Марсиане (The Maretian)

"Амицитас". Полёт 3. День миссии 498 "Арес III" Сол 489

Драгонфлай наблюдала, как "Соджорнер" маневрирует по проходам между лётными ложементами "Амицитас". Маленький марсоход полз как улитка, повинуясь приказам её ноутбука, ретранслируемым сначала по беспроводной сети на компьютер второго ровера, а оттуда через его радио на приемник "Соджорнера". Каждые две минуты он делал паузу, медленно поднимаясь, чтобы сделать стереограммы передними камерами, затем наклонялся вперёд, чтобы сделать то же самое цветной камерой, установленной на корме. – Давай, стрекозка, убирай своего робо-таракана подальше, – Спитфайр, всё ещё одетая в скафандр Старлайт Глиммер, вышла из бытового отсека. Шлем заставлял её голос звучать очень приглушенно для Драгонфлай, не имевшей связи скафандра для передачи. – И помоги снять эту штуку. Мне надо пойти отлить. – Доброе утро, Спитфайр, – поздоровалась Драгонфлай. – Как самочувствие? – Я уже с ума схожу, – ответила пегаска. – Хочу уже насовсем вылезти из этого скафандра, размяться и снова начать упражняться. Мне предстоит куча работы, чтобы вернуться в лётную форму. – Ага. А теперь представь, каково это будет с твоими симптомами. – Оххх, – Спитфайр отвернулась, настолько, насколько позволял ей шлем. – Ладно. У меня всё ещё болит голова, у меня всё ещё словно булавки застряли в путовых суставах, а мои новые перья ужасно чешутся, и я не могу связать трёх слов на английском. Но мне всё равно лучше, чем вчера. – Похоже, что так, – согласилась Драгонфлай. – В конце концов, ты и раньше не могла связать трёх слов на английском. – Пошла ты. – Два, впрочем, тебе прекрасно удаются. – Слушай, будь это твой скафандр, я была бы не против, но мне не хотелось бы навалить Старлайт полный скафандр конских яблочек, тем более теперь, когда у меня больше нет подкладки. Есть желание помочь вытащить меня из этой штуки? – Конечно, Спитфайр, – произнесла Драгонфлай, поднимаясь на две ноги, чтобы снять шлем передними копытами. – Но как только ты доделаешь дела в уборной, ты вернёшься в скафандр и снова ляжешь. У тебя ещё два дня лечения, а лечение – это высокое давление, кислород и постельный режим. Никаких упражнений. – Но мне уже лучше… – Кстати, каково тебе в шкуре Старлайт Глиммер? – многозначительно спросила Драгонфлай. Когда шлем наконец был снят, ушки Спитфайр оказались стыдливо прижаты. – Да поняла я. Твоя взяла. Буду вести себя хорошо. – Слова героя. – Не забывай об этом, – пробормотала Спитфайр, стараясь вывернуться из скафандра, пока Драгонфлай помогала ей его расстегнуть. – Возможно, после этого я и буду руководить только столом, но, по крайней мере, у меня есть один рекорд, который Рэйнбоу Дэш никогда не побьёт. Драгонфлай посмотрела на крылья Спитфайр. Они были словно ощипаны. Ещё одна пара маховых перьев проклюнулась за ночь. Зелье “перьерост” начало отращивать замену всех перьев, которые им пришлось обрезать, чтобы содрать с неё липкие рукава для крыльев скафандра, но рост шёл намного медленнее, чем дома. Новые перья были едва заметны. Многие ещё даже не прорезали кожу. Спитфайр заметила, что Драгонфлай рассматривает её крылья. Пегаска глянула чейнджлингу прямо в глаза и сказала: – Оно того стоило. Выбравшись из скафандра, она пошла в уборную, лишь немного пошатнувшись по дороге, когда палуба под ними слегка качнулась. Утро ещё только начиналось, и "Виннибаго" катился с максимальной скоростью по необычайно гладкому участку марсианской местности. Драгонфлай переключила внимание обратно на "Соджорнер". Маленький зонд должен был через некоторое время снова вернуться в угол – ему не хватало солнечного света, пробивающегося через окна кабины, чтобы перезарядить батареи. Но изучение команд, заставлявших маленький марсоход двигаться, позволяло ей отвлечься от других вещей. Например, от нарастающего голода, который снедал её после нескольких дней почти без магии. Должно быть, воображение разыгралось. К ежедневным двум минутам подпитки магией получилось выкроить дополнительные двадцать минут каждые семнадцать дней. Но… ну, она чувствовала себя слабее, она чувствовала голод, и она не могла заставить себя перестать его чувствовать. Она ни с кем этим не делилась, хотя и понимала, что им хотелось бы знать. Это просто казалось бессмысленным. Были очень веские причины, по которым магическое время было так резко сокращено. Батареи перезаряжались по 1,4% за 1 сол на каждую батарею – они трижды проверяли эту скорость – что составляло заряд маны в 29,4% от ёмкости одной батареи. 7,5% из этого шли на пополнение больших аккумуляторов, чтобы компенсировать их медленный саморазряд. Две минуты магического поля, составлявшие их новый ежедневный рацион, съедали ещё 5,6%. Это оставляло чуть больше 16% в день, чтобы перезарядить одиннадцать батарей, заряд которых они истратили, чтобы победить "Великое Чёрное Пятно", как называли его в НАСА. В полдень 483 сола у них было десять полных батарей и одиннадцать разряженных. К сегодняшнему дню, если не возникнет никаких чрезвычайных ситуаций, у них будет одиннадцать полностью заряженных батарей и где-то десять разряженных. По оценкам Марка, они могут перезарядить ещё четыре батареи, прежде чем достигнут Скиапарелли. После этого работы по модификации МВМ съедят большую часть запаса магии – кто бы знал, сколько. И в конце процесса – с перезарядкой больших батарей, с модификацией МВМ, с ежедневными магическими дозами, с чрезвычайными ситуациями, если их будет больше, – у них должно было быть как минимум семь полных батарей – минимум, для установки со Спаркл-двигателем. Итог: перезарядка аккумуляторов для будущих чрезвычайных ситуаций имела абсолютный приоритет – даже если это означало снова оказаться на грани магического истощения. "Большое Чёрное Пятно" по большей части ударило по Спитфайр, но не только по ней. При этом всё равно досталось и Драгонфлай, а она не хотела, чтобы происходящее её добило. И не помогло то, что у неё было слишком много времени, чтобы всё это хорошенько проработать, особенно когда Старлайт надела её скафандр и заняла место в разведке рядом с Черри Берри. Ход её мыслей прервала Спитфайр, вышедшая из головной части. – Я всё, – сказала она. – Помоги мне залезть обратно в этот мешок для картошки. – Рэрити припадок бы хватил, услышь она, как ты его называешь, – упрекнула Драгонфлай. – Да что ты? – спросила Спитфайр. – О, дорогуша. Неужели мы переместились в Понивилль вместо Марса, покуда я сидела в этой консервной банке? Провела меня, хитрюга! – Тебе уже лучше, – пробормотала Драгонфлай, помогая Спитфайр снова надеть одолженный скафандр. – На сарказм уходит много сил. Что хочешь на завтрак? Марк извлёк несколько бесценных немясных пищевых пайков, до этого отложенных на случай, если им нужно будет отправиться в МВМ прямо на Землю, чтобы дать Спитфайр больше стимулов полноценно питаться. Сработало это совсем не так хорошо, как хотелось Марку. – И какое там основное блюдо? – спросила Спитфайр, не утруждаясь притворным оптимизмом. – Тушёные бобы и рис. – Давай лучше сено, – произнесла Спитфайр, позволяя Драгонфлай отвести её назад к покрытому матрацами полу бытового отсека. Наблюдение за тем, как Спитфайр завтракает (и получение лёгкой закуски для себя), заняло двадцать минут её внимания, но это закончилось, когда шлем вернулся на скафандр, жизнеобеспечение снова включилось, а компьютер остался рядом с ней, так что пегаска могла прочитать один из тех детективных романов, которые порекомендовал Файрбол из запасов, присланных НАСА. Что ещё хуже, "Соджорнер" закончил свой небольшой запрограммированный танец, поэтому Драгонфлай не удалось понаблюдать за ним, чтобы хоть чем-то занять свой разум. Ну а "Виннибаго" всё ещё катился, так что, по крайней мере, можно было развлечься, наблюдая, как плато Меридиана неторопливо проплывает мимо и скрывается за задними окнами кабины. Она отнесла "Соджорнер" обратно к его обычному месту подзарядки, затем направилась к креслу второго пилота. Однако оно было занято растением в горшке. – Эй, Файрбол? – окликнула Драгонфлай. Файрбол протянул лапу, чтобы выключить микрофон, и сказал: – Что, наигралась с маленьким ровером? – Почему вишнёвый саженец Черри лежит у тебя на ложементе? – спросила Драгонфлай. – Я помогаю заботиться о Груте, – ответил Файрбол. – Мне кажется, ему нравится смотреть в окно. Конечно, мы здесь не под тем углом, и света солнца много он не получает, но думаю, что ему нравится вид. Драгонфлай открыла было рот, чтобы сказать что-то вроде: "У него нет глаз, он не может оценить виды, и вообще, откуда тебе знать, что растение любит или не любит, это же ляганое ДЕРЕВО", но её мозг сумел обогнать её рот и превратил всё это в бессмысленное: – Э-э-э-э… В конце концов, сколько раз она говорила о голосах, которые слышит, о чувствах, которые та или иная вещь якобы испытывает по тому или иному поводу? Какое право у неё было высмеивать то, что другие говорили о том, что чувствуют или думают неодушевлённые предметы? Если так подумать… Она могла чувствовать самодовольное ощущение "Соджорнера", которое он излучал из своего угла, как будто говорил: "я сегодня поработал!" Она чувствовала уверенность "Виннибаго": "я качусь, и я буду дальше катиться, ибо я возродился, чтобы катиться". Но раньше она никогда не пыталась настроить своё безумие на "Радио Зелёная волна". Хотя почему бы нет? Она сосредоточила всё своё внимание на покрытой листьями ветке, воткнутой в слегка влажную почву. "Надо расти большим. Надо расти сильным. Надо расти большим и сильным быстрее". – Не думаю, что ему есть дело до пейзажей, – осторожно заметила Драгонфлай. – Он сосредоточен на том, чтобы расти как можно быстрее. – Правда? – дракон искренне улыбнулся. – Это хорошо. Хороший Грут. Драгонфлай почувствовала внезапный всплеск… восторга? – Он знает, что мы обратили на него внимание, – добавила она. – И ему это очень нравится. – А кому нет? – спросил Файрбол. – Ты имеешь в виду, кроме драконов? – Драконы любят внимание, – ответил Файрбол. – Мы просто не любим посетителей. – Прости за вопрос, но зачем ты всё время балуешься с растением Черри? Если она узнает, она с тебя шкуру сдерёт. – Я сначала спросил, – ответил Файрбол с немного важным видом. – Ещё со времён пещерной фермы мне было интересно, каково это – заботиться о чём-то своём. Дракон протянул лапу к креслу второго пилота и повернул ящик для образцов, служивший Груту горшком, на четверть оборота. – Пока мне нравится. Из наушников Файрбола до ушей Драгонфлай долетел едва слышимый голос Черри Берри, говоривший по-английски. – Впереди небольшой кратер. Около километра шириной. Поле обломков на двести метров по краю. Камни разбросаны намного шире. – Вас понял. Возможны какие-нибудь проблемы с подъёмом на южной стороне? – спросил Марк из кабины ровера. – Отрицательно. Никаких признаков серьёзных препятствий с обеих сторон, – ответила Черри. – Хорошо. Файрбол, готовься к плюс десяти. Файрбол снова включил свой микрофон. – Есть плюс десять, – ответил он, также на английском языке. – По моему счёту… пять, четыре, три, два, один, начали! Файрбол повернул ручку управления полётом на указанную отметку поворота. – Держи… держи… и ноль! Файрбол вернул ручку в центр, и, слегка качнувшись, "Виннибаго" продолжил движение. – Батарея? – запросила Черри. – Двадцать один процент, – ответил Марк. – Около получаса. – Принято. С нетерпением жду обеда. И немного горячего вишнёвого чая. – Я тоже. Файрбол, передай Драгонфлай гарнитуру, ладно? – Принято, – Файрбол на секунду снял лапы с рукоятки управления, чтобы снять с головы гарнитуру. – Это тебя, – сказал он, передавая её Драгонфлай. Чейнджлинг протиснулась между сиденьями первого и второго пилотов, стараясь держать передние копыта подальше от любых важных элементов управления. – Драгонфлай на связи, Марк. Что случилось? – Как прошли испытания "Соджорнера"? – Как по нотам, – ответила Драгонфлай. – Должно быть много новых картинок в хранилище данных ровера. – Возможно, вам захочется помахать в боковое окно, – произнёс Марк. – Мы сейчас проезжаем мимо "Оппортьюнити". – "Оппортьюнити"? Что это? И где это находится? – Отсюда мы его не увидим. Он более чем в трёхстах километрах к юго-юго-западу от нас. Но это максимально близкое расстояние, на котором мы пройдём мимо. "Оппортьюнити" был одним из двух роверов, появившихся тут сразу после "Соджорнера". Большой младший брат, если хочешь. Он был рассчитан примерно на сотню солов, но проработал многие годы. – Как думаешь, нам не удастся сделать небольшой крюк и посетить его? – спросила Драгонфлай. – На триста километров к югу? Нет уж, извини. Нам нужно ехать дальше. Кроме того, "Оппортьюнити" намного больше, чем "Соджорнер". Он не поместится в шлюзе. – Я и не думала брать его с собой, – возразила Драгонфлай. – Я знаю. Если что, миссия "Оппортьюнити" подробно описана в базе данных проекта "Арес". Можешь почитать об этом, если тебе скучно. Это был один из самых успешных космических зондов всех времён. Думаю, только "Вояджеры" его превзошли. – О? А они где? – Покинули Солнечную систему десятилетия назад. Это были космические зонды, посланные в полёт к нашим внешним планетам. Вы в своём мире уже пробовали делать что-нибудь подобное? – Нет. Мы собирались просто использовать Спаркл-двигатель, чтобы добраться туда самим. – Ну что ж, тогда вас ждёт ещё много замечательных открытий, – произнёс Марк. – Ладно, дай мне Файрбола. Мне кажется, я вижу тот кратер, который нашла Черри, и нам, возможно, потребуется сделать несколько поворотов через минуту-другую. – Хорошо, – Драгонфлай вернула гарнитуру обратно Файрболу, затем оставила дракона и растение вместе управлять машиной. На чтение об "Оппортьюнити" и его собрате "Спирит" ушло всё оставшееся время сегодняшней поездки. Тридцать минут отвлечения. Оставалось всего около двенадцати часов бодрствования…