Трижды овдовевший волк (The Thrice Widowed Wolf)

— РРРРРРИКОН! — Да, брат, я уже иду. Зачем кричать? Что-то случилось? — Рикон, ты мой младший брат, и я люблю тебя так же, как и остальных, ты ведь знаешь это? — Конечно, Робб. Я тоже люблю тебя и всех наших братьев и сестёр. Ты меня позвал, чтобы узнать это? — Если ты любишь меня и всех остальных, ты, конечно же, уважаешь меня как старшего, да, Рикон? — Ну да, я уважаю тебя, Робб — ты самый старший из нас, а отец назначил тебя лордом Винтерфелла, пока он в отъезде. — Видишь, Рикон, ты сам сказал, что я — лорд Винтерфелла, и моё слово — закон, как и слово отца, когда он был тут. А сейчас, дорогой братишка, расскажи мне, что я приказал сделать с южанами. — Ты сказал нам, что, как бы он себя не вёл, он узник Короля и отца, и нам не следует слушать его слов, криков или дел до тех пор, пока он не уедет отсюда — и что не мы его должны судить. — Именно так, Рикон, я и сказал. Потрудись объяснить мне тогда, раз уж ты знаешь, что я приказал, с чего ты решил, что выпустить бывшего принца из камеры, а потом послать за ним волчью погоню будет хорошей идеей? И, конечно, потрудись объяснить, почему ты отправился вместе с Арьей и Родриком за ними, к тому же пришибив придурка, спрыгнув на него с лошади? Скажи хоть что-нибудь, объяснись хоть как-нибудь. — Ну… смотри, Робб, этот выродок скучал в камере — только орал, да угрожал стражникам. Никто не хотел стоять на карауле у его камеры. Я просто подумал, что небольшая прогулка не повредит ему и нашим воинам, развеселит их всех. К тому же, он теперь будет гораздо меньше кричать… — Да, ведь ты сломал ему челюсть, приложив его об землю! Рикон широко улыбнулся словам брата — тот не был слишком грустен от того, что случилось. Переглянувшись, оба Старка рассмеялись. Но вскоре Робб вновь посерьёзнел. — Перестань игнорировать мои слова, Рикон. Я прощаю тебя на этот раз — всё кончилось хорошо, да и этот идиот больше не будет беспокоить нас бесконечными криками — но запомни, что это исключение — последний раз. Ты меня понял, брат? — Робб, но он ведь братоубийца! Разве никто бы не был рад, если бы мы его убили на охоте? Он ведь всё равно будет казнён, рано или поздно. — Только если это будет решение отца или Короля. Не мы выносим ему приговор. — Ну… ладно, я обещаю больше так не делать. Но это было весело. Робб слегка улыбнулся в ответ на ухмылку брата и кивнул ему. Напомнив ещё раз, что не они решают судьбу пленника, Робб оставил Рикона, отправившегося на урок к мейстеру. Придя в свой — теперь свой — кабинет, Робб мягко поцеловал жену и стал вместе с ней разбираться в делах Винтерфелла. *** Где-то в глубине замка, в той же самой камере, что и раньше, Джоффри стенал и плакал от боли. Его челюсть была сломана, его одежда была порвана в клочья и измазана в грязи, став ещё хуже, чем до побега, и всё его тело саднило и ныло от ран, царапин и ссадин. Даже мейстер не стал помогать ему, лишь залечив слегка челюсть. Проклятые волки. *** В одной из соседних камер двое истинных Ланнистеров, отец и сын, день за днём проклинали день, когда решили ступить на земли Севера. Проклятые волки.