух. - Если ты останешься, я… я выйду. Куплю дом рядом с Оперой, чтобы тебе не пришлось далеко ходить на репетиции. Стану встречать тебя каждый вечер, стану ходить на твои спектакли… Я даже начну покупать билет, как обычный человек! И… Кристина, ты разучиваешь свои партии в следующих спектаклях? Завороженная мечтами Призрака о нормальной жизни, я вздрогнула от такого резкого перехода - и покраснела. Честно говоря, увлекшись физической подготовкой, я почти забросила вокал – так, просмотрела либретто. И то по настоянию Кристины. Поэтому на репетициях "Фауста" не блистала, хотя партию помнила - Эрик когда-то разучивал ее с Кристиной. - Увы мне. Каюсь, совсем не разучиваю. Да и как прикажешь это делать, если мой дорогой учитель и носа не кажет ко мне? - К счастью, твой охранник по ночам спит. - Эрик фыркнул. - Я буду приходить ночью, и заниматься с тобой. - А когда спать? – возразила я. – Да и окружающим не понравится мое пение среди ночи. Он задумался. - Тогда будем заниматься у меня. - Ну тогда и не нужно за мной заходить, я сама приду – так быстрее получится. Мы добрались до сухого тоннеля. Какая-то мысль не давала покоя. Ах, вот она: - Ты говоришь, что купишь дом. А откуда возьмешь деньги, если новые директора тебе не платят? - Директора? Да не нужны мне их деньги! – засмеялся Эрик. – Во-первых, у меня есть кое-какие сбережения, а во-вторых, в местной бухгалтерии я числюсь помощником Рейе, и жалованье мне передает Антуанетта. И, наконец, в-третьих, когда ты успела стать такой меркантильной, Кристина? Что за неподобающие юной девушке вопросы? Я пожала плечами. - По-моему, очень подобающие. Должна же я определить свои предпочтения! Про виконта мне все понятно, зато ты – темная лошадка. На мгновение по лицу Эрика пробежала тень, но тут же пропала. Он криво улыбнулся. - Ты просто издеваешься надо мной, вредная девчонка?! Мне не удалось удержать смех. В качестве платы за свое поведение я едва не схлопотала подзатыльник, но вовремя увернулась. Эрик, внезапно смутившись своей смелости, остановился. - Что? – я подошла почти вплотную. Чтобы заглянуть ему в глаза пришлось запрокинуть голову. Приятно иногда побыть маленькой и слабой разнообразия ради. - Почему мне так легко с тобой? – Эрик нежно отвел от моего лица выбившуюся из-под шапки прядку. - Я думал, что мне придется наизнанку вывернуться, чтобы ты только смотрела на меня без страха. А ты сама ищешь встреч, мы шутим, смеемся, подтруниваем друг над другом, ты готовишь мне пасту, я варю тебе кофе, мы даже ссоримся иногда, как будто не ты совсем недавно считала меня Ангелом Музыки. - Я и сейчас так считаю, потому что именно ты научил меня петь, - возразила я и вдруг предложила: - Пойдем на крышу! - А твой цербер? – лукаво улыбнулся Эрик. – И ты так и не ответила на мой вопрос. - Да ну его, цербера этого. Он, в конце концов, телохранитель, а не тюремщик мне. Пусть поволнуется. Идем. А по дороге я тебе отвечу. Может, и сама спрошу чего-нибудь. – Я ухватила его за руку и потянула к выходу из тоннеля. Мы пробрались по лабиринту рабочих помещений, прячась в ниши и темные углы всякий раз, когда в коридоре или комнатке мелькал чей-нибудь силуэт. Эрик обычно вталкивал меня в такую нишу и укрывал плащом, чтобы я не светилась – сам он, казалось, обладал способностью настоящего призрака становиться невидимкой. А меня пробивало на хи-хи, как я ни старалась зажать рот ладонями. В итоге во время очередной такой остановки Эрик накрыл мои губы своей широкой дланью. Когда человек – я не поняла, был это рабочий или полицейский, - ушел, я не утерпела и куснула Эрика за ладонь. Он охнул от неожиданности и отдернул руку. Я наконец-то захихикала открыто. - Думаешь, насквозь прогрызла? – заливалась я, глядя, как грозный Призрак трясет укушенной кистью, - дай посмотрю. Я поймала его пальцы и повернула руку ладонью вверх. На смуглой коже проступили красноватые отпечатки зубов. Ничего особенного. - Ничего особенного, - так и заявила я. – И вообще, шрамы украшают мужчину. И украдкой бросила взгляд на Эрика. Он уставился на свою руку, но, подозреваю, ее не видел. На открытой половине его лица недоверие боролось с колебанием и робкой надеждой, что, может быть, если дать мне еще время, если мы будем чаще видеться, и все будет идти, как идет, то однажды он снимет маску, и я не отвернусь в ужасе, не убегу с криком, не рассмеюсь в лицо созданию тьмы, осмелившемуся мечтать о любви… Я читала это так ясно, словно голос Эрика звучал в моих ушах. Надо было его отвлечь, а то скатится в меланхолию. - А у меня тоже шрам появился! – я поднесла его руку к своему левому уху. – Чувствуешь? Кусочек поставили на место, но врач сказал, что небольшое искривление останется и шрамик. Так что я теперь меченая. Вот. Рука Эрика замерла, коснувшись моей кожи. Он очнулся от внутреннего монолога и посмотрел на меня. Осторожно обведя кончиками пальцев контур уха, он дотронулся до чуть саднящей полосы на шее – памятке о его «радушном приветствии». - Жаль, что я не убил эту мразь… Но ты хотела, чтобы его судили… И он все еще жив… Ты прости меня за тот фокус с удавкой – если бы я знал, что это ты… - закончил он довольно неожиданно. - Я не хотела, чтобы ты стал убийцей, только и всего. И с удавкой – то была случайность. Но прошу, больше так не делай, иначе в следующий раз, правда, кого-нибудь придушишь. Мы выбрались наконец на крышу. Я тут же подбежала к самому краю и облокотилась об ограждение. Над Парижем пламенел закат, окрашивая черепицу окружающих домов в кроваво-красный цвет. Далеко внизу отливали золотом и медью кроны деревьев, растущих на бульваре. Мир был прекрасен, ветер свеж и холоден, а на востоке проступали первые звезды и бледный серп месяца. И посреди этого великолепия, подобно утесу, возвышалось здание Оперы. Эрик подошел сзади, накинул мне на плечи плащ и встал рядом, зажав узел подмышкой и скрестив руки на груди. Сразу вспомнился Рауль и путешествие на барже. Но куда там было виконту тягаться с Призраком! Эрик не решился обнять меня, однако тяжелый плащ казался его частью. И мне было тепло, а от плотной ткани исходил еле уловимый, но приятный аромат. Прекрасное завершение прекрасного дня. - Кристина, ты хотела бы… спеть в моей опере? - вдруг спросил он. Я едва не кувыркнулась вниз. Эрик – Эрик! – спрашивает у Кристины, хочет ли она петь в его опере! Хочет, кстати? - <i>Хочу, наверное<i>, - отозвалась Кристина. - <i>Что значит «наверное»? - Хочу. Только как он собирается ее продвигать, оперу свою? Директора его, мягко говоря, не жалуют. - Сейчас и узнаем.<i> Я ответила согласием и повторила вопрос Кристины, хоть и не в таких выражениях. Призрак расхохотался. - Не волнуйся, им придется ее поставить. Я умею уговаривать. Я решила не заострять на этом внимание – в конце-то концов, директора дяди взрослые, сами, чай, разберутся. - Ладно. И когда ее должны поставить? - В этом году, конечно, не получится, - Эрик в задумчивости потер подбородок, - в следующем - да, скорее всего, в феврале. Я повернулась спиной к закату. - Спрашивай. - Что? – удивился Эрик. - Ты хотел узнать, почему тебе со мной легко, - терпеливо пояснила я, - спрашивай. Он внимательно на меня посмотрел. - Знаешь, я не стану тебя ни о чем спрашивать. Если ты захочешь, сама расскажешь все, что сочтешь нужным. Может, это шанс? Может, Эрик поверит, что его Кристина не рехнулась, и что второе сознание в ее теле – не демон, и просто примет как данность, что ему досталась такая необычная во всех смыслах возлюбленная? Нет. В другой раз. Пожалуй, после маскарада. О! - Эрик, а ты идешь на маскарад перед Рождеством? - Полагаешь, мне прислали приглашение? – Его губы изогнулись в горько-ироничной усмешке. - Зато у меня оно на два лица, - заулыбалась я, – и я тебя приглашаю. Призрак покачал головой. - Всякий раз, когда я думаю, что ты уже ничем не сможешь меня удивить, ты делаешь это снова. Мне очень повезло, что десять лет назад в часовне оказалась именно ты. Он, едва касаясь, провел рукой по моим волосам. - Ты тоже хотела что-то спросить. Я собралась с духом. - Сколько тебе лет? - Точно не знаю, тридцать три или тридцать пять… Это имеет значение? - Да нет, просто любопытно. И когда у тебя день рождения? - Не знаю. - Хм. Жаль, я бы с удовольствием делала тебе подарки. А в качестве кого ты просил меня остаться? Там, у себя, помнишь? - Я пока еще помню все, что сказал тебе, - раздраженно ответил Эрик, но тут же осадил себя, - извини. Я… - он прикрыл глаза, – я… Внезапно он весь вскинулся. - Кто-то идет! Скорее за мной! Эрик стянул с меня плащ, закутал нас обоих и укрылся за статуей лошади. На крышу вышел Раппно, огляделся, подошел зачем-то к парапету, заглянул за него… А меня от комичности ситуации и от потрясающе наглядной иллюстрации того, что история повторяется дважды – причем комедия разыгрывалась прямо в данный момент, опять разобрал смех. Эрик сверкнул на меня глазами в сумраке и потащил куда-то. Оказалось, что на крышу вела еще одна дверца, но ей, очевидно, почти не пользовались – настолько в проходе за ней оказалось пыльно и темно – свет просачивался лишь через щель под дверью. - Тихо! – прошипел Эрик мне в ухо, - что с тобой случилось? Подожди хотя бы, пока твой цербер уйдет. Но мне никак не удавалось затолкнуть смешинку обратно. И тогда Эрик сделал единственное, что ему оставалось в такой ситуации. Он меня поцеловал. Куча умных людей утверждает, что второй поцелуй, мол, это совсем не то, что первый… Люди, вы ничего не понимаете в колбасных обрезках. От второго поцелуя у меня закружилась голова и пропал дар речи. Теперь Эрик уже знал, как это происходит, и сам исследовал мой рот, а я только покорно принимала его, не смея открыть глаза и мечтая, чтобы поцелуй длился и длился… Нам стало не хватать дыхания и пришлось с сожалением оторваться друг от друга. Я смотрела на Эрика снизу вверх. - У тебя в глазах такие лукавые искорки… - тепло прошептал он. - А у тебя – такие звезды… - в тон ответила я. Я протянула руку к маске. - Можно? Я все равно ничего не увижу в этой темноте. Эрик перехватил меня за запястье. - Не сегодня. Когда-нибудь… - Обещаешь? Негромкий смех. - Ты все время требуешь от меня обещаний. Кажется, я тебя разбаловал. Обещаю. Когда-нибудь я покажу тебе… то, что под маской. Когда ты будешь готова. - А сейчас я не готова? – обиделась я. Эрик погрустнел. - Я неверно выразился. Когда я буду готов. Пора возвращаться. Он проводил меня почти до комнаты - Раппно нам так и не встретился. Мы остановились на пороге, в очередной раз не имея слов, чтобы попрощаться. Эрик отдал мне растрепанный и испачканный в паутине узел из юбок. Торопясь, пока кто-нибудь нас не застукал и заодно не засек Кристину, расхаживающую по Опере в брюках, я стремительно поцеловала Эрика в губы – и тут же отстранилась, не давая ему углубить поцелуй. Он усмехнулся и опустил глаза, принимая правила игры - Я жду тебя послезавтра, мой Ангел, встретимся в тоннеле, и не удаляйся от входа, - раздался его шепот почти у самого уха. Я моргнула – и снова прозевала момент, когда коридор опустел.