Неуклюжая Принцесса и Неумелый Рыцарь.

Бессмыслица. Сплошная и непроглядная. Мы приходим и уходим из этого мира одни, нас никто не сопровождает, никого нет рядом. Одиночество лежит в основе человеческой сущности, быть одиноким - нормально. Если человек не может оставаться в обществе себя самого, он боится себя. Но если человек не находится в обществе других людей, не значит, что он их боится. Одиночество - это не когда рядом никого нет, одиночество - это когда тебе и наедине с самом собой просто замечательно. Одиночество - своеобразный талант, умение, что приходит с определённым возрастом. Умение ужиться с самим собой, раствориться в себе. Это сложно. Намного сложнее, нежели утонуть в другом человеке. Люди, избегающие одиночества, бегут от самих себя, что уже является ужасной ошибкой. Так живёт большинство. И это понятно. Только стоит остаться одному, мысли атакуют тебя, грызут гнилыми зубами сердце, рисуют черные картины воображением. Это нормально. Но не каждый может приструнить свою мысль. Это умение под силу единицам, тем, кто не боится себя и своих мыслей. Я люблю быть одна. Мне нравится общество этой начитанной, умной, вежливой, доброй, миловидной, мудрой и скромной девушки. Она понимает меня, как никто другой, всегда слушает и готова сделать всё ради меня. Мне она, определённо, нравится, и я не прочь провести именно с ней всю жизнь, к тому же она единственная, кто будет всегда со мной. Одиночество - отличная штука, не стоит её пугаться. Сегодня было очень странное утро, которому предшествовала не менее странная ночь. В ту ночь я обрела новую куртку, имя владельца которой я даже не спросила, а стоило бы. Только сейчас понимаю, что повела себя невежливо, впрочем вряд ли мы ещё увидимся, а за этот благородный поступок он и в рай попасть может. Это забавно. Порой совершенно незнакомые люди для тебя делают больше, чем родная мать. Но мне понравился тот незнакомец. За всю ночь мне удалось поспать меньше трёх часов, что несравненно мало, но это пустяки по сравнению с тем, что я увидела, только открыв глаза. Впервые за эту весну я проснулась от солнца! Нежные лучи солнца обнимали меня, ласково целуя в лоб и заставляя окончательно проснуться. Небо было чистым, без единого облачка! Ярко-голубой небосвод с золотым светилом во главе. Я никогда бы не подумала, что буду так радоваться обычному солнцу! Восторг и радость переполняли меня, мне хотелось подбегать к каждому прохожему и кричать об этом. Сегодня, верно, праздник? Иначе для чего небо одело парадный костюмчик? И весь город при свете золота, казалось, преобразился. Серый цвет взял на сегодня отгул, ровно как и кислые мины прохожих. Сегодня точно какой-то праздник! Кружась и подпрыгивая, я бежала в школу. Впервые за долгое время я была так счастлива, точно я наконец-то купила рисовое поле в Китае! Два! Мне непременно хотелось увидеть и Пико, и чудо, чтобы поделиться с ними этим солнечным настроением. Сегодня я заставлю своего принца сходить на занятия! А с рыцарем прогуляю последний урок! Сегодня. Двадцать пятое мая. Солнечный день. И сегодня непременно случится что-то особенное! И в принципе есть кое-что сегодня такое, чего не произойдёт завтра и что не произошло, допустим, вчера. Хотя я вовсе не считаю это сверхважным событием. Сегодня выписывают Мегпоид. И меня это немного пугает, я повела себя слишком дружелюбно в тот день. Непростительно дружелюбно. Вряд ли наши с ней отношения изменятся. Нам уже не по семь лет, и мы не лучшие подруги. Слишком много изменилось с той поры. Не быть нам друзьями, Мегпоид. Не быть. И именно сейчас всё мне казалось каким-то волшебным. Эти высокие деревья с корявыми сухими ветвями, что когтистыми лапами крепко цеплялись за пушистое безоблачное небо. Такое летнее небо. Казалось, что не было никогда тех налитых ртутью липких туч. Волшебство. И эти солнечные лучи, что пробивались сквозь редкую зелень на деревьях, падали и рассыпались по асфальту, точно золотые монетки. Я так скучала по этому. По этим золотым лучам, что обволакивали все в этом городе: и деревья, и серые здания, что сейчас казались мне вовсе не мрачными, и этот разбитый асфальт. И этот пронизанный теплом и светом, лёгкий, по-настоящему весенний ветер качал в своих недолгих объятиях деревья и, казалось, даже здания, наполняя улицы приятным звенящим свистом. Но главное я чувствовала. Я отлично это чувствовала. Солнце простирало ко мне свои длинные тонкие ручки и крепко обнимало. Словно ванна жидкого золота, в которой так неуклюже тонули мрачные здания, едва зелёные деревья и даже я. Но мне нравится это. Не касаясь перил, перепрыгивая через три ступеньки, я бежала на крышу. А Пико любит солнце? Он говорил, что любит дождь, но, должно быть, даже он соскучился по солнцу. И вот я снова стою у двери крыши. Отдышавшись, тихо открываю дверь, желая быть незамеченной, но я знаю, как только переступлю порог крыши, моё сердце тут же встрепенётся от его протяжного и немного насмешливого "милая юная леди". - Отличная погодка, верно? Он впервые сидел не на этом бордюре, а лежал на этой грязной крыше. Ещё лучше. - Верно. Самое то, чтобы пойти на занятия. Прохожу ближе к нему и осторожно присаживаюсь рядом, точно боясь потревожить. А он словно спит. Лежит себе на боку, подложив руки под голову, словно на пуховой перине под пушистым пледом. - Эй, вообще-то я только что тебе намекнула, что пора бы уже сходить на занятия. Несильно стукаю его по плечу, на что он недовольно ухает, точно совёнок. Я не могу назвать его большой совой, так разве что совёнок. - Вот и иди. Пробубнил он, открывая один глаз, словно упрашивая меня не делать этого. Куда ж я без него пойду. - Я обещала! - тереблю его плечо, а он снова притворяется, что спит. - Я Галако обещала! И это подействовала точно заклинание. Он мигом открыл глаза и вскочил на ноги. - Ты ходила к ней? Я никогда не видела его таким серьёзным и взволнованным. И мне было как никогда больно это видеть. Волнение, что вызывает в его сердце другая девушка. Не я. Он беспокоится о ней, как ни о ком другом. Почему я никак не уясню, что я - просто девушка, с которой он прогуливает уроки? Я всего лишь декорация в его жизни, рано или поздно меня передвинут или вовсе уберут. Ему нужна лишь она. А Кагамине Рин - просто девушка, с которой иногда можно отлично помолчать. - Да, ты ведь сказал, что она будет рада. Мы отлично с ней провели время... Плотно сжимаю зубы, боясь, что из моей груди вот-вот вырвется жалобный стон или того хуже сердце. Мне больно видеть его улыбку, больно знать, что он переживает за другую, больно думать о нём и Галако. Чертовски больно. Но я улыбнусь, мне ведь ничего не стоит выдавить эту лживую улыбку. Лживую, как наша с ним дружба. Лживую, как вся моя жизнь. - Здорово, Рин! Галако, верно, очень обрадовалась твоему визиту, обещай, что будешь навещать её почаще. Он протягивает мне, всё ещё сидящей на крыше, руку, крепкую, но нежную, холодную и такую надежную. Сколько бы отдала, чтобы хоть оказаться в этих руках, крепко прижатой к его телу. Да отдать-то нечего. Вскоре мы идём на урок. Этот растяпа даже не знает своего расписания и класса. Мне пришлось расспрашивать "говорящие сиськи" ну, или Мей, как вам, господа, угодно, откуда же этот паренёк вообще взялся. И только после этого я доставила его в его же класс на геометрию. - Так, где ты у нас сидишь? Я пробежалась глазами по списку, что лежал у учителя на столе. Вторая парта первого ряда. Ученики странно смотрели на него, тихо перешептывались, словно он был кем-то вроде призрака. Хотя это немудрено, он не ходил на занятия чуть меньше года. Забавно, а ведь он всегда был на крыше. Ходил в школу, но не на уроки. - Удачи. Приподнявшись на носочки, треплю его аккуратные волосы. Забавно. Никогда не видела его волосы взъерошенными, как у Лена. Даже в сильный ветер или дождь его волосы всегда аккуратно приглажены. Он растерянно посмотрел на меня, а потом оглядел класс. Ему неуютно. Я вижу. Но что поделать? И помощь пришла, как ей и положено - неожиданно. Странный паренёк с бледно-розовыми волосами, торчащими в разные стороны, точно солома в стоге сена, стеклянным глазами, точно кукла, каких обычно показывают в ужастиках, - такова была помощь. - Рад снова тебя видеть. Неестественная улыбка озарила его мертвично-бледное лицо, он протянул руку Пико, на что тот ответил как всегда безупречной улыбкой и дружелюбным рукопожатием. Кажется, они знакомы. - Ну, и где это ты шлялся? Следом подступил второй, а дальше и третий с четвёртым. Все постепенно окружали его, весь класс подходил к нему, обнимали, радостно вереща и говоря, как скучали. А он улыбался. Так по-доброму, по-настоящему. На секунду он обернулся и глазами, переполненными неподдельной радостью и нежностью взглянув на меня, прошептал "Спасибо". Возможно, мне просто причудилось, я не могу абсолютно точно это утверждать. Но всё же я буду думать, что он прошептал то самое нежное "спасибо" той самой девушке, с которой он прогуливает занятия. Сегодня Лен на редкость бодрый, даже разговаривает не заикаясь. Он как-то изменился. Нет, внешне он всё тот же неунываемый хлюпик с нескончаемым запасом энергии. Скорее что-то внутри его светлого королевства пошло не так. Сменили режим? А, может, кто-то другой пришёл к власти? Я не могу разобраться. Иногда я думаю, что всё так же ничего о нём не знаю. Мой рыцарь, чудо и просто золотой мальчик. Всё верно, но чего-то не хватает. Я знаю, какую он любит музыку, какая еда ему по вкусу, какие книги он читает. Я знаю много о нём, но в тоже время не знаю ничего. Он такой же непонятный, необычный, непохожий. В его холодных глазах полно тепла, что так странно и в тоже время привычно. Он точно светился, и эта черта присуща мальчишкам в его возрасте, но порой он говорит такие вещи, от которых у меня мурашки по коже. Я не знаю о его мире ровным счётом ничего, и он не спешит им со мной делиться. Меня это пугает. Если Пико похож на трехтомник, то Лен скорее огромный сборник рассказов. Разных, непохожих. Мрачных и добрых, в прозе и стихах, о любви и ненависти. Не все рассказы могут понравиться, но один зацепит обязательно. И их бесчисленное множество, но все их что-то связывает. Я не знаю что. Пока не знаю. Он многогранен. Забавно. В школе он маленький гений, выполняющий любое поручение любого человека, покладистый и прилежный, точно домашний хорек. Дома он властитель хаоса, маленький король. Сколько же у тебя ещё ролей? Я сидела за партой, молчаливо поглядывая на знакомую мне с пяти лет зелёную макушку одной весьма истеричной леди. Ничего не изменилось. Ни-че-го. Как и ожидалось. Всё те же презрительные взгляды и злобные усмешки. И когда я успела позабыть, что ты, Медпоид, подлая двуличная шлюха? Когда же? Зато великое куриное трио вновь в сборе, чему я несказанно рада. Я скучала по эти сучкам, как ни крути. Снова можно злить железную Луку, приставать к неприкасаемой Мику и доводить до слёз продажную Гуми. Всё как раньше. Святая рутина. Любимое повторение. Великая гармония. А золотое яблоко солнца за окном по-прежнему лениво и не спеша каталось по голубому блюдцу неба, щедро осыпая замерзшую от дождей и гроз землю нежными и неимоверно теплыми лучами. Казалось, всё оживает на глазах. Листья словно в одночасье распустились, потерянные здания обрели краски, а на бледных лицах противных людишек заиграли улыбки. Прелесть. Запускаю руки в пушистые волосы. Они пропахли сигаретами и не потому что я курила, потому что куртка жуть как воняла. Черт. Это добавляет пару очков к моей крутости. А до самих сигарет руки так и не дошли. Как-нибудь в другой раз. И вот когда я уже начала засыпать под нудный щебет "говорящих сисек", укрываясь теплым одеялом, сотканным из лучей солнца, моя идиллия была прервана звонком, а после и внезапно появившейся рыжеволосой бестией. - Кагамине Рин. Она коснулась моего плеча. Вот неужели не видно, что человек спит и не настроен на беседу? Черт. Неужели нельзя подождать до конца учебного дня и всё такое? Медленно отрываю голову от парты и смотрю на Микки. Она отличница. Староста. Прилежная девочка. Почти без друзей. Парочка задротов разве что. Её все любят и боготворят. Пример для подражания. Безупречна во всём. Идеальна всегда. И, как и многие люди такого типа, она до жути высокомерна, хотя с первого взгляда разглядеть это неимоверно трудно. Двуликий, мать его. - Ну, и чего тебе нужно? Действительно, что королеве задротов и повелительнице зубрёжки понадобилось от безнадёжной, глупой Рин, в голове которой мозгов чуть больше, чем троек в табеле успеваемости. - Кагамине, - с какой-то особой усмешкой шепнула она, перебирая бумажки в руках, точно судья, который вот-вот вынесет приговор, - тебя к директору с родителями вызывают. Прогуливаешь, - она вдруг резко остановилась, огляделась, принюхалась. - Ты, что, куришь?! - Ещё занимаюсь проституцией, только в свободное от терактов и грабежов время и не когда выпиваю с подельниками, кстати, не хочешь купить наркотиков? - Да и черт с тобой, - она протянула мне какую-то бумажку, которая незамедлительно отправилась в сумку. - Но перед тем, как пойти к директору, пожуй жвачку. Около моей парты ещё долго витал этот приятный запах её вишнёвых духов. Едва заметный и в тоже время резко чувственный. Микки меня вовсе не раздражала. Не знаю почему, но есть что-то в ней, к чему меня тянет. Надеюсь, это не её духи. Как только прозвенел финальный звонок, я, как собственно и большинство учеников, за исключением идиотов, которые ходят в какие-то кружки, ринулась прочь из школы. Хороший день омрачали дерьмовые новости. Нужно как-то сказать Неру, что у меня почти тридцать прогулянных уроков. Это хреново. Она будет орать и меня оставят без денег. Трагично. Впрочем, это дела третьей, а то и четвёртой важности. Прохожу мимо класса Пико, тихо заглядываю внутрь, так, чтобы никто не заметил. У них ещё один урок. И он всё сидит и пусть и без особого внимания, но слушает учителя. Я рада, что наконец-то вытащила его оттуда. Хотя это была вовсе не я... Почему мой класс на третьем этаже? Приходится спускаться на второй, идти к лестнице, минуя чертову учительскую, потом ещё раз спускаться и только потом в раздевалку. И вот, когда я уже была в паре шагах от лестницы, что дружелюбно приглашала меня пройти на первый этаж, я замираю. Я вижу то, о чём давно знала. Знала только я и она. Теперь об этом знает ещё кое-кто. Я давно об этом догадалась, но не думала, что она это сделает. Кабинет химии. Дверь слегка приоткрыта, так, что только с этого ракурса можно увидеть маленькую трагедию, что тихо притаилась за дверью. Две ученицы, лучшие подруги с самого-самого раннего детства. Две красивейшие девушки школы. Мегурине Лука и Хацуне Мику. И всё бы ничего, если бы первая не была страстно влюблена во вторую, что страдала ярой ненавистью к однополой любви. И именно сегодня, в этот волшебный день. Лука решилась. Как я могу это пропустить? Мику неуверенно стоит на дрожащих ножках, смотрит на разбросанные на полу реактивы, кусает бледные губы, на которых уже почти не осталось её любимого малинового блеска. Лука стоит слишком близко к ней, перебирает в руках пряди её бирюзовых волос, блаженно улыбаясь и что-то неясно бормоча. Она касается пальцами своих пухлых губ, перепачканных в малиновом блеске Мику. Нетрудно догадаться, что между ними было. - Л-лука... Зачем? Я вижу в её мутных глазах хрустальные слёзы. Мику не любит Луку, ни единой клеточкой своей крохотной души, ни одной частью своего черного кремневого сердца. Лука поднимает руку, и волосы Мику, точно сухой песок, струятся из её ладони. Она улыбается так странно и так безнадёжно. Мегурине неглупая, она всё понимает. На смену тесной дружбе придёт колкое презрение, возможно, не только со стороны Мику. Её могут возненавидеть многие. Это нормально. Она понимает, что больше не будет поцелуев в щеку и тёплых объятий. Ночёвок и походов в гости. Не будет и чая с печеньем, но ей плевать. Сейчас ей на всё плевать. Кроме этих бирюзовых волос и мутных глаз. - Какая же ты глупая, Мику. И что я в тебе нашла? Она провела ладонью по её бледной аккуратно припудренной щеке, и на её ладони остались ярко-розовые румяна, которыми Мику так старательно припудривает свои пухлые щёки. - "Guerlain Rose" оттенок "Peach boy". Твои любимые. Я знаю, Мику. Я всё о тебе знаю. От любимой туши, до любимой мягкой игрушки в детстве. И по этим самым пухлым щекам, по хрупкой ладони Мегурине покатились крупные, жаркие слёзы. Мику оплакивала поломанную дружбу и потерянную подругу. Я всегда восхищалась этим. Как же легко разрушить эту вашу "многолетнюю дружбу" и "вечную любовь". Пара слов. Одно действие. И слабый огонёк мигом гаснет от одного лишь вздоха, оставляя после себя лишь непроглядную тьму. Холодную, липкую, безнадежную. И я видела это. Видела, как в глазах Луки навсегда потух огонёк, что грел ей душу все это время, как она выпустила его. Почти без сожаления. Она не плакала, лишь скорбно улыбнулась, тщетно ища в омуте зелёных глаз прощения. Я слышала, как глухо, словно из последних сил, билось её израненное сердечко в такт с удаляющимися шагами девушки, которой она была готова отдать весь мир, всю себя. Но ей это было не нужно. Она стояла, опустив руки. Посреди разбитых реактивов, с разбитым сердцем в груди. А Мику, не замечая ничего, рыдая, бежала вниз по лестнице, не касаясь перил и перескакивая через три ступени сразу. Такая вот маленькая трагедия влюблённого сердца разыгралась на моих глазах за скромной дверью кабинета химии. - Всё видела? Я знала, что мне не остаться незамеченной, и даже не пыталась увильнуть. К чему это? - Поцелуй я не застала, увы, но уверена это было покруче моего дурачества. Жаль, что это был не первый её поцелуй. Я прошла в кабинет. Так странно было смотреть на эту Луку. Железный панцирь слетел с её плеч, холодный взгляд рассеялся, растворился точно в утреннем тумане, а та уверенность, та гордость бросили её, навсегда покинули её израненное сердечко и потрёпанную душу. - Пришла поиздеваться? Валяй! Мне уже... - Да что ж вы все из меня монстра делаете? - вздохнула я, кладя сумку на стол и закатывая рукава школьной блузки. - Ты что собралась... Она прижала руки к груди, точно это было последнее её сокровище. - Ничего особенного, - пожимаю плечами и иду к шкафу со швабрами и метёлками. - Или ты сама весь этот бардак убирать будешь? - киваю на разбитые пробирки и неестественно-голубую жидкость. - Но ты ведь... Она растерянно смотрит под ноги, отступая назад, точно только сейчас замечает эти разбитые пробирки и реактивы. - Я - монстр? Стерва? Или как там ещё? Лишь ухмыляюсь, заметая осколки в одну кучу. Странная она, ну и пусть. Если я её тут оставлю, она может и из окна сигануть, а к чему мне это? Вдруг опять винить начнут. Я не питаю к ней тёплых чувств, но и на ненависть в этот волшебный день я неспособна. К тому же мы с ней застряли в похожих ситуациях. Я её понимаю. Мне это знакомо. Знаком звук хрустящего под ударами молотка сердца. Любовь, да? И, знаете, любовь это вовсе не бабочки в животе, нет, нет там никаких бабочек. Лишь маленькое чудовище, что грызёт и царапает сердце до крови, пожирает его. И сердце отчаянно стучит по рёбрам, крича "откройте немедленно". Любовь это вовсе никакие не бабочки, это назойливая боль под рёбрами. Любовь вовсе не окрыляет. Она даёт крылья, но вместе с тем надевает на тебя железные оковы, приковывает тебя к одному человеку. К чему крылья, на которых невозможно взлететь? Я заметаю осколки на совок, краем глаза смотря на Луку, которая занимается тем же. Она молчит, хотя её губы горят. Несказанные слова жгут её побледневшие от волнения губы. Она хочет выговорится, но мне она, само собой, не доверяет. Я бы тоже себе не доверяла. - Ты так долго терпела. Я не могу понять, что заставило тебя сделать это? Скидываю осколки в мусорное ведро. Лука поднимает глаза на меня. У неё прекрасные глаза. Холодные и даже сейчас такие гордые, решительные, но вместе с тем в них нет ни капли надежды. Прекрасные глаза. - Мне просто это надоело. Надоело видеть, как она меняет парней, как они обнимают её, пошло, развязно целуют. Мне ведь тоже хочется обнимать её. Чертовски хочется. Просто надоело слушать её рассказы о любовных похождениях, понимая, что мне не испытать и доли того, что испытывает каждый её парень. Не самая приятная вещь из всех, что можно испытать в этом мире, по правде говоря. Она ухмыляется. Её руки дрожат. Но она слишком гордая, чтобы плакать при мне. Никто и никогда не увидит, как плачет железная леди. - А знаешь, Кагамине, я тебе всегда завидовала. Тебе на всё плевать, ты говоришь, что думаешь, делаешь, что хочешь. Вольная пташка. Ты не притворяешься кем-то ради кого-то. Ты не будешь молчать, если тебе что-то не нравится. Кагамине, да ты мой идеал. Немного неожиданно после стольких лет презрения узнать такое. Волшебный день. День неожиданностей и открытий. Приятных и не очень. Впрочем, это всё равно не так. Все притворяются. Это нормально. Я ведь тоже никогда не расскажу Пико о боли под рёбрами, верно? - Никогда бы не подумала. Пожимаю плечами, опускаю швабру в жестяное ведро с водой. - Лука! Рин! Какого черта у вас тут произошло? Примула. Учительница химии. Визжит, как сучка. Ну, оно и немудрено, они ведь почти все реактивы перебили. - Кто это сдела... - Я! Поднимаю руку. Луке и так достанется. Её популярность исчезнет, словно пыль, только Мику расскажет всем об этом инциденте. Не хватало, чтобы её ещё к директору вызвали. Она - примерная девочка, которая ещё ни разу не была у директора. А мне уже не привыкать, одним визитом больше, одним меньше. К тому же все охотнее поверят, что это сделала я, нежели Лука. Примула вскоре уходит, оставляя нас наедине с уборкой. - И всё-таки, Кагамине, я тебя не понимаю. Лука пожимает плечами и берёт свою сумку со стола. - Я тоже себя не понимаю. Просто скажи мне спасибо, и мы разойдёмся. Она тихо смеётся. Мы выходим из кабинета. Сегодня я многое узнала об этой занимательной особе. Мегурине Лука. Гордая девушка, в сумке которой полным полно лживых масок. - Знаешь. Настоящая Лука вовсе не такая глупая, и мне она нравится намного больше. И это было последнее, что я ей сказала прежде, чем мы разошлись. Я знаю, завтра всё будет как прежде. Мы не будем разговаривать, я больше не буду ей помогать. Она больше не будет восхищаться мной. Холод и безразличие снова вернутся в синие океаны её прекрасных глаз. Маска презрения и гордости снова скуёт её миловидное личико. Но она больше не сядет за первую парту третьего ряда. Не сядет к своей лучшей подруге. Потому что её больше нет. Нет в пределах её жизни. Это была последняя встреча той самой Мику и вот этой Луки. Прекрасный волшебный день не спеша подошёл к четырём часам. Солнце немного наклонялось к западу, маня за собой ленивые тени скучных домов и лысеющих деревьев. Печально осознавать, что мой волшебный день подходит к концу. Я лениво шагала по парку. Желания идти домой нет, впрочем, это желание у меня в последнее время вообще появлялось крайне редко. Но мне нравится вот такая жизнь. Нравится сидеть на лавочке, жадно кушая пирожки из какой-то забегаловки и горячий горький кофе. Нравится эта молчаливая, почти мертвая природа, спешащие, занятые, точно муравьи, люди. Мне это нравится. И снова я присаживаюсь на свою любимую лавочку. Умытую дождями и просушенную солнцем. Самую лучшую лавочку в мире. Много тут всего произошло. Надеюсь, ещё не мало произойдёт. - Рин? Чудо? Он-то что тут забыл. Ах, верно, он же живёт неподалёку. - Почему ты так поздно возвращаешься из школы? Он садится рядом со мной. В руках пакет луковых крекеров. Такой уставший. - Я хожу на дополнительные. Он пожимает плечами. И этого я тоже не знала. - Зачем? Он ведь прекрасно учится. Всегда набирает самые высокие баллы в любом из предметов. Он идеально знает каждый предмет. Чертов гений. - Мне нечем занять себя после уро... - он замирает, глядя на куртку, что лежит на моих коленях. - Откуда она у тебя? - откуда такой строгий и взволнованный тон? Неужели он знает того парня, что подарил мне эту куртку? Откуда? Не думала, что Лен общается с такими. - Вчера был холодный вечер, я сидела тут, один прохожий одолжил мне её. В его больших тёплых глазах было слишком много недоверия. Ко мне. К моим словам. - Вот как, - прошептал он, щурясь. - То есть ты не знаешь того человека? Темнит чудо. Темнит. Ой, как темнит. Не к добру это всё. - Нет, - отрицательно киваю, - но ты похоже знаешь, - и эта фраза застала его врасплох. Он мигом отворачивает голову и тяжело вздыхает, намекая, что ничегошеньки он мне не расскажет. - А он милый. Дядечка тот. Краем глаза наблюдаю, как Лен крепко сжимает свои хрупкие ладони в кулачки и стискивает зубы так крепко, что вот-вот разотрёт их в порошок, нервничает, злится. Выходит, этот дядечка сделал ему что-то плохое. - Не расскажешь? Он недовольно фыркает, словно привередливый кот. - Нечего рассказывать. Он нервно пожимает плечами. Вокруг нас тихо шепчутся деревья, желая поведать мне этот маленький секрет Лена, но их голоса, увы, слишком слабы для этого. Солнце тоже знает его секрет, но молчит. - Я правильно понял: ты вчера ночевала на лавочке? - меня пугает этот строгий тон и суровый взгляд. Папочка. - Верно, - киваю и последующие полчаса выслушиваю лекцию и наставления. Из него бы, действительно, вышла на удивление хорошая мама. И в этот вечер в моей кроватке снова будет пусто, как и на моей любимой лавочке. Сегодня глупышку Рин приютят в очень странном доме. Таком сером и холодном снаружи и таком светлом и тёплом внутри. И только когда я перешагиваю порог его дома, только-только чувствую этот запах сигарет, такой знакомый и непохожий на все остальные, я сразу всё понимаю. - Мисс? Грубый голос, потрёпанный вид. Он точно сошёл со страниц модного журнала или с экрана телевизора, на котором крутили какое-то вечернее теле-шоу. Высокий, статный, широкоплечий. Чертовски мужественный. И этот длинный фиолетовый хвост делал его ещё более мужественным. Тот самый, кого мама советует опасаться и ни в коем случае не разговаривать. - Ты бы хоть предупредил, что у нас гости, - он окинул взглядом беспорядок, который ничуть не изменился с моего прошлого визита, даже грязные вещи на тех же местах. - Уж извини, - он виновато улыбнулся. Как я и думала: они братья. С трудом верится. С большим трудом. Лен описывал его совершенно иным. Злым, бесчувственным, вредным, гордым, заносчивым. А он оказался вполне милым дядечкой, о котором в тайне мечтает каждая взрослая женщина, по которому пускают слюни сопливые девочки, и грезят старые бабушки. Как только мы втроём попили чай на маленькой тёмной такой же грязной кухне, моя "мамочка" спешит уложить меня в кровать. Так забавно. Ещё никогда мне никто не уделял столько внимания и заботы сколько уделяет этот несуразный мальчишка. - Сегодня отличный день. Потягиваясь, прошептала я, лежа уже в кровати. Мне так это нравится. Этот приглушенный свет. Этот его "порядок в хаосе". Шелест страничек. Его ровное, спокойное дыхание. Нравится, как он читает мне сказки. И нравится его детская футболка с пингвином. Нравится чувствовать себя маленьким ребёнком, за которым с нежностью и заботой приглядывают взрослые. - Была отличная погода, а день - не очень. Он пожимает плечами. - Это ещё почему? Возмущаюсь я. Почему-то я крепко, точно боясь его ухода, сжимаю его руку. Совершенно неосознанно. - Не знаю. Просто не люблю этот день. Возможно, потому что в этот день я родился. Не знаю, во всяком случае ужасный, бессмысленный день. И, кажется, я поняла, почему даже небо надело парадный костюм в этот день.