***
— Вы в порядке? Быстро моргаю. Белые пятна пляшущих в свете фонаря снежинок замысловато кружатся, вызывая тошноту. Судорожно провожу рукой по лицу, и тут же кривлюсь: ладонь мокрая от растаявшего снега. При попытке сесть немного ведёт в сторону. Левое плечо упрямо оттягивает сумка. — С вами точно всё в порядке? В поле зрения попадает худое, обеспокоенное лицо. Старик, всё тот же, что был в той комнате, с разительным участием разглядывает моё лицо. — Вы? — Ощущаю, как по моему лицу проходит характерная гримаса смешанного с узнаванием отвращения. Беспокойство маской сползает, от чего густые брови снова сходятся на переносице. От крепкого русского ругательства морщусь, окончательно выводя образ нагнувшегося ко мне мужчины. Мага. Он вытаскивает из кармана всю ту же короткую волшебную палочку и оборачивается куда-то в сторону. — Константин! — хрипло рявкает он куда-то мне за спину, — Возвращаемся в министерство, нихрена не получилось, звони выше. — Так ведь как? Время видел? — Слышу, как за спиной раздаётся хруст наледи и тяжелое пыхтение, а спустя мгновение совсем рядом появляются ноги в классических брюках, обклеенных комками влажного снега. — Звони я сказал. На этом меня вдруг, абсолютно бесцеремонным образом хватают за отворот куртки, ставя на ноги. На мгновение появляется безумная мысль заорать что есть мочи— дай бог Северус услышит. И я тут же дёргаю головой по направлению к дому, как вдруг в щеку мне больно утыкается кончик палочки. — Даже не вздумай, — тихо шипит старый маг, продолжая второй рукой держать меня за ворот. А в следующую секунду всё пространство резко сжимается до точки. Трансгрессия выбрасывает в какой-то достаточно просторный холл, все с таким же жутким пластиковым ремонтом. В глаза тут же бросается отсутствие окон. Обои над рядом скамеек, выстроившихся вдоль одной из стен ощутимо затёрты. Не давая оглядеться меня подволакивают к одной из дверей на противоположной от мест ожидания стороне, и впихивают внутрь. Я снова оказываюсь в той же самой комнатушке с документами. На уже почти по праву «мой» стул скорее падаю, опустив в ноги всё ещё крепко сжимаемую сумку. Почему-то во всей этой ситуации вдруг охватывает беспокойство за библиотечный сборник сопрановых вокализов. Старый маг устраивается напротив, выложив перед собой волшебную палочку, а вот его коллега, схватив папку, куда-то быстро убегает. — Может проще нам всем будет всё-таки отпустить меня домой? — на редкость канючащим голосом наконец прерываю я молчание. Понятно, что нифига не понятно.***
Время тянется настолько медленно, что я успеваю десять раз поменять позу и даже немножко подремать. Оставшийся со мной маг по всей видимости уже давно потерял остатки терпения, поэтому каждое моё поползновение сопровождала тихая брань и веление сидеть и не рыпаться. И когда в помещение наконец снова открывается дверь, я это замечаю не сразу, увлечённо изучая соляные разводы на рыжей коже ботинок. Быстрые шаги сопровождаются тихим шуршанием ткани. Этот звук заставляет мгновенно напрячься, концентрируя зависающее от бессонной ночи сознание. Рядом останавливается высокий, темноволосый мужчина неопределенного возраста. По его лицу вдруг проходит какое-то странное выражение. Резко проступают желваки, а в глазах загорается больной, недобрый огонь. — Как, говоришь, выглядел тот мужчина? Внутри всё сжимается. Мне знаком этот голос. Раздаётся шорох листов, по всей видимости в поисках записей. — Ну… Тут пишут, что высокий, худощавый, волосы где-то по плечи… Быстрее чем я успеваю шарахнуться в сторону, новоприбывший мужчина придвигается почти в плотную, вцепляясь руками в подлокотники моего стула, чем отрезает мне любой путь к отступлению. — Где Снейп? Шарах— кровь приливает к голове, с болью запульсировав в затылке. Сердце пускается в галоп, от чего начинает мелко трясти. Конечно я знаю этот голос. Долохов, Антонин Долохов, с которым мы всё-таки пересекались не раз. Почему-то изменившиеся внешне, но всё ещё с такими же безумными глазами. — Нет…— еле проворачиваю язык, вжавшись в спинку кресла. Звучит это, конечно, больше как мольба. И от этого становится ещё страшнее. — Найти его, быстро, — тихо рычит Антонин, не переставая буравить меня взглядом. — Но будьте осторожны. Это не её магия, а его.***
Перед глазами плывёт. Хрип из горла вырывается каким-то рваным клокотанием. — Как вы выбрались? Куда он делся, я тебя спрашиваю? Долохов шипит, не разжимая челюстей. — Я не знаю, о чем вы у меня спрашиваете. Слишком длинную фразу выговорить получается не сразу. Из-за разбитой губы и опухшей щеки у меня явные проблемы с артикуляцией. Другое дело, я совершенно не чувствую боль. Либо от выброшенного в кровь адреналина, либо от каких-то чар, силой удерживающих моё сознание. Антонин Долохов, один из верных соратников Реддла. Потерявшись в своих провалах сознания, я в какой-то момент вспомнила попавшую мне в руки статью «Пророка» восьмидесятых годов. Один из самых фанатичных сторонников повелителя тьмы, душегуб запытавший какое-то страшное количество маглов и волшебников. Такой же ненормальный, как Беллатриса и Сивый. Был пойман и заключён в Азкабан отбывать пожизненный срок. Только сейчас, когда всё, казалось бы, кончилось, он почему-то не на том свете, и даже в Азкабане. Вскрикнув дергаюсь, выгибаясь на полу дугой. Чувствую, как растягиваются связки и больно сжимают кости, сведённые спазмом мышцы. Ощущение, ещё мгновение, и кости сломаются, полезут наружу прорывая кожу. — Я тебя ещё раз спрашиваю, — мужчина не церемонясь поднимает мою голову за волосы. Приятно холодящий разбитую кожу щеки камень напольной плитки исчезает. — Где Снейп? Долохов встряхивает рукой, от чего на мгновение темнеет в глазах. Кажется, ещё немного, и он свернёт мне шею. — Не понимаю… Договорить не получается, потому что, издав звериный рык, маг отшвыривает меня в сторону. Из-под полуприкрытых век слежу за тем, как маг мечется по низкому помещению, чем- то похожему на хогвартсовское подземелье. Потому что если Долохов здесь, в России, и абсолютно свободен, уж не изменила ли я историю? Не победил ли Том? По рукам и спине пробегают мурашки. Тяжело сглатываю. Долохов что-то проговаривая исчезает из поля зрения. Лишь бы с Северусом всё было хорошо…