Вы доктор? Да, вроде того (рабочее)

Глава 2

      Поллинария Львовна рывком, как в молодости, села на кровати, словно проснувшись благодаря увесистому пинку. Вокруг царила непроглядная тьма.       «Таки афериста пригрела! — с лёгким недовольством подумала она. — Старая стала, сентиментальная… Дура. Ладно. Воровать у меня нечего. Жаль, не видела его рожу, когда он это понял».       Судя по мягкой лежанке, на которой старуха очнулась, вор оказался с понятиями и оглушённую бабушку валяться на кухне не оставил. — И то хлеб, — проворчала Поллинария Львовна, пытаясь нашарить в темноте тумбочку, а вместе с ней и торшер. Но под руки не попадалось ничего подобного. Мало того, пальцы упёрлись в неизвестную холодную железяку, которая не замедлила с грохотом свалиться на пол. — Поппи! — тут же донёсся откуда-то незнакомый голос.       Он звучал несколько приглушённо, словно говоривший находился в соседнем помещении. Поллинария Львовна спустила ноги с кровати и только тут сообразила, что, во-первых, кровать явно не её, а, во-вторых, голос ей совершенно не знаком. Пожалуй, она бы запаниковала, но идиотское сокращение имени, которое изобрёл незнакомец, неожиданно разозлило, и здоровая злость в зародыше задавила подступающую панику.       «Поппи?! — возмущённо думала она, машинально пытаясь нащупать на полу тапки. — Ах, ты, паразит кишечный! Ещё бы сразу задницей обозвал, скот!»       Тапки находиться не желали, зато под ноги попалась давешняя железка. Поллинария Львовна подхватила неожиданно удобно лёгшее в руку оружие и чуть не выронила обратно на пол: перед лицом вспыхнули полдюжины огоньков и залили окружающее призрачным неверным светом. Фиговина оказалась подсвечником. — Поппи? — опять позвал неизвестный, и старуха снова обозлилась.       Плюнув на самовозгорающиеся свечи и совершенно незнакомую обстановку, Поллинария Львовна босиком шагнула к обнаружившейся в противоположной стене двери: «Я тебе покажу «Поппи»! Сейчас я тебе устрою такую тёмную и глубокую «поппи», из которой ты век не выберешься!»       Однако, на выходе её ждало очередное потрясение. Мало того, что она попала в огромный зал, плотно заставленный койками, который никак не мог быть её квартирой, пусть и с изменившейся обстановкой, так ещё и прямо напротив стоял высокий бородатый старик в платье канареечного цвета и нежно улыбался. — А, Поппи. Я уже начал беспокоиться. С тобой всё в порядке? Отогнав мелькнувший в мыслях истерический смешок и дурацкую песенку домомучительницы из Карлсона, Поллинария Львовна кое-как выдавила: — Всё в порядке… — Ну, и отлично! — тут же потерял к ней интерес бородатый и, отвернувшись, продолжил, обращаясь к скрытой ширмой койке. — Вы поняли меня, юноша? Никаких грязных слухов я здесь не допущу. Извольте держать свою подлую натуру в рамках!       Брезгливо-злой тон старика так сильно контрастировал с ласковым обращением всего минуту назад, что Поллинария Львовна невольно шагнула вперёд, желая увидеть, кого так жестоко отчитывает незнакомец. На узкой казённой койке, подтянув колени к груди, сжался худой паренёк в каком-то бесформенном мешке вместо одежды. Кулаки мальчишки, стиснутые так, что побелели костяшки, заметно дрожали. — Мне повторить?! — с угрозой повысил голос старик. — Никаких разговоров о чужих тайнах, в которые вы посмели сунуть свой длинный нос!       Паренёк упорно не смотрел на крикуна, но дрожал всё сильнее. «Да у мелкого шок!» — сообразила Поллинария Львовна. — Я жду ответа, мистер… — начал было в третий раз бородатый. — Молчать! — перебила Поллинария Львовна, становясь между перепуганным мальчишкой и стариком. Впрочем, сказать, кто от этого окрика подскочил выше, дед или его жертва, было бы сложно. Непонятно, и кто сильнее удивился. У старика с носа свалились глупые очки-половинки, а мальчишка даже дрожать перестал от удивления.       Поллинария Львовна, чуть наклонив голову, сверлила старого крикуна тяжёлым взглядом. Внезапно рядом с канареечной мантией стала проявляться какая-то дымка, а десяток секунд спустя обозлённая старуха со всё возрастающим удивлением читала витиеватые буквы: «Имя: Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Возраст: 94 года. Должность: директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов. Текущее отношение: не поддаётся описанию». — Что? — выдохнула ошарашенная старушка.       В мозгу зашевелились какие-то смутные воспоминания и подозрения, но дед с кучей имен не дал им времени оформиться. — Поппи? — с безмерным удивлением протянул он. — С тобой точно всё в порядке? Поллинария Львовна с юных лет терпеть не могла, когда как-то коверкали и сокращали её имя. — Поппи? А ну, вон отсюда! — прорычала она, разом позабыв о недавнем недоумении. — В каком смысле? — попятился от разъярённой женщины обладатель канареечной мантии. — В прямом! — рявкнула Поллинария Львовна. — Мне надо… — А мне надо, чтобы ты, пень желтушный, отсюда живо убрался!       Старик отшатнулся, но уходить не спешил. — Но ты же знаешь, что произошло, и он должен… — Я знаю, что у меня тут мальчишка в шоковом состоянии и орущий на всё помещение психованный старик! — отрезала Поллинария Львовна. — И пока я тут хозяйка…       «Точно хозяйка? Уверена?» — зашевелились в голове непрошенные сомнения, тут же отметённые недрогнувшей рукой. — …я этого не допущу. Потом будете выяснять, кто кому должен. Вон, я сказала! — Ну, если ты считаешь, что так будет лучше, я приду утром, — сдался старик, отступая к двери.       Поллинария Львовна, сердито постукивая босой ногой по каменной плите пола, выжидательно посмотрела в сторону выхода. Крикун намёк понял и наконец вымелся в коридор. Мимоходом отметив, что обряжена в странную ночнушку образца начала прошлого века, плотную и длинную, победительница удовлетворённо кивнула и подошла к кровати, на которой сжался перепуганный мальчишка. — Набедокурил? — с сочувствием проговорила она, положив руку на костлявое плечо. — Ничего. Всё можно исправить. Прощения попросишь и… — Прощения?! — рявкнул вдруг паренёк, зло стряхивая руку непрошенной утешительницы. — Да идите вы знаете куда?! Оба!       Рваным движением мальчишка завалился на бок, спиной к старухе, и снова подтянул колени к груди. Удивлённая неожиданной вспышкой ярости, Поллинария Львовна отступила. Весь её жизненный опыт подсказывал, что паренька лучше сейчас оставить в покое и не пытаться выяснить, что произошло. «Раньше бы тебе быть такой умной, Полька», — с горькой улыбкой подумала старуха, невольно вспомнив то, о чем старалась не думать последние лет тридцать. Оглянувшись, она забрала с соседней койки одеяло и молча укрыла малолетнего грубияна. Её пальцы на миг зависли над спутанными черными волосами, но, памятуя, как нервно мальчишка отреагировал на прикосновение всего минуту назад, Поллинария Львовна подавила свой порыв. Качнув головой, она обвела взглядом заставленный койками и ширмами зал и остановилась на неприметной двери, из которой вышла.       В отсутствие более актуальных раздражителей мысли старухи вернулись к насущным проблемам: «Куда же меня всё-таки занесло? Может, сон такой дурацкий? — она поддёрнула длинный рукав старомодной сорочки и крепко ущипнула себя за руку. Стало больно, но мир вокруг меняться и не подумал. Зато кожа под пальцами была белой и нежной без всякого намёка на ставшую уже привычной старческую «гречку». — Что мне там предлагал тот малолетний пьяница? Тело молодое и здоровое с документами и работой по профессии? Да нет, чушь… И на моё рабочее место этот бедлам тоже не тянет — шумновато. — Поллинария Львовна даже головой помотала от абсурдности предположения. — И вообще, так не бывает!»       Она снова посмотрела на притворяющегося спящим черноволосого мальчишку. Дышал он рвано, но уже не так заполошно, как в присутствии старика, и Поллинария Львовна удовлетворённо кивнула: успокаивается парень. Но пока она разглядывала и считала вздохи, возле черноволосой макушки вновь стала собираться уже знакомая дымка. Не отрывая взгляда от проступающих прямо в пустоте строчек, старуха попятилась: «Имя: Северус Снейп. Возраст: 15 лет. Должность: студент пятого курса Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Текущее отношение: недоверие». — Та-а-ак… — едва слышно протянула Поллинария Львовна.       Только понимание, что визжащая старуха, нарезающая круги по комнате, последнее, что нужно и без того перепуганному мальчишке, помогло ей подавить зашевелившуюся в душе панику. Она медленно развернулась и, стараясь не сорваться на бег, пошла к двери, из которой так эффектно вышла всего полчаса назад.       Когда створка захлопнулась за её спиной, отгораживая от общего зала, женщина позволила себе медленно и со свистом выдохнуть воздух сквозь стиснутые зубы. Зеркала в комнате не наблюдалось. Возможно, оно и было где-нибудь в ванной, но в помещении, служившем хозяйке, судя по мебели, и спальней, и кабинетом, ничего подобного не было. Зато женщина с возрастающим раздражением отмечала всё новые и новые признаки какого-то средневековья: свечи, чернильница с перьями и несколько свитков плотной бумаги, тяжёлые, явно старинные книги в кожаных переплётах, массивная деревянная мебель. Довершало картину строгое платье в пол с таким же длинным накрахмаленным передником, висевшее на плечиках у шкафа. Поллинария Львовна машинально пощупала тяжёлую плотную ткань и снова безрезультатно ущипнула себя за руку.       Маловероятные предположения плавно перерастали в уверенность. Новое тело и новый мир найдёныш с помойки своей спасительнице действительно организовал. Поллинария Львовна двумя пальцами приподняла висевший на спинке кровати толстый шерстяной чулок и заскрипела зубами. — Эй, где ты там? — вполголоса позвала она, искоса поглядев на потолок. — Помощничек хитроумный, иди к бабушке… Кис-кис-кис… — Нравится? — вопреки опасениям, на подоконнике соткался знакомый силуэт. — Нравится? — переспросила Поллинария Львовна, наматывая на кулак снова попавшийся под руку чулок. — Я и не сомневался, — радостно улыбнулся малолетка. — Всё, как заказывали: тело, работа по специальности. И мир самый что ни на есть волшебный. Так что вы мне озвучьте благодарность, и я пошёл отчитываться… — Ах, благодарность тебе? — медленно закипая, прошипела бывшая старуха. — Ты что со мной сотворил, паршивец?! — Но как же? — слегка подрастерял самодовольство гость. — Тело молодое… — Не знаю, паспорт не смотрела. Впрочем, рожу тоже. Но это вторично. Ты мне скажи, куда ты меня закинул, пьянь почти всемогущая?! — В волшебный мир… Ай! — комок чулок врезался болтуну прямо в лоб. — За что?! Сами же хотели! Мир волшебный, английский с аристократами всякими! И тело молодое! И работа… Ай! — За чулками последовала чернильница. — По специальности!       Последние слова разукрашенный чернильными разводами «новогодний найдёныш» пропищал уже из-под кровати, куда рыбкой нырнул, уворачиваясь от толстого фолианта в кожаной обложке. — По специальности?! — приглушённо рявкнула Поллинария Львовна. — Ну, да! Я вам тело местного колдомедика отдал! Вы же доктор! — Я? — бывшая старуха нервно расхохоталась. — Что-то вроде того, тут ты прав. — Ну, вот! Будете детишек лечить, спокойно и не напрягаясь… — пискнул мальчишка, резво удирая на четвереньках от хозяйки, схватившей длинную палку, стоявшую у окна. — Детишек лечить?! А ничего, что я — патологоанатом, идиот малолетний?! Какие детишки?! — А… — разинул рот парень, от удивления плюхнувшись на задницу посреди комнаты.       Поллинария Львовна замахнулась на неумёху палкой, но не ударила, а, сплюнув, отбросила импровизированное оружие в сторону и села на кровать: — Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт! Возвращай меня обратно, экспериментатор! — А я не могу, — развёл руками гость. — Я это ещё не проходил… — Ты ж сказал, что «все экзамены на высший балл сдал»! — Сдал! — признался мальчишка. — За первый курс… — А всего у вас их сколько? — покачала головой Поллинария Львовна. — Пять, — признался тот. — Восхитительно, — бывшую старуху начал разбирать смех. — Впервые в жизни на меня обратила внимание высшая сила, и надо ж было, чтоб этой «высшей» оказалась сила пьяная, да ещё и недоучка. — Я не пьяный! — возмутился парень, но, поймав взгляд своей подопечной, тут же стушевался. — В смысле, уже не пьяный… — Я за тебя рада. А со мной что делать будем? К своим учителям ты же и под дулом пистолета каяться не пойдёшь? — Не пойду. Они всё равно ничего не сделают. В первое время новый параллельный мир только создателю доступен. Мне, то есть. А может, вы тут уж как-нибудь? — заискивающе улыбнулся неумёха. — Тело, опять же, молодое, посмотрите…       Он махнул рукой, и перед женщиной соткалось ростовое зеркало. Приглушённо охнув, она окинула собственное отражение недовольным взглядом, задержавшись на редких серебряных волосках, видневшихся в выбившихся из-под нелепого чепчика каштановых прядях. В стекле медленно проступила и знакомая инфографика: «Имя: Поппи Помфри. Возраст: 39 лет. Должность: штатный колдомедик Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Текущее отношение: недоумение». — М-де… Под «молодым» я понимала несколько иное… Красотка… И имечко подходящее, вполне соответствует, — она сложила губы в явно привычную бывшей хозяйке тушки утиную гузку. — Кому только в голову пришло обозвать дочь задницей? — проворчала Поллинария Львовна. — Кстати, вредитель иномирный, а родители у этого тела есть? — Нет, — развёл руками вредитель. — И мужа тоже. Вы же не заказывали… — И слава богу… — буркнула бывшая старуха. — Жалобу бы на тебя оформить, неумёха… — Не надо жалобу! — испугался парень. — Что шарахаешься? Сам же сказал, что твоим учителям сюда не попасть. Или соврал? — Мы — высшие сущности. И врать не умеем! — попытался обидеться мальчишка, но быстро растерял апломб. — Попасть-то не смогут, но слышать им это не мешает… — Понятно, — кивнула Поллинария Львовна, снова оценивающим взглядом окинув непривычную картинку в зеркале.       «В принципе, если откинуть саму абсурдность ситуации, ничего такого уж кардинально плохого со мной не случилось, — подумала она. — Сорок в любом случае лучше, чем восемьдесят пять. Что у меня там? Ни ребёнка, ни котёнка. Тут, впрочем, тоже, но это поправимо. Бледнокожую тушку погонять на беговой дорожке и вообще со спортом познакомить. Средневековые платья — долой. И получится нечто вполне удобоваримое. Правда, педиатр из меня, как из сумоиста балерина. Да и знакомых тут должно быть немеряно: расколют Штирлица и отправят в психушку. Так что из школы надо уволиться в первую очередь. Раз в этом мире есть медики, значит, и патологоанатом без работы не останется».       Иномирный мальчишка следил за размышлениями своей протеже с заметным беспокойством. Обещанная жалоба явно внушала ему не слишком хорошие предчувствия. — Хорошо… — сказала наконец Поллинария Львовна. — Чёрт с тобой. Остаюсь. И даже жаловаться не буду. Но с одним условием.       Просиявший было экспериментатор насторожился. — Мне нужно знать то, что знала прежняя хозяйка этого тела, — припечатала бывшая старуха. — Судя по антуражу, тут какое-то средневековье. Ещё сожгут меня на костре ненароком, как одержимую бесом. — На кострах тут давно не сжигают, — насупился мальчишка. — Прецедент имеется, — пожала плечами Поллинария Львовна. — И, согласись, если ты выполнишь мою просьбу, жить нам обоим будет куда комфортнее. Я не буду бояться не узнать какого-нибудь старинного друга. А ты — обойдёшься без головомойки от своих старших. Как тебе такая сделка? — Если я вам осознанную память предшественницы загружу, вы вообще с ума сойдёте от такого ментального удара, — хмуро покачал головой парнишка. — За подобное я одной головомойкой не отделаюсь. Меня совесть живьём сожрёт. — Значит, придумай какой-нибудь другой способ, — отрезала женщина и решила немного схитрить. — Сам подумай. Когда я ещё уволюсь? А тут школа. Куча детей. Откуда мне знать, чем и как здесь лечат. Такое твоя совесть стерпит? — Вон там всё написано: и чем, и как, — буркнул мальчишка, мотнув подбородком в сторону большого книжного шкафа. — «Проклятья и их разновидности», «Травмы от магических созданий», «Последствия искажённого колдовства»… — прочитала Поллинария Львовна, до сих пор не придававшая должного значения ни странному названию школы, ни самовозгорающимся свечам. — Это что за мракобесие?! — Вы же сами волшебный мир хотели! — взвыл парень. — Та-а-ак! — рука бывшей старухи снова потянулась в сторону отброшенной палки. — Э-э! — попятился мальчишка. — Тут все такие! И вы тоже! Неосознанная память при вас! Вам только теорию выучить надо! — Вот эту? — с притворной нежностью спросила Поллинария Львовна, указав на забитый до потолка шкаф. — Ага. — А как я узнаю, что учить и где искать?! — рявкнула бывшая старуха. — Вот явится ко мне какой-нибудь проклятый, кровью истекающий. А я ему: «Подождите, мне нужно сперва вот это прочитать!.. — она запустила в мальчишку толстым томом «Проклятий и их разновидностей», — …и вот это!.. — за «Проклятьями» полетел длинный свиток «Магические повреждения», — … и это с этим!       За свитком последовали увесистая книжица «Отличия чарованных травм» и альбом «Обратное срабатывание волшебной палочки в схемах и графиках». — И если этот несчастный к тому времени не станет таким пациентом, каких я в прошлой жизни «лечила», то ещё вот это почитаю!       Поллинария Львовна с заметным трудом бухнула на стол толстенный талмуд размером с хороший чемодан, замеченный у самого пола: «Основы колдовской диагностики». — Я всё исправлю! — взвизгнул мальчишка. — Уже исправил! Всё нормально будет! А если что-то сложное, прикажите в госпиталь святого Мунго отправить! Так ваша предшественница делала! Она сама это всё не читала ни разу! — А я привыкла читать! И вообще… — Ой! Меня срочно зовут, — заторопился иномирный гость. — Держитесь! Я вернусь!       С тихим «бульк» мальчишка исчез, и Поллинария Львовна тяжело оперлась о стол. Что-то настойчиво подсказывало, что паршивец, если и вернётся, то очень нескоро.       «Исправил он, — пробормотала она себе под нос. — Исправляльщик чёртов».       Никаких новых знаний в её голове не появилось. Впрочем, бывшая старуха и не особо напрягалась, памятуя об обещанном сумасшествии.       Она осторожно выглянула в большой зал, только теперь сообразив, какой шум подняла, отчитывая неумелую «высшую сущность». Но там царили тишина и покой: звукоизоляция в жилых помещениях колдомедика оказалась на уровне. Убедившись, что единственный пациент крепко спит или притворяется таковым, Поллинария Львовна поправила сбитое на пол одеяло и вернулась обратно.       Она неуверенно посмотрела на кровать, но сна не было ни в одном глазу, и женщина села за рабочий стол: «Что у нас тут?»       Бывшая хозяйка тела оказалась аккуратисткой: в ящиках, не оснащённых даже элементарными замками, ровными рядами лежали какие-то записи, свитки, документы. Проблема состояла в том, что Поллинария Львовна, мало того, что не знала, где искать, так ещё и не до конца представляла, что, собственно, ищет. «Хорошо. Пойдём по порядку», — со вздохом решила она, выкладывая содержимое первого ящика на стол.       К рассвету женщина выяснила, что она вот уже двенадцать лет вдова, десять из которых работает колдомедиком в этой самой школе. Прежняя хозяйка тела оказалась банальной недоучкой, попросту провалившей финальный экзамен после стажировки в госпитале святого Мунго и потому застрявшей тут, на должности школьной медсестры. Иномирный вредитель был совершенно прав: мадам Помфри версии 1.0 предпочитала на всё мало-мальски сложное привлекать целителей из госпиталя. Палат там вечно не хватало, и те только рады были, что прихворнувшие школяры остаются в стенах альма-матер. Мадам же успешно поддерживала имидж знающего медика в стенах этой самой «матер». Удивляло лишь то, почему директор так покорно оплачивал немаленькие счета из госпиталя и до сих пор не прогнал неумёху поганой метлой.       Поллинария Львовна убрала в стол последний блокнот и, устало проведя ладонью по глазам, посмотрела на полную луну, болтающуюся у самой кромки небосвода, уже окрасившегося розовым. «Вот тебе и новогодние приметы, — подумала она, вставая. Под ногами что-то зашуршало. Закряхтев скорее по привычке, чем от реальной боли, женщина нагнулась, подбирая маленький свиток почему-то розового цвета. — А это что ещё?» Пергамент был украшен кокетливой ленточкой с золотистой надписью «С днём рожденья, бывшая Поллинария Львовна!». Пока женщина хмурилась, соображая, что это могло бы значить, буквы истаяли вместе с ленточкой, и свиток сам собой развернулся. «Указать волшебной палочкой и произнести: «Потриссимо». Советую потренироваться. Ваш Благодетель».       Сминая идиотскую бумажку и представляя, что это шея помойной высшей силы, Поллинария Львовна услышала неприятный скрип и только с полминуты спустя сообразила, что это скрежещут её собственные зубы. — Потриссимо… Полниссимо… Полниссимо дебилиссимо! Ну, попадись мне только, благодетель недоученный… Я тебе покажу портиссимо… — пробормотала она себе под нос, с трудом расцепив челюсти. — И что такое волшебная палочка?!»