Вы доктор? Да, вроде того (рабочее)

— Эльф… — Поллинария Львовна растерянно прокрутила в руках старый табурет, словно впервые его заметила. — Точно. Домовой эльф. Тинни? — Да, госпожа волшебница, — отозвался глазастый ушастик. Визжать он прекратил, едва Поллинария Львовна открыла рот. Но подняться с холодного пола и не подумал. Женщина снова покосилась на табурет и с долей смущения поставила его обратно на пол. — Садись, Тинни. Нечего на каменном полу разлёживаться. Почки застудишь. Опасливо косясь в её сторону, эльф подчинился, пристроился на самом кончике обшарпанного сидения и снова уставился в пол. Поллинария Львовна откровенно растерялась. Нет, с институтом домашних эльфов она успела познакомиться достаточно близко. И в Хогвартсе, и в больнице святого Мунго ушастых трудоголиков хватало. Сперва возмутившись их почти рабским положением, медведьма не поленилась разобраться, что они из себя представляют, и быстро выкинула всякого рода возмущения из головы. Симбиоз — это вам не рабство: лиана цветёт и пахнет исключительно на дереве-хозяине. Освободить и убить в её случае — слова-синонимы. Но вот встретить домового эльфа в тюрьме женщина никак не ожидала. Не зная, о чём говорить и как осматривать представителя волшебного народца, медведьма села за стол и принялась перелистывать толстую тетрадь коменданта, пытаясь собраться с мыслями. «За что можно было осудить такого? Замучил хозяина заботой до смерти? Ударно трудился в выходной? — она закусила губу, из-под ресниц взглянув на своего первого тюремного пациента. — Хотя у них же не бывает выходных… Бред какой. Жирную свинью подложил Полюшка: хочешь осмотр — пожалуйста, осматривай на здоровье. Скотина…» Поллинария Львовна подавила желание выругаться: волшебные снобы-целители специализировались исключительно на волшебниках. О маглах почти не вспоминали, а лечение магических народцев, хоть разумных, хоть нет, вообще причисляли к ветеринарии. Заметив это во время учёбы, женщина покривилась, но заострять не стала. Не до того ей было. Да и не ожидала она, что волшебный расизм аукнется так быстро. «Так тебе и надо, Полли, — проворчала женщина про себя, отодвигая бесполезную тетрадь. — Сделки с совестью всегда заканчиваются чем-нибудь гадким. И хорошо, если в этот раз пострадает только моё эго… Хотя если сюда и не волшебников сажают, малой кровью не обойдётся…» Тут ей на ум пришёл внушительный список магических рас, населяющих Британию, а воображение нарисовало огромного кентавра, страдающего застарелым пульпитом. Медведьму натурально передёрнуло. Молчание затянулось совсем уж до неприличия. Пообещав себе обязательно выяснить, какие ещё нелюди коротают свои дни в магической тюрьме, и углубить свои знания по их физиологии, медведьма глубоко вздохнула и снова посмотрела на эльфа. — На что жалуешься? Где болит? — Госпожа волшебница очень добра, — с готовностью отозвался домовик. — Тинни не жалуется. Тинни не болит. — Да? — Поллинария Львовна окинула пациента недоверчивым взглядом. Если не считать крайней худобы и грязи, эльф и впрямь выглядел вполне здоровым. — А что это тогда было?.. Она покрутила в воздухе рукой, пытаясь описать кошмар, тянувшийся к ней какую-то четверть часа назад изъеденными язвами клешнями. — Тинни голодный… — потупился домовик. — Все домовые эльфы Азкабана голодные… Слишком долго без хозяина нельзя. Плохо. — И сколько вас тут? — Мало, госпожа волшебница. Всего пятьдесят четыре. Раньше община была большая. Самая большая в Британии. Но слишком долго без хозяина… Плохо… — Так, погоди, — спохватилась Поллинария Львовна, сообразив, что что-то не сходится. — Община? Так вы тут живёте или сидите? — И живём, и сидим, и лежим, и… Только работы нет. Слишком долго без хозяина. Плохо… — Да что ты заладил: «без хозяина, без хозяина»! — рассердилась медведьма, окончательно потеряв нить разговора. — Свет клином сошёлся на хозяине, что ли?! — Простите, госпожа, Тинни плохой! Тинни себя накажет! Домовик соскользнул на пол и принялся биться головой о табурет. Поллинария Львовна едва успела набросить на деревяшку смягчающее заклинание: — Прекрати! Эльф застыл, словно она наложила на него Петрификус. Вот только на сморщенной мордочке сама собой расплылась довольная улыбка. — Вам здесь не разрешают работать, и от этого вам плохо? — сделала очередную попытку разобраться женщина. И снова промахнулась. — Домовые эльфы служат только одному хозяину! — с достоинством и даже с каким-то налётом возмущения отозвался домовик и тут же поправился. — Или хозяйке! Он низко поклонился, почти коснувшись крючковатым носом истёртых каменных плит пола. Зачатки понимания забрезжили в мозгу ошарашенной ведьмы, но вопреки ожиданиям вызвали не радость, а ужас. — И кто ваша хозяйка? — осторожно поинтересовалась женщина. — Госпожа волшебница, — снова поклонился эльф, поедая медведьму преданным взглядом, — наша хозяйка. — Что, сразу всех? — слабым голосом уточнила та. — Община никогда не делилась! — с гордостью сообщил домовик. Поллинария Львовна нервно икнула, в ужасе представив свой милый новый дом, забитый по самую крышу тощими домовиками. В кошмарном видении домовики рвали друг у друга из рук грязную ложку и дрались за оброненный фантик от конфеты. — Да как так-то… — она тряхнула головой, пытаясь отогнать мрачные картинки. — Тинни расскажет! Тинни знает! — снова приосанился эльф и заговорил совсем другим, торжественным тоном, словно читал древнюю летопись. — Могучий волшебник поднял из волн чёрную скалу и сделал её своей крепостью. Он поселил здесь пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадеда Тинни. Уходил. Приходил. Приводил рабов. Уводил мертвецов. «Какой-нибудь маньяк с замашками шизанутого вивисектора, — невольно поёжилась Поллинария Львовна. — Хорошо, что теперь тут такая милая и уютная тюрьма. А не вот это вот всё!» — Однажды хитрый раб обманул пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадеда Тинни и сбежал. Хозяин был очень недоволен. Он наказал пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадеда Тинни, а всем оставшимся в живых эльфам приказал слушаться только хозяина. Мы слушаемся. Домовик снова поклонился, с обожанием глядя на Поллинарию Львовну снизу вверх. Медведьма непроизвольно отодвинулась на самый краешек стула: — Понятно. А я тут при чём? — Тот господин, кто не чувствует страха Азкабана, — нараспев проговорил Тинни, явно опять процитировав какие-то предания. — Чёрная крепость не пугает только хозяина. Хозяйку! — Охранники тоже не чувствуют, — напомнила женщина, всё ещё надеясь отвертеться от неожиданно привалившего наследства. Разумеется, и эта попытка провалилась. Как и ещё десяток последовавших за ней. Зато Поллинария Львовна наконец разобралась, что, собственно, произошло. Хотя так и не решила, как к этому относиться. Дементоры оказались вовсе не тюремной бандой, как она сдуру вообразила, а одичавшими от голода и одиночества домовыми эльфами. В нормальной жизни домовики подпитывались эмоциями хозяина. Испытывает он удовлетворение от хорошо выполненного приказа, чистоты в доме, вкусного ужина — эльф, приложивший к этому руку, цветёт и пахнет. Недоволен господин, зол на нерадивого слугу — чахнет и болеет. Местные же домовики, оставшись без хозяина и подпитки, скованные приказом покойного психопата, привязанные к месту, пропитанному кровью бесчисленных жертв, за неимением лучшего питались страхом. И выглядели на такой диете соответственно. Впрочем, как раз это Поллинарию Львовну совсем не удивило. И человек превратится в неведомую кракозябру в язвах, если его поколеньями кормить гнилыми помоями. Покойный маньяк обустроился с размахом. В крепости хватало питьевой воды, до сих пор работали управляющий артефакт и многие защитные контуры. Можно было настраивать температурные режимы, запирать двери и целые уровни, ограничивать использование магии и даже доступ куда-то одуревших от голода домовиков, которых теперь называли исключительно «дементоры» и даже не подозревали об их истинной сущности. Да что там. Никто даже не догадывался, что «дементоры» не главный источник кошмаров проклятой крепости. А покойный владелец крепости был психом, но психом гениальным. Нынешние хозяева Азкабана и близко не понимали, как тут всё работает, не говоря уже о возможностях настройки. Просто пользовались тем, что было. Там дементоры не появляются — сделаем кабинеты начальства и комнаты охраны. По этим коридорам летают — отлично, тут будут камеры. А в том углу вообще толпятся — значит, там будем проводить казни. Домовики хоть и дурели, превратившись в натуральных энергетических вампиров, но всё же оставались существами относительно разумными. Их можно было отогнать патронусом: такое скопление недоступных положительных эмоций действовало не хуже кнута. Или приманить куда менее светлыми заклинаниями. В конце концов, с ними просто можно было договориться. Ну, с некоторыми из них, вроде Тинни, которые оказались покрепче и не сошли с ума окончательно. Правда, таких оставалось всего штук пять. Саму же медведьму в очередной раз спасла ментальная защита бессмертного недоучки. Эманации ужаса, пропитавшие всё вокруг, просто не достигали её разума. Всё же уровень колдовства хоть и гениального, но просто волшебника, и демиурга даже близко не стоял. Всё это после долгого разговора с довольным домовиком Поллинария Львовна уяснила прекрасно. А вот как относиться к неожиданно привалившему наследству, так и не решила. Впрочем, её терзало не только это. У эльфа она выяснила, что в её кабинете никогда не было никакого целителя. Мало того, им вообще не пользовались, так как это была одна из немногих комнат на начальственном уровне, куда дементоры залетали беспрепятственно. «Так зачем же ты, товарищ начальник, сходу отвел мне именно эту душегубку? — гадала медведьма, свежим взглядом обегая покрытые трещинами и въевшимися пятнами сырости стены. — Сразу напугать новенькую целительницу, чтобы не слишком на работу стремилась? То-то ты мне всё про выходные талдычил и обоими глазьями подмигивал… И, кстати… Мы же с Тинни тут такой шум подняли. Почему никто не прибежал? За той бедолагой, миссис Коул, почти сразу примчались… нет, что-то тут нечисто. Аж смердит, так нечисто. Ещё бы понять, что…» — Чем Тинни может угодить хозяйке? — огромные глазищи домовика с надеждой уставились на задумавшуюся медведьму. Поллинария Львовна вздрогнула. К своему стыду, она совсем забыла, что маленький домовик так и сидит на старом табурете. — Угодить? — переспросила она. — А что ты… Ну чем ты… — Тинни мог бы прибраться, — в ужасе от собственной смелости домовик прижал большие уши и стал словно меньше ростом. — Так мы вроде уже… — пробормотала медведьма, снова покосившись на изъеденные временем стены, которым явно требовалась не уборка, а хороший евроремонт. Огромные глаза домовика тут же наполнились слезами разочарования, и, спохватившись, она быстро добавила, — но ты без сомнения сделаешь это гораздо лучше. Эльф просиял и молнией метнулся куда-то под стол. Чувствуя себя крайне неуютно, Поллинария Львовна поднялась: — Я пойду пока выясню, куда мои пациенты подевались. Она могла бы ничего не говорить. Впервые за свою жизнь получивший настоящий приказ, Тинни уже развёл такую бурную деятельность, что вряд ли заметил бы отсутствие обожаемой хозяйки. Впрочем, женщина сильно подозревала, что, вздумай она пожелать ещё что-нибудь, домовик не пропустил бы мимо ушей ни звука. *** В коридоре было тихо и пусто. Здесь, конечно, и раньше не кипела жизнь, но сейчас узкая каменная кишка сильно смахивала на декорации к фильму про апокалипсис. Распахнутые настежь двери, пустые кабинеты и какие-то помятые бланки, которые лениво таскал по полу вездесущий сквозняк. «Здорово, — проворчала медведьма себе под нос, заглянув в кабинет коменданта и убедившись, что и толстяка нет на месте, — только записки «Все ушли на фронт» не хватает». Не представляя, где разыскивать исчезнувшее начальство, Поллинария Львовна выбрала единственный известный ей путь — во двор. Там у ворот крепости в караулке уж точно должен был кто-то оставаться. Должен был, но не остался. Каменная конура оказалась пуста. Зато внимание медведьмы привлекли странные звуки, доносящиеся откуда-то сверху. — Ох, ничего себе, — только и смогла произнести она, подняв голову. Над громадой крепости клубилась чёрная туча, словно состоящая из ошмётков самой тьмы. В её толще то и дело вспыхивали и тут же гасли яркие вспышки белого света. А на узкой галерее, опоясывающей верхний этаж магической тюрьмы, мелькали алые мантии авроров. Их-то крики, искаженные ветром и расстоянием, и услышала удивлённая женщина. «Войско взбунтовалось», — всплыла в памяти фраза из старой комедии. Поллинария Львовна не смогла сдержать злорадную усмешку, догадавшись, что именно выгнало зажравшихся охранничков из уютных кабинетов. Судя по всему, о явлении новой «хозяйки» узнал не только Тинни. Впрочем, улыбка ненадолго задержалась на её губах — что делать с новыми подчинёнными, было непонятно. Зато разыгравшееся воображение быстро нарисовало броские заголовки в завтрашнем «Пророке»: «Обокравшая Хогвартс медведьма ограбила Азкабан!», «Похищены дементоры на миллионы галлеонов!». Женщина зябко передёрнула плечами и поспешила обратно в здание. Что бы ни пытались выразить сумасшедшие домовики своим парадом в небесах, это следовало немедленно прекратить, пока кто-нибудь и впрямь не связал творящийся бедлам со скромной целительницей. Почти бегом влетев в свой кабинет, Поллинария Львовна остановилась так резко, словно врезалась в невидимую стену. В первую секунду она вообще решила, что впопыхах ошиблась дверью. И только рассмотрев знакомую рожицу, поверила, что попала по адресу. В кабинете царил хаос. В центре стоял Тинни и с довольной миной дирижировал сразу десятком шоркающих камни щёток. Пол, стены и даже потолок были покрыты мыльной пеной. Мебель торчала из неё, как утёсы из океана, но на каждом таком островке сидел очередной домовик и с блаженной миной что-то полировал. Увы, рассмотреть эту сюрреалистичную картину ей не удалось. Едва она появилась, как ушастых трудоголиков словно ветром сдуло. На месте остался только Тинни, и тот съёжился в испуганный комок. — О… — попятилась медведьма. — Тинни, подойди, пожалуйста. Эльф испуганно прижал уши, но, сообразив, что драгоценная хозяйка не собирается ругаться, заметно приободрился. — Что угодно госпоже волшебнице? — он низко поклонился, зарывшись носом в мыльную пену. — Ты случайно не знаешь, что там происходит? — Поллинария Львовна неопределённо ткнула пальцем в потолок. — Сейчас узнаю, — с достоинством отозвался домовик и с тихим хлопком исчез. Лишившись дирижёра, щётки безжизненно рухнули на пол. Одна такая просвистела в сантиметре от плеча Поллинарии Львовны, и та, не дожидаясь, пока вниз потечёт и пена, предусмотрительно отступила обратно в коридор. — Потерянные хозяйку почуяли, — доложил Тинни несколько минут спустя, — радуются. — Ах, радуются, — хмыкнула Поллинария Львовна. — И долго они будут радоваться? — Сколько вам будет угодно, — в очередной раз поклонился эльф. Подавив мстительное желание дать дементорам «порадоваться» недельку-другую, чтобы жирный комендант огрёб побольше неприятностей, медведьма спросила: — А можно их как-нибудь к делу приладить? — К делу? — смущённо прижал уши Тинни. — Они пока не очень разумны… — Но можно хотя бы сделать, чтобы они там, — женщина ткнула пальцем в потолок, — не клубились? Пусть дальше коридоры патрулируют. Ну, или чем они раньше занимались. — Можно, госпожа, — снова поклонился домовик и опять исчез. На этот раз Тинни отсутствовал гораздо дольше. Не желая возвращаться в залитый мыльной пеной кабинет, Поллинария Львовна прислонилась к стене и посмотрела на часы: «Ну вот… Рабочий день уже пять минут как закончился, а я опять ни черта не успела, кроме как устать до чёртиков… И не только сегодня!» Задумавшись о хаосе, который привнёс в её жизнь выверт бессмертного мошенника, женщина скрипнула зубами: вот почему этот всемогущий болван не мог просто дать ей спокойно работать в школе. Тогда она не вылетела бы с работы, не наткнулась бы на кусачую шкатулку и не обзавелась полусотней свихнувшихся эльфов. «Впрочем, там у меня было пять сотен одуревших школяров, — невольно усмехнулась она, поймав себя на очередном витке бесплодных сожалений. — И ещё неизвестно, что хуже…» В конце коридора послышался грохот и топот множества ног. Медведьма прислушалась. — Это идиотская выходка достойная стажёра-недоучки! — гневный голос показался женщине смутно знакомым. Она отлипла от стены и машинально поправила сбившийся на бок передник. — Но это не значит, что я оставлю её без последствий! — на лестничной площадке появился багровый от злости Марк Брокстоун. — Вы подняли весь аврорат, потому что несколько дементоров полетали над крепостью?! — Вы не понимаете… — начал было даже не бледный, а какой-то зелёный комендант. — Они не просто летали. Они… — Даже если они играли в квиддич, это не повод… — тут Марк заметил Поллинарию Львовну и резко затормозил. — Мадам Помфри! Очень кстати. — Слушаю вас, мистер Брокстоун, — со всем возможным достоинством отозвалась та. Марк окинул её испытующим взглядом и, кивнув каким-то своим мыслям, проговорил: — Зайдите ко мне завтра, пожалуйста. — Хорошо, — не стала уточнять Поллинария Львовна, но Марк уже не смотрел в её сторону. Гораздо тише, но ещё более злобно он уже шипел на коменданта. — Даже женщина не паникует! А вы! Болван! Начальство скрылось в кабинете коменданта, и Поллинария Львовна, пожав плечами, развернулась в противоположную сторону. В конце концов, её рабочий день закончен — отличный повод не впутываться в начальственные разборки. Коротко переговорив с Тинни и убедившись, что дементоры больше не будут устраивать представления, а опомнившиеся домовики никому не попадутся на глаза, она поспешила убраться из гудящей как растревоженный улей тюрьмы. Однако сумасшедший день ещё не исчерпал лимит сюрпризов. Едва медведьма со вздохом облегчения появилась на заднем дворе своего нового дома, как ей на голову спикировала взъерошенная и очень злая сова. А вслед за ней из кустов выдвинулась высокая фигура: — Ну наконец-то!