Вечер закончился просто замечательно. Ближе к ночи я вернулась к себе в комнату и стала читать письма от Каплана-аги и детворы. Дети писали о том, как проходят их дни и что нового они узнали. В каждом письме они благодарили за предоставленную им возможность. Читая их ещё не ровные слова, я успокаивалась. Несмотря на мой физический возраст, ментально я гораздо старше. Я перестала чувствовать боль от того, что оставила своих детей в прошлой жизни, да ещё в их день рождение, я смогла найти покой в этих несчастных детях. Люди могли бы сказать, что так я успокаиваю свою душу. Может, они были бы правы, но я ничего не могу с этим поделать. Пусть всё будет так, как есть сейчас. О моих внутренних переживаниях и мыслях никому знать не следует.
В письме от Каплана были выписки из финансовых книг и краткие сводки о успехах ребят. В отличие от детских писем, тут были голые факты. Также, он писал примерный расход на следующий месяц, без непредвиденных растрат. Люблю Каплана за его собранность. Он всегда сух и чёток в своих словах. Даже от его писем веет деловой жилкой. Я не ошиблась в выборе когда-то.
Отсчитав нужную сумму и немного добавив на разные расходы, я убрала мешочек в сторону. Завтра на рассвете нужно будет передать его верному человеку, что всегда передаёт наши письма. Я села писать всем ответы. С Капланом я придерживаюсь сугубо делового стиля ведения беседы. В письмах остальных я старалась проявить наибольшую причастность и интересоваться всем.
Сразу после того, как гонец покинул пределы моей видимости, я направилась за тёплой водой. Нужно подготовить всё к пробуждению Махидевран Султан.
Всё было готово, когда госпожа открыла глаза. Сделав все утренние процедуры, она приступила к трапезе. Мне очень хотелось узнать, что случилось, но я себя сдерживала. Любопытство может меня погубить.
Другие девушки убирали стол, когда я решилась.
— Госпожа, я вчера от наложницы слышала, что Айбиге-хатун отправляется в Крым. Это означает, что свадьба Шехзаде переносится? — как будто я не знаю, что никакой свадьбы и не будет.
— Нет, ты не права. Дата назначена, через два месяца. За это время Айбиге успеет проведать родных и взять самые важные вещи и потом вернуться обратно. А почему тебя это заинтересовало? — задавая этот вопрос, она смотрела на меня с хитринкой во взгляде. — Неужели, заметила в моём сыне прекрасного мужчину? — о Аллах... Она говорит это таким серьёзным тоном, но в её глазах пляшут смешинки. Тоже хочу так управлять своей мимикой, только глаза выдают. Если это, конечно, не специально.
— Госпожа, я всегда видела, что наш Шехзаде прекрасный молодой мужчина. Когда он отправится в санджак, покажет себя и замечательным наместником, — в этом я уверена, ещё и с моей лёгкой подачи. Надеюсь, к тому времени мы станем достаточно близки. — Просто, по Шехзаде видно, он не желает этого брака да Айбиге-хатун тоже. Не знаю, что заставило их дать добро на этот союз, но они его не желают. Я боюсь, как бы эта поездка не стала роковой. Может, с помощью Мустафы она сделает всё возможное, чтобы не возвращаться в Топкапы? — Похоже, я подкинула хорошую пищу для размышлений нашей султанше.
— Как такое может быть? Это выгодный для Мустафы политический союз. Благодаря нему он укрепит свои позиции и притязания на престол. С поддержкой крымского хана у него больше шансов занять трон. Сама когда-то говорила, что не всегда первый наследник садится на трон, — я такое говорила? Не помню... Я, вроде, только и делала, что пыталась ей внушить, что нужно забить на Султана и не мучиться чувством боли. Жить, как будто ничего не произошло. Ну, и не загордиться, что Мустафа старший.
— Вы правы, госпожа, но всё же...? — взмах её ладони заставил меня замолчать.
— Закроем эту тему. Ничего не желаю слышать. Сейчас следует думать о наших врагах, что подобрались совсем близко.
— О чем вы, госпожа? Какие враги? — будто я не знаю.
— Эфсун-хатун сказала, что будет верно мне служить. Что она настолько сильно любит Мустафу, что будет докладывать мне о планах Хюррем, — только не говори, что поверила ей. — Я не верю ей, но рискнуть можно. Не уверена, что она сможет сказать мне что-то особо важное, но даже мелочи будет достаточно. Меньше нервов потрачу, — а это резонно. Мелкие пакости не несут вреда, но могут потрепать нервы, поэтому лучше знать о них заранее. — Она уже принесла мне одну весть и я хочу услышать твои мысли на этот счёт.
— Для меня честь, что вы желаете услышать мои мысли, ведь я никто, — немного смиренной жалостливости. Идеально работает всегда. Я наблюдала за её лицом из-под опущенных ресниц. Она немного скривилась, будто не согласна с моими словами, но ничего не сказала.
— По словам Эфсун, Хюррем собирается опорочить честь Айбиге и таким образом разрушить помолвку. Я не хочу в это верить, но если ей удастся? Что нам делать? Как поступить в такой ситуации? Я бы пошла к повелителю, но как ему всё объяснить? Я не могу и слова сказать о Хюррем. В таком случае, он только разгневается и слушать меня не пожелает. Ну, а если говорить о дурных мыслях Бали-бея... У меня может получиться убедить его вернуть корабль, но это не означает, что повелителя это не рассердит. Малкочоглу — верный воин нашего государства, он ещё не разу не давал повода усомниться в себе и такое заявление может дорого мне стоить. Особенно, если Эфсун меня обманула и все её словах о плане Хюррем ложь. Я только сделаю хуже себе, — я даже не знаю, что ей можно ответить. Моё мнение полностью совпадает с её. Оба варианта могут отрицательно сложиться на и так непростых отношениях Махидевран и Сулеймана.
— Я полностью согласна с вами, Султанша. Могу предложить один вариант, но не уверена, что он вам понравится. — она просто кивнула, предлагая продолжить мысль. — Вы могли бы ничего не предпринимать. — я заметила, как она нахмурилась, и я поспешила продолжить мысль. — В случае, если Эфсун вам солгала, вы ничего не потеряете. По плану, Айбиге-хатун уплыла проведать родных и должна будет вернуться. Вас не должно сильно это волновать и вызывать подозрений. В таком случае, через неделю вы могли бы написать ей или, с позволения Повелителя, хану. Поинтересоваться, как проходит пребывание в родных землях. Этого времени должно быть более, чем достаточно, чтобы крымская принцесса добралась до дома. Если никаких плохих планов и не было, то вы получите ответ, но если это правда, то на вас не упадёт и тени сомнения. Вы доверяли своей будущей невестке и отпустили её, а она вас предала, сбежав. При таком раскладе, вы можете даже потребовать компенсацию за то, что их династия не сдержала своего слова. Ну, или оставить этот вопрос на решение нашего Султана. — после моей тирады, она смотрела на меня не читаемым взглядом. — А если вас беспокоит политическое влияние, что принесет этот брак, то не стоит переживать. Наш Шехзаде и сам сможет его заслужить.
Махидевран хотела уже мне ответить, как в покои зашла Фатьма и сообщила, что Мустафа заболел. Черкешенка тут же соскочила с тахты и поспешила в покои сына. Мы преодолели расстояние в кратчайшие сроки. В покои она вошла без меня. Через несколько секунд Сюмбюль вывел Эфсун из комнаты наследника. Я не знаю, что происходило за закрытыми дверями, и это меня волновало всё больше и больше. Почему я ничего такого не помню? Но с другой стороны, если я такого не помню, то значит, никаких последствий эта болезнь не принесет.
Пока я предавалась своим мыслям, мимо меня прошёл Султан. Сразу после этого из дверей выбежал слуга и направился в неизвестную мне сторону. Пускай делают всё что хотят. Ничего не помню, значит, ничего важного. Надеюсь.
Странно только, что до этого не было и намёка на болезнь, а тут... Не чисто что-то. У него всегда было крепкое здоровье. На моей памяти, он ничем серьезным не болел. Отравили? Но кто? А может..? Ну, это вполне возможно.
Ну и дура же ты, Эфсун. Не так давно тебя подозревали в возможном предательстве, а уже такое. С другой стороны, дура тут Хюррем. Что же заставило её так опрометчиво поступить?
Мне даже из дворца выйти нельзя. День не было, и всё. Я ничего не знаю, и что-то происходит.
К следующему утру температуру смогли сбить и Мустафа чувствовал себя гораздо лучше. Сильный у него организм. Это хорошо.
В покоях старшего наследника собрались представительницы женской части султанской семьи. Все беспокоились о самочувствии парня и желали ему всех благ. Ещё немного поговорив, женщины направились в покои Валиде. Махидевран сказала мне остаться подле Мустафы. Вдруг, ему что-то понадобится.
— Вы заставили нас поволноваться, Шехзаде. Махидевран Султан глаз сомкнуть не могла этой ночью. Как же вы могли захворать? Вчера всё было хорошо.
— Тебе не стоит думать об этом. Поправь подушку, я хочу поспать, — "не стоит думать об этом". Выскочка. Кто из нас с кровати встать не может? Зачем храбриться, будто ничего не произошло?
Я поспешила к нему подойти, чтобы помочь удобнее разместиться. Придерживая его голову, я одной рукой поправляла подушку. Чувствую, зря я ношу платья с таким вырезом. Ох, зря. В данном положении, глаза мужчины устремлены прямехонько на мою грудь. Да какая там грудь в 13 лет? Ну, намёк на единичку, может, и есть.
Хорошо было в прошлой жизни, с моей троечкой. Тут такие методы соблазнения не сработают. Я сама по себе достаточно миниатюрная. Максимум, на который я могу рассчитывать, — это двоечка, и то, не факт.
Так и быть, мне не жалко. Можешь посмотреть на мою ещё растущую грудь и присущую подростковую угловатость. Ещё года три нужно подождать, и я буду округлой во всех нужных местах, но мне нужно привлечь его раньше.
Мустафа умер в 1553 году. Несмотря на то, что я собралась изменить историю, подстраховаться лишним не будет. Сейчас 1533 год, то есть, у меня есть 20 лет. Идеальным будет, если я смогу родить в течение ближайших пяти лет, но убрать примерно два года, которые нужны для формирования моего тела и подготовки к деторождению. Отсюда следует, что 2-3 года я потрачу на подготовку почвы, 2-3 года для рождения ребёнка. Таким образом, к моменту роковых событий моему ребёнку будет 15 лет. Хорошо бы, это был сын. В таком случае, он вполне может составить конкуренцию своим дядям. Плевать на закон фатиха, который говорит убивать и сыновей опальных Шехзаде. Если нужно будет, я сделаю всё, но убью Султана. Пусть он только попробует угрожать жизни моих детей.
Куда-то не в ту степь меня понесло. Это будущее, которого может и не настать. Насущей проблемой является то, что Мустафа дышит мне во впадинку между грудей и меня это напрягает.
Похоже, из-за того, что ментально я старше, мой переходный возраст начался ярче, чем это бывает. Я девственности в 13 лет не планирую лишаться, но с таким соблазном под боком...
Так, Кальбимин. Твоему телу 13 лет. Успокойся.
Я помогла Шехзаде улечься и поправила одеяло.
— Будут ещё пожелания, Шехзаде? — хоть бы нет. Мне передохнуть нужно, а то я за себя не ручаюсь. Глупостей натворить смогу.
— Ничего не нужно. Ты свободна. В случае чего, у меня под дверью есть слуги, которые могут выполнить мои поручения, — а то, я не знаю. Только уйти сейчас себе дороже, с меня Махидевран же потом спросит. — Раз моя Валиде не спала ночь, значит, и ты не сомкнула глаз. Иди, отдохни.
— Благодарю за вашу заботу. — поклон. — Я останусь тут, пока вы не уснете, а потом схожу отдохнуть.
Я отошла к тахте недалеко от камина и присела. Мустафа не выразил отрицания, а спокойно стал засыпать. Я наблюдала за ним.
Примерно через час Мустафа стал ворочаться и постанывать. Было похоже, что ему снится что-то ужасное. Я взяла таз с водой и хлопковое полотенце.
— Какие же ужасы тебе снятся, раз ты так убиваешься. Ну-ну, тише, всё хорошо, — я шептала всякие успокаивающие глупости и протирала его лицо, шею, руки. Все открытые участки кожи, до которых могла дотянуться. Несмотря на то, что он, вроде, успокоился, я всё же продолжила. Я забралась на постель и стала напевать колыбельную, что когда-то пела мне мама в моей далёкой прошлой жизни.
Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя;
Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала;
Мне бы звёзды, чтоб осветить твой путь;
Мне б увидеть сон твой когда-нибудь.
Баю-баю-бай, ветер, ветер - улетай;
И до самого утра я останусь ждать тебя.
Мне бы небо чёрное показать...
Мне бы волны, чтобы тебя укачать;
Мне бы колыбельную тишины,
Точно корабли проплывают сны.
Баю-баю-бай, ветер, ветер - улетай;
И до самого утра я останусь ждать тебя.
Баю-баю-бай...
Баю-баю-бай...
Пока я пела, мне показалось, мужчина успокоился. Я никогда не хочу увидеть, как мои дети будут мучиться от действия ядов. Не могу представить, насколько тяжело было Махидевран. Я ни одной матери не желаю такого испытать, кроме той, что обрекает других на такое. Люблю я Мустафу или не люблю, не имеет значения, он мне нужен.
— Никогда не думала, что буду рада от того, что твоя несостоявшаяся убийца полюбила тебя. Как хорошо, что чувства Эфсун к тебе сильнее верности Хюррем, но она всё же добавила яд. Как же жаль, что я не могу этого доказать, но одно я знаю точно — Эфсун сама себя погубит. Нельзя настолько сильно любить. Не в Османской Империи, — я ни к кому не обращалась, но мне казалось, что я должна сказать это вслух. Продолжая гладить руку парня, я стала напевать мелодию колыбельной.
Мне снился удивительный сон. Вокруг меня было красивейшее цветочное поле, окруженное зелёными деревьями. Стоял невероятный запах полевых цветов, в небе пели птицы и ярко светило солнце. Я чувствовала, что будто летаю, словно у меня выросли крылья. Меня опьяняла эта безмятежность. Я кружилась, наслаждалась покоем и неожиданно оступилась. Вскрикнув, я села на землю.
— Тебе нужно быть аккуратней. Давай я помогу, — ко мне протянулась мужская рука. Из-за света солнца я не видела его лица, но не чувствовала угрозу. Наоборот, мне было спокойно. С улыбкой я подала ему руку и с его помощью встала. Я хотела посмотреть на лицо человека, с которым мне было так спокойно, но... Проснулась.
Это был удивительный сон. Такой спокойный и умиротворенный. После него я чувствовала себя отдохнувшей. Оглядевшись, я поняла, что сидя уснула на постели Шехзаде. Быстро встав, я отдала слугам приказ принести лёгкий ужин для наследника. Хорошо мы с ним поспали, весь день. Что удивительно, тело у меня от сна сидя не болит.
Я убрала тазик с грязной водой и стала ждать девушку с ужином. Когда она пришла, я сказала ей заменить воду и полотенце, а после сходить за лекарем. Сама же стала сервировать поднос на ножках для еды в кровати. Сегодня пускай поест так, а завтра, если лекарь разрешит, встанет.
Что могу сказать, по пробуждению Мустафа был недоволен, но смирился. Нехотя съел несколько ложек каши и хотел прекратить, но я не позволила. Повозмущавшись, что он сын Султана и я не могу ему указывать, он всё же доел яство. Через некоторое время пришёл лекарь, за ним зашли Махидевран Султан и Хатидже Султан. Послушав наставление лекаря, я выдохнула от того, что беда миновала. Они немного поговорили с Мустафой на отвлеченные темы и ушли. Мне опять приказали остаться и вернуться в покои госпожи после того, как Шехзаде уснёт.
Это не заняло много времени. Спасибо лекарю, он принёс сонную настойку. Немного поразвлекав мужчину шутками и играми, я обратила внимание, что уже довольно поздно. Мустафа согласился со мной и выпил настойку. Уснул он ещё через некоторое время, а я направилась в покои его матери.
Махидевран-султан ждала меня. Поспрашивав о состоянии сына в течение дня, она меня отпустила спать. Я не стала ей говорить, что наследника мучили кошмары. Незачем её волновать. Теперь же всё хорошо и ничего серьёзного не случилось.
Моё утро началось с новости о том, что сегодня состоится операция Шехзаде Джихангира. Это традиция такая появилась. Моё утро не может начаться спокойно, если до этого я весь день была занята работой. Весь выходной провела подальше от дел и утром узнала об отравлении Мустафы. После этого весь день, ухаживая за ним и не отвлекаясь на другие обязаности, утром узнала о трагедии Джихангира. Я, конечно, знала про горб, но не ожидала, что в жизни меня эта новость встретит так резко.
Весь день прошёл на нервах. Все переживали за маленького Шехзаде. Он незаслуженно получил свои боли.
Мустафа вместе с Повелителем и Ибрагимом-пашой ушёл присутствовать на операции. Поздно вечером Валиде Султан с Махидевран Султан ждали вестей в покоях матери правителя мира.
Стояла напряжённая тишина, пока двери не открылись и в покои не зашёл Мустафа. Всё внимание тут же обратилось к кареглазому мужчине. Молчаливый вопрос встал по комнатам. Все ждали, что им скажет старший сын Султана.
— По словам Юсуфа-эфенди, всё прошло успешно. Сейчас Джихангир спит. Несколько дней он проведёт в лазарете. За ним нужно наблюдать, — после слов о том, что всё прошло успешно, все выдохнули спокойно. Напряжённые времена миновали.
Сначала таинственная болезнь Мустафы, потом известие о болях Джихангира и его операция, но наконец-то наступил покой.
***
Мне казалось, что все нормализовалось. В гареме было тихо. Жизнь текла своим чередом, но я-то знаю, что скоро должен произойти бум. Не состоявшаяся свадьба была назначена через два месяца, а это может значить одно — Эфсун беременна. Недавно я видела, как она побелела и её мутило. Другие, может, и поверили в её отравление, но я-то смотрела немножко внимательнее, чем другие.
Её аппетит немного уменьшился, кожа стала сушиться, вес уменьшился. Периодически её мутит и даже пару раз рвало. Если судить по моему состоянию, когда я двойняшек вынашивала, у неё примерно 3-4 неделя беременности. Скоро об этом будет известно всем. Возможно, Мустафа уже знает.
Я оказалась права. Через три дня, когда госпожа в моем сопровождении направилась на вечернюю прогулку, она хотела подышать вечерним воздухом и взглянуть на небо. Недалеко от выхода нас нагнала девушка, новая служанка у дверей покоев госпожи.
— Госпожа, меня отправила Гюльшах-хатун. Она сказала, что дело не терпит отлагательств.
— Что же такого важного случилось? — спросила так, будто её это не волнует. Класс.
— Фатьма-хатун принесла новость о том, что Эфсун-хатун беременна.
— Она — что!? — зачем кричать-то? Сама сыну гарем выбирала и на хальвет отправляла. Логично, что дело может закончиться залетом. Особенно сейчас, когда хорошей контрацепции нет. Она в будущем-то не идеальна, а сейчас и подавно. — Где она?
— Гюльшах-хатун, Фатьма-хатун и Эфсун-хатун ждут вас в ваших покоях, — с поклоном произнесла девушка и поспешила отодвинуться с пути госпожи, что стремительно направилась в свои комнаты.
Махидевран чуть-ли не бежала в покои. Она еле от этого удерживалась. Стоило только дверям за её спиной закрыться, как она полетела к стоящей в слезах девушке. Тут не нужны были вопросы, но она всё же решила уточнить, правда это или нет. Страх и горе во взгляде фаворитки говорят сами за себя.
Пересилив себя, госпожа отправила за повитухой, уточнив, для каких целей она понадобится.
Эфсун беспрерывно лила слезы, но это не помешало ей лечь на кровать султанши. Пришедшая повитуха накрыла ноги девушки белой тканью и хотела приступить к работе, как та, сжав ноги, натянула ткань, полностью закрыв доступ к своей детородный системе. Слезы стали течь по её щекам всё интенсивней, а мольбы громче. В какой-то момент, скорее всего, от отчаяния, она сказала, что Шехзаде всё о её беременности известно. На мгновение эта новость выбила весь воздух из лёгких Махидевран, но она быстро взяла себя в руки. Вздохнув, она повернулась спиной к собственной кровати и отдала приказ повитухе делать свою работу.
В тот момент, когда Эфсун уже смирилась со своей судьбой, двери открылись. В покои стремительно зашёл Мустафа. Поздоровавшись с матерью, он сказал Эфсун идти в его комнату.
— Мустафа...
— Оставьте меня с матерью! — мне не нравится его тон. Он опять будет сердиться и недоволен решением своей матери, но как он может..? Она его мать и таковы законы гарема. Он сам их прекрасно знает.
Все вышли из покоев, я же зашла в свою комнату. Что-то это мне напоминает. Любопытство меня погубит.
— Мама, это мой ребёнок. Как вы можете?
— Я думала, что ты не знаешь. Да даже не в этом дело. Ты знаешь порядки. Мы вынуждены так поступить.
— Валиде знает об этом?
— Нет, но я скажу...
— Нет! Вы не скажете! Никто не узнает.
— Мустафа!
— Иначе моего ребёнка убьют. Должен быть выход.
— Пока Эфсун во дворце, о беременности станет известно всем, и тогда, из-за этого ты пострадаешь в первую очередь, — тут она врет. Если Валиде узнает, что Махидевран скрывала от неё подобное, то и ей попадёт. Из-за того, что ситуация с Айбиге не набрала оборотов, то отношения с матерью повелителя у его опальной башкадины остались всё также крепки. По сериалу, где-то в это время они начали рушиться. Хорошо, что здесь подобного удалось избежать.
— Никто не узнает. Мы отправим её из дворца. Когда я поеду в санджак, её можно будет забрать, — плана тупее я не слышала. Ладно. Беременность им удастся скрыть, но потом они как предоставят ребёнка? Высланная фаворитка жила где-то, не зная где, а потом вернулась с ребёнком на руках и все говорят, что он от Шехзаде? Да её и ребенка заклюют до смерти. Ничем неповинный малыш пострадает, ведь его никто не признает ни при каких обстоятельствах.
Махидевран некоторое время раздумывала. Я даже услышала её тяжёлый выдох, перед тем, как услышать голос. Принятое решение далось ей тяжело.
— Хорошо. Я всё ещё не согласна с твоим решением, но я поступлю так, как ты хочешь. Но если об этом станет известно, беды не миновать.
— Всё будет хорошо. Эфсун завтра же отправится во дворец Эдирне, — что?! Эдирне? Это же полнейший бред. Если хочешь её спасти, то лучше купи какой-нибудь домик в малолюдном месте и спрячь там. Так хоть шанс будет, а так? Да Валиде тут же сообщат и она всё узнает.
Вот, что я говорила. После того, как Махидевран проводила сына, она отправила позвать всех к себе. Повитухе приказали собирать вещи, она едет вместе с девушкой. Меня отправили собирать вещи Эфсун, только самое необходимое. Гюльшах договаривались о карете, а госпожа написала письмо во дворец. За ночь всё было готово.
Уже утром, когда Махидевран раздавала последние напутствия наложнице и повитухе, всех ждала беда. Стоило им выйти, как через минуты в покои вошла Валиде Султан. Картина маслом. Похоже, сегодня свершится неудачный аборт.
Я оказалась права. Пока Хафса отчитывала Махидевран, Дайе увела фаворитку в лазарет. Ближе к вечеру все могли наблюдать, как Мустафа нес Эфсун на руках в сторону своих покоев. Она была в белой льняной сорочке, которая была вся в крови в интимной зоне.
