«Я заболел, но не тобой, Заболел, но не тобой…»
Как же я обожаю утренний душ, когда тёплая водица обдаёт напором всю спину и ручьи стекают по всему остальному телу, взбадривая его. К тому же когда под эту струю воды подстраивается и голая попка Юры. Например, как сегодня утром. Такое происходит редко, но сегодня я, кажется, пропускаю завтрак, вместо него наслаждаюсь другим, не менее вкусным. Набираю темп и шлёпаю свою девочку по ягодицам, оставляя после себя красный след. Её стоны возбуждают ещё сильнее, и я, блядь, как дебил, улыбаюсь в вытянутую перед собой спину. — Чонгук! — взвизгивает, когда я резко отстраняюсь из неё и разворачиваю мокрое и ватное тело к себе. Прижимаю Юру к стене и хватаю за скользкие ягодицы, чтобы приподнять. Её тело сводит с ума, мне всегда его мало. Целую и кусаю её щёку, показываю свою игривость, и она понимает, потому пользуется моментом: обхватывает ногами мой таз, позволив нам вновь убиться в стонах друг друга. Вспоминаются былые студенческие времена.* * *
— Ладно, я просмотрю и, если что, передам это Вану, — отвечаю недавно нанятому разработчику: хилый парнишка с мягкими чертами лица и «богемными» очками, что оборжёшься; я вижу, что он полон энтузиазма и идей, но парень, явно, с минимальным опытом в сфере проектирования и… в работе со мной: — Чего? — поднимаю глаза, когда… как его там? Сотрудник Пак-Джин-ён, читаю на бейджике, всё продолжает стоять на том же месте, перед моим столом. — Оставил флешку и вышел. Благодарю за работу! — кидаю последнее, когда дверь уже закрывается. Груб ли я? Наверное. Просто-напросто процессор многих рабочих пора перезагрузить, а может, и вообще переустановить Винду, чтобы глюков и мусора не было в системе, только быстрота мышления и желание работать. В своё время и я переустановил, да любой это сделает, если захочет повышения и деньги. Отбрасываю бумаги и вставляю только что полученную флешку в ноутбук. Один хер — потом придётся её просматривать, поэтому я решаю начать с неё. В файле находится довольно неплохая работа, а при каждой перемотке ролика мышки моя бровь поднимается всё выше, и я оценочно киваю, пожёвывая губы. Могу признаться, что с новым разработчиком мне чертовски повезло… И не зря моя милосердная душа посчитала, что лучше оставить Пак Джинёна у себя. Как только я просматриваю весь файл, звоню секретарше, чтобы она вызвала ко мне главного проектировщика в офисе, Джексона Вана. Нужно поскорее спихнуть ему его же работу и наконец-то заняться своей. И я с чистой душой продолжил бы вчитываться в бумаги, если бы не зашедшая секретарша в кабинет, от слов которой я прихерел: «Господин Чон, главный проектировщик ушёл на больничный с сегодняшнего дня». Стараюсь не заорать на весь кабинет, отдавая вибрацией на улице настолько, чтобы птицы с ветвей не вспорхнули за пределами окна. Отсутствие главного проектировщика означает одно, но самое страшное: здравствуй, Чон Чонгук и все свалившиеся на тебя заботы. Я серьёзно готов пройтись головой несколько раз по поверхности стола, потому что меня ждёт нихуёвая такая работёнка в ближайшие дни. «Твою мать… — что-то взвизгивает в мыслях, когда на мою почту приходит ещё несколько проектов от главного проектировщика, — издеваешься, да, гандон?»* * *
— Почему ты должен это делать? — трындит Юра в коридоре, пока я настраиваю компьютер и рабочее место в гостиной. Из офиса я уезжаю раньше обычного, иначе разгромил бы всё в кабинете, оставив одни руины. Юра звонит вовремя, в самый момент ярости, ловит от меня несколько колких словечек, но, вздохнув, говорит приехать домой пораньше и успокаивает тем, что дома работать будет проще и что она будет ебаться с этой работой вместе со мной. Разве это не любовь? — Не начинай а… — говорю с возмущением, не отрываясь от монитора ноутбука, а затем открываю папку с проектом Пака, — обещала же не донимать меня. — Всё, молчу! — только от одного слова я чувствую, как глаза Юры выходят за орбиты. — Давай разбираться вместе, — она вздыхает и присаживается ко мне на пол. Моя Юра — дизайнер, причём талантливый и настырный; дизайнер, который ни в какую не хочет работать со мной в компании, но никогда не прочь помочь мне в такие загруженные работой дни. С пяти до девяти вечера мы не выпрямляем спины, надрачивая над проектом и идеями, как лучше и выгодней воплотить их в реальность: я занимаю ноутбук, в то время пока Юра помогает изображать идеи на картоне; всё это сопровождается вечными звонками, разбросанными по всему столу ручками, карандашами и ещё дохера другими предметами, которые только может добыть Юра, чтобы убедить меня своими сооружениями и примерами на бытовых вещах. И всё же частично ей это удаётся. Поругавшись два раза за всё время, мы продолжаем пахать, а по окончанию основной части работы выдыхаем и падаем на диван. — Спасибо, — хриплю я с закрытыми глазами, — если бы не ты, то я просидел бы до ночи, а может, и до утра. — Я бы сделала больше, если бы могла и если под ухом мне не ворчали бы, — с усмешкой бормочет Юра, и я чувствую, как её губы касаются моей шеи. Чуть ли не мурчу, но в груди пробивают несчастные удары, и я, открывая глаза, поднимаюсь с дивана. — Надо бы перекусить, — выдаю, смотря на настенные часы. Время начало десятого. — Сейчас закажем что-нибудь, — Юра пожимает плечами. — Хочешь поужинать китайской кухней? — слышу предложение со спины, пока двигаюсь в сторону холодильника. — Слушай, — говорю, пока достаю графин воды, — мне так хочется сладкого. Улавливаю удивлённый взгляд со стороны дивана и мысленно даю себе по лицу. Согласен, херню выпалил вслух, но пути обратно нет. Юра, как никто другой, знает, что я отдам душу за мясо, но ни при каких условиях не съем углеводы. — Это точно мой мужик? Юра смеётся, а вместе с ней улыбаюсь и я. Но так-то что смешного? Будто человек не может разнообразить свой рацион. Да, не в моём случае, но всё же… — А чё ты ржёшь, мне сладкого нельзя хотеть? — по-прежнему улыбаюсь, но с возмущением поднимаю бровь. — Да хоти сколько хочешь, просто это вообще не похоже на тебя. Заболел, что ли? Юра встаёт у зеркала в рост, её руки поправляют «причёску», как говорит сама Юра, но я же могу сказать, что это непонятный узел из волос с огромным количеством петухов на голове. — Но я всё равно хочу китайскую кухню, — она продолжает. — Можем заказать что-нибудь сытное и, как ты хочешь, сладкое из того же китайского ресторана. Там, наверняка, есть карамелизованные яблоки, Ма Чиу или сладкий холодец. Раздражённо вздыхаю и иду в сторону лестницы, потому что мне до пизды на какие-либо сладости из китайского рестика. — Какие Ма Чиу и холодец? Угараешь надо мной, что ли?! Я лучше в пекарню сгоняю, чем хер пойми какие Чиу-холодцы впихивать в себя. Мужик впервые захотел сладкого, а тут это… — Это вкусно, придурок! — кричит мне, когда я уже оказываюсь на втором этаже.* * *
Я снова заезжаю на ту же парковку, снова хлопаю дверцей автомобиля и иду в сторону автоматических дверей. Конечно, мне не всрались никакие круассаны и другие сладости, просто… я какой-то конченный урод, который зачем-то сейчас здесь, а не в доме с любимой девушкой. Чувствую, как раздражение от ссор и усталости видны на моём лице, и мне хочется поскорее избавиться от этого чувства. Но вдруг мне будто дают пощёчину, и я задумываюсь: «А вдруг сегодня не её смена?» Тогда все мои надежды разъебутся о плитку пекарни. Даже от одной мысли об этом становлюсь мрачнее прежнего. И будь я проклят, мысли оказываются материальны: за кассой стоит так себе покрашенная блондинка с каре и обслуживает молодых парня и девушку. — Доброго вам вечера! — та кивает головой и провожает клиентов улыбкой. Забавно, её улыбка спадает, когда взгляд перебегает на меня. — Здравствуйте, чего желаете? — выдаёт «милым» голосом, на несколько тонов выше своего родного. — Круассаны, — бурчу, разочарованно вздыхая, смотрю в непримечательное окно справа от меня. — Извините, — её писклявый голос снова привлекает моё внимание, — но круассаны закончились. Не желаете ли вы… Вздыхаю и мрачнею больше прежнего. Ах, как же раздражает это всё! Сегодня точно не мой день, сегодня день злорадства какого-нибудь всевышнего над Чон Чонгуком. — Не желаю. Я приехал за круассанами, — слежу за чужим растерянным взглядом, — за грёбаными круассанами, за которыми я ехал сюда дохера времени. И ты серьёзно думаешь, что мне нужно что-либо другое, если я спросил… — Извините!.. Мой злой и монотонный голос прерывается чужим, совсем нежным. Откуда-то изнутри вырывается облегчённый вздох, и я перевожу взгляд на уже знакомую мне девушку. Миниатюрное тельце пробегает мимо меня и за мгновение оказывается за кассой, где стоит блондинка с ненатурально писклявым голосом. Внутри у меня что-то обрывается и по телу мимолётно проходит приятный жар. Чёртова девчонка с бесячей чёлкой… — Иди, убери шестой и восьмой столик, я сама приму заказ, — шепчет Ли Сою коллеге, будто я не могу это слышать. — Да, но он!.. — вылетает возмущение в мою сторону один раз. — Тихо! — Он кретин… — возмущение два. — Иди уже, говорю! Я впервые вижу серьёзный взгляд девчушки, за которой я наблюдаю время от времени. Второй сотрудник, чьё имя мне даже неинтересно, проходит мимо и с презрением осматривает меня с головы до ног. Только она не знает, что я положил на это большой и жирный… — Вы, должно быть, пришли за круассанами, — Сою старается улыбаться, но я-то вижу её нервозность по дёргающемуся лбу. — К сожалению, они уже закончились, но я могу предложить Вам не менее вкусные десерты… Слушать одну и ту же болтовню надоедает, и я сжимаю чужое запястье, улавливая растерянный взгляд светло-карих глаз. — Слушай, как тебя там… Сою, — выдаю тихо, по-придурски притворяясь, что не знаю её имя, — я приехал сюда за одним, зачем ты и она, — киваю назад на второго сотрудника, не отрываясь от больших глаз, — впихиваете мне другое? — Нет, значит, нет, пойду в другое заведение и куплю круассаны там, мне не нужны советы, окей? Я отпускаю её руку, и от моего действия девушка взволнованно выдыхает, будто своим касанием я запретил ей дышать. Она молча потирает своё тонкое запястье, худобу которого я только что ощутил своими руками. Меня бесит, что я позволяю себе такое, но почему-то хочется в лишний раз заставить понервничать сотрудника Ли Сою. Когда я разворачиваюсь, чтобы уйти, за спиной раздаётся то, что меня, мало сказать, удивляет: — Если вы подождёте пятнадцать-двадцать минут, то я испеку вам круассаны. Признаюсь, я даже теряюсь на какое-то время. Услышанное льстит и побуждает улыбнуться. Пожимая плечами, я разворачиваюсь и отвечаю: — Так уж и быть, подожду. Я сажусь за стол возле окна, ожидающе отстраняя взгляд в сторону кухни, куда удалилась девушка. Каждому ли они предлагают персонально что-нибудь испечь? Да чёрта с два: я видел, как перед многими посетителями извинялись и предлагали что-то другое под конец рабочего дня. И кажется мне, что Ли Сою запала на меня, ну или просто испугалась моего тона. Да сто процентов запала. Мне скучно настолько, что в голову приходят бредовые мысли типа: «А если я попрошу каждый раз печь круассаны для меня? Как скоро меня пошлют нахер?» Смеюсь и натыкаюсь на взгляд скверной блондинки с фартуком и разносом в руке. — Что смотрим? — зачем-то спрашиваю. Лишь бы не ответила. Совсем не хочется слушать её голос. А на мою приветливость она отвечает хмыком и независимой, такой вальяжной походкой, размахивая бёдрами до самых дверей кухни. Я даже засматриваюсь от скуки, но мой взгляд сразу перехватывает другая девушка. Ли Сою второпях выбегает из кухни с бумажным пакетом в руках. Я подскакиваю с места и иду на кассу. Видел бы кто-нибудь ещё мою довольную улыбку. Нет, ну надо же, Чон Чонгук, ты такой придурок. — Долго ты, — подмечаю, облокачиваясь на стол заказа, смотрю за каждым движением ловкой Сою. — Извините, я не волшебница, — шепчет так, что я еле слышу. Но я всё-таки разбираю её шёпот и соглашаюсь: она не волшебница, она ведьма, которая сделала на меня какой-то приворот. Наверняка, чтобы я скупал все их круассаны и оставлял тут своё бабло. Сою коротко смотрит на меня, будто оценивая мои мысли, а потом опускает взгляд на пакет в своих руках. — Обычно вы приходите по четвергам, поэтому я не стала… — она резко замолкает и протягивает мне пакет с круассанами. — Что не стала? — язвлю. — Откладывать в сторону круассаны для меня? — самодовольно улыбаюсь и достаю телефон из кармана куртки. Даже рабочие в моей компании так не стараются мне угодить, пусть я им и плачу бабло. — Очень льстит, сотрудник… — я щурюсь, делаю вид, типа вспоминаю, — Ли Сою. Благодарю! — Пожалуйста, — она тихо бормочет и смотрит в то самое окно. Давно я не видел такой румянец у девушек. — Ну, что ж, — вздыхаю, убирая телефон в карман после оплаты. — До свидания, сотрудник Ли Сою. Походу я впервые ухожу из этого заведения такой довольный, в открытую довольный. Даже как-то самому хочется дать себе подзатыльник за это. И я задумываюсь над тем, что я охерел в край, раз не чувствую за собой чувство вины перед Юрой. Она единственная, кто рядом со мной всегда, сколько говна я бы не сделал и сколько ссор не произошло бы между нами раньше или произойдёт в будущем. В школе — Юра, в универе — Юра, в доме — Юра, в мыслях — Юра. И я ведь тоже люблю её и не хочу терять. Мой кулак прилетит в любого, кто коснётся её своими грязными лапами. Но почему сейчас я, блядь, чувствую удушье в родном доме, почему нахождение с Юрой не приносит мне столько наслаждения, как это было раньше? И почему моя задница так стремится оказаться в этом месте с приторным запахом, который я не могу терпеть? Я ведь соображаю своей башкой, что тут мне спокойнее, напряжение куда-то пропадает, а вот эти «бе-ме» и детская чёлка поднимают настроение после дерьмового рабочего дня уже на протяжении месяца. Мне пиздец как странно, что, несмотря на противный сладкий запах, простой интерьер и тёплые стены пекарни делают из зверского господина Чона нейтрального Чонгука, который просто заехал за круассанами для своей любимой. «Где тебя чёрт носит?!» Вибрация телефона и пришедшее сообщение отвлекают от размышлений, и, прочтя текст, мой еблет снова мрачнеет. Пора возвращаться «на Родину», к напыщенной, но любимой стерве.* * *
Конец недели я жду больше, чем своего рождения, причин на это много, и все они в основном связаны с работой. Проектировщик Ван всё так же отсиживается дома, но в эту среду я решаю, что меня это не ебёт и что свою работу он может выполнять и лёжа на диване. Именно поэтому я отправляю ему несколько файлов и с чистой душой набираю Чимину ради большого предложения: «Давай нажрёмся в эти выходные». И вот долгожданная пятница радует своим наступлением, и ни одна соринка мне не помешает забыться от всего будничного дерьма. Пак Чимин — мой близкий друг ещё с младшей школы — заядлый алкаш в выходные и пай-сынишка двадцати восьми лет в будни. Почему-то ещё с подростковых годов я считал, что Пак будет блудничать по женщинам до старости, пока в гости к его достоинству не нагрянет импотенция, но я ошибался, в двадцать шесть он встретил девушку «на один раз», которая стала девушкой «на всю жизнь». Сопливо, но по-пацански красиво. Хотя о кольце Пак не говорил мне ни слова, лишь излагал свои романтичные мысли типа: «Я серьёзен по отношению к ней». Это было в обдолбанном состоянии, конечно же, но это ничего не меняет, ведь, как я понял после сильного отходняка, можно выдать то, что схоронилось в несчастной душе, но не понимать этого в трезвом состоянии. «На всю жизнь» эта девушка у Пака или нет — мне посрать, честно говоря. Для меня главное, чтобы этот придурок-хён был счастлив. Предложение с моей стороны одобрено (ещё бы он отказался), и пусть Юра успевает вынести весь мозг с надоевшими мне фразами и запретами, я, пусть и грубо, но с чувством и на «фане» посылаю её, усевшись в машину друга. Я не урод, просто меня в край заебала эта мозготрёпка. С Юрой я живу не первый год, и эта дура прекрасно знает, как я не переношу запреты с чьей-либо стороны, да и вообще всё то, что касается свободы моих желаний и действий. Захотел — сделал, и не ебёт Чон Чонгука. И она это прекрасно знает, но с какого-то хера всегда сможет найти причину запретить мне что-нибудь и с женской гордостью оскорбить. Я к этому привык, она к моим разгулам тоже, но сраться, а потом мириться мы не прекращаем. И меня это уже задалбливает. Не в первый раз наша машина поворачивает на парковку бара, и подсветка с надписью «Le Chamber» освещает всё переднее стекло в жёлтый. Житийный разговор с Паком я прекращаю, и мы почти одновременно выходим из машины, хлопая дверцами. — В следующий раз поедем в заведение с играми, это место начинает напрягать. — Поиграть захотел? — хмыкает друг и ставит машину на сигнализацию. — Вон, и тут в бильярд поиграть можно, — шмыгает. Холод, зараза, стоит лютый. Чимин продолжает: — Зато оно надёжное и тут всегда свои люди. Наконец, он заканчивает со своими невсратыми для меня аргументами и открывает массивную чёрную дверь магнитным ключом. Мы оказываемся в небольшой комнате без окон, смахивающей больше на какой-то сарай, только с диваном и двумя креслами, стеллажом с книгами во всю стену, ковром с каким-то орнаментом, тут ещё есть стол с низкой посадкой и всякие светильники, а ещё несколько полок с переливающимися наградам и сертификатами с какими-то нихуёвыми печатями хер пойми каких организаций. Я не вчитывался, так-то мне вообще по барабану. — Где угодно можно будет договориться о VIP-ке, — расстёгиваю куртку и стягиваю шарф, пока мы направляемся в сторону стеллажа с книгами, попутно гляжу на камеру в углу комнаты. — Окей, давай порыскаем среди знакомых о каком-нибудь ништяцком месте, но сегодня не еби мне с этим мозг, я так-то пришёл отдохнуть, — щекастый раздражённо вздыхает и дует свои шлёпанцы, водя указательным пальцем с переливающимся кольцом по книгам. Ну не придурок ли, а?.. — Ты издеваешься?! — то ли ржу, то ли уже психую. Я пихаю шарф в подмышку и надавливаю на книгу с названием «Эйфория», но… нихера не происходит. — Умный дохера? Вот же а… — ворчит Пак, продолжая водить пальцем и щурить глаза. — А, вот она… — хмуро наблюдаю за тем, как он надавливает своими сосисками на книгу с названием «Серендипити», и по комнате наконец-то раздаётся звук, похожий на периодическое пиканье. — Они меняют кнопки каждую третью неделю, — самодовольно улыбается светловолосый так, что его зрачков совсем становится не видно. — Ну конечно, ещё ты бы не знал это, заядлый химик, — насмехаюсь и наблюдаю, как часть стеллажа, а то есть дверь, отходит от стены, и как только дверь полностью раскрылась, в проходе показывается здоровый вышибала с бородкой в чёрном костюме и с бабочкой на шее. За всё это время мы в своём кругу стали называть его Волосатым, хотя местные зовут его коротко Дык. — Добрый вечер, господин Пак и господин Чон, — обдаёт уши знакомый баритон. Я и Чимин здороваемся с Волосатым и проходим в ещё более тёмное помещение. Запах «Лю Чамбера» я полюбил ещё в самый первый визит, когда Чимин решил познакомить меня с «Чон, твою башню снесёт от того, как там круто». Сначала так оно и было: запах дорогих виски, коктейлей, одеколонов, VIP-ки и неразглашённость, короче, — нереальная обитель для отдыха и грязных дел. Но всё рано или поздно приедается. Тут зал бара просторный, практически неосвещаемый, если не считать барную стойку почти во всю стену напротив входа, только там есть большие люстры с какими-то сверкающими камнями. Они и дают освещение всему залу. А, ну и светильники в отдельных декоративных комнатах, которые видны в основном зале почти под самым потолком. Все столы и стулья сделаны из красного дерева, весь интерьер сдержан, но элементы нихуёвого изыска тут присутствуют и даже сносят крышу, когда появляешься тут впервые. Но для меня тут имеет ценность барная стойка и содержание её стеллажей, выпивка тут реально зачётная. По сути тут собираются богачи, которые отдыхают так, как они не могут отдохнуть в любом другом месте. Статные люди, которые перепробовали многое в своей жизни, и азартные игры, выпивка и наркотики для них — обычная часть обихода. Тут нет дилеров, нет продажи всякого дерьма, но сюда можно придти со своим для себя. И если так подумать, то это место простое пристанище для алкоголиков и наркоманов, но зато с каким красивым названием «Лю Чамбер» и интерьером, который придаёт этому месту больше значения, чем оно на самом деле имеет. Даже персонал разодет в деловые костюмы, чёрный низ, белый верх, а на рубашках под сердцем желтизной переливается брошь округлой формы и с логотипом заведения. В баре даже музыка спокойно играет на фоне, а не шумит, врезаясь в ушные перепонки. Она наоборот, дополняет негромкие разговоры и стук бокалов и остальной посуды. Здесь я зависаю не часто, но мне нравится, что меня знают и всегда проявляют ко мне и остальным уважение. Да, блядь, тут нормально и даже искать другое место не надо, но ходить сюда стало для меня привычкой, чертовски плохой привычкой. Итак, мы проходим внутрь, сразу идём к бару, и я подзываю к себе молодого паренька с серьгой в левом ухе. — Добрый вечер, — бармен кивает нам с привычной улыбкой. — Добрый, добрый, — лепечет Чимин и пододвигает свою банковскую карту по отполированной поверхности стола в сторону бармена, пока я усаживаюсь на высокий стул. — Комната готова? — Готова, — кивает и забирает карту, оплачивает уже заранее известную сумму. Я смотрю в зал, оглядываю посетителей, пусть я и не любитель тратить время на разглядывание неинтересных мне людей. Но в таких заведениях иногда появляются очень даже важные личности, с которыми можно законтачить для своей выгоды. Сегодня я не вижу таких, и, походу, это к лучшему, меньше ёрзать придётся. — Что, до нас никто больше не приходил? — спрашиваю, улавливая чёрный взгляд хозяюшки бара. — Пришли, они уже в комнате, — парень опускает взгляд, протирая салфеткой рабочее место. Слезаю со стула со звучным стуком каблука ботинок о паркетный пол, похлопываю Чимина по плечу, и, не убрав руку, направляюсь с Паком в сторону двери слева от бара; эта дверь ведёт в длинный коридор. — Ну что, готовься нести меня утром, хён, — хмыкаю и тереблю рукой по его макушке. Улыбка сама по себе образовывается на моём лице от предвкушения сегодняшней ночи. Напьюсь, убьюсь и на несколько часов забуду о всём том, что так сильно ненавижу за пределами этого здания.