Лайфхарт

Тук-тук-тук. Странный звук. Размеренный. Постоянный. Тук-тук-тук. Что это? Тук-тук-тук. Сердце? Так билось чьё-то сердце. Его сердце. Из неприятного липкого тумана, клубами вившегося в голове, то и дело острыми монолитами возникали обрывки воспоминаний. Они перетекали одно в другое, складываясь в неровный узор его жизни. Так по кусочкам возможно воссоздание некогда разбитой вазы. Когда-то красивой и ценной, но теперь бессмысленной. Проще выбросить и купить новую. Из осколков собралось белое пространство инкубационного блока, где Лайфхарт впервые открыл глаза. Мгновенно его ослепил белый нейтральный свет. Глаза недолго слезились, а рези постепенно утихали. Горечь раствора, заполнявшего капсулу-инкубатор, осела на языке и требовательно активировала рвотный рефлекс, подавлять который приходилось силой воли. От увлекательного занятия - сортировки мыслей и базовых знаний, вложенных в его мозг, - отвлекло негромкое покашливание рядом. Лайфхарт поднял голову и встретился с цепким взглядом зелёных глаз. Захотелось неловко поежиться. Впервые он видел другого блонди. Он должен быть таким же? Лайфхарт попытался вспомнить, какова его специализация, но не смог. Зачем его создали? Он слушал негромкий голос Рауля Ама и все отчетливее понимал, что судьба уже предрешена. Следующим воспоминанием оказалась аудитория академии в день начала самого первого учебного цикла. Лайфхарт исподволь разглядывал других элитников, оказавшихся рядом с ним. Так или иначе все они претендовали на пост главы Департамента полиции. Уверенные. Независимые. Каждый из них непременно хотел признания своей уникальности. Многих отправят на утилизацию, если в итоге должен остаться один? Выводы напрашивались сами собой. На самого Лайфхарта посматривали недобро, то ли потому что он был блонди, то ли потому что не имел имени. Казалось бы такая мелочь - набор символов рядом с фамилией. На самом же деле, подобное легко объяснялось - от него не ждали успехов, он был первым на утилизацию. Тем не менее, Лайфхарт учился вместе с другими и не был хуже большинства, поэтому под первую волну отчисления не попал. Удержался. Выдохнул. Второй цикл начинался с триумфа! Лайфхарт был первым в рейтинге. Был над всеми. На него теперь смотрели с долей зависти, впрочем не столь явной. Уголовное право казалось чем-то очень простым. Задания не доставляли неприятностей, легко подчинялись логике, устные собеседования в качестве ежедневного контроля только радовали. Так было до встречи с тестами. Они оказались тем самым гладким камнем, которые опаснее других. Вопросы не вызывали трудностей, но ответы были сформулированы крайне расплывчато. Лайфхарт раз за разом ошибался и оказывался все дальше от первой строчки рейтинга. Вот уж точно, чем выше взлетел - тем больнее падать! Падать, и правда, было больно. В глазах сокурсников все чаще появлялось мстительное удовлетворение. Илберт Легран, устойчиво занимавший четвёртую строчку, не раз говорил: «Не расстраивайся, Лайфхарт, ты всего лишь пародия на блонди. Тебя быстро утилизируют, даже не заметишь!» Ситуация ухудшалась с каждым днём, рейтинг становился ниже. Над ним откровенно насмехались. Лайфхарт начал проводить свободное время в информационном классе, заучивая все, что могло пригодиться. Кроме того, это позволяло реже бывать в кампусе и избегать встреч с согруппниками. В конце цикла Лайфхарт обнаружил свою фамилию на пятнадцатой строчке. Пытаться изменить ситуацию не было возможности. Время безвозвратно ушло. Оставалось надеяться, что Илберт говорил правду, и смерти он не заметит. Было обидно, что не успел сделать ничего стоящего. О нем даже никто не вспомнит, как о многих других элитниках, оказавшихся бесполезными для Амой. Лайфхарт бесцельно брёл по академии, разглядывая безликие светлые стены. Прощаясь? Возможно. Пока впереди не услышал голоса. Он хотел свернуть в соседний коридор, ведущий к выходу, но негодование собеседников, проскальзывавшее в словах, заставило замедлить шаг и прислушаться. — Почему так много? — он легко узнал куратора параллельной группы. В его голосе звенел металл. — Зачем ей так много курсантов?! — Если бы я знал. Инопланетница, — презрительно хмыкнул куратор его группы. — Сама себе на уме, — прозвучало оскорблением. — По пятнадцать курсантов из трёх групп. Как она собирается с ними справляться - ее проблемы, но обучение в группе, состоящей более чем из двадцати курсантов, бесперспективно. Да, они элита, но даже им нужны адекватные условия... Лайфхарт не стал слушать дальше. Инопланетница? Женщина?! Выбор казался странным. Безусловно, она могла чему-то научить элитников, если задействована в сфере полицейской работы. Однако хватит ли ей квалификации, чтобы составить хотя бы приемлемую конкуренцию преподавателям академии? Впрочем, если Юпитер сочла ее кандидатуру достойной, то она проявила выдающиеся способности. Неплохо было бы поучиться у неё. Лайфхарт усмехнулся. Ещё не все! Его путь не окончен! Он не знал, кто та инопланетница, которая так взбесила преподавателей, но был ей благодарен. Она очень удачно провела опасную черту под его фамилией. Он приложит все силы, чтобы снова ощутить то превосходство над другими. Лайфхарт уверенно вышел в холл, разом оставив упаднические настроения в коридоре. Клубы тумана некоторе время оставались бесформенными и невнятными, пока не явили новую картину.Снова была аудитория. Только курсантов в ней оказалось больше, чем было обычно. Они разбились на маленькие группки и негромко переговаривались, то и дело поглядывая на двери. Все ждали появления нового куратора. Лайфхарт откинулся на спинку стула, неосознанно копируя позу сидевшего неподалёку сильвера. Тот коротко скользнул по нему невыразительным взглядом темных серых глаз и тут же отвернулся к голоэкрану, будто на нем было что-то интересное. В одно мгновение все голоса смолкли, будто их просто выключили. В тишине стали слышны только негромкие легкие шаги. Лайфхарт подавил желание обернуться, чтобы увидеть наконец таинственную инопланетницу. Его локоть задела ткань белоснежного плаща. Шаги тоже стихли. Он взглянул на девушку, гордо выпрямившуюся у преподавательского стола. Она была среднего роста, сухопарая. Длинные волосы, на макушке напоминавшие хохолок, небрежно, но выверенно лежали на плечах. У правого уха на пряди волос поблескивала драгоценными камнями заколка-перо. Тяжелый взгляд синих глаз бесстрастно скользил по группе. Высокие резко очерченные скулы делали узкое лицо более выразительным. Лайфхарту показалось, что в ней было что-то от хищной птицы, но он вряд ли смог объяснить свою ассоциацию. Назвать ее красавицей казалось невозможным, но взгляд она определенно цепляла. Лайфхарт мельком оглядел согруппников, попадавших в поле зрения. Лица многих из них выражали злость, граничившую с удивлением. Тот же Илберт неприязненно кривил губы. Дин, его приятель, настороженно хмурился. Тот самый сильвер, который привлёк его внимание в перерыве, казался невозмутимым. Интересно, насколько это было наиграно? Цикл под руководством Лайт Ти’Соры обещал быть крайне щедрым на неожиданности. Снова встретившись с тестами, Лайфхарт почти взвыл. Почему опять? Неужели нет других способов проверять знания? Впрочем, вчитавшись в вопросы, он обнаружил, что ничего с расплывчатыми формулировками здесь не фигурировало. Он в каждом вопросе пытался найти подвох, но не получалось. От напряжения зарябило в глазах, но без толку. Вопросы были строго по существу, ответы предельно четкие. Подходил только один из них. Остальные моментально отсеивались. На минуту возникло ощущение недавно пережитого триумфа. Он снова окажется на вершине рейтинга. Вот только ещё пара вопросов. Лайфхарт не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Он вернулся в реальность только, когда время, отведённое на тест, вышло. Успел обрадоваться. Но тут же поник, увидев результат. Как же так? Он был уверен в каждом ответе. Сжав руки в кулаки до боли в пальцах, он несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Попытался себе успокоить тем, что ещё есть время, чтобы исправить положение. Выходило скверно. Илберт и Дин почти необидно напомнили ему, чем закончились его предыдущие встречи с тестами. Будто он сам успел об этом забыть! А вот обращение к нему офицера Лайт оказалось неожиданным. Лайфхарт привык оставаться незаметным, что даже вздрогнул, услышав свою фамилию. Он взглянул на неё. Мерцание голоэкрана за ее спиной обрисовало гибкую фигуру. Пришлось прищуриться, чтобы свет не так слепил. — У вас прекрасно получается игнорировать их нападки, — сказала она. В голосе чувствовалась насмешка, но он не мог быть уверенным, что не сам ее выдумал. — Так держать. Только не стоит делать этого с таким видом, будто в вашей оранжерее резко завяли все цветы, — Лайфхарт удивленно посмотрел на неё в упор. Что она такое говорит? Он привык быть позади всех, не обращать внимания на констатацию его невыдающихся способностей, а она безосновательно приняла это за внутренний стержень. Надо же! В полной растерянности он выходил в тот день из аудитории. Коридоры кампуса долго гудели. Тема для обсуждения была одна. Постоянно циркулировала по коридорам и комнатам. Казалось, даже ночью она не оставляла никого в покое. Имя новой преподавательницы постоянно перемещалось из одних разговоров в другие, появляясь то в одном, то в другом ключе. Лайфхарт был даже благодарен, что внимание согруппников переключилось на неё. Его, по крайней мере, оставили в покое. Когда разговоры немногого поутихли их ожидало новое потрясение. Лайфхарт, правда, узнал о произошедшем немного позже. В тот день он отправился в учебный корпус, когда остальные еще спали. Очень хотелось дочитать несколько статей, на которые он наткнулся предыдущим вечером. Только время было уже позднее, поэтому пришлось их отложить. Он поднимался по лестнице в библиотеку, поскольку информационный класс был уже занят, и едва не столкнулся с офицером Лайт. Она приветственно кивнула ему и привычно смерила проницательным взглядом. Он подавил желание поежиться и продолжил свой путь. Статьи увлекли настолько, что он едва не опоздал на занятие. Только войдя в аудиторию, ощутил застывшее в воздухе напряжение. Согруппники были чрезмерно ему не рады. Особенно неприязненно на него смотрел Дин. А вот сильвер, которого, как он позже выяснил, звали Найджелом, ограничился легким кивком в знак приветствия. Лайфхарт ответил тем же, едва сдержав удивление. С чего бы вдруг? Они даже и парой слов не обменялись с самого начала обучения. Офицер Лайт негромко читала лекцию о принципах осмотра места преступления. Ее голос высокий и звонкий прекрасно отражался от светлых стен, достигая тех, кто сидел на последних партах. Едва минула половина занятия, как ожила внутренняя связь академии. На голоэкране высветилось яркое сообщение: "Курсанта Лайфхарта и куратора офицера Лайт просят немедленно явиться в кабинет директора!" Пожав плечами, офицер Лайт кивком головы приказала следовать за ней. Лайфхарт сразу понял, что вызов связан со странным поведением согруппников, но даже предположить не мог, что произошло. Он шел по пустынным коридорам, разглядывая узкую спину куратора. Офицер Лайт была крайне спокойна. Знала, в чем дело? Преподавателям всегда доступно больше информации, чем курсантам. Невольно пришлось отметить, что когда она взглянула на сообщение, нахмурилась. Вряд ли что-то знала. Директор встретил их, грозно расхаживая по своему просторному кабинету. Он был высоким статным сильвером. В выцветших голубых глазах застыла решимость. Крылья длинного носа раздувались. Окинув непроницаемым взглядом офицера Лайт, предложил ей присесть. Лайфхарт остался стоять. Он попытался сохранить невозмутимый вид, но сказать, получилось или нет, не смог бы. — Офицер! Довожу до вашего сведения, что курсант Лайфхарт совершил покушение на курсанта Аддерли, — низкий бархатистый голос, пронизывал до костей. Вызывая невольную дрожь. — Вы можете мне объяснить причину данного поступка? Лайфхарт опешил. Он что-то сделал Найджелу? Неправда. Он во внеучебное время даже в общей гостиной с ним не пересекался. Они и жили на разных этажах. Да и с чего бы покушаться на его жизнь? Найджел был безусловным лидером. Его трудолюбию и прилежности можно было только радоваться. Если он заслужит место главы Департамента полиции, то сможет навести порядок. Юпитер точно будет им довольна. Найджел был не просто лучше многих, он был лучшим из лучших. — Я? Вздор, — фыркнула офицер Лайт, подперев щеку кулаком. Ее спокойствие никуда не делось. — А можно полюбопытствовать, что случилось? Голые обвинения - просто пустышка. Слова. Не более. — О, пожалуйста. В восемь тридцать пять утра курсант Аддерли был найден у подножия лестницы между вторым и третьим этажами. Его обнаружил курсант Коннорс, который и сопроводил его в медицинский кабинет. Несколько курсантов слышали шум падения, топот и видели, как Лайфхарт скрылся с места конфликта, — директор указал на застывшего в недоумении Лайфхарта. Как в 8:35? Он был уже в академии и никуда не выходил из библиотеки. — Интересно, — по голосу было понятно, что офицеру Лайт неинтересно. Она смотрела в окно и размышляла о чем-то своем. Не скажет, что видела его утром? — А сам Аддерли что говорит? Вы ведь уже успели с ним поговорить, правильно? — Разумеется! — нахмурился директор. Она, наверное, его тоже раздражала, но выбора у него не было. Приходилось работать. — Курсант Аддерли не видел нападавшего. Он спускался по лестнице и почувствовал, что кто-то сильно толкнул его. Он ударился головой и ненадолго потерял сознание. Когда смог прийти в себя, рядом был уже курсант Коннорс, — он помолчал, ожидая ответа, но тщетно. Офицера Лайт снова занимал вид за окном. — Будет начато расследование службой безопасности. Вам есть, что сообщить? — Нет, — отозвалась она после непродолжительного молчания. — Лайфхарт? — взглянула на него. Он опустил глаза и покачал головой. Если она не стала говорить, что видела его в академии, то ему тем более не стоило этого делать. Сильно будет похоже на оправдание, а оправдываться он не хотел. — В таком случае, до свидания, — офицер Лайт поднялась и легкой походкой направилась к выходу. Она не видела или сделала вид, что не видела, как неприязненно ей в спину смотрел директор, сжимая кулаки. Снова заклубился темный туман. Лица, голоса, места смешались в пеструю картину. Без смысла. Без системы. Они кружились, собираясь причудливой мозаикой и рассыпались карточным домиком. Некоторое время в голове была приятная пустота. Спасительная. Безопасная. Спокойная. Пока туман опять не пришел в движение. — Лайфхарт, — звучал насмешливый голос Илберта. Их обступили согруппники, занимавшие комнаты преимущественно на четвёртом этаже кампуса. — Неужели ты думал, что если Найджел умрет, ты снова чудом выбьешься в лидеры? — издевательски растянутые слова вызвали хохот. — Так тебе надо всех нас перебить! Вот тогда ты окажешься первым. Лайфхарт просто разглядывал собравшихся и молчал. Смысла доказывать свою невиновность ещё и им не было никакого. Он понимал, что любые его слова будут тут же подняты на смех. Почему они решили, что он виноват? Его же никто не мог видеть во время происшествия на лестнице. Он был в другом месте! На Амой, конечно, существовала процедура клонирования, но вряд ли его подвергали ей. — Молчишь? Нечего сказать? — не унимался Илберт. — Ты жалок, Лайфхарт. Трус! Неудачник! Не стоило зазнаваться только потому, что когда-то тебе случайно повезло. Система все равно все расставила на свои места. Всем же ясно, что место недоблонди - последнее? — слова были встречены смехом и согласными восклицаниями. — Хватит! — по комнате отдыха разнесся негромкий голос, моментально перекрывший остальные. К обступившим их сокурсникам приближался Найджел. — Оставьте его в покое. — А тебе самому не обидно, что вот этот, — Илберт небрежно указал на Лайфхарта пальцем, — пытался тебя убить? Ответа Лайфхарт уже не слышал. Он кивком поблагодарил так вовремя оказавшегося на этаже Найджела и неторопливо пошёл к себе. Свободные часы можно было потратить более рационально, нежели выслушивать пустые обвинения. За спиной ещё какое-то время раздавались выкрики и смех. Из ничего не значивших обрывков сложился знакомый информационный класс поздним вечером. Неяркий свет единственного терминала немного разгонял темноту. Лайфхарт привычно просиживал вечер над электронными книгами и документами в бессильной попытке добиться безупречного решения надоедливых тестов. Как назло, они никак не хотели поддаваться. Много сил и времени он тратил попусту, ни на шаг не приближаясь к цели. Слишком однотипными были все неудачи. Неужели он настолько бесперспективен? Он отвлекся от терминала и принялся расхаживать по кабинету кругами. Документально он был блонди. Возможно ли создание заурядного элитника? Вряд ли. Слишком тщательно велся подбор всех данных для каждого. Так как получился он? Без имени, без способностей, без ценности. Биологический мусор, как писали в статье, которую прочел несколько дней назад. Лайфхарт запнулся, но не счел нужным ухватиться за край преподавательского стола и растянулся на полу. Загоревшиеся лампы искусственного света ненадолго ослепили, поэтому он пропустил момент, когда в поле зрения возникла офицер Лайт. Она казалась олицетворением невозмутимости, будто для неё было нормой видеть курсанта поздно вечером на полу. От удара о край стола в голове неожиданно прояснилось. Он даже смог выдавить приветствие, впрочем от попыток подняться воздержался. Слово за слово она вытянула из него давно надоевшие слова о бесполезности. Если так считает большинство, то, возможно, хоть доля правды в них была. Офицер Лайт неожиданно разозлилась. По-настоящему ли? Внешне было похоже, что да. Лайфхарт отметил побелевшие губы, сошедшиеся на переносице тонкие брови, сделавшие взгляд ещё более тяжелым. Она его жалела? По-своему, странно, но жалела. Он понял это с кристальной ясностью. Стало тошно. Никогда он не добивался жалости. Стремился доказать, что не хуже других. Видно, совсем дела плохи. Хотелось отрешиться от окружающего мира. Лайфхарт по-детски подтянул к груди колени и уткнулся в них лбом. Где-то там в опротивевшем внешнем мире раздался шорох ткани. — Вы же не плакать собрались, верно? — негромко спросила офицер Лайт. Он замотал головой. Ещё чего! Вот уж не хватало! Так опозориться точно недопустимо. — А жаль, — огорошила она его новой фразой. Как так? Уже плакать совсем не хотелось, даже гипотетически. Почему-то стало смешно. Она издевалась! Точно издевалась. Нельзя же такое говорить всерьёз. — Расстраивайтесь, плачьте, кричите - это значит, что вам не все равно, что вы не смирились со своим поражением. А если не смирились - значит, не проиграли, — мотивация так мотивация. Сложно было это оспорить. Лайфхарту, действительно, не было все равно да и мириться пока было преждевременно. — Глубже вдох. Тверже шаг. Каждая новая рана - только повод нарастить броню. Мысль определенно ему нравилась. Он огляделся и обнаружил ее сидящей рядом с ним на полу. Белый плащ с синей подкладкой служил прекрасным покрывалом. Офицер Лайт внимательно разглядывала его, будто пыталась что-то отыскать. Нашла ли? Нашла. Признала, что он не бездарен. Неожиданно оказалось приятно. Хоть инопланетница так считала. Не то, чтобы ее мнение могло быть адекватной оценкой его способностей. — Все ответы к тестам есть на сервере академии уже ближе к полуночи, когда я заканчиваю формировать ваши задания к занятию, — подумав, сказала офицер Лайт. Лайфхарт не сразу понял, на что она намекала. Безумная догадка проскользнула в мозгу, и прежде, чем он успел ее окончательно осознать, обратилась в слова. — Если туда влезть, то они перестанут быть проблемой. Он был настолько смущён и удивлён таким предложением, что подскочил на ноги, миновав коварный край стола. Голова закружилась, пришлось ей потрясти. Лайфхарт что-то кричал о преступлении, Уголовном кодексе, наказании, но постепенно терял уверенность в своей правоте. Офицер Лайт почти не поменялась в лице, а вот в ее глазах ему померещились смешинки. Или это просто было игрой света? Его хватило на то, чтобы приемлемо попрощаться. После он снова опустился на пол, пытаясь тщетно осознать, что произошло. Тук-тук-тук. Настойчивый звук раздавался в голове. Но понемногу разгонял засевший там туман. Темные клубы неохотно расступались, уже не пытаясь поведать о чем-то. Короткой вспышкой по нервам пронеслась боль. Неожиданно. Тело перестало быть нематериальным и постепенно обретало чувствительность. Лайфхарт попробовал пошевелить пальцами рук и ног. Они неуверенно поддались, но гнулись также, как толстые прутья арматуры. Будто со скрипом. Лайфхарт открыл глаза. Он лежал, укрытый стандартным одеялом. Над ним раскинулся белый потолок. Стандартный. Гладкий. Глянцевый. Без единого изъяна. Но незнакомый. Где он? Это был точно не потолок кампуса. Светлые стены, покрытые панелями с претензией на дерево, но разумеется пластиковые, отчаянно пытались создать уют. Выходило скверно. Большое окно, растянувшееся по одной из стен было затемнено, хотя все равно открывало вид на большое здание напротив. В воздухе витал специфический резковатый запах. Где Лайфхарт мог его раньше чувствовать? Ответ пришёл не сразу. В инкубационном блоке. Так пахли лекарства. Он определенно находился в больнице. Но не мог вспомнить, как сюда попал. Последние воспоминания были слишком расплывчатыми и спутанными, чтобы выстроить их в правдоподобную цепь событий. — Кхм, — раздалось совсем рядом. Пришлось приложить усилия, чтобы повернуть голову на звук. У медицинского терминала обнаружился сильвер в зелёной форме. — Вы наконец пришли в себя, — констатировал он, бегло оглядев Лайфхарта. Стало не по себе. — Я доктор Альва. Жалобы есть? — Нет, — Лайфхарт помотал головой. Противная слабость накатила с новой силой. — Вопросы есть. Долго я здесь? — Около восьми часов. Вас доставил реанимационный кар. После бригадой хирургов проведена экстренная операция, — отозвался доктор Альва, внося данные в историю болезни. Рассмотреть, что он писал, было невозможно. Терминал находился слишком далеко. И его приглушённый свет вызывал рези в глазах. — Что со мной было, что понадобилась операция? — Лайфхарт отчаялся вспомнить, как попал сюда. — Вы не помните? — нахмурился доктор Альва и подошёл ближе, заглянул в глаза. — Вы получили большую дозу антикоагулянтов, которые в сочетании с множественными инородными предметами, осколками стёкол, вызвали массивное внутреннее кровотечение. Так зачем вы пытались покончить с собой? — Че-го? — Лайфхарт закашлялся. Рывком сел, несмотря на протестующий оклик доктора. Удивление пополам с нахлынувшей яростью мигом выместили слабость из мышц. Он в своём уме, если предполагал такое?! Грубить не стоило. Пришлось медленно вдохнуть и выдохнуть, удерживаясь от резких слов. — Вы думаете, что я сам наелся стекла? Оригинальный завтрак такой себе устроил? Вздор, — он непроизвольно скопировал интонации офицера Лайт. — Мне вообще-то на занятия надо. Я и так сегодня все пропустил из-за этих препаратов. Когда меня выпишут? — То есть вы отрицаете попытку суицида? — Да. Отрицаю. И готов повторить вам это хоть миллион раз, если нужно, — мрачно ответил он. — Так когда меня выпишут? — Хм. Через несколько дней, я думаю, — уклончиво отозвался доктор Альва и отошёл к терминалу, снова принимаясь вносить правки в карту. Лайфхарт лёг обратно. Несколько дней! Слишком долго. Зачем ему терять время на больничной койке, когда он себя вполне приемлемо чувствовал? Он должен продолжать учиться. Ничего не могло быть важнее этого! Может, хотя бы тесты ему позволят писать? В конце концов, штудировать теорию можно и вне аудитории. Похоже, так и задумывалось. На тумбочке возле кровати лежал планшет. Дождавшись, пока доктор Альва задаст ещё несколько бессмысленных вопросов и уйдёт, Лайфхарт схватился за планшет. Экран приветливо замерцал. Свет больно резанул по глазам, но ненадолго. Постепенно боль уменьшалась. Стало возможным различить страницу со списком доступных тестов. Сегодняшний был до сих пор открыт. Похоже, пришло время в очередной раз испытать судьбу. Лайфхарт усмехнулся. Он открыл тест. Ничего нового не увидел. Те же вопросы, предельно понятно сформулированные, те же ответы, не предполагающие ошибок. Был ли там подвох? Или он просто не справлялся в силу своей бездарности? Ответ за ответом приближался последний вопрос. Все. Лайфхарт ещё раз просмотрел весь тест. Он, как и в другие дни, был совершенно уверен, что отметил верные варианты. Смысла что-то исправлять не было. Лайфхарт завершил тест. Ничего необычного не предвиделось. Он собирался закрыть журнал, непроизвольно бросил взгляд на рейтинг и потёр глаза. Ещё раз посмотрел. Внимательно. Помотал головой, пытаясь прогнать настойчивое видение. И вдруг расхохотался. До чего он довёл себя размышлениями, что перестал верить в трезвость своего рассудка! Он зажал рот рукой, подавляя рвущийся наружу смех, чтобы не прибежал обратно доктор Альва. Он ведь так и не поверил, что Лайфхарт не пытался покончить с собой. Смех постепенно успокаивался. Лайфхарт вытер заслезившиеся глаза. Ещё раз взглянул на страницу журнала. Вот оно! Внутри разлилось приятное чувство триумфа. Он снова вознёсся над всеми. Встал вровень с умницей Найджелом. Рядом с его фамилией гордо красовалась сотня процентов. Вот заслуженный результат! Лайфхарт отложил планшет и удобнее устроился на подушке. Пусть он и оказался в больнице, зато тесты поддались. Осталось совсем ерунда - продолжать прилежно учиться. Если упал один камень, то и камнепад не за горами. Он потянулся, тут же скривился от неожиданной боли под стянувшей торс повязкой, на которую раньше не обращал внимания. Прикрыв глаза, задремал ненадолго. — Лайфхарт, — разбудил его негромкий голос офицера Лайт. Она сама присела на стул у кровати. Что-то промелькнуло в ее взгляде, быстро сменившись привычной проницательностью. — Вам госпитализация определенно пошла на пользу, — она неопределенно дернула плечом, — и я сейчас не только о вашем внешнем виде. Здоровый цвет лица вам, бесспорно, идёт гораздо больше мертвенной бледности. Что изменилось, пока вы сегодня писали тест? Лайфхарт усмехнулся. Естественно, она уже все знала. Вот только ли поэтому приехала? Он покосился на электронные часы, мигавшие на медицинском терминале. Время отбоя в кампуса. Поздно. Разумеется, ей никто не диктовал режим дня, но к чему такая спешка, что нельзя было подождать до утра. — Ничего не изменилось, — Лайфхарт пожал плечами, ничуть не смущаясь ее пристального взгляда. Скрывать и так было нечего. — Делал все как обычно. Никаких сложностей. Офицер Лайт нахмурилась и прикрыла глаза ладонью. Он бы отдал то немногое, что у него было, чтобы узнать, о чем она думала. Лайфхарт разглядывал ее застывшую фигуру из-под ресниц и пытался понять, что на самом деле привело ее в больницу. Наиболее убедительным казалось любопытство. Она хотела знать, как ему удалось справиться с тестами. Ха! Упорный труд и больше ничего. Не могло быть такого, чтобы он не дал никаких результатов. Свои сто процентов Лайфхарт честно заслужил. Он поднялся, поморщившись от ноющей боли, и подошёл к окну. — Доктор Альва сказал, что вы едва не погибли от антикоагулянтов и стекла, — негромко сказала офицер Лайт. Разумеется, она уже успела и с ним поговорить. — Я не собирался умирать! — Лайфхарт резко развернулся, усилием воли не обращая внимание на головокружение, и яростно посмотрел на неё. Она же осталась невозмутимой. Собственная порывистость показалась неуместной. — Прошу прощения, — он тряхнул головой и отвёл взгляд. — Это были не вы, — вдруг согласилась офицер Лайт. Она что, поверила ему на слово? Немыслимо! Любой факт должен подвергаться тщательной проверке. — Я не знаю, стоит ли говорить вам это, — замолчала, неотрывно глядя в окно. — Я уверена, что ваше попадание сюда и покушение на Аддерли связаны. Кто-то играет против вас. Лайфхарт почувствовал, как по спине пробежал холодок. Его и Найджела хотели убить. Вот, что она пыталась сказать. Зачем? Найджел - лидер, поэтому выбор его мишенью можно понять. Но сам Лайфхарт? Он, не смотря на свои внутренние убеждения и стремления, со стороны выглядел совсем непрезентабельно. Кто бы это ни был, назвать его поступки логичными не получалось. — Неужели я заслужил чьё-то внимание? — спросил Лайфхарт. Ему хотелось, чтобы она подтвердила его догадки. — Радуйтесь, — усмехнулась офицер Лайт. — Вот только в вашем голосе я слышу удивление, — она приподняла бровь. — Напрасно, — нахмурилась, увидев его скептическое выражение лица. — Раз вы так уверено стоите, то идите сюда, — она указала на зеркало, растянувшееся вдоль дальней от кровати стены. Сама оказалась рядом. — Кого вы видите там? — Я? Я вижу обычного элитника, ничем не отличающегося от других. Не хуже, но и не лучше. У него есть свои слабости, есть и сильные стороны, которые пока не пригодились, поэтому о них никто и не догадывается. Я вижу того, у кого осталось не так много времени на то, чтобы учиться, чтобы попытаться что-то изменить, даже если другие считают это бессмысленным. Я вижу того, кто признает поражение только тогда, когда других вариантов не останется. Вот, кого я вижу, — Лайфхарт делал вид, что смотрит в зеркало, но на самом деле, ему было неинтересно разглядывать себя. Ничего нового там все равно не появилось. Стандартная внешность для стандартного элитника. — Вот как, — протянула офицер Лайт. — Мне, видимо, пора заняться своим здоровьем, — она проигнорировала вопросительный взгляд. — Я совершенно ясно вижу блонди. Юного, только начавшего длинный путь к своему законному месту в обществе, но уже блонди. Не привыкшего сдаваться, готового идти до конца. Я вижу блонди, который маскируется под обычного элитника, потому что не хочет выделяться, но все-таки чувствует потребность в этом - быть лучше, быть сильнее, быть выше. Вот, кого вижу я. Лайфхарт встретился с растерянным взглядом своего отражения. Блонди? Он действительно похож на блонди? Цветом волос - несомненно. А вот со всем остальным можно было поспорить. Он ведь выделялся из элитников, вот только не совсем так, как предполагалось. Он не заставлял других гнаться за собой, а сам плёлся позади всех. Вот уж точно поведение, достойное блонди. Отражение криво усмехнулось. Ложь. Все эти слова - ложь. Однако почему они звучали так искренне, что хотелось в них поверить? Иллюзии ни к чему хорошему не приводили, только туманили разум и сбивали с пути. Лайфхарт решительно потряс головой. Верить в сказки удел обычных людей, а он - элитник. Так пусть каждый из них останется при своём мнении. Только время расставит все по своим местам. От размышлений его отвлекли негромкие отдалявшиеся шаги. Офицер Лайт неспешно направилась к двери. Наверное, она решила, что больше им говорить не о чем. В лучах приглушенного света поблёскивала заколка-перо. Лайфхарт засмотрелся на переливы и вместо слов прощания выдал совсем другие. — Почему вы не сказали директору, что видели меня утром, когда Найджела столкнули с лестницы? — спросил. Шаги, в которые он неосознанно вслушивался, стихли. — Лайфхарт, я не знаю, кто покушался на жизнь Аддерли, чтобы так разбрасываться ценной информацией, которая могла бы сыграть вам на руку, — офицер Лайт даже не обернулась. Она стояла, расправив плечи и вскинув голову, но от ее фигуры, резко очерченной тенями неровного света, веяло напряжённой решимостью. — Если расследование службой безопасности начнётся, я сообщу им о вашем алиби. Но до тех пор прошу и вас молчать. В любом обществе, где полагаются на электронные системы слежения, утратить важные сведения очень просто. Достаточно лишь вмешательства извне. — Что это значит? Вы не доверяете директору? — опешил Лайфхарт. У офицера Лайт с директором даже на первый взгляд были непростые отношения, но подозревать его в покушениях на курсантов было запредельным безумием. Он выполнял свои обязанности, служил системе. Любому элитнику этого достаточно. — Лайфхарт, не имеет значения, доверяю я ему или нет. Электронные системы слежения есть и в его кабинете. Как думаете, смог бы кто-нибудь узнать, о чем мы говорили с ним? А когда не знаешь, что искать, камеры можно бессмысленно посматривать часами, — она пожала плечами и вышла из палаты, кивнув на прощание.