Марсиане (The Maretian)

"Амицитас". Полёт 3. День миссии 434

"Арес III" Сол 426

В динамиках зашипело и затрещало, но голос, который раздался вместе с шумом, звучал чисто и отчётливо: – "Дружба", это "Гермес", проверка голосовой связи. "Дружба", "Гермес" на голосовой связи, как слышно? Приём. Марк кивнул Файрболу, который включил передатчик "Амицитас" и сказал: – "Гермес", "Дружба". Очень шумит, но мы вас слышим. Ждите Марка. Человек ухмыльнулся, поправил позаимствованную у пони гарнитуру и сказал: – Рад слышать твой голос, Мартинес! Я практиковался в азбуке Морзе, но, похоже, не пригодится. Приём. Файрбол переключил свою собственную гарнитуру на магическую связь. – "Дружба" подтверждает голосовой контакт, – сказал он. – Ответ с подтверждением отправлен в 11:14 часов. Голос Черри Берри ответил: – Принято, Файрбол. Сообщение отправлено через чат "Патфайндера". Дайте нам знать, когда вы с Марком закончите. – Будет сделано, – Файрбол снова переключился на радио корабля, затем откинулся на спинку пилотажного кресла. – Ну, – сказал он, – у нас девять минут ждать ответа. Что будешь говорить? – А что бы ты сказал в такой ситуации? – спросил Марк. – Если бы действительно мог слышать голоса своих соплеменников из дома? – Легко. "Я ухожу". – Файрбол тихо зарычал, продолжая: – У меня быть достаточно космоса в жизни. Я разбиваться на старте и жить. Застрять на орбите и жить. Теперь я жить после крушения и застрять в другой вселенной. Думать, кто-то мне намекать, – он ухмыльнулся зубастой ухмылкой и добавил: – Надо вовремя уйти. – С этим не поспоришь, – сказал Марк. – Как только я вернусь на Землю, я уже больше никогда не полечу. Впрочем, вряд ли НАСА когда-нибудь предложит мне другой рейс, но если они предложат, я откажусь. – Почему? – спросил Файрбол. – Мой лорд говорить "Делай, что я велеть! Теперь ты астронавт". Но ты… слово… ты сам попросил. – Да, я доброволец, – сказал Марк. – И не пойми меня неправильно. Мне всегда нравилось быть астронавтом, пока я не оказался здесь. Теперь это уже не так меня привлекает. – Что хорошего в быть астронавт? – спросил Файрбол. – В основном скучно, кроме совсем страшных моментов. – Ты что, смеёшься? – спросил Марк. – Это величайшее приключение на свете. Тебе доводится полетать в невесомости. Ты своими глазами видишь то, что почти никому не удаётся увидеть. Какой бы наукой ты не интересовался, ты тут же попадаешь на её передний край. И всё это ты делаешь, осознавая, что это — невероятная привилегия, которой удостаиваются лишь отдельные счастливчики, – он пожал плечами и добавил: – Хотя зарплата довольно фиговая. Файрбол фыркнул. – Драконы не любить приключений, – сказал он. – Драконы — это приключения для других, – он не смог сдержать ухмылку, вспомнив строчку из той книги, что всё ещё оставалась его самой любимой из всех земных книг, которые им отправляло НАСА. – Драконы заставляют тебя опаздывать к ужину. – Я думал, драконы готовят на ужин тебя. – Да никогда! – точно выверенная пауза. – Ну, почти. Марк засмеялся. Одно очко в пользу Файрбола. – Серьёзно, – продолжил Файрбол, – мы не такие монстры, как гидра, химера или мантикора. Если другие оставить наши сокровища в покое, мы оставить в покое их. Нам нравится простая, тихая жизнь. Нет проблем. А лететь ракета – это ничего, кроме шум и проблемы. – Ты что, шутишь? – спросил Марк. – Да, это страшно, но это также самый волнующий опыт в моей жизни! Полёт в космос на вершине самого большого управляемого взрыва, когда-либо созданного человеческим разумом! – Но ты никогда не сделаешь это снова? – Нет. Как только я окажусь дома — нет, – Марк вздохнул. – Я рад, что посетил Марс, но это бедственное положение, в котором мы оказались, показало мне, насколько мало я ценил всякие мелочи, такие как воздух, которым можно дышать, возможность в любой момент шагнуть за дверь и не погибнуть, еда, отличающаяся от картошки. Все эти мелочи я воспринимал как должное. Пусть сюда возвращаются новые миссии "Арес". Я буду болеть за них из своего уютного кресла в доме с распахнутыми настежь окнами, есть начос и пить кофе, – человек покачал головой и пробормотал: – Чёрт, как же я скучаю по кофе. – Сейчас подумал, – сказал Файрбол. – Кофе. Драконы не получать кофе. Никогда не пить его, пока программа драконов не включиться в программа чейнджлингов. – Ну и что? – спросил Марк. – Хочешь сказать, нельзя добыть кофе, если ты не астронавт? – Я не знаю, как делать кофе. Только кофе из машины в розетке. Это признание настолько смутило Файрбола, что он был рад, когда по радио раздался голос, помешав Марку произнести ту остроту, которая была у него на уме. Радовался он, впрочем, недолго: – "Дружба", это "Гермес", мы слышим вас ясно и чётко, но хотим сказать, что ваши микрофоны включены. Повторяю, ваши микрофоны в режиме передачи, и мы слышим всё, что вы говорите. И, кстати, записываем для потомков. Приём. Марк многозначительно посмотрел на дракона. – Упс, – сказал Файрбол и выключил передатчик. Затем он вспомнил, что "Гермес" ждёт их ответа, снова активировал передатчик и сказал: – "Дружба" приняла информацию. – И, к вашему сведению, – поспешил добавить Марк, – хотя я твёрдо верю, что теперь у других людей должен быть шанс, который был упущен для меня в сол 6, я с радостью поработаю на НАСА в любом качестве, которое, по их мнению, может наилучшим образом способствовать делу исследования и колонизации человеком космоса. Поговорим позже. "Дружба" передачу закончила. Файрболу не требовалось движение поперёк шеи, которое Марк сделал рукой, чтобы на этот раз не забыть выключить передатчик. – Что, давать задний ход? – спросил он с усмешкой. – Эй, у этих людей лежит моя зарплата за последние полтора года, – сказал Марк. – Конечно, я должен им всё до копейки за то, сколько они тратят, чтобы спасти меня, но надо же на что-то жить, когда я вернусь домой! Глаза Файрбола расширились. – И моя сокровищница осталась у Повелителя Драконов! – выдохнул он. – Все мой вещи! – Угу. Так что нам, пожалуй, стоит подождать с увольнением, пока мы наконец не вернёмся домой? – Ооооо, да, – согласился Файербол. – И пока кто-нибудь не научит тебя, как готовить кофе. – Ага.