Вы доктор? Да, вроде того (рабочее)

      Северус Снейп провёл в больничном крыле три дня. Не то, чтобы в этом была какая-то медицинская необходимость. Скорее, Поллинария Львовна придержала мальчишку в надежде всё-таки выведать, кто его так приласкал. Но Снейп смотрел волчонком и на контакт не шёл. Совершенно случайно медведьма сумела заставить его чуть расслабиться, вслух рассуждая, какое из противопростудных лекарств более действенно. Он даже высказал парочку вполне здравых аргументов. Но стоило разговору на полслова отойти от темы зелий, как мальчишка вновь замолчал.       И в это же время в школе в полную силу развернулся сезон простуд. Поллинария Львовна едва успевала обиходить очередную жертву сквозняков, как в дверь уже ломилась очередная компания идиотов, вдоволь повалявшихся в снегу или банально поленившихся таскаться на занятия в тёплых мантиях. Впрочем, от присутствия Снейпа была и польза. Когда придурок Поттер, на спор искупавшийся в полынье в Чёрном озере, после склянки бодроперцового скоропостижно оброс зелёными пупырчатыми щупальцами, именно угрюмый слизеринец выдал сакраментальную фразу, заставившую медведьму облиться холодным потом: — Опять седьмой курс что-то праздновал. — Прости, что ты сказал? — медленно переспросила Поллинария Львовна, сунув Поттеру универсальный антидот. — Говорю, нечего пьяному у котла делать. А что? Разве я не прав?       Он красноречиво покосился на Гриффиндорца, который как раз пытался пропихнуть стакан между зелёными извивающимися отростками. — Так, стоп… Я думала, зелья для больничного крыла варит профессор зельеварения Слизнорт? — Делать ему больше нечего, — фыркнул Северус, демонстративно отворачиваясь к окну. — Да что за бардак?! — рявкнула Поллинария Львовна, обводя нервным взглядом ровные ряды флакончиков в застеклённом шкафу, которые любовно расставила по ранжиру ещё неделю назад. — Тут хоть кому-то можно доверять?! — Доверяй, но проверяй, — с лёгким оттенком превосходства хмыкнул Снейп, насмешливо подмигнув Поттеру.       Впрочем, тот насмешки не заметил, всё внимание ухлопав на сражение с собственной взбунтовавшейся физиономией. Зато заметила Поллинария Львовна. И тут же вспомнила, как пару минут назад слизеринец услужливо подал ей склянку с антидотом. — Развлекаешься, Северус? — хмуро вздёрнула бровь женщина, отбирая у Поттера стакан и подталкивая его к кровати. — Я ничего лишнего в зелья не добавлял, — тут же открестился нахальный мальчишка. Но то, как он выделил голосом это «я», говорило само за себя.       Скрипнув зубами, Поллинария Львовна сдержала рвущийся с языка мат и преувеличенно спокойно выдохнула: — Ты, я смотрю, уже выздоровел, Северус? Отправляйся тогда к себе в спальню. А вам, мистер Поттер, придётся немного задержаться, пока мы подберём подходящий антидот.       Скрестив руки на груди, медведьма молча дожидалась, пока слизеринец соберёт свитки и книги, которыми завалил тумбочку, обжившись в больничном крыле. Тот выглядел растерянным, но, выходя, не отказал себе в удовольствии громко шваркнуть дверью об косяк. Поллинария Львовна пропустила этот демарш мимо ушей, как, впрочем, и невнятные попытки Поттера что-то сказать. Джеймсу она и вовсе молча указала на кровать и задвинула ширму.       Оставшись в относительном одиночестве, женщина подошла к застеклённому шкафчику с зельями «первой необходимости». Она сама не далее как несколько недель назад заставила эльфов установить здесь этот шкаф. Ничего опасного среди флакончиков и бутылок тут не было: универсальный антидот, успокоительное, общеукрепляющее, кровоостанавливающее и ещё с десяток наименований. Плюс неделю назад Поллинария Львовна поставила сюда и бодроперцовое — устала бегать за ним в кабинет по десять раз на дню. Помона Спраут, заглянувшая как-то в больничное крыло с очередной порцией простуженных первокурсников, очень удивилась такому нововведению и даже поинтересовалась, какими заклятьями медведьма защитила дверцу. — В том то и дело, что никакими, — ответила тогда Поллинария Львовна. — Это «Средства первой помощи». Мало ли, меня не окажется рядом, или времени будет очень мало — некогда снимать хитроумные запоры. — Ну, может быть, вы и правы… — с сомнением протянула Помона.       Теперь не вовремя расслабившейся попаданке стало понятно, почему её предшественница хранила все зелья, даже самые невинные, под замком у себя в кабинете. Плюс, злости добавляло некоторое разочарование. Женщина привязалась к угрюмому слизеринцу. Что-то в нём было такое, что не давало ей просто выбросить драчуна из головы, как того же Поттера, и ей казалось, что он относится к ней по меньшей мере с уважением, хоть и шипит каждый раз, как бешеный ёжик, стоит подойти чуть ближе. А теперь это заблуждение рассеялось, как дым. — Ты видишь в нём мальчишку из своего прошлого, — попеняла себе женщина. — А он — паршивец из настоящего!       Поллинария Львовна нервно повела рукой, расправляя несуществующие складки на неудобном платье. Сам ли Снейп испортил зелья, или их уже принесли сюда негодными, уже не имело никакого значения. Даже если сам и не трогал пузырьки, подросток не потрудился вовремя предупредить медведьму и злорадно ждал, пока у недруга вырастет ещё какая-нибудь мерзость, или, наоборот, что-нибудь отвалится, что тоже не играло серьёзной роли.       Женщина покачала головой, борясь с желанием долбануть по шкафу заклинанием Бомбарда, которое как раз выучила вчера в рамках самообразования. Рассмотрев флакончики, она поняла, что не способна, как подлый мальчишка, отличить испорченные зелья от нормальных. То ли негодными были все, то ли, что более вероятно, ей опять не хватало местного образования, чтобы заметить незначительные отличия, которые так легко уловил Снейп.       Глухо выругавшись, Поллинария Львовна со звоном захлопнула дверцу, заперев её всеми подходящими чарами, какие только успела выучить, включая оповещающие, и, подобрав мешающиеся в ногах юбки, вышла из больничного крыла. У школяров ещё продолжались послеобеденные занятия, но ей повезло: профессор Слизнорт оказался у себя в комнате. — А, Поппи, — заулыбался он, отставив в сторону коробку с засахаренными ананасами и поспешно отряхивая крошки с атласного жилета. — Чем обязан? — Мне нужны некоторые зелья. По тому списку, что я писала вам три дня назад, — отрезала медведьма, сердито постукивая носком туфли по пушистому коврику. — Но, Поппи, — опешил толстяк. — Эти зелья я отправил в больничное крыло ещё вчера… — Эти зелья, — медведьма подчеркнула голосом первое слово, демонстративно скривившись, — мне не нужны. Мне нужны нормальные зелья! У этих проявились неожиданные побочные эффекты. Например, бодроперцовое порадовало пациента бородой, как у нашего директора, только не из волос, а из щупалец. Зелёных щупалец, Гораций. Мне продолжить? — Да нет, зачем же, — смутился Слизнорт. — Наверное, мне попались некачественные ингредиенты: у рога двурога был какой-то странный запах…       Зельевар ещё много говорил: оправдывался и хвалил внимательность «дорогой Поппи». Впрочем, в последнем сквозили настолько откровенные нотки удивления, от чего становилось ясно, какого мнения профессор об умственных способностях медведьмы. Но Поллинарию Львовну это не обидело. Мало того, где-то в глубине души она даже испытала некоторое облегчение: Слизнорт не завопил с порога «Да быть такого не может, как вы смеете!», значит, чуяла кошка, чьё мясо съела.       Прихватив «лично проверенный» флакон с универсальным антидотом, Поллинария Львовна вернулась в больничное крыло. Проблема Поттера решилась за полчаса, и в медпункте воцарилась тишина. Впрочем, медведьма не обольщалась: закончатся уроки — появятся новые страждущие с соплями, и всё снова завертится в дурном водовороте.       Но вовсе не это заставляло женщину недовольно хмуриться и расхаживать из угла в угол по своей комнате. Так и эдак сравнивая бутылки, она не сумела найти отличия. И не суть важно, Снейп тут постарался, или криворукие помощники Слизнорта. Факт в том, что с тем же успехом, полагаясь исключительно на этикетки, она может напоить кого-нибудь ядом и даже не заметить этого, пока пациент не начнёт биться в конвульсиях у её ног.       «Школа, полная детей… — в который раз покачала головой женщина и решительно села к столу. — С организацией массового самоубийства они справятся и без помощи патологоанатома с волшебной палочкой…»       Десять минут спустя она уже шла в сторону кабинета директора. «То-то обрадуется козёл бородатый», — с раздражением думала Поллинария Львовна, прокручивая в руках свиток с заявлением на увольнение. Горгулья у входа предупредительно отскочила в сторону, не интересуясь паролем. Впрочем, уже не в первый раз. Почему, не знал никто, даже сам директор. — Добрый вечер, директор, — громко постучав и подождав после этого с минуту, Поллинария Львовна приоткрыла дверь.       Так она делала с тех пор, как статуя, вечно пропускавшая её без пароля, позволила ей лицезреть бородатого начальника вертящимся перед зеркалом в одном куцем полотенце. Что он там делал, женщина знать не желала, и вообще предпочла бы развидеть эту картину, а потому взяла в правило громко объявлять о своём присутствии. — Поппи! — на этот раз старик чинно сидел за столом в полном облачении, и Поллинария Львовна спокойно вошла. — Опять горгулья?.. За что же она тебя так любит? — Родственную душу чует, — фыркнула Макгонагалл, которую медведьма сразу не заметила. — Вряд ли, — хмыкнула Поллинария Львовна, послав львице, так и не простившей ей потерянные факультетом баллы, самую ласковую улыбку. — У меня вообще души нет, я же вам уже говорила. — Кто бы сомневался, — проворчала Макгонагалл себе под нос. — Дамы… — укоризненно проговорил Дамблдор.       Поллинария Львовна с деланным безразличием пожала плечами, а Макгонагалл демонстративно уставилась в чёрный прямоугольник окна.       Старик картинно закатил глаза к потолку, но, не дождавшись ничего нового, снова посмотрел на посетительницу: — У тебя что-то случилось, Поппи? — Да. Безобразная ситуация с зельями. — Опять?! — вздёрнул брови директор. — Зелёные щупальца плохо помогают в лечении насморка — нос сложно отыскать, — продолжила Поллинария Львовна, пропустив мимо ушей странный возглас. — Я не всегда могу отличить испорченное зелье от нормального, и потому прошу вас… — Поппи… — перебивая её самоуничижительную тираду, старик вылез из-за стола. — Мы же с тобой ещё в прошлый раз всё обсудили… Школа не в состоянии позволить себе нанять аптекаря. Попечители не поймут такое расточительство тогда, когда у нас в штате есть мастер-зельевар. И, кроме того, если ученикам хватает глупости портить зелья, которыми их же и лечат, то пусть получают закономерный результат. Мы же с вами призваны подготовить детей к будущей взрослой жизни, а для этого недостаточно набить их головы неким списком заклинаний.       Поллинария Львовна моргнула, поспешно переваривая новые сведения: «Значит, моя предшественница тоже разбиралась исключительно благодаря этикеткам? Но что это меняет для меня? У детей должен быть нормальный врач. Медведьма-недоучка, конечно, отвратительный выбор, но медведьма с букварём наперевес ещё хуже». — Это всё замечательно, директор. Но такая «школа жизни» опасна для этой самой жизни. Сегодня мистер Поттер… — Опять Поттер?! — взвилась с места Макгонагалл. — Да что вы его так не любите?! Ну, сорванец. Ну, шалит, как все мальчишки! Зато он смелый и прямой, как истинный гриффиндорец, в отличие от ваших слизеринцев. Поинтересуйтесь лучше Снейпом! Я слышала, он у вас в больничном крыле днюет и ночует! — Если это и так, то он это делает именно благодаря вашему смелому и прямому гриффиндорцу. И знаете, какая часть тела у мальчишки обычно страдает? Спина! Это к теме «смелых и прямых»! — огрызнулась Поллинария Львовна. — Правильно, потому что храбрости показать противнику лицо ему не достаёт! — Скорей, глупости ему не достаёт, Минерва! Потому что ваши «смелые и прямые» поодиночке не ходят, и уж тем более, не нападают!       Покрасневшая Макгонагалл задохнулась от возмущения, и тут, наконец, вмешался директор. — Дамы! Я прошу вас! Минерва, если мистер Снейп ночует в больничном крыле слишком часто, то я уверен, что этому есть разумное объяснение. Поппи, ты несправедлива к мистеру Поттеру. Он, конечно, не образец примерного поведения, но парень хороший. И ты это поймёшь, если постараешься. К каждому человеку можно подобрать свой ключик… — Разумеется, господин директор, — расплылась в насквозь фальшивой улыбке Поллинария Львовна. — В случае мистера Поттера это будет скальпель!       Макгонагалл был явно знаком магловский термин, потому что из просто красной она стала багровой и потащила из кармана палочку: — Скальпель?! — Скальпель, Минерва, — ухмыльнулась медведьма. — А как ещё прикажешь удалять отвратительные зелёные щупальца с лица юноши, если универсальный антидот испорчен, а в каком состоянии остальные зелья, я даже понять не могу? — Минерва! Поппи! — опомнился Дамблдор. — Да, господин директор, — обернулась Поллинария Львовна.       Макгонагалл, владевшая собой несколько хуже, бросила в сторону старика раздражённый взгляд и сразу стала похожей на кошку, которую отвлекают от зазевавшегося воробья. — Мадам Помфри, — официальным тоном заговорил директор. — Школа в любом случае не станет нанимать аптекаря. Если вас не устраивает ситуация с зельями, милости прошу, повышайте свою квалификацию сами. Думаю, я даже смог бы получить у попечительского совета средства на это.       Он вздохнул и с сожалением добавил: — Но ты же понимаешь, что в таком случае я буду вынужден отчитываться перед ними. И если ты… скажем так, не оправдаешь надежд, мне придётся тебя уволить… — Скажите лучше, «не окупишься», — усмехнулась Поллинария Львовна, припомнив найденные в дальнем ящике стола результаты экзаменов Помфри 1.0. Старик бил наверняка: та женщина явно не стала бы нарываться на увольнение, беря на себя гарантированно непосильную ношу.       Дамблдор с сочувствующей улыбкой развёл руками. — Вы так хорошо понимаете мои сильные и слабые стороны, господин директор, — с напускным уважением проговорила Поллинария Львовна.       Макгонагалл и директор переглянулись. Профессорша даже позволила себе снисходительную усмешку, заставившую медведьму скрипнуть зубами. — Конечно, Поппи, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. И даже если у нас возникают разногласия, это исключительно от того, что мы оба желаем добра детям…       Поллинария Львовна почувствовала легкий приступ тошноты, настолько приторным был голос старика, и поспешно перебила: — Разумеется, директор. Именно из любви к детям я поняла, что обязана попытаться… повысить свою квалификацию. — Ты так думаешь? — выдавил из себя Дамблдор, подавившись очередной слащавой ремаркой. — Я в этом уверена! — бодро закивала медведьма. — И именно вы подарили мне эту уверенность. Вы так верите в меня, что даже готовы просить финансирование в Совете попечителей. Я немедленно напишу в больницу святого Мунго своему бывшему куратору, наверняка он согласится меня консультировать при подготовке к экзаменам. Благодарю вас!       Поллинария Львовна резво развернулась на каблуках и под ошалевшими взглядами повзрослевших, но так и не поумневших гриффиндорцев вышла из кабинета. Вот только старательно постучав подмётками, она отошла от порога едва ли на полметра и дверь закрыла не до конца. Не то, чтобы Поллинария Львовна считала всех подряд такими уж дураками, но надеялась, что достаточно ошарашила и директора, и его любимицу. С минуту в кабинете царила тишина, а потом послышались голоса. «Гриффиндорцы! — мысленно ухмыльнулась Поллинария Львовна, прижимаясь ухом к щели. — Гриффиндор головного мозга лечится исключительно вскрытием…» — С тех пор, как Поппи обзавелась этим странным покровителем, она совершенно забыла об элементарной благодарности… — И уважении, — поддакнула Макгонагалл. — Вот-вот… Я пожалел эту недоучку в надежде, что у неё хватит ума прислушиваться к советам мудрых людей! — Вы слишком добры, Альбус. — Знаю, Минерва, знаю… — грустно согласился Дамблдор, и Поллинария Львовна порадовалась, что сейчас не видит его бородатую физиономию: от такой концентрации плохой актёрской игры стошнило бы и кого-нибудь с более крепким желудком, чем у неё. — Так увольте её, и дело с концом. Кто осудит вас за то, что вы выгнали из школы медсестру, которая даже экзамен не осилила? — Не всё так просто, Минерва… Первое, что я услышу, это вопрос, что она так долго делала в Хогвартсе, раз не годится на эту должность… Нет. Мы поступим мудрее. Пусть попробует сдать экзамен. Кто бы там ни ходил у неё в покровителях, а ума он ей не добавит. Вот тогда мы совершенно спокойно избавимся от её излишней активности. — Но кто придёт на это место? — с некоторым сомнением протянула Макгонагалл. — Есть у меня одна девочка на примете. Ты должна её помнить, выпустилась у тебя лет пять назад. Она училась при больнице святого Мунго. Но, к сожалению, ей достался в кураторы чистокровный сноб… Он ей даже доучиться не дал! Но в нашем случае это не главное. Девушка — истинная дочь своего факультета, и поймёт, что в сравнении с некоторыми целями любые средства — ничтожны!       «А пафоса-то сколько!» — про себя ругнулась Поллинария Львовна, стараясь не упустить ни одного слова ошалевшего от собственной «светлости» маразматика. Старик молчал так долго, что женщина собиралась уже отлипнуть от двери и убираться, пока её не застукала за подслушиванием уходящая Макгонагалл. Но тут до неё донеслись сразу два голоса: скрипение привратницы-гаргульи, требовавшей пароль, и бормотание Дамблдора, который в своих метаниях по кабинету подошёл к самой двери: — Аптекаря ей подавай… Вот прямо сейчас забуду о всеобщем благе и найму…       Расслышав шаги на лестнице, Поллинария Львовна метнулась в какую-то нишу и, благополучно переждав, пока профессор Флитвик скроется в кабинете директора, убралась из приёмной. На сегодня она узнала достаточно.       Шагая по коридору, женщина сообразила, что держит что-то в руках. Недоумевающе опустив взгляд, она наткнулась на свиток с собственным заявлением, который так и не показала Дамблдору.       Хмыкнув, медведьма сунула ставший ненужным пергамент в карман, решив в ближайшее же время отправить его в камин: «Нет, уж, старый ты маразматик, освобождать место для новой недоучки я не стану. И экзамены сдам, не сомневайся… А вот что ж ты аптекарей так не любишь, это ещё придётся разобраться. И с целями твоими светлыми тоже… Кости тоже светлые, но это не делает стол в прозекторской желанной жизненной целью».       Тут из-за поворота коридора донёсся лязгающий грохот и крик боли. Подскочив от неожиданности, Поллинария Львовна подобрала несуразные юбки и бросилась туда.       «И униформу сменить!» — мелькнула в голове неуместная мысль, пока женщина перебирала ногами, стараясь не наступить себе на подол.