Кроме войны.

Шепард опускается на одно колено над телами погибших заложников, смотрит молча. Кайден стоит у нее за плечом, от запаха обугленной плоти, внутренностей и горелого пластика першит в горле. Аленко не думает о том, правильный ли выбор сделала коммандер: в такой ситуации правильного выбора нет, а значит, и неправильного тоже. Еще он очень старается не думать о том, как поступил бы сам на ее месте. Вот если окажется, тогда и будет думать. Точнее, не думать даже — решать: Кайден по собственному опыту знает, что на размышления времени в подобных ситуациях нет, и размышлений особо нет — ты просто делаешь то, что считаешь должным. И живешь потом с этим. Вместо этого Кайден вспоминает лицо Шепард несколько минут назад, когда она пытала Балака. Называя вещи своими именами — именно пытка это и была. И из-под маски спокойствия проскальзывало в выражении лица Эриен пугающее мстительное удовольствие. Тут бы впору задать себе вопрос, только ли долгом руководствовалась коммандер, дитя уничтоженного Миндуара, делая выбор… Кайден не задает. Он верит Шепард, он слишком хорошо знает ее, чтобы так думать. Эриен наконец поднимается и поворачивается к нему. Глаза у Шепард спокойные и чуть усталые. — Пойдемте найдем главного инженера, — говорит она. Кайдену остро хочется коснуться ее плеча, но он сдерживает неуместный порыв. Может быть, позже, когда они вернутся на «Нормандию». Говорят, у каждого хорошего врача есть маленькое личное кладбище. У людей их профессии зачастую тоже.