Вы доктор? Да, вроде того (рабочее)

– Чтоб друг к другу не приближались!       Такими словами Поллинария Львовна попрощалась с мальчишками, волчатами поглядывающими друг на друга, и вышла в коридор.       Массивная каменная кладка, кое-где прикрытая редкими гобеленами, от которой тянуло могильным холодом. Высокие стрельчатые окна, откуда немилосердно дуло. В некоторых местах медичка разглядела даже иней на подоконниках. Коридор впечатлял. Нет, не так. Он подавлял и заставлял задуматься о смысле жизни… в преддверии скорой и неизбежной кончины от пневмонии.       Мысленно отметив, что с этим надо что-то делать, раз уж собралась навести порядок в буржуйском учебном заведении, Поллинария Львовна решительно зашагала вперёд. Узкие ответвления коридора женщина игнорировала, здраво рассудив, что, если школяры и живут при школе, то столовая должна быть соответствующих размеров, и вести к ней может только широкий проход, где в обеденное время не образуется затор из голодных детишек. – Где хоть один указатель?! – проворчала себе под нос медичка, кивнув в ответ на приветствие какой-то девчушки. Мимоходом выглянув из какой-то крытой галереи, Поллинария Львовна уже успела оценить размеры замка. – Ну, ладно, старшие классы. Они эту крепость уже вдоль и поперёк изучили. Но первоклассники-то как ориентируются? Может, им карты дают?       Минут десять спустя коридор привёл её в огромный холл. Его потолок терялся где-то наверху среди переплетения лестниц, которые, к тому же, то и дело поворачивались в разные стороны. Размышления о смысле жизни стали куда более навязчивыми, пока женщина прикидывала, каковы шансы навернуться с высоты пятого этажа на каменные плиты пола.       Присмотревшись, куда направляются сонные школяры, Поллинария Львовна безошибочно нашла местный аналог столовой, но войти туда ей не удалось. – Мадам Помфри! – окликнул черноволосый мальчишка, в котором она сразу узнала малолетнего шантажиста, посетившего медпункт сегодняшней ночью. – Доброе утро. – Доброе утро, Блек, – отозвалась женщина, окинув коротким взглядом лучезарную улыбку паршивца. – Мы хотели извиниться за сегодняшнее, – снова заговорил мальчишка, не давая женщине уйти. – Мы просто очень… – «Мы»? – перебила Поллинария Львовна, демонстративно оглядывая пустое пространство вокруг Блека. – К тебе, случайно, не «Ваше величество» положено обращаться?       Рядом кто-то хохотнул: – Благороднейший и древнейший, а, Блек?       Подросток скривился, но постарался сделать вид, что не услышал издёвки. – Я не такой! – Тогда что это за «мы»? – усмехнулась Поллинария Львовна, пытаясь сообразить, что же её насторожило. – Это я оговорился, – снова улыбнулся Сириус. – Просто сегодня Джеймс проспал, а мы с ним… – Проспал, говоришь? А ну-ка, пойдём! – медичка, моментально вспомнив о брошенной на кровать да там и позабытой тряпке, которой лишись ночные гости, прихватила слегка побледневшего парня за плечо и развернулась в обратном направлении. – Я… Это… – всполошился подросток, догадавшись, куда его тащат. – Ногу подвернул, вот! Вы бы посмотрели! А то очень идти больно! – Вот в медпункте и посмотрим, – кивнула женщина, не обращая внимания на резко захромавшего, причём сразу на обе ноги, мальчишку. – Так я идти не могу, – упирался тот. – Ничего. Сюда же как-то дошёл, – отмахнулась Поллинария Львовна, волоча его за собой по знакомому коридору.       На обратный путь ей понадобилось куда меньше времени. Через пару минут она вошла в медпункт и с мрачным удовлетворением оглядела представившуюся ей картину. Злорадно ухмыляющийся Снейп, бледный, как простыня, оборотень и поспешно отскочивший от двери в её личные покои Поттер, корчащий зверские рожи в сторону дружка. – Маккошка нас убьёт, – ляпнул Люпин, запуская пальцы в торчащие во все стороны волосы. – Вы уверены, что я оставлю ей такую возможность? – с преувеличенной нежностью поинтересовалась Поллинария Львовна. – Ну, и что ты тут делаешь, Поттер? – Я это… Люпина зашёл навестить. Он почему-то в спальню не вернулся, ну, я и… – О, как всё печально. Да у тебя слепота прогрессирует, милый. Вон он, дружок твой, а ты ко мне в комнату ломишься. Придётся лечить… Раздевайся, ложись вот на коечку. – Да я… – опешил мальчишка. – Живо! – слегка повысила голос Поллинария Львовна и повернулась к Блеку. – А ты, ваше величество, пригласи-ка сюда эту… Маккошку. А то случай сложный, могу и не справиться одна. – Ну, мадам Помфри, – скорчил просительную мину Блек. – Мы ничего плохого не хотели. Только Римуса навестить… Но вы же на нас сердитесь, ну, мы и подумали, что не пустите… И вот… Нам очень-очень-очень жаль! – Где-то я это уже слышала, – фыркнула медичка и развернула мальчишку к двери. – Со мной этот номер не пройдёт. Живо за госпожой Маккошкой, пока у твоего друга, да и у тебя самого ещё что-нибудь не заболело.       Выставив Блека из помещения, Поллинария Львовна снова обратила своё «благосклонное внимание» на виновника торжества. – Что ж ты не ложишься, мальчик? Кровать не видишь? – она повернулась к занятым койкам. – А вы почему не поможете товарищу? И с дверью не помогли. Нехорошо. Хоть позвали бы кого-нибудь на помощь, раз сами не справлялись.       Уже не бледный, а какой-то серый Люпин промычал что-то невразумительное, зато совершенно спокойный, если не считать то и дело расползающиеся в улыбке губы, Снейп ответил вполне членораздельно: – Он бы всё равно в ваши комнаты не попал. Там чары личные, как на любых профессорских квартирах. Это все знают. Ну, те, кто учится, конечно. А пока он возился, вы его застали. И теперь обязательно вылечите. – А ты, значит, клиническую картину для меня в неприкосновенности сохранял? – усмехнулась Поллинария Львовна. – Какой хороший мальчик…       Под конец таки не сдержавшись, Северус хрюкнул в кулак, и Поттер бросил в его сторону ненавидящий взгляд: – Змея слизеринская!       Как-то среагировать медичка не успела. Дверь в очередной раз распахнулась, и в комнату, гневно раздувая тонкие ноздри, ворвалась худощавая женщина. – Поппи? Что они опять натворили?       Поллинария Львовна внимательно всмотрелась в лицо гостьи. Информационная табличка не заставила себя ждать. «Имя: Минерва Макгонагалл. Возраст: 41 год. Должность: профессор трансфигурации, декан факультета Гриффиндор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Текущее отношение: усталое раздражение».       Последняя ремарка разбудила раздражение уже у медички: смотри-ка, какая неженка – потревожить её посмели. – Профессор Макгонагалл? – с притворным удивлением протянула она. – А что вы здесь делаете? – Мистер Блек сказал, что я вам срочно нужна, – опешила волшебница. – Что-то он напутал, профессор Макгонагалл, – пожала плечами Поллинария Львовна. – У нас тут Поттер приболел. Что-то у него с глазами неладно. Друга своего не заметил, ко мне в комнаты пытался вломиться, наверное, выход искал. А Люпин высказал предположение, что некая Маккошка будет этим фактом очень недовольна. И я решила просветить эту неизвестную особу в том, что мальчик не виноват в своей болезни… – Ах, Маккошка… – побагровела Макгонагалл. – Так он сказал, и юноши явно поняли, кто имелся в виду, – сдерживая усмешку, развела руками медичка, краем глаза поглядывая, как трясётся от беззвучного смеха Снейп, спрятав лицо в подушку, и вжимается в спинку кровати Люпин. – Этих двоих я забираю, – отрезала Макгонагалл. – Думаю, Поттера сюда привела вовсе не болезнь. – Да? – посерьёзнела Поллинария Львовна. – Тогда заодно выясните у них, что им понадобилось в моём кабинете. Ради чего Блек пытался отвлечь меня болтовнёй, пока Поттер взламывал дверь. – Взламывал дверь?! – задохнулась Макгонагалл. – Именно. – Опять ваши низкопробные шуточки?! – профессор обожгла неудачников гневным взглядом. – Выворачивайте карманы, мистер Поттер! Мальчишка нехотя начал выкладывать на свободную койку содержимое своих тайников. Опознать большую часть странных предметов Поллинария Львовна даже не пыталась. Ей хватало сердитого сопения Макгонагалл и её нервно сжимающихся пальцев. Поверх кучи всякой дряни лёг ещё и кусок старого пергамента, аккуратно сложенный, но от этого не менее затёртый. И, к удивлению внимательно наблюдавшей за подростком медички, именно его мальчишка достал с наибольшей неохотой. – Мадам Помфри, вас не затруднит уничтожить всё это безобразие? – официальным тоном обратилась к женщине декан. – Разумеется, нет, профессор, – кивнула Поллинария Львовна, заворачивая довольно объёмную кучу, образовавшуюся на кровати, в покрывало. – Спасибо, Поппи, – слабо улыбнулась Макгонагалл и, прихватив проштрафившихся подростков за уши, потащила их из медицинского крыла. – Друг к другу не приближаться, – повторила медичка, подарив оставшимся мальчишкам многообещающий взгляд, и понесла добычу в свою комнату.       Сильнее всего её интересовал кусок пергамента. Именно его так неохотно вытащил из какого-то потайного кармана Поттер, а значит, и ценил больше, чем весь прочий хлам. Поллинария Львовна рассмотрела старый пергамент со всех сторон, проверила на свет и даже, вспомнив лекции по истории партии, прогрела над пламенем свечи. Но на жёлтой поверхности так и не проступила ни одна линия. Шёпотом выругавшись, женщина вытащила из кармана волшебную палочку и потыкала кончиком в пергамент. Но и сейчас ничего не произошло. – Что там советовал мой горе-благодетель? – пробормотала она, наткнувшись взглядом на розовую бумажку, оставленную иномирным мальчишкой. – Потриссимо? Попробуем. Потриссимо!       На этот раз пергамент подчинился, и на нём начали проступать тонкие линии. Поллинария Львовна победно улыбнулась, но улыбка сползла с лица, стоило ей вчитаться в появляющиеся строчки. «Мр. Лунатик приветствует мадам Помфри и нижайше просит не лезть в мужские дела. Мр. Сохатый присоединяется к мр-у Лунатику и хотел бы только прибавить, что мадам Помфри стоит заняться самообразованием, а не пытаться выведать чужие тайны. Мр. Бродяга расписывается в своём изумлении, что такая тупица получила должность медведьмы и до сих пор никого не угробила. Мр. Хвост кланяется госпоже медведьме и советует ей, любопытной тётке, вернуть чужую вещь и забыть о ней навсегда».       От неожиданности Поллинария Львовна едва не села мимо стула. Первой связной мыслью было желание немедленно вызвать в медпункт Макгонагалл и Дамблдора, вручить им пакостную бумажку и посмотреть, каким образом они теперь будут оправдывать своих любимцев. Но пока медведьма соображала, как это сделать, не засовывая голову в камин наудачу, всплеск адреналина сошёл на «нет», и появились куда более здравые мысли.       «Паршивцы заявят, что знать не знали, что это за гадость… – рассуждала женщина, расхаживая из угла в угол по просторной комнате. – И ничего я не докажу… Кроме того, как ни прискорбно признавать, что в чём-то чёртова бумажка права. Я – недоучка, а точнее, вообще неуч в нынешних условиях. У меня двое пациентов: одним я всё никак не найду времени заняться, а со вторым вообще не знаю, что делать».       В очередной раз глухо выругавшись и пожелав своему иномирному благодетелю коклюш с диареей, Поллинария Львовна выглянула в зал с койками. Оба её пациента с аппетитом уплетали завтрак. Впрочем, это не мешало им бросать друг на друга подозрительные взгляды. Покачав головой, медведьма прикрыла дверь. Пустой желудок напомнил о себе недовольным бурчанием. Женщина взглянула на часы и, прикинув время, поняла, что на завтрак опоздала в любом случае. Поклявшись себе посетить столовую после полудня, она села за стол и решительно открыла иномирный каталог: «Кто такие оборотни?»       Обед Поллинария Львовна в тот день пропустила, успев лишь на ужин. Полюбовалась галдящей толпой школяров, познакомилась с новыми коллегами. Директор за стол не явился, декан факультета Гриффиндор смотрела на медведьму взглядом кошки, которой отдавили хвост и все четыре лапы. Зато профессор зельеварения Слизнорт был сама любезность. Как, впрочем, и маленький полугоблин – преподаватель чар. А вот от пухленькой ведьмы в слегка испачканной в земле мантии Поллинария Львовна решила держаться подальше: выяснилось, что мадам Помфри версии 1.0 проводила с этой особой чуть ли не каждый вечер.       Не появился бородач и на следующий день, и через день. Раз или два Поллинария Львовна задумалась, что такого сотворил с директором колдовской школы её малолетний покровитель. Но особого внимания этому не уделяла, тем более, что некоторую ясность внёс короткий очерк в газете, которую медведьма теперь ежедневно просматривала за завтраком. Якобы в некоем злачном месте колдовской торговой улочки жестоко избили волшебника, зачем-то прикинувшегося уважаемым магом Альбусом Дамблдором. Оказать себе помощь неизвестный не позволил, поспешно трансгрессировав в неизвестном направлении.       Так или иначе, женщина постепенно вживалась в новый для себя мир. Но, если с бытовыми вопросами свежеиспечённая ведьма разобралась довольно быстро, то чисто профессиональная сфера деятельности всё ещё оставалась в зачаточном состоянии. Нет, Поллинария Львовна усердно забивала себе голову всё новыми и новыми лечебными и диагностическими чарами и старательно тренировала нужные движения с веткой вместо волшебной палочки. Но, как известно, теория ничто, пока нет практики. А вот практики у медведьмы пока не было, чему женщина где-то в глубине души была только рада. Разбитые носы и последствия мелкого шуточного волшебства школяры ликвидировали сами, а ничего серьёзного не происходило. Впрочем, Поллинария Львовна подозревала, что это затишье перед бурей, и этим затишьем она обязана тому, что главные бузотёры школы, Мародёры лишились мантии-невидимки. Она даже подумывала напроситься на какие-нибудь курсы повышения квалификации, но быстро выяснила, что ничего подобного в волшебном мире не существует, и идею пришлось оставить.       Страдая одновременно и от вынужденного безделья, и от предчувствия будущих больших неприятностей, Поллинария Львовна загружала себя рутиной. Для начала она обустроила медицинскую картотеку согласно своим привычкам, проведя осмотр и короткую беседу с каждым из учеников Хогвартса. На то, как ошарашенно выглядели при этом школяры, медведьма решила не обращать внимания, мимоходом упоминая, что теперь такие осмотры станут ежегодными. Позже заставила ушастых уродцев, занимавшихся в школе хозяйственными делами, привести в порядок окна в медпункте, избавившись от извечных сквозняков, и обустроить в одной из многочисленных кладовок карантинный бокс. Даже расписание работы больничного крыла вывесила при входе в красивой рамочке, взяв за образец график работы больницы, где проработала последние двадцать лет ещё в той, прошлой жизни.       В общем, вляпавшаяся в колдовской мир, как в коровью лепёшку, патологоанатом постепенно приноравливалась к новым условиям, превращаясь во вполне нормальную медведьму. Но в жизни, особенно в новой, и уж тем более в волшебной, размеренное и спокойное существование редко длится долго. Поллинария Львовна скучающе смотрела на хлопья снега, медленно кружащиеся за окном, а часы в это время мерно отсчитывали последние минуты её спокойной жизни.