Когда заговорит Север

      Лариса не знакомилась с Дорианом, даже несмотря на то, что обычно с туристами работали она с мужем. Этот как-то прошёл мимо них, неудачно слёг с простудой и не по собственному желанию забрал у Агаты её литагента.       Семейство Пуспунин именно поэтому раза два наведались к писательнице, что с невозмутимым видом сидела на перегородке между кухней и гостиной с ноутбуком в окружении пяти пустых чашек и одной кастрюли. Женщина тогда пристально посмотрела на них с нечитаемым выражением лица и вдруг поинтересовалась полубезразличным тоном:        — У Вас на острове есть ещё ведьмы?        — Ведьмы? — от неожиданности растерялась Лариса.        — Да, — та невозмутимо отложила компьютер. — ведьмы, колдуньи, экстрасенсы есть?        — Н-нет, — она обернулась на мужа, тот удивлённо развёл руки в стороны. — Насколько я знаю, нет.        — Жаль.       Зачем ей понадобились ведьмы, Агата так и не объяснила, просто проигнорировала вопрос. Да и вообще, в тот момент она казалась снова поглощённой каким-то расследованием, однако на острове ничего такого не происходило, и Лариса свалила все странности на профессию женщины.       Маруся об интересах работодательницы тоже ничего не знала и куда больше переживала о Дориане, так что Лариса с чистой совестью позабыла обо всех вопросах и занялась насущными делами, тем более ночь обещала быть снежной.       А вот Арво принял слова Агаты близко к сердцу и засел за книги.        — Полезет ещё куда, она ж тут ничего не знает.       Лариса усмехнулась и покачала головой. Не только ничто, но и почти никого по собственному же желанию. Очень странный человек. Впрочем, это её проблемы, её решение.        — Помнишь тех девчонок, что к Кукольнице нашей ходили? — озадаченно хмурясь, спросил он.       Лариса присела на краешек кресла, задумчиво протирая посуду новеньким полотенцем. Мягкий полумрак окутывал комнату, утаивая детали, сглаживая черты; пора было зажигать свечи, пусть часы и указывали лишь на три дня. Метелица одноображивала сутки.        — Помню, — наконец кивнула она, выплывая из смутных воспоминаний незначительных моментов прошлого. — Две молоденькие девочки, только школу окончили, да? Обе тёмненькие такие, одна «р» так забавно произносила. Они?       Арво усмехнулся, отодвигая толстую книгу на середину стола.        — Таких деталей не упомню, но вроде они. Одна, кажется, лет шесть назад в город уехала.        — Да-да, у неё ещё бабушка умерла той весной, земля ей пухом. А вторая ещё на острове, вот только имени её не помню.        — И я не помню.        — Да только что толку, ходили-то не только они, даже Степановна у ней появлялась. Разве всех упомнишь?        — И то верно.       Следующий день они пролистывали местные газеты, поднимали архивы. Про Агату уже не помнили оба, интерес и даже азарт захватил обоих. Лариса закопалась в фотоальбомах, пытаясь выудить хоть что-нибудь там до мужа, он всё равно работал медленно, спокойнее, вчитываясь в каждую строку, аккуратно перелистывая пожелтевшие от многочисленных лет страницы.       Время от времени попадались фотографии бывших одноклассников и однокурсников. Если первых ещё можно было встретить в магазине или на пристани, то с последними общались только по интернету и то, редко. Даже с днём рождения поздравить получалось иногда не каждый год как у неё, так и у них.        — Смотри, а это ты на водонапорную башню полез, — она протянула мужу выцветшую карточку, на которой молодой парень отчаянно карабкался по верёвке на стену медленно осыпавшейся кирпичной крошкой. — и чем ты только думал?       Арво взял карточку и улыбнулся.        — Я в детстве туда конфеты прятал от матери. Дома не даст, так я на башню, там в захоронках возьму.       Лариса улыбнулась в ответ, присаживаясь ближе.        — А зачем тогда-то полез? Башня на ладан дышала.       Не то, чтобы она ни разу не слышала той истории; за десятки лет совместной жизни оба пересмотрели все фотоальбомы не по разу, просто приятно слушать, вспоминать, так тепло на душе становилось, хорошо, словно не завывала метель за окном.        — Да бес попутал, похвастаться захотел.        — Эх, дурачок ты мой, — она ласково и совсем не больно пихнула его в бок, тот ответил тем же с хитрой улыбкой. Ну сейчас начнутся дружеские упрёки.        — А помнишь эту историю?       Он выудил следующую фотокарточку откуда-то из лежавшей в стопке книги и положил перед ней. Лариса звонко захохотала, только увидев запечатлённое.        — Отчего ж не помню? — еле выговорила сквозь смех. Арво добродушно посмеивался, стараясь делать это беззвучно, становясь ещё более забавным. — Откуда ж я могла знать, что в твоей компании олень это не всамделишный олень?       Мужчина не выдержал и тоже засмеялся в голос, чуть заметно качая головой.        — До сих пор удивляюсь, где ты сумела его достать.        — А это секрет, — Лариса прищурила глаза и положила голову на его плечо, беря другую фотографию. — А это ты с города вернулся, у тебя такой вид был!        — Да, — Арво нежно приобнял жену за плечи и взял следующую карточку. — Весёлая у нас молодость.       Лариса улыбнулась.        — И старость тоже ничего будет, — задорно, с вызовом произнесла она.        — Другого и не будет, — согласился тот.       Они ещё долго, до поздней ночи рассматривали фотографии, сидя на расстелённом на полу пледе среди разложенных в творческом беспорядке книг, газет, журналов и альбомов, вспоминая юность и смеясь. Непрекращающийся снегопад и серое небо никак на них не влияли, не могли взять над ними верх.       Раннее утро встретило Пуспунин яркими лучами солнца, пора было вставать, готовить завтрак и расчищать дорогу. Дела быстро спорились, и уже к десяти муж и жена собрались на пристань. Потап, скорее всего, собрался отвозить задержавшихся туристов и почту на большую землю.       Однако дойти до берега не удалось, по пути, недалеко от гостиницы, собралась галдящая толпа.        — Ларочка, ты только посмотри! — закричала бывшая одноклассница Ларисы, только заприметив её. — Туристов гробят, работу нашу стопорят!        — Разойдитесь все, — пытался разогнать набежавших недовольный Тарас. — Ни дня без преступлений, только погода наладилась, так нате, чтоб им пусто было! Ладно ещё, писака эта не объявилась, — вполголоса ворчал он, расчищая хоть небольшой круг. — всё место преступления затоптали.       Лариса прекрасно его понимала. Неужели убийце так осточертело сидеть в четырёх стенах, что на выходе прибил первого попавшегося? Ой, что делалось-то, что делалось.        — А кого убили-то? — хмуро уточнил Арво, придерживая жену за руку.       Люда удручённо покачала головой и махнула рукой.        — Да этого, как его, больной который со странным именем, — она задумчиво закусила губу. — Ну за которым ещё ведьмова подружка ухаживать вызвалась.        — Дориан, что ли? — Лариса сама удивилась, услышав имя парня, но ничего выпытывать не стала.        — Агата не ведьма.        — Да знаю, — отмахнулась Люда.       Так уж получилось, что конспирация писательницы, доктора и участкового после смерти Кукольницы зашла слишком далеко и за первой намертво закрепилось это прозвище. Впрочем, той было всё равно, она только молча усмехалась; это чувствительная Маруся сперва пыталась исправить ситуацию, но позже и сама махнула рукой, возможно, с подачи работодательницы.        — А вот и ведьмова подружка, — зашептала женщина неподалёку, Ираида Степановна или просто по отчеству, по обыкновению кутаясь в свой любимый красный платок.        — Ага, как услышала.        — Жаль Марусю, — тихо проговорил Арво.        — Добрая девочка, — также тихо согласилась Лариса. — да с парнями не везло.        — А может ведьма её и прокляла, чтоб та её не бросила, — Люда никогда не жаловалась ни на воображение, ни на слух. Оба Пуспунин не стали спорить, оставив это на Степановну, уж она разнесёт эту весть по острову за считанные секунды, кто бы не пытался запретить.       Когда Маруся побежала в лес по сугробам, упомянув Агату, супруги, не сговариваясь, последовали за ней, скривившись на фразу ещё одной соседки: «ну всё, не видать убивце белого света, сгниёт его ведьма и поделом».       Девушка действительно кликала писательницу, не обращая внимания ни на что больше. А вот Лариса заметила висевшую на одном из деревьев у дома тряпичную куклу.        — Странно, — поделилась она с мужем. — Агата же ими не увлекается.        — Не то странно, видишь, следов вокруг человеческих нет, только волчьи, и дверь заметена почти полностью.        — И в окнах никого нет.       Пуспунин переглянулись и ускорили шаг. На столе и перегородке не стояли кружки, раковина сияла чистотой, вся посуда на местах, но на всех поверхностях лежала пыль, не так много. Это настораживало.        — Поди проверь второй этаж.       Арво кивнул и скрылся за поворотом. Лариса еле слышно вздохнула и присела рядом с всхлипывающей девушкой.        — Маруся, всё будет хорошо, — она могла только сказать наибанальнейшую фразу и погладить вздрогнувшую лит-агента по спине. Успокаивать рано, ей надо прореветься, высказаться.       Та вскинула голову, отнимая руки от заплаканного лица, хмурясь.        — Когда? У Дориана этого точно не будет. Почему он? За что? Что он такого сделал, чем навлёк на себя убийцу? Он даже не жил здесь, так, приехал на месяц, никого не знал, ни с кем не ссорился. Дориан… Он такой хороший, замечательный человек! Был… — Маруся задыхалась, пытаясь сказать всё, срывалась на шёпот, не успевала договорить слова, торопилась, словно боялась куда-то опоздать.       Лариса слушала, успокаивающе гладя девушку по коленке. Ей нужна поддержка и уж кто-кто, а Агата вряд ли смогла бы её предоставить, она слишком непробиваемая.        — Он мудрый, он столько умел делать, Дориан, он, может, и не любил много говорить, но делами столько показывал! Почему он? За что? Он же такой добрый, невероятный! Почему?        — Тише, тише, идите ко мне, девочка, — Лариса обняла вздрагивавшую от всхлипов Марусю, медленно гладя её по тощей спине. — Тарас найдёт этого убийцу.       Арво нерешительно встал на пороге комнаты, качая головой, мол, писательницу не нашёл и одними губами прошептал: «давно». Это настораживало. Неужели она ушла куда-то ещё до метели, но не успела вовремя добраться до дома? Замёрзла, заблудилась? Этого только не хватало.       Маруся словно услышала мысли женщины и заговорила вновь, всхлипывая и заливаясь слезами.        — Почему Агата не хочет мне помочь? Где она? Она же всегда первая находила тела. Я понимаю, она могла обидеться на меня, но Дориан же живой человек! Был…       И вновь всхлипы.       Арво и Лариса переглянулись, последняя покачала головой на вопросительный взгляд мужа, не время ещё говорить о подозрениях, незачем девочке тревог добавлять. Судя по всему, Дориан этот ей полюбился, вот и убивалась. Пусть лучше успокоится, наплачется вдоволь, а уж тогда будь что будет.       Вряд ли она станет долго его вспоминать, не столь хорошо его знавала.       Арво неодобрительно, но кивнул и зачем-то перешёл ближе к входной двери.       Тикали настенные часы, медленно двигая стрелки по чёрточкам. Танцевали маленькие пылинки в совсем негреющих лучах зимнего солнца, раскачивались на деревьях за окном три куклы. Куклы? Лариса не замечала за писательницей интереса к хобби почившей Кукольницы, она наоборот сняла их всех и неизвестно куда дела.       Женщина кивнула Арво в сторону окна, тот пригляделся и удивлённо прищурился. Вот, не одной ей это казалось странным. Что же здесь произошло? Мужчина показал знаками, что пойдёт взглянуть поближе и тихо вышел.       Измученная слезами и мыслями Маруся вскоре уснула, и Лариса аккуратно сняла с неё верхнюю одежду и сапоги и уложила. Вполне мягкая подушка обнаружилась в первой попавшейся комнате, а вот за одеялом пришлось идти на второй этаж. Женщина не удержалась и заглянула в покои писательницы; взгляд задержался на очередной кукле, распластавшейся на закрытом ноутбуке. Повсюду они, может, Агата всё же интересовалась ими?       Если да, то у неё получались отменные тряпичные маньячки. Кукла злобно ухмылялась, устремив взгляд чёрных глаз в потолок, но стоило Пуспунин приблизиться, как та усмехалась уже ей в лицо. По спине пробежали мурашки, захотелось убежать подальше, запирая за собой двери не только на ключ и засов, но и подпереть каждую, как минимум, холодильником.       Женщина с недоверием разглядывала однотонное зелёное платьице на ней, криво пришитые белые в непонятных алых и бурых разводах туфельки, но каждый раз возвращалась к её глазам. Что-то в них было злобное, отталкивающее, пугающее. Куклы обычно равнодушные ко всему, а эта…       Лариса не стала задерживаться, спустилась подложить Марусе подушку под голову и укрыть и вышла на улицу. Арво как раз поднимался по ступенькам.        — Вокруг очень много волчьих следов, — он выглядел слишком серьёзным.        — И кукол, — женщина невольно поёжилась, Софьины куклы столько жути не навевали, сколько эти. — Может, Агата всё же плела их?       Ответ был очевиден, оба промолчали, пусть и хотелось поверить в обратное. Лариса вздохнула, спокойных дней им пока не видать.        — Пойду за Лукашом, — произнёс Арво.        — А я за Марусей присмотрю. Её не стоит оставлять одну.        — Двери на замок закрой, — он помолчал, словно соображая, надо ли говорить что-то ещё, и всё-таки решился. — И за куклами смотри, мало ли что.       Женщина совсем не весело усмехнулась, вспоминая взгляд той куклы наверху. Так недолго поверить в игрушки-убийцы.        — Меня они тоже пугают.       Арво пристально на неё посмотрел, нерешительно топчась на месте, и в конце концов, согласился.        — Не нравится мне всё это, — и побрёл в сторону дороги.       Лариса закрыла дверь на ключ, но так, чтобы легко было её открыть в случае чего. Злая ухмылка куклы не выходила из головы, три раскачивавшиеся игрушки за окном тоже не вселяли доверия. Женщина тихо присела на стул рядом с Марусей, сторожа её неспокойный сон и не решаясь запахнуть шторы. Жаль, не было преграды на спуске с лестницы. Застоявшийся за несколько дней воздух не давал свободно дышать, комки пыли почти невесомо застревали в горле, кашлять было страшно.        — Мне тоже всё это не нравится.       Ларисе показалось, её услышали, но не Маруся. Куклы за окном не кружились, смотря только в их сторону, пристально, и чудилось, их кукольные тряпичные рты медленно, нитка за ниткой, расплывались в жутковатой улыбке. Их маленькие ручки шевелились, протягивались к ней, то ли указывая, то ли ещё что. Понятно, бояться нечего, этот страх иррационален, но не переживать не получалось, не шло из головы.       Пальцы немели. Женщина заставила себя оторвать взгляд от них и с опаской посмотрела на лестницу. Пусто. Только ритмичное тик-так да редкие всхлипы, заставлявшие её невольно вздрагивать, прерывали тишину, не пели птицы. Мурашки бежали по коже.       Хотелось разбудить Марусю скорее и унестись в частный сектор, к людям, где не преследовал каждое движение пристальный, слишком живой взгляд тряпичных игрушек, словно насмехавшихся, выжидавших подходящего момента, чтобы напасть.       Они так напоминали того висельника из детства, при неловком движении упавшем на Ларису. Она тогда два часа пролежала под тяжёлым мертвецом, с ужасом смотря в его застывшие помутневшие глаза, задыхаясь от затхлого воздуха, не в силах ни заорать, ни выбраться.       Лишь бы эти куклы так же не упали, иначе у неё окончательно сдадут нервы.        — Ох, Арво, возвращайся скорее.