No free time

Очако нервно переминается с ноги на ногу у входной двери, оглядываясь вокруг: она никогда не привыкнет к масштабам дома семейства Тодороки. У них с Кацуки вся квартира размером с гостевую ванную здесь, но зависти Очако не испытывает — ещё успеется, надо только ещё немножко подзаработать и!.. Что будет после этого «и!» и когда оно настанет никому неизвестно, потому что уж больно стала привычна мысль, что надо держать себя в узде, сводя траты к минимуму, и пахать до потери сознания, чтобы помочь родителям (этап пройденный, но расслабляться нельзя — вдруг у отца снова будут проблемы с аукционерами?), чтобы перекрыть урезанную зарплату («ёбанные цивилы, когда они уже прекратят соваться под руку?!») и копить. Копить на что-то большое. Очако не рассчитывает покупать дом, потому что цены на недвижимость слишком быстро падали, а это не выгодно, машина тоже не особо нужна — общественный транспорт удобнее и дешевле. Рука неуверенно накрывает живот, и Очако сжимает губы: гипотетически самый крупный источник расходов сейчас пытается развиваться внутри неё самой. — О боги, до чего я докатилась, — прогоняя непрошенные мысли, Очако с силой проезжается ладонью по лицу. Почему ей не пять лет? Почему не десять? Пока ты ребёнок, то и думать о чём-то сверхсложном не приходится. Разве что об английском — английский Очако в школе слабо давался в отличие от математики. — Очако! Я так рада, что ты пришла! — Момо выныривает из-за угла дома так внезапно, что впору испугаться, но Очако немного влом, поэтому она с удовольствием обнимает подругу, как только та подходит ближе. Маленькая привилегия в этом доме: какой бы доброй Момо не была, а обнимать себя позволяет только самым близким и проверенным людям. — Как я рада, что внесла твои данные в охранную систему — очень удобно! Очако сдерживает в горле нервный смешок, вспоминая проверку сканером при входе сетчатки глаза и отпечатков пальцев (возможно, проверялось что-то ещё, но тогда это не было так явно), после чего на территорию поместья Тодороки Очако-таки пропустили. Удобно, да — кровь не берут, и ладно. — Располагайся, — Момо ласково улыбается, пока они разуваются у входа в дом. Несмотря на традиционный стиль, дом семьи Тодороки оснащён длиннющим списком гаджетов, и Очако готова поклясться, что Момо играючи раскидала их по поместью — сразу не заметишь, не найдёшь, но всё на своих местах. Так что когда в лицо повеяла спасительная прохлада, то Очако не стала искать глазами кондиционер, скрытый среди деревянных панелей. — Хорошо у вас, — Очако довольно жмурится, устроившись на стуле в кухне. Момо колдует над напитками, и её движения вызывают умиротворения, а не тот хаос, на который способна Очако. — Спасибо большое, — Момо нарезает лимоны, и нож мерно стучит по доске. — Мина сказала, что тебе нужен мой совет, — в стаканы летят листочки мяты и лёд. — Но не уточнила, в чём, — Момо поставила напитки на стол и села рядом с подругой. — Я… — Очако проглатывает продолжение, и мысленно отвешивает себе оплеуху: что за ступор вообще? Хотя чему тут удивляться: тогда на станции она Момо не решилась набрать, а сейчас сидит перед ней только потому, что Эйджиро сдал её со всеми потрохами Мине, а та и подсобила. Урарака Очако — самостоятельность на максималках. — Я беременна. Срок, правда, совсем небольшой. Момо становится серьёзней: ей не надо объяснять, почему Очако сидит поникшая, а не пищит от радости. — Как отреагировал Бакуго-сан? — Очако едва вздыхает, когда слышит от подруги хонорифик* — слишком заметно, насколько Кацуки далёк для Момо. — Сказал, чтобы я сама выбирала — он всё равно будет на моей стороне, — на губах мелькает улыбка, но всё на секунду. — Но это тяжело! Почему, когда мне нужно, чтобы он помог, пусть и воплями, он просто отходит в сторону! — Бакуго-сан уважает тебя и очень сильно, чтобы давить, — Момо касается кончиком пальца холодного стакана и проводит тонкую линию по запотевшему стеклу. — Вопрос только в том, насколько ты сама доверяешь ему, — вместо ответа Очако мелкими глоточками выпивает половину лимонада. — Одно дело доверить ему свою жизнь, другое — повесить мёртвым грузом сразу две, — наконец говорит она, нехотя раскрывая свои страхи. — Я не хочу быть обузой. А без няни я не смогу быстро выйти на работу. И это ещё лишние траты, хотя Кацуки говорит, что всё равно выкрутимся. — Зная желание Бакуго-сана быть во всём первым, то он точно справится, — мягко улыбается Момо, отчего в уголках её глазах собираются едва заметные морщинки. — Ни за что не сдастся, — она снисходительно качает головой, после чего делает глоток из своего стакана. — Он собрался соревноваться с Тодороки-куном, кто быстрее поменяет подгузник, — на этих словах Момо давится лимонадом. — Нет, Яомомо, не умирай! Вдруг Тодороки-куну понадобиться третий ребёнок?! — подскакивает к подруге и хлопает её по спине. — Нельзя же так, — выдыхает Момо, вытирая выступившие слёзы в уголках глаз. — И, пожалуйста, не угрожай мне новой беременностью — я всё-таки планировала вернуться в строй через полгода! *** Очако возвращается домой с лёгким сердцем. Момо — местная Каннон**, которая и душу полечит, и мозг на место вправит. Богиня, что и говорить. — Я дома! — получается громко и почти счастливо. Очако влетает на кухню и буквально вписывается носом в широкую спину Кацуки. Тот что-то готовит, но сейчас нужнее обнять его за пояс и прижаться поплотнее, а не думать о том, как набить себе желудок (Момо накормила до отвала, так что больше пока не лезет). — Дома она… — бурчит Кацуки, сосредоточенно переворачивая на сковородке скворчащие кусочки мяса. — Где ты шляешься? — Ну, мам, я к подружке в гости ходила, — дразнится Очако и ныряет руками под широкую футболку. Вот ей можно пощупать Бакуго Кацуки, а чего добился ты? Но шутка выходит из-под контроля, когда Кацуки вместо смешного ругательства выдаёт: — Кстати, о мамах. Ты своей скажешь? Что именно — нет смысла уточнять, но сказать маме, да и папе тоже… Может, не надо? — А Яомомо за маму считается? У неё вон тоже дети есть, — на более гениальный ответ у Очако просто не хватает фантазии.