Измененная реальность

...героиня голодает и скитается, работает уборщицей, психологом и истопником и наконец-то достигает мира в своей душе

*~*~*~*~* Шелест листвы в кронах высоко над головой. Дятел выбивает дробь. Где-то вдалеке пронзительно кричит сойка. - Что ты делаешь, Кристина? - Что? - Что ты сделала со своим Ангелом? - Ты сама сказала, что он всего лишь человек. - И поэтому у него нет сердца? А у тебя оно есть, Кристина? Где оно было, твое маленькое сердце? - Прости. Я… но это ведь Рауль! - Он даже не узнал тебя… Разве так выглядит любовь с первого взгляда? - Но я… я… Ты права. Почему ты всегда права? Какое у тебя право всегда быть правой? - Иногда я ошибаюсь. Но не в этот раз. Ты ведь слышала Эрика? Он тебе всю душу отдал, и отдаст еще столько же, если ты просто отнесешься к нему по-человечески. - Белл? - Да, Кристина? - А что у него под маской?.. Шелест, мягкий мох под ногами, одуряюще пахнет нагретой смолой. *~*~*~*~* И что Кристину так волнует маска? Неспроста это… Еще отчебучит чего-нибудь… Я проснулась свежей, отдохнувшей и зверски голодной – ужин с Раулем был легковат: эти голубки за разговорами вылакали бутыль шампанского и заели это дело какой-то фигней, которую и за еду-то принять сложно. Приподнялась на локтях. Пеньюар лежал на покрывале, чулок видно не было, наверное, где-то сушились. Спустив ноги на пол, я попала точнехонько в туфли. Надо же, какой предусмотрительный… Перед носом у меня болтался витой шнур, увенчанный кистью. Ага, это подъемник для занавески. Я легонько потянула шнур вниз, и полупрозрачная ткань медленно поднялась, открывая великолепный вид на озеро. Накинув пеньюар, я вышла из спальни. Почти все свечи прогорели, поэтому в пещере царил сумрак. Освещались только пристань и небольшое пространство вокруг органа. Там-то я и обнаружила Эрика. Правда, он отнюдь не творил что-нибудь великое, и даже не ждал, когда я изволю продрать очи. Он банально спал. Дрых, кемарил, почивал, сопел в две дырки… Короче, вы поняли. Бедный – совсем вчера умотался. «Еще бы, - ехидно заметил внутренний голос, отчего-то похожий на Кристинин, - все поломать, посуду там побить – никаких сил не останется». Я мысленно пожала плечами. Ну, поломал, ну, побил. Так сама виновата – нечего было с виконтом шашни крутить. Внутренний голос заткнулся. Эрик спал, смешно откинув голову и приоткрыв рот. Он уже успел сменить фрак и жилетку на пижонский бархатный халат, который я помнила по фильму. Я вздохнула… и прошла мимо, держа путь в разгромленный кабинет. Тут был форменный бардак: кругом валялась опрокинутая мебель, обрывки бумаги, поломанные перья, разодранные книги с отлетевшими обложками… Вот за книги я ему точно пистон вставлю. Я поставила на место опрокинутый стул, несколько канделябров и пюпитр, потом напряглась и добавила к ним два стола. С сожалением глянула на обломки миниатюрного театра. Наверное, его можно починить. Если постараться. А уж я постараюсь, чтобы Эрик постарался. Я сгребла обломки в кучу и подняла на стол, собрала фигурки и присоединила к куче. Люстру было особенно жалко: даже в крошечном воплощении ей не повезло… Я отмахнулась от груды ассоциаций, возникших при мысли о падении люстры, и окинула «руины» критическим взором. Так. Эту бронзовую вазу я приспособлю под мусор, а на стол сложу то, что уцелело, и хорошо бы зажечь несколько свечей, а то не видно ж ничего. Подобрав вывалившиеся из канделябров свечи и вернув все, кроме одной, на законные места, я сходила с оставшейся на пристань за огоньком. Так-то лучше. Веселее даже, я бы сказала. При свете вещи находились быстрее, так что минут через десять основные следы погрома были устранены. Книги, кроме нуждающихся в ремонте, заняли свои места на этажерках и вдоль стен, бюсты – на подставках, маски – на бюстах. Большие куски чертежей и нот я свалила, не разбираясь, на кресло, обшитое красным бархатом. Сейчас по центру его сидения красовалась прореха, а спинка была заляпана воском, но в целом выглядело оно прилично. Утешало то, что ни на один из моих – то есть Кристининых – портретов рука у Эрика так и не поднялась. Полотнища, содранные со стен, я аккуратно свернула в кулек и отставила подальше, потому как пыльные они оказались донельзя. Вся керамика и фарфор, конечно же, приказали долго жить, и я сомневалась, что даже такой кудесник, как Эрик, может собрать их из мелкой пыли. Кажется, все. Единственное, что смущало – метровая статуя конника с отвалившейся головой и странные резные рамы, ибо я решительно не понимала, зачем Эрику этот хлам. И хрен бы с ними, пора будить хозяина, пусть, в конце концов, покажет, где здесь туалет, и сварганит даме завтрак с видом. Я понадеялась, что ситуация с туалетом не отражена известной фразой: «Вам везде». По мере приближения к стулу, на котором спал Эрик, я чувствовала нарастающий зуд в правой руке и тонкий звон в ушах Что у него под маской? Что у него под маской? Что у него под маской… И в самом деле – что? Я шла и шла, и правая рука вытянулась вперед против моей воли, и я поняла, что хочет сделать Кристина. Черт! Она все же прорвалась сюда! Нет! Не позволю, не сейчас, рано, еще слишком рано. Рано для него, для тебя, девочка, да и для меня тоже. Мы боролись за управление рукой с такой неистовой силою, словно это была корона повелительницы мира. Миллиметр за миллиметром я проигрывала схватку – ведь это тело было не совсем мое. Вот кисть, трепеща от напряжения, зависла над маской, опустилась, осторожно потянула… маска отклеилась и оказалась у меня в руке. Судорожным усилием воли я заставила руку остановиться и разжать пальцы. Маска упала обратно, задев Эрика по носу. Призрак проснулся. И сразу все понял. - Не смей!!! – раненым тигром взревел он, одновременно вскакивая, отбрасывая меня от себя и подхватывая поехавшую вниз маску. – Не смей к ней прикасаться! Никогда!!! Слышишь?! Я-то, конечно, слышала, но было не до того. Отлетев назад, я пребольно ударилась локтем о каменную стену – наверняка по нерву попало, - взвыла и теперь стояла, согнувшись и обхватив правый локоть. Вниз по руке разливалось онемение. - Ты этого добивалась, да? Поздравляю! Ты погляди, какой успех! – мои мысли сочились сарказмом. - Я… я не думала, что он так… отреагирует, - раздался в голове неуверенный тонкий голосок. Ага! Кристина. Значит, есть контакт. Теперь мы еще и в режиме онлайн общаться можем. Занятно. - А как он должен был реагировать, интересно? Это же его самая страшная тайна. - Ой. - Вот тебе и ой. Ну что, рискнем подойти и помириться? - Может, не надо? Вдруг он сделает что-нибудь? - Ты же сама слышала вчера, как он к тебе относится. Ничего не сделает. Проорется, потом сам же извиняться приползет. Нормальная мужская психология. - Ты уверена? - Уверена. Смотри и учись, пока я жива. Судя по тому, что Эрик успел переместиться к зеркалам, что стояли за органом (никак не возьму в толк, зачем ему в доме столько зеркал в полный рост – я успела насчитать семь – если он их все равно завешивает?), и теперь мрачно уставился в одно из них, пассажи про Пандору и Далилу я уже пропустила. Вечно я пропускаю все самое интересное! И ведь даже назад не отмотаешь… Я подкрадываюсь сзади. Где-то было написано, что самые действенные аргументы – невербальные, поэтому я быстро-быстро преодолеваю оставшееся расстояние, утыкаюсь лбом ему между лопаток и обхватываю его левой рукой – правая по-прежнему свисает вдоль тела, – крепко прижимая к себе. И, кажется, начинаю приговаривать: - Ну все, все… все, Эрик. Ничего страшного не случилось. Все хорошо… Тут он поворачивается так резко, что я отшатываюсь и невольно зажмуриваюсь, опасаясь… сама не знаю, чего опасаясь. - Кристина… - шепчет Эрик совсем близко, так близко, что я открываю глаза – и он стоит передо мной, потеряно опустив руки, - я тебя напугал… я только и делаю, что пугаю тебя, - и горькая улыбка кривит губы, и за зрачками прячется такая тоска, и я… Кристина… мы – мы больше не боимся человека в белой полумаске. Мы потянулись к нему, и тут же боль пронзила правую руку до самых кончиков пальцев. Нерв ожил, и я прошипела сквозь зубы: - Ну твою же мать, - рефлекторно хватаясь за локоть. - Что случилось? – мгновенно обеспокоился Эрик. - Ушибла о стену, - коротко ответила я, благоразумно промолчав о том, кто именно помог мне с этой стеной встретиться. Впрочем, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Лицо Эрика – видимая часть – как по мановению волшебной палочки стало виноватым, а взгляд наполнился искренним раскаянием. Я с трудом сдержала смех. - Видишь? Я же говорила, а ты не верила. - Да-а… Ну не мучай его, скажи что-нибудь доброе. - Пожалела? - Пожалела. Это плохо? - Это здорово. - Эрик, не волнуйся, сейчас все пройдет, - я бесшабашно заулыбалась, как бы говоря, что все это пустяки и яйца выеденного не стоит. Кстати о яйцах: неплохо было бы все же позавтракать хотя бы до обеда. - Я принесу лед, - упрямо проговорил он и просочился мимо меня куда-то в сторону спальни, - а потом пора возвращаться. А то глупцы, управляющие моим театром, начнут тебя искать. - Стоять! – рявкнула я, удовлетворенно отмечая, как резко Эрик замер и как скоро повернулся, должно быть, не веря, что его хрупкая девочка может издавать такие звуки. – Значит, так. Во-первых, никуда я не пойду, пока не получу завтрак. Хороший плотный завтрак. Во-вторых, не найдется ли у тебя одежды попроще, нежели свадебное платье, а то мне надоело рассекать по твоему дому в пеньюаре. И, в-третьих, покажи, где тут у тебя ванная, я хочу… освежиться. Пока я распиналась, Призрак краснел, бледнел и зеленел попеременно, словно не мог выбрать, какой цвет ему более к лицу. - Завтрак, - просипел он, наконец, - ты хочешь со мной позавтракать? Правда? - Нет, шучу я так! – я опять начала злиться. – Ну сам подумай: я торчу тут, уже бог знает сколько времени, наверху, небось, все сроки завтрака прошли, а это означает, что я должна буду идти в кафе. Но до этого придется еще умываться и переодеваться, тут уж не завтракать, тут обедать будет пора. И учти, что ужина у меня, считай, не было… Я осеклась и мысленно дала себе пинка. Язык мой – враг мой, это про вашу покорную слугу. Эрик мигом помрачнел, но почти сразу же и просиял. - Скряга твой виконт. - Да уж, что есть, то есть, - мысленно отозвалась я. - Нам не до того было… - влезла Кристина - И чем это вы так заняты были? - Фу, как пошло. И грубо. Ничего не было. - Да я в курсе. О, нас, кажется, наконец-то проводят в ванную. Пока мы препирались с Кристиной, Эрик расцвел майской розой. - Ты… - ты – сама – по своей воле – будешь со мной завтракать. Я и не мечтал о таком, - отрывисто говорил он, показывая дорогу. - Спокойнее, Эрик, спокойнее, не надо так торопиться, я никуда не денусь, - с трудом переводя дух, я спешила за Призраком, который несся, перепрыгивая через две ступеньки и поминутно оборачиваясь, точно я могла растаять в воздухе. Мы прошли в спальню. Он обогнул кровать справа и отодвинул неприметную занавеску мышиного цвета. За ней оказался небольшой коридор, в который выходило три двери. - Налево кухня, направо ванная, прямо кладовая, - прокомментировал Эрик. Я заглянула в ванную. Ничего так, да. Скромненько и со вкусом. - Эрик, откуда у тебя деньги на керамическую ванну и позолоченные краны? – поинтересовалась я. Призрак смутился. - Директора платят мне. - Ага. А за что? Разговаривая, я вошла в комнату, со вздохом опустилась на колени перед водонагревателем и взяла с приступки коробок спичек. Конструкция была мне знакома – такой же здоровяк, немного похожий на гигантский самовар, стоял когда-то на даче моей бабушки. Внизу у него была топка, которую надо было раскочегарить, а потом еще ждать минут двадцать, пока не нагреется вода. Судя по тому, что кроме крана нагревателя был и еще один, с подведенной свинцовой трубой, нагревать можно было хоть до кипятка. - Я – мастер на все руки. Призрак остался стоять на пороге, привалившись к косяку и сложив на груди руки. - Как это? – я искоса глянула на него: не бросится ли мой галантный кавалер на помощь даме сердца? Галантный кавалер со вздохом подошел и отнял у дамы спички. - Так это, - он присел на корточки, сложил наколотую лучину шалашиком, оторвал кусок от листа помятой бумаги, поджег его и подсунул в самый низ «шалашика». - Задники к «Ганнибалу» видела? Их рисовали по моим эскизам. И костюмы делали. И весь реквизит… - И слона, - добавила я ему в тон, наблюдая, как крошечный язычок пламени пробует на вкус тонкие деревянные палочки, постепенно разгораясь. - И слона… - задумчиво повторил Эрик, тоже, как завороженный, глядя на огонь, но сразу же спохватился. - При чем тут слон? Слон был уже давно. - Давно… - я задумчиво взяла полено и потянулась сунуть его в печку, - И как давно? - Сколько я здесь живу, - Эрик перехватил полено, коснувшись при этом моей руки, но не отдернул, как поступал обычно, а задержал свою ладонь поверх моей и даже погладил ложбинку между большим и указательным пальцем. Осмелел. Это не могло не радовать. - А если точнее? – продолжала любопытствовать я, - это сколько лет? Эрик помолчал, сунул в топку еще несколько поленьев, закрыл заслонку и выпрямился во весь свой великолепный рост. - Двадцать, - сухо произнес он, наконец, не глядя на меня. – Больше, чем ты живешь на свете. Вот же ж засада. Я утомленно потерла виски. Как же с ним было сложно: не одно, так другое. И так всю жизнь? Это большая жертва. Хотя… что я знаю о жизни и о жертвах? По крайней мере, скучать и унывать мне точно не придется. Я поднялась с колен, опираясь на предложенную руку, но, поднявшись, и не подумала разжать пальцы, наоборот, перехватила его запястье покрепче. Если я что и умею, так это идти по жизни ва-банк. - Действительно, больше. И что? Надеюсь, это не означает, что ты будешь относиться ко мне с пренебрежением, взирая с высоты своего опыта? – я запрокинула голову, чтобы посмотреть Эрику в лицо. Кажется, он не ожидал таких слов. Он нервно сглотнул и поглядел на меня, будто увидел впервые. - Ты – удивительная девушка, Кристина, - Эрик покачал головой. – Я знаю тебя десять лет, но теперь у меня такое чувство, что я никогда толком и не знал тебя. Моя правая рука поднялась, погладила его по щеке, да и задержалась там. И я не была уверена, кто из нас – я или Кристина – ею управляет. - Познание всегда следует начинать с себя, - прошептали мы. Эрик вздрогнул всем телом – от слов ли или от прикосновения – и прильнул к моей ладони, прикрыв глаза и наслаждаясь лаской. Он будто хотел весь целиком уместиться в эту узкую ладонь с длинными пальцами и аккуратно подстриженными ноготками. Я не знаю, сколько мы так простояли. В конце концов, коснувшись напоследок его губ большим пальцем, я опустила руку. В животе предательски заурчало, разрушая романтику момента. - Так что насчет завтрака? - как ни в чем не бывало, осведомилась я. Призрак открыл глаза и встряхнулся, приходя в себя. - Д-да. Завтрак. Там тоже нужно разжечь плиту… Могу я попросить тебя?.. - Приглядеть за нагревателем? – подхватила я. – С удовольствием. Обожаю смотреть на огонь. Ты иди, не бойся. Я снова опустилась на колени. Разлетевшиеся полы пеньюара напомнили мне о крайней необходимости в смене костюма – то, что было на мне сейчас, мало того, что слабо подходило для завтрака, так еще и испачкаться успело незнамо как. - Эрик! - он обернулся. – Костюм. Поищи, пожалуйста, что-нибудь подходящее. И полотенце бы не помешало. Призрак кивнул и скрылся за дверью.