***
Свет, гнавшийся за мной всё это время, внезапно мигнул. Замер, лишь легонько вздрагивая от поднятого им же потока. И исчез. Сперва я ещё косился краем глаза в возвращённую мне темноту, перемешивая в голове детали образа, сбрасывая в один котёл всё, что только удавалось вспомнить — о Самекичи, всё ещё пощипывающим мой слух своими словами, об обрывках моих поступков, щедро сбрызнувших мои глаза лимоном, о Микоцу, всё ещё слегка жужжащей мне в нос остатками своего доверия… О Ваданохаре, чей страх, некогда мягко-сладкий, теперь превратился в сплошную горечь. Котёл едва заметно булькнул, вскипая, — и я отхлебнул с поверхности всплывшую пенку осознания. «Казнь». Самекичи тоже умеет лгать. Только его ложь — не сладкая: напротив, его слова — укол наркотика, неощутимое касание иглы, после которого всё твоё существо внезапно вспыхнет болью, и сознанию останется лишь попросить об ударе милосердия. Казнь, которую мы заслужили. «Казнь… предателя». Слово всё ещё билось в моей голове — остатком сил, касанием стенок, только напоминая о себе — заставляя разум довершать дело, заставляя меня говорить с собой снова и снова.***
Самекичи дёрнулся, резко, порывисто вздохнул, возвращаясь в тело. Повернулся к Ваданохаре с немым вопросом. — Прости, — смущённо произнесла она. — Я услышала, что к вам что-то приближается… — Приближается? — Самекичи резко посерьёзнел, нахмурился и снова прикрыл глаза, тщательно вглядываясь в темноту. — Ты хоть немного поняла, что это было, Ваданохара?.. В этом месте не должно быть ничего, кроме… Он застыл, слегка приподняв палец в характерном жесте, и Ваданохара, сразу поняв его мысль, тоже прикрыла глаза — вновь нащупывая связь с глубинным тёмным Морем, пытаясь выловить из ровного фонового шума тот самый посторонний звук, за который секундами ранее уцепилось её подсознание. Далёкий звук работающего мотора.***
Шум волн смешался с мерцающим металлическим блеском. Где-то у самой поверхности замелькали огоньки — или, скорее, фонари, лучи пытались прорубить толщу воды, рассечь её до самого дна, словно бы вырезая кусок Моря — самый лакомый кусок, с той самой розочкой, которую на нём уложили совсем недавно. Лучи приближались, становились всё ярче, световые пятна всё чётче высвечивали границы камней. Три луча — обходят меня по кругу. Четвёртый — пролетает совсем рядом. Пятый — заливает меня потоком света, даже ослепляет, вырывая из мрака, — и, вновь сумев открыть глаза, я вижу, как сверху, практически вдоль этого самого луча, ко мне приближается плотное облако оранжевых капель. Они сталкивались, разбивая друг друга с неслышным звоном. Подхватывались водой, развеиваясь в тонкую струйку. Смешивались со светом, приглушая его, выделяя из большого луча тонкие иглы. Они опускались вниз, от поверхности до самого дна. Я просто ждал. Подводный дождь коснулся моего лица. Я вдохнул его — резко втянул в свои лёгкие, и капли словно бы осели там, осыпались на стенки, складываясь в начало смертельного узора. «Что ж… а вот и тот самый удар». «Удар милосердия».***
Ведьма и фамильяр следили за происходящим — следили беззвучно, но очень внимательно, пока акула не скрылась от них в сплошной дымке. — Он слабеет, — внезапно произнёс Самекичи. — Он сейчас очень быстро слабеет… «Он умирает. Память хочет забрать переданную ей жертву». Мысль промелькнула у обоих разом — и Ваданохара, ещё не вполне осознавая, не вполне контролируя себя, закричала, буквально встряхивая этим криком толщу Моря Памяти.***
«Не дыши!» «Зачем?» «Задержи дыхание! Хоть на пару секунд, я найду способ, только не дыши!..» «Ты не будешь ничего искать. Я уже мёртв». Голос откуда-то извне бился в мою голову, тщетно пытаясь сорвать печать с сознания. «Сал, нет, не смей!..» Земля вздрагивает подо мной — словно бы где-то там, глубоко в её толще, повернулся какой-то гигантский зверь. Вода ответила — волна изогнула луч, медленно сдвинула в сторону капли отравы. Я сделал новый поспешный вдох… …но земля будто бы ждала этого. Камень под моими ногами дёрнулся в сторону, заставляя меня рухнуть на дно; другой камень ударил в грудь — сдавливая лёгкие, выжимая из них сразу всё, и воздух, и воду, и смешанную с ними пыль. Где-то рядом со мной выстрелил короткий фонтан песка — струя ударила куда-то в небо, долетела быстрее, чем я успел бы поднять глаза, отразилась оттуда, перерезав луч, заставив шум наверху на долю секунды превратиться в захлебнувшийся рокот. И дно устремилось вверх — поднимая меня на себе, стряхивая в пропасть остатки налетевшей смерти.