Вы доктор? Да, вроде того (рабочее)

— И почему же вы пришли с этим ко мне? — настороженно протянула Поллинария Львовна, не спеша испытывать восторг от оказанного высокого доверия. Если она что и уяснила, проторчав в магическом мирке без малого год, так это то, что доверять нельзя даже богам. Принцу её реакция явно не понравилась. Он нахмурился, попытался было поймать её взгляд, но, опомнившись, тут же отвернулся. Марк только головой покачал, понаблюдав за этой пантомимой: — Октавиус… Вот вроде бы взрослый человек, а ведёшь себя, как обидчивый подросток… — Это у них семейное, — съязвила Поллинария Львовна, и чёрные глаза снова впились в её лицо. — Не пытайтесь давить авторитетом, Октавиус, не поможет. Лучше объяснитесь. До сих пор вы не проявляли чадолюбия. Ваша дочь от вас сбежала, ваш внук ходит в школу в поношенных мантиях и учится по рассыпающимся от старости книгам. Не мне вам объяснять, как это влияет на парня. Но до сегодняшнего дня вас это не волновало… — Полли, — укоризненно проворчал Брокстоун, в то время как у пристыженного лорда на бледных щеках вспыхнул лихорадочный румянец. — Даже не знаю, что унизительнее, — прошипел он, — ваши намёки на мою финансовую несостоятельность, необходимость выслушивать всё это, или то… То, что я о существовании внука узнал около года назад. — В любом случае, всё это не объясняет, почему вы оба здесь, — Поллинария Львовна скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. — В школе я больше не работаю… — И слава Мерлину, — перебил Марк. — Поверьте, Полли, вас никто не пытается обманывать или втягивать в противозаконные аферы. Просто Октавиус всё никак не может переступить через свои аристократические замашки. Ну, не говорят в их обществе о таких вещах. Вообще ни с кем и никогда. Это, так сказать, всё равно что дать кому-то прядь собственных волос… В этой банке с породистыми пауками так нельзя — сожрут. — В их банке? — прищурилась медведьма. — Не в вашей? — Помилуйте, Полли! — рассмеялся Брокстоун. — Ну какой из меня, к Мордреду, аристократ? — Никакой, — фыркнул лорд Принц. — Несмотря на все мои усилия ты так и остался неотёсанным бревном. Воспитанный человек не станет ругаться при даме. — Воспитанный человек попытается влезть этой даме в голову! — прихлопнула ладонью по столу Поллинария Львовна. — Довольно. Я сыта по горло и аристократическими заморочками Октавиуса, и вашими аврорскими методиками допроса, Марк. Или говорите, что вам от меня надо, или давайте прощаться. — Хорошо, — Брокстоун, ещё секунду назад заметно наслаждавшийся ситуацией, посерьёзнел. — У Октавиуса свои резоны, у меня свои. Но они, увы, переплетаются. Вы, разумеется, слышали о Томе Реддле. — Мальчишка закончил Хогвартс, где-то болтался, а потом вдруг вернулся в Англию и объявил себя Тёмным Лордом, защитником традиций и вождём угнетённой аристократии, — кивнула Поллинария Львовна, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Тоже мне лорд из подворотни, — скривился Принц. — Всё верно, — кивнул Брокстоун, пропустив ремарку друга мимо ушей. — И самое странное в этой истории, что представители некоторых чистокровных семей, несмотря на всю свою спесь, к нему прислушиваются, если не сказать больше. Относительно безобидные рассуждения о традициях быстро превратились в откровенную ненависть к маглорожденным. Несколько погромов в магловских кварталах, пара человек исчезла без следа, кое-кто в министерстве резко изменил свои позиции. Никаких прямых доказательств, но всё это так или иначе связано с Томом Реддлом, или с Тёмным Лордом, как он предпочитает себя называть. Неудивительно, что я решил поинтересоваться, что это за лорд такой выискался. Поинтересовался и… И начисто забыл об этом. — Однако… — подалась вперёд Поллинария Львовна. — Следы Обливиейта заметил Октавиус. С большим трудом нам удалось восстановить события, которые вытерли из моей памяти. Но снять Обливиейт не смог даже он. Мало того, неожиданная потеря памяти постигла не только меня, но и всех тех, кто по моему поручению должен был поинтересоваться деятельностью Реддла. Октавиус меня заверил, что заклятье наложил один и тот же человек. Есть там какие-то признаки. — Ещё интереснее. Течёт в вашем департаменте, господин начальник. — Что течёт? — растерялся Брокстоун, сбившись с серьёзного тона. — Это выражение такое, — пояснила Поллинария Львовна, мысленно обругав свой длинный язык и полицейский жаргон, которого успела нахвататься в той, прошлой жизни. — Проще говоря, кто-то докладывает Реддлу о ваших делах. — Я тоже так подумал, — криво улыбнулся Марк. — Но оказался неправ. Обнаружив подобную наглость, я объявил проверку всего департамента магического правопорядка. Разумеется, о своих подозрениях не распространялся. Просто плановая проверка на ментальные закладки и проклятья. Кстати, идею случайно подал Спенсер. Уж не знаю, в какой инструкции он об этом вычитал. — И от дураков бывает польза, — проворчала медведьма, покосившись на разгром, царящий в гостиной. — Изредка и небольшая. — На этот раз пользы оказалось немало. Так мы обнаружили ещё несколько сотрудников со стёртой памятью. И среди них — Октавиус. Поллинария Львовна с трудом сдержала смех, таким смущённым выглядел гордый лорд: — Как же вы так, Октавиус? Я думала, вы признанный мастер в этой области. Вон как уверенно мне в мозги ломились. — Я мастер в легилименции, — буркнул Октавиус и с заметным трудом признал. — Защита мыслей не моя сильная сторона. Как-то не приходилось сталкиваться с такой наглостью. — Всё однажды случается впервые… — Ну хватит вам, — вмешался Марк. — Как дети, в самом деле. Ещё немного, и я заподозрю, что вы понравились друг другу куда сильнее, чем пытаетесь показать. — Ничего подобного! — в один голос воскликнули медведьма и побагровевший лорд. Брокстоун громко расхохотался: — Точно? — Точнее не бывает, — твёрдо отрезала Поллинария Львовна. Всё бы ничего, если бы Принц снова не заговорил одновременно с ней: — Точно! — Что ж, замечательно, — с большим трудом подавив смех, кивнул Марк. — Не придётся с тобой дуэлировать, когда я наконец решусь пригласить Полли на свидание. — Куда пригласить? — опешила медведьма. — Думаю, мы вместе решим, — как ни в чём ни бывало отозвался начальник отдела магического правопорядка. — но, полагаю, на эту тему мы побеседуем тет-а-тет. — Отставь свои замашки ловеласа, — недовольно скривился Октавиус. — Вряд ли они доставляют мадам Помфри такое же удовольствие, как твоим секретаршам! — В последние десять лет у меня один секретарь, и тот давно и прочно женат, — доверительно сообщил Марк, чуть склонившись к ошалевшей от калейдоскопа тем медведьме. — Хорошо, раз ты сосредоточиться не способен, продолжу за тебя, — раздражённо проговорил Принц, подарив другу неодобрительный взгляд. — Восстановить память не удалось ни мне, ни сотрудникам Марка. Возможно, специалист более высокого класса и мог бы помочь, а может, и нет. Мы решили не привлекать внимание к этому досадному инциденту. — Это только добавило бы паники и ничего бы не прояснило, — кивнул Брокстоун. — Но мерзавец, нарушивший неприкосновенность чужой памяти, не знал, с кем связался, — хмуро продолжил Октавиус, сведя вместе кончики пальцев. Поллинария Львовна невольно залюбовалась. Она всегда питала слабость к красивым мужским рукам. А в этом Принц легко мог дать фору любому из её знакомых хоть в прошлой, хоть в новой жизни. Узкая аристократическая ладонь, длинные пальцы пианиста… Его руки с белой холёной кожей и аккуратными ухоженными ногтями, тем не менее, не производили впечатления изнеженности. Напротив, Поллинария Львовна заметила и тонкий шрам, рассекающий подушечку большого пальца, и сглаженные временем следы от ожогов — лорд Принц явно не был белоручкой. — Вы меня слушаете? — сварливый тон лорда свёл эстетический восторг к нулю в доли секунды. — Разумеется, — буркнула медведьма, усилием воли заставив себя отвести взгляд. — Мерзавцу почти удалось уйти безнаказанным. Но он не учёл один небольшой нюанс… — мужчина сделал театральную паузу. Не дождавшись наводящих вопросов, но ничуть этим не смутившись, он горделиво повёл головой. — Он не учёл меня! — Действительно, очень небольшой нюанс, — хмыкнула Поллинария Львовна. Октавиус побагровел, а Марк снова склонился к её уху: — Я начинаю подозревать, что в каждой шутке есть лишь доля шутки. Вы так старательно выводите друг друга из себя… Мне пора ревновать, Полли? — Можно подумать, у вас есть на это хоть какое-то право, — отмахнулась женщина, чувствуя, как щёки заливает предательская краска. — Так что там с нюансами, Октавиус? Вам удалось как-то обойти Обливиэйт? — К сожалению, нет, — сделав над собой усилие, признал Принц. — Но я предпочитаю поддерживать порядок во всём. Поэтому у меня очень подробный ежедневник. — Мы с Октавиусом поминутно восстановили несколько недель, прежде чем достоверно выяснили, когда именно было наложено заклятье памяти. Его наложил Альбус Дамблдор лично. — Ну ничего себе! — ахнула Поллинария Львовна, моментально забыв о двусмысленных замечаниях Брокстоуна. — Это точно он?! — Точно, — кивнул Марк. — Мало того, мы установили, что примерно в тот же период он встречался и со мной и с моими коллегами. Со всеми, кому я давал поручения. Мой ежедневник ведёт секретарь, но он у меня тоже есть. Пусть и не такой подробный, как у Октавиуса. Поллинария Львовна прикусила на кончике языка шуточку про склероз и постаралась сосредоточиться на новостях. Что могло заставить уважаемого директора школы, главу Визенгамота и председателя МКМ пойти на банальную уголовщину? Что он скрывал? Женщина вскинула голову и посмотрела на Принца: — А зачем вы с ним встречались? Я думала, после истории с Эйлин вы не переносите друг друга. — Вот так, — с удовлетворением ухмыльнулся Марк, откинувшись на стуле. — На ходу главное схватывает. А ты: «Зачем вмешивать женщину? Это не женское дело!» Некоторые женщины нам с тобой, дуракам старым, фору дадут. Он отвесил Поллинарии Львовне полупоклон. Однако лорд Принц очередной упрёк принимать не пожелал: — Я не сомневался в способностях мадам Помфри. Но всё ещё не считаю правильным вмешивать её в наши далеко не безобидные игрища. Она женщина… — И значит, по определению глупее вас? — скривилась Поллинария Львовна. — И значит, по определению заслуживает защиты и не должна рисковать своими репутацией и благополучием, — парировал Октавиус, вздёрнув подбородок. Поллинария Львовна слегка смутилась, не зная, как реагировать. С одной стороны, она давно привыкла полагаться исключительно на себя, и все шуточки на тему слабого пола вызывали у неё только насмешливое фырканье. С другой — так приятно было вдруг ощутить себя за широкой спиной того, кто берёт на себя твои проблемы просто потому, что ты женщина. «Скорей уж свои проблемы на тебя вешает, — осадила неуместный всплеск романтизма медведьма. — Да и спина не слишком широкая — чёрта с два спрячешься». — Так о чём вы говорили с Дамблдором, Октавиус? — нейтральным тоном спросила она. — Понятия не имею, о чём мы говорили, — недовольно буркнул Принц, словно его оторвали от каких-то других, более важных мыслей. — Но собирался я с ним поговорить о своём внуке. Он не ответил на моё письмо. А в тот день неожиданно написал, что у него есть время, и он может со мной встретиться. — А о Реддле вы говорить не собирались? — Нет. Этим занимался Марк. Я до того, как обнаружил пробелы в его воспоминаниях, этим полукровкой не интересовался. Много чести для выскочки. — То есть, — Поллинария Львовна медленно свела в единую схему рассказ гостей, — вы решили поговорить о внуке. Дамблдор от встречи отказался, а потом вдруг передумал, но в разговоре ему что-то настолько не понравилось, что он стёр вам память… — Похоже на то, — кивнул Марк. — А сразу после этого явился ко мне. Я помню только, что он просил прислать в школу аврора, чтобы организовать Дуэльный клуб. Ничего такого, ради чего стоило бы прорываться на приём вне расписания. Подобные вещи вообще решаются в письмах. — Но это может быть просто совпадением. — Возможно, я бы тоже так подумал, — кивнул Брокстоун, а Принц плотно сжал губы, отводя взгляд. — Но это не так. Напомню, я интересовался Реддлом не слишком официально. Больно много высокопоставленных волшебников среди его так называемых друзей. Поэтому, когда один из моих людей принёс странный артефакт, я велел отправить его Октавиусу. Он наш штатный эксперт по… Эм-м… — По тёмной магии, — фыркнул Принц. — Всё, что наше трусливое министерство так любит запретить, забыть и вообще объявить несуществующим. — После визита Альбуса Дамблдора артефакт исчез, как и все воспоминания о нём. Если бы не поручение курьеру, я бы и дальше не знал, что отправил Октавиусу некую проклятую диадему на проверку. — Диадему… — эхом отозвалась Поллинария Львовна, закусив губу. Знала она одну диадему, которую можно было бы найти на боевом пути некоего чокнутого товарища. — Именно. «Старинная диадема гоблинской работы» с признаками проклятья, так как отправил я её «в экранированной шкатулке», — подтвердил Брокстоун, и на его скулах заиграли желваки. — После этого неприятности посыпались как из рога изобилия. Казалось бы, забытые обвинения против меня. Провал Октавиуса в опекунском совете, хотя все говорили, что дело решённое. А мой сотрудник, который привёз ту самую проклятую диадему, погиб на следующий день. — А вы успели осмотреть эту диадему? — Поллинария Львовна, всё ещё надеясь, что столкнулась с замысловатым совпадением, посмотрела на Принца. — Понятия не имею, — огрызнулся тот. — Говорю же, после визита Дамблдора я вообще забыл о её существовании. — Вот мы и пришли к тому, для чего нам вы, — не дожидаясь, пока раздосадованный лорд ляпнет очередную грубость, вкрадчиво проговорил Марк. — Я не намерен оставлять без последствий смерть своего человека и тёмные делишки Дамблдора с бандой мерзавцев. И хочу вывести его на чистую воду. Но никто из нас не застрахован от нового вмешательства в память. Если Дамблдор вдруг захочет встретиться с дедом своего проблемного ученика или с начальником департамента магического правопорядка, отказ лишь насторожит преступников. А в ваши мысли не сумел проникнуть даже Октавиус. А ему не мог противостоять даже Гриндевальд. — То есть вы хотите сделать из меня ходячий сейф для ваших секретов? — нахмурилась Поллинария Львовна. — Это слишком грубо, — неодобрительно покачал головой Октавиус. — Но смысл от этого не меняется, — хмыкнул Брокстоун, подмигнув медведьме. — Никто не удивится, что я общаюсь с новой целительницей. Мы так долго вас искали. — Кроме того, твоя репутация дамского угодника сыграет тебе на руку, не так ли, — фыркнул Принц, презрительно вздёрнув бровь. — Тебе лучше многих известно, сколько правды в этой репутации, — парировал Марк и снова посмотрел на Поллинарию Львовну. — Октавиус испытывает к вам благодарность за спасение своей жизни, кроме того, вы ведь знали его внука. А вы… А вы просто не хотите ссориться с назойливым начальством. — Положим, мне совершенно безразличны ссоры с начальством, особенно с назойливым, — буркнула Поллинария Львовна. — Да, ваш предыдущий начальник может это подтвердить, — рассмеялся Брокстоун. — Но это версия для обывателей. А на самом деле… Неужели вы не хотите помочь вывести на чистую воду негодяя, который ославил вас на всю Британию? Вернуть своё доброе имя? Медведьма молчала. В глубине души она готова была подписаться под каждым словом Брокстоуна. И отомстить хотелось, и доброе имя вернуть. И секреты в её голове действительно были в полной безопасности. По крайней мере, от хитроумных легилиментов. Да и рассказы малолетнего демиурга ещё не успели выветриться из памяти. «Как он говорил? «Если у них не получится, это ещё не значит, что они не попытаются». А если Дамблдор и Реддл действительно играют на одной стороне… Этот островок не просто кровью зальёт. Он в крови утонет…» — Полли? — тихо позвал Марк, накрыв широкой мозолистой ладонью её стиснутые пальцы. — Если вы боитесь… — Ничего я не боюсь, — тряхнула головой медведьма. — Но у меня два условия. Вы, Марк, Спенсера ко мне на пушечный выстрел больше не подпустите. И вообще, чтобы я снова с такими «осмотрами по инструкции» не сталкивалась. Мало ли, кто ещё такой инструкцией прикрыться вздумает. — Согласен. Я сам наложу охранки… — Спасибо, не надо, — мрачно ухмыльнулась Поллинария Львовна. — У меня свои… охранки… И лучше бы ко мне без приглашения никто не совался. Даже вы. — О да. Незваного гостя ждёт Самый-Страшный-На-Свете стандартный комплекс чар от гоблинов, — презрительно фыркнул Принц. — Ну, вам и стандарта хватило, Октавиус, — приподняла бровь медведьма, окинув красноречивым взглядом дорогую мантию лорда, которая ещё два часа назад напоминала живописные лохмотья. Брокстоун закашлялся, безуспешно пытаясь скрыть смех. — Я не ожидал подобной беспечности! — огрызнулся лорд, слегка покраснев. — И теперь не ждите, — как можно более серьёзно посоветовала Поллинария Львовна. — Для вас у меня тоже есть условие. — Не приходить без приглашения? — Угу. И не ломать мою живую изгородь. От неё и так после Спенсера мало что осталось. Но так легко вы не отделаетесь. Кстати, я так и не поняла, какое отношение Дамблдор имеет к истории с Эйлин? Ещё секунду назад посмеивающийся лорд побледнел как полотно. — Вот умеете же вы… вопросы задавать, — выдавил он и поднялся. — Марк, я домой. Не у всех завтра выходной. Он подарил Поллинарии Львовне ядовитый взгляд и вышел вон. Несколько секунд спустя хлопнула входная дверь. — Восхитительно, — скривилась медведьма. — Будто это я явилась к нему домой и полночи спать не давала! — Не сердитесь, Полли, — Марк поймал её руку и легко поцеловал запястье. — Это у него больная тема. Октавиус и лорд Нотт состояли в Совете попечителей Хогвартса. Они в числе прочего хотели изменить учебную программу. Дамблдор считал, что изменения не нужны. Вот и… Эйлин банально опоили Амортенцией. Несколько недель она была без ума от того магла. Потом, конечно, опомнилась но… — Но проклятье Принцев… — закончила за него Поллинария Львовна. — Вы и об этом знаете. Да. Именно оно. Потом стало поздно. Помолвка разорвана со скандалом, бывшие друзья едва не схватились на дуэли. Оба понесли репутационные потери и покинули Совет попечителей. А самое страшное… Амортенцию, которой якобы случайно отравилась Эйлин, сварил сам Октавиус. Это был его проект — знакомить учеников с высшими зельями. — Вот старая сволочь… — прошептала медведьма, сжимая кулаки и мечтая ощутить под пальцами морщинистую шею. — Это вы про Октавиуса сейчас? — Глупость какая. Разве он старый? — Ну, вообще-то мы оба в самом расцвете сил, — подмигнул Брокстоун, снова целуя её пальцы. — Эм-м… — не зная, что сказать, женщина попыталась осторожно высвободить руку. — Поздно уже, Марк. Мне завтра на работу. — У вас завтра выходной, — тихо отозвался он, и не думая её отпускать. — Сегодня был этот переполох… Я многое не успела. Придётся заканчивать завтра. Точнее, уже сегодня, — она красноречиво посмотрела на часы. — Впервые в жизни не рад такому трудовому энтузиазму, — сдался Брокстоун, вставая. — Неправда, — улыбнулась Поллинария Львовна. — У вас ещё Спенсер есть. — Не напоминайте мне о нём, — закатил глаза мужчина. Выставив начальника за дверь, Поллинария Львовна заперла замок, наложив сверху все известные ей охранные чары. Не то чтобы она думала, что к ней и в самом деле вздумает кто-то вломиться. Ну, за исключением Спенсера, который вполне способен был дождаться ухода начальства. Но так выглядело как-то спокойнее, что ли. Старательно гадая, зачем Дамблдор стал бы спасать от авроров крестраж своего врага, она приняла душ и, даже не просушив до конца волосы, забралась в постель. Разумеется, Поллинария Львовна не рассчитывала вот так просто понять всё и сразу. Просто скрывшись за гипотезами и деталями, было проще не думать о целом. О том, во что может вылиться такая вот связь между псевдо-светом и свихнувшейся тьмой. В конце концов ей удалось загнать подальше кошмарные картинки, которые с удовольствием подкидывало воображение. Но их тут же сменили другие. Очень уж красноречиво смотрел на неё Брокстоун, когда брал за руку. Да и Принц порой язвил каким-то странным тоном. Слишком много времени прошло с тех пор, когда мужчины смотрели на неё так, и Поллинария Львовна банально не понимала, как реагировать. — «Ну, хватит, чёртова Поппи! — выругалась она, поймав себя на том, что сравнивает начальника и заносчивого лорда. — Им обоим от тебя надо только одно. И это не то, о чём обычно в таких случаях думают. Чушь какая. В кои-то веки симпатичных мужиков заинтересовали именно твои мозги, а ты дурью маешься. Ничего бредовее и быть не может». С этой мыслью, совершенно ошибочной, как показал следующий день, она и заснула.