Ночные Стражи. Новая История

      Нас вели в странное место. Кругом было темно и сыро, пока яркий свет не врезался мне в глаза. Я невольно зажмурился. Яркая, огромная луна светила над нашими головами.       — Так, совята, все просто, — снова прокричал этот филин, которого я был готов прибить. —Головы вверх, прямо на луну и спим. Есть и запреты. Нельзя прятать голову под крыло или опускать за спину.       «Спать?! Он спятил?! Совы не спят ночью! Нет… здесь творится что-то странное…»       Мама как-то раз рассказывала нам о Лунном Ослеплении. Её голос вновь отозвался в моей голове: «Запомните, дети, никогда не засыпайте под открытом небом с полной луной. Её свет очень опасен для ваших макушек. Заснувшие под полной луной совы просыпаются уже не совами. Они перестают чувствовать свой желудок, он становится твёрдым, как камень. Это называется Лунное Ослепление…» Голос мамы прервался также резко, как и начался. Я как мог старался не думать о сне, но наступил момент, которого я боялся. Все совята потихоньку стали засыпать, и я вместе с ними тоже. Как бы я ни старался, я хотел спать. Меня просто клонило в сон.       «Нет, Калиак, не спи! Не спи! Иначе проснешься и станешь лунатиком! Да, лунатиком, пустоглазым, тупым лунатиком!»       Но и это не помогало. В один момент я вспомнил сон. Этот прекрасный сон о родителях, как я жил вместе с ними, рос, играл с сестрой и самое главное — любил сказки о стражах Га’Хуула…       «Точно, Древо Га’Хуула — так его называла моя мама».       От одного произношения этого слова мой желудок просто оживал. По жилам быстрее потекла кровь, и мне больше не хотелось спать.       Моей самой любимой сказкой была сказка о добром короле Корина. И именно поэтому я решил её и пересказать про себя.       «Когда-то, давным-давно после битвы Огня и Льда, на свет появился необычный птенец. Говорят, что из-за шрама и луноликого лицевого диска он был изгоем. Все гоняли его, думая, что это самый страшный тиран — Нира, но это было не так. Хоть он и был похож на мать и был сыном Клудда, он не унаследовал от них ничего. Он походил на родного дядю Сорена. Эта сова прославилась своей добротой и скромностью. Он никогда не носил золотой короны, как многие и многие короли, ведь стал королём он с помощью волшебного угля Хуула, что лежал в кратере почти век».       Так я простоял всю ночь, вспоминая мамины сказки о Древе, Корине, о Ночных Стражах и их подвигах.       И наконец утро. О, как я его ждал! Совята стали просыпаться. Что меня и сильно напугало. Из живого жизнерадостного взгляда малышей, он превратился в пустой и ничего не выражающий. В их глазах словно отражалась луна. Я испугался не только за себя и за них, но и за Ниарин.       «Где же ты, Ниарин? Как ты? Не стала ли ты жертвой безжалостной луны?»       — Так, совята, просыпаемся, просыпаемся, пора на завтрак и сразу по отсекам, — крикнул филин.       «Рано или поздно, я прибью его. Он меня уже бесит».       Мы зашли в большое «дупло». На странных штуках, на которых стояли свечки, сидели совы. Я быстро обрёл глазами место и увидел Ниарин.       Стараясь идти походкой лунатика, я подошёл к чёрной сипухе. И на моё счастье, она была не облучена.       Как я понял? Легко. У всех глаза были пустыми, ничего не выражающими, а её чёрные глаза буквально блестели.       Я слышал про такое явление. Говорят, у некоторых сов есть «искорки» в глазах. Такое обычно бывает у добрых сов. У злых этих искорок не бывает, например, у Ниры с Клуддом глаза были просто чёрные, как речные камешки.       Увидев, что на завтрак, меня поразил шок. Вместо сытной еды, вроде мыши или полёвки, там был жалкий сверчок.       — И они называют это завтрак? — прошептала Ниарин, буквально, читая мои мысли.       — Да этим даже сычик-эльф не наестся!       — Эх-х была бы медянка…       — Или ужик.       — Ты ешь ужей?       — Ну да… я и лягушек ел.       — Ничего себе! У озера жил или у реки?       — У озера…       — Кстати, ты так и не рассказал, что случилось-то с тобой?       — Ты о шраме?       — Да.       Я глубоко вздохнул.       «Ну и любопышка она! Ну и ладно, придётся рассказывать.»       — Этот шрам мне поставила странная сипуха из-за того, что я пытался вырваться. Сначала я укусил его, но он не разжал когти. Потом ещё раз, и тогда я полетел вниз. Но, в конечном итоге, тот поймал меня и в качестве наказания поставил шрам.       — Ужасно…       — Но он не такой ужасный, каким кажется!       — Я в это не верю!       — Когда я заплакал, он мне дал вытереть слезы и попытался успокоить.       — А я слышала, что он собирается вызвать главаря на бой.       — Всё, совятки, за работу! — крикнула сова, сидящая на одной из тех непонятных штуковин.       Совята стали собираться, и я пошел за своей группой. Только я вышел из «столовой», как меня уже встречает какая-то полярная сова.       — Здравствуй, милый, — кивнула сова. — Я — Кэлони, и теперь ты будешь жить у меня.       — Хорошо, — согласился я и пошел вслед за Кэлони.       Судя по виду, она была достаточно молодой полярной совой. Это была совсем не та полярная сова, что давала нам номера. Может та уже успела пристроить себе какого-нибудь птенца и послала другую сову?       Мы шли по разным коридорам, плутая, пока наконец не пришли к месту назначения.       Это было небольшое «дупло». В углу стояло огромное гнездо, а на полках были свечки. Я понял, что это гнездо для меня и быстро юркнул в уютненькое местечко. Наседка ласково обняла меня, и я стал засыпать. Веки сами по себе слипались, и я уснул.

***

      В гнезде суета. Мама и папа мечутся из стороны в сторону, а я просто стою и ничего не понимаю.       — Мама, папа, что происходит? — спрашиваю я.       — Скоро у тебя появится брат или сестра, — ответила мама.       — Как здорово! Я хочу сестру!       — Милый, это невозможно предугадать…       И тут в дупле раздался треск. Довольно громкий для чуткого уха сипухи. Мы все столпились у яйца. Маленькая дырочка становилась больше и больше. Странная штука вылезла из-под скорлупы, это заставило меня удивиться.       — Мама, что это? — прошептал я.       — Ничего страшного, Калиак, это яйцевой зуб. С помощью него малыши проклевывают путь в наш мир.       — В наш мир?       — Да, Калиак.       Я внимательно смотрел то на яйцо, то на родителей, то на нашу домашнюю змею. У всех на лицах застыло удивление. Все стояли заворожённо, второй треск — и яйцо раскололось надвое, а из него вывалился птенец.       Сам он лысый, голова была в какой-то штуке. Меня переполняли разные чувства. Чувства радости и отторжения, любопытства и любви к этому малышу.       — Это девочка, — выдохнула мать.       — Как мы её назовем? —поинтересовался отец.       — Эмили! Мы назовём её Эмили!       — Как скажешь, дорогая.       Я аккуратно подошёл к дрожащему тельцу. Её глазки были слегка приоткрыты. Мать тихо подошла к ней и села к дочери, обнимая и согревая своим крылом.       С этого момента я понял одно — теперь я буду охранять её день и ночь, чтобы с моей сестричкой ничего не случилось…

***

      «Опять сон, опять он! Ну почему он меня так преследует? Почему я вижу сны именно о семье?»       Я услышал тихие шаги и понял, что это идёт наседка. Прислушавшись, я понял, что она идёт не одна. Я тут же притворился спящим.       Кэлони зашла в дупло, рядом с ней шла Ниарин.       — Мой малыш ещё спит, — мило проворковала полярная сова.       Наседка слегка подтолкнула черную сипуху к гнёздышку. Та, завидев меня, обрадовалась и полезла в гнездо. Я притворно начал просыпаться, жмуря глаза.       — Ниарин?       — Привет, Калиак.       — Ой, я так счастлива, что мой малыш рад, — приторно-милым голосом сказала наседка, — вобудьте вдвоем, а я поговорю с важными совами.       — Хорошо, мисс Кэлони — хором ответили мы.       — И да… Называйте меня Тётушка, хорошо?       — Хорошо.       — Вот и отлично, мои сладенькие. Вы тут сидите, не шалите.       Полярная сова ушла, и мы остались одни. Я с облегчением вздохнул и повернулся к чёрной сипухе.       — Ты как к ней подкатила?       — Ну, знаешь ли, у сипух всегда есть хитрости, — проговорила Ниарин, — и тебя не тошнит от её сюсюканий?       — Ну, конечно, неприятно…       — ЭТО ОТВРАТИТЕЛЬНО! Мы ей не её птенцы, кем она себя возомнила? Нашей мамой? — перебила меня подруга. — Тьфу, енотий помет, что за мерзостная сова?       — Ты только что выругалась? — удивился я. — Ну, мне не нравится тот филин, что говорит нам спать под луной.       — А знаешь что? Давай посмотрим на битву за главенство?       — Что?       — Ну, та черная сипуха, что тебя похитил, бросил вызов главарю.       — А нас не заметят? Кэлони может вернуться!       — Не волнуйся, она полетела сплетни собирать, а не разговаривать с кем-то важным, я сама видела, как она пьет забродивший морошковый сок и болтает со всеми.       — Ладно.       Мы тихо выбрались из гнезда. Я просто восхищался этой черной сипухой. Она была всегда умной и красивой, а я? Сущий слабак, урод с этим дурацким шрамом.       Мы шли по коридорам и, наконец, сели в расщелине и стали смотреть битву.       Нам повезло, мы пришли как раз к началу. Бойцы еще стояли по разные стороны площадки, вокруг которой собралось много сов. Нам повезло, что расщелина находилась намного выше, и вид у нас был хороший. Мы же совы, далеко глядим…       Казалось, совы выше и сильнее Калируса, стоит только поискать. Но главарь был просто огроменным рыбным филином, без одного «уха» и весь в шрамах.       — Вижу, храбрости тебе не занимать, — хриплым голосом приветствовал своего противника главарь.       — Думаешь запугать меня? Знаешь же, что я не отступлюсь.       — И в мыслях не было. Просто, боюсь, ты не успеешь насладиться боем. Я слишком быстро тебя прикончу.       — Мечтай дальше, лапочка. Пока ты тут отсиживался, я вот этим, — Калирус поднял одну лапу и сжал её, — разрывал в клочья сильнейших сов. Раньше у тебя были бы шансы, сейчас ты просто труп.       — Говори что хочешь, это тебя не спасет. Я бы обесчестил себя, если бы не согласился на дуэль. И потерял бы всякое уважение к себе, если бы не прикончил тебя быстро в первую минуту битвы.       — Козёл… — прошипел мой похититель и кинулся на филина.       Они сцепились в один большой клубок из перьев, который носился по площадке с неистовой скоростью. И в этом клубке невозможно было различить ни сипуху, ни рыбного филина — только перья, вскрики и брызги крови. Кажется, главарь, на мгновение вырвался и хлестнул Калируса своим огромным крылом.       Но тот воспользовался ситуацией и вцепился в его крыло клювом и не выпускал. Рыбный филин пытался вырваться, но с каждым взмахом крыла, клюв сипухи все глубже и глубже впивался в плоть главаря. Филин нанёс удар своей когтистой лапой прямо в живот Калируса. Кровь начала капать на зазубренные когти и пол. Но чёрная сипуха не прекращал свою атаку. Он продолжал держать крыло, уже дошёл до полых костей своего противника. Так же он отодрал лапу вожака от себя и размахивал когтями, слегка подлетая вверх. Зал пронзил душераздирающий крик, крыло было вывихнуто. Рыбный филин начал пятится назад. При виде этого у Калируса в глазах мелькнул злобный огонёк. Он кинулся вперед, когти оказались в глотке, а противник захрипел, но был ещё жив. Сипуху, видно, не устраивал такой конец, он дёрнулся вбок, и крыло филина осталось у него в клюве. Кровь почти фонтаном брызгала из побеждённой совы. филин погиб, а Калирус тяжело дышал.       Толпа замерла от увиденного. Мы с Ниарин разучились моргать и разинули клювы так, как даже не знали, что можем разинуть.       — Ну что ж. Теперь, выходит, я вожак? — с усталой хрипотой в голосе спросил, как будто у судьбы Калирус, бросив крыло бывшего главаря куда-то в сторону.       Я стоял завороженно. Меня переполняли чувства удивления и страха.       Не знаю, что меня потянуло, но я невольно шагнул вперед. И это была моя серьезная ошибка. Внезапно, там, где я стоял, обвалилась пара камней, и я стал падать. Сперва, я услышал, как громко упали эти странные камни, и понял, что если не попробую хоть как-то приземлиться, то разобьюсь насмерть.       Я отчаянно захлопал крыльями, как в первый раз, когда пытался сбежать, но ничего не выходило. Я уже приготовился умирать, я чувствовал, как приближаюсь к земле и уже даже закрыл глаза, чтобы не видеть смерть, но внезапно я почувствовал чьи-то когти. Я понимал, что это одновременно хорошо, так как я спасён и не разбился, но с другой стороны, я понял, что влип. И причём серьёзно влип.       — Ты что удумал?! — рявкнула на меня сипуха. — Страх потерял?! А?!       — Я… Я…       — Что «я»?! Отвечай!       — Я хотел посмотреть на бой…       — На бой он хотел посмотреть, — с сарказмом сказал Калирус. — Ну-ну, я покажу тебе бой, такой бой, что мало не покажется.       Черная сипуха резко прижала меня к полу. Сердце прыгало. Я просто не понимал, что происходит. Казалось, что мой позвоночник сломается на две части, а желудок вместе с сердцем выпрыгнут от страха.       Я уже закрыл глаза, чтобы не видеть, что со мной произойдет, но тут эхом раздался тонкий голос, и я медленно открыл глаза.       — Не трогайте его!       — Что? — вырвалось из горла Калируса.       — Я сказала, не трогайте его, — уже громче послышался тот же голос.       — Ниарин, не надо! — крикнул я.       — Ты её знаешь? — переключился на меня Калирус и тут же поднял голову. — Дорогая публика, сегодня у нас веселенькая ночка. Мы сегодня прибили не только этого «вожака» или как там его, но ещё и разберёмся с наглыми совятами!       «Отлично, я хотя бы меньше мучиться буду»       — Принести её.       — Ниарин, беги! — крикнул я во всю глотку.       — А ты! — уже обращаясь ко мне, прошипела черная сипуха. — Я с тобой еще разберусь, но сначала прибью твою подружку. Здорово, правда? И на бой посмотрел и более-менее пожить успел.       «Ага, очень, так чего ждешь, убей меня первым, а не её! Зачем перед смертью травить душу, когда можно просто убить одним махом?! Я же глупый совенок, трус, настоящий трус, а не сова, которая даже и сбежать ценой собственной жизни не смогла».       — Давай…покончим с этим, — тихо сказал я.       — Что?!       — Я говорю, давай покончим с этим. Просто убей меня, не трави напоследок!       — Ты в этом уверен?       — Абсолютно. Я не боюсь смерти. Я знаю, что она нам и не друг, и не враг. Так что просто убей меня.       — Как скажешь, совёнок, — прошипел он.       Я тихо закрыл глаза. Я знал, что смерть уже близко, и она таится в когтях и клюве Калируса. И вот, казалось, что это мои последние секунды, но тут…       — Калирус, не смей обидеть или убить этих совят! — прогремел голос в зале.       — Матушка? А ты что тут делаешь?       «Матушка?! Она была его…наседкой?! Да куда этот мир катится?! Сначала ждешь своей смерти, а тут приходит эта полярная сова и спасает нас! Да что ты будешь делать! Почему мне нельзя умереть?!»       — Калирус, отпусти их! Это твои брат и сестра!       «В смысле?!»       — Но…       — Никаких НО!       — Ладно…       Черная сипуха разжала когти, и тяга на спину прекратилась. Я уже смог свободно дышать и, собравшись с силами, побежал к наседке.       — Ты уверена, что ЭТОТ твой?       — Да, Калирус, и не смей больше обижать этих невинных ангелочков!       — Хорошо, Кэлони.       — Вот и отлично. Идёмте, дети.       Я был просто переполнен радостью, что эта наседка пришла. За эту ночь мне было предостаточно приключений. И поэтому возражать ей я не стал.       Когда мы пришли в «дупло», я уселся на свое место. «Тетушка» навыщипывала пуха. Я не понимал, как взрослые это делают, ведь это же больно и неприятно.       Ниарин села возле меня, и мы оба так и уснули. Мы спали, согревая друг другу бока. Вот так вот необычно прошла наша ночь.

***

      На следующую ночь мы с Ниарин пошли на прогулку. Мы гуляли на восточной башне, под яркой луной, изображая битву Ночных Стражей и Чистых. Я играл роль Ночного Стража, а Ниарин — Чистого.       — Ха, попался! —воскликнула Ниарин и набросилась на меня.       — Вот ещё!       Мы весело играли, стук палок звонко звучал. Ниарин снова набросилась на меня, нагло встала и начала щекотать.       — Ниарин, не надо, я боюсь щекотки! — сквозь смех сказал я.       — Да ну! А я думала, мальчики ничего не боятся.       — Нет, боятся, как и девочки.       — Что-о-о?! Ну держись!       Только Ниарин собралась меня с новой силой щекотать, как мы услышали крик тревоги:       — Ночные Стражи тут! Стражи тут!       — Ой-ой… — выпалил я.       — Что «ой-ой»?! Круто же!             — Ага, круто… Ты в курсе, что нас они тоже могут прибить?       — Точно…       — Давай затаимся здесь? — уже шёпотом сказал я.       — Давай…       Мы тихо сели и стали наблюдать за битвой. Большой отряд Ночных Стражей летел прямиком на замок. У них были блестящие шлемы и остро заточенные боевые когти. На них вылетел некрупный отряд Чистых во главе с Калирусом. Ночных Стражей возглавлял Сорен — король Га’Хуула.       Совы сошлись в бою. Летели искры от столкновений боевых когтей и шлемов. На фоне огромной белоснежной луны сияла кровь. Боевой мохноногий сыч Мартин превосходил в скорости всех сов Чистых, вместе взятых. Он рассекал плоть Чистых с бешеной скоростью так, что кровь разлеталась веером. Казалось, что у Стража вместо когтей — ленты из крови, с которыми он танцует в бешеном танце смерти.       К Чистым подоспело подкрепление из замка. Один из Стражей начал падать, а из его груди хлестала кровь. Со временем всё небо превратилось в кроваво-перьевое месиво.       — Стражи, отступаем! — прокричал возглавлявший патруль Сорен.       — Вот и проваливайте, Ночные Трусы! — рявкнул Калирус.       Стражи начали улетать, боясь новых потерь. Сорен не хотел, чтобы умерло много сов.       Я молча смотрел на улетающих сов. Глаза Ниарин блестели и неотрывно следили за дерущимися.       Неожиданно взгляд короля упал на нас. Я не знал, что у него на уме, но он полетел к нам. Сорен всё приближался, и я начал понимать, что мои крылья каменеют.       — Я должна с ним поговорить! — крикнула Ниарин.       — Нет, мы должны улетать! — перекрикивал ее я. — Он мог посчитать нас воинами в засаде.       — Ладно, но если он хотел сказать нам что-то важное, я тебе устрою!       Ниарин первая сорвалась с места и полетела прочь от сипухи. Мои крылья не сразу расправились, но я всё же смог взлететь. Я удивился подругой, как она в такую опасность может лететь так тихо, не повзрослев полностью. Я же шумел громче всех мокрогузок, а мой желудок бешено содрогался.       «Лес! Там я смогу укрыться».       Я начал петлять из стороны в сторону, от дерева к дереву, и это ради того, чтобы запутать Сорена. Обернув голову, я уже не видел короля Га’Хуула, но врезался в дерево.       Меня швыряло из стороны в сторону ветками. Я никак не мог взлететь и тут… Я почувствовал резкую боль в правом крыле. Во время падения я неудачно врезался в ветку.       Наконец я упал на землю. По видимости, я упал на мягкий мох, что, кстати, и помогло мне не разбиться.       Стоило мне хоть как-то пошевелить крылом, как оно начинало до ужаса болеть. Я понимал, что я вряд ли выживу с раненым крылом, потому что кругом ходят хищники: еноты, лисы, горностаи, росомахи, и все они желают съесть тебя, вкусив нежное мясо совенка, а затем обглодать твои кости.       В глазах было мутно. Я не понимал, что происходит со мной. То ли это от падения, то ли это из-за боли в правом крыле.       Стараясь не сдаваться, я попробовал встать. Лапы сами по себе дрожали, а желудок словно вывернуло наизнанку.       Я упал. Сил совсем не оставалось. Глаза слипались, и я заснул на том же месте, где и упал…