Детские игрушки

      - Мэтт! Спускайся! Потом будешь играть! Скорее!       Мальчик лет шести, стоя на кровати с возведенной к потолку пластмассовой саблей, нехотя оглянулся на полуоткрытую дверь. Ему явно не хотелось бросать увлекательную игру, но в желудке у него заурчало, и Мэтт, опустив свое оружие, скомандовал:       - Тайм-аут!       Сражение мигом утихло. Боец, стоящий ногой на груди поверженного врага, опустил пику, сделанную из обычной зубочистки, и сошел с него, наблюдая, как тот, кого он чуть не лишил жизни, поднимается на ноги. Двое соперников, сошедшихся в смертельной схватке и уже более минуты никак не могущие побороть друг друга, синхронно сделали по шагу назад.       Никто иной, как «камикадзе», готовый прыгать с импровизированный горы – пластиковых кубиков, - так и не сделал шаг к обрыву, выпустив из рук сетевой шнур от лампы, который собирался использовать в качестве троса.       Засевший в осаде «арьергард» без утайки покидали свои укромные места. Две армии расходились по разным концам комнаты с таким равнодушием друг к другу, будто не сражались только что против друг друга, как будто так оно и должно было быть.       Бравый копьеносец даже не пытался воткнуть в спину проходившего мимо соперника свое смешное оружие (не менее опасное при этом), а тот не считал нужным защищаться щитом – куском пластика (впрочем, он хорошо защищал от зубочисток).       Мэтт спрыгнул с кровати и взглядом полководца обвел свои армии. Эту игру он начал неделю назад, но она до сих пор ему не наскучила. Это было так увлекательно – управлять развернувшимся на полу детской сражением! Командовать, раздавать приказы, кидаться словами вроде «арьергард» и «камикадзе», придумывать стратегии, нападать, защищаться, уничтожать...       И почему мама, как всегда, останавливает его на самом интересном месте?       - Мэтт, для игр отведено определенное время! Ночью надо спать!       А ведь ночью лучше всего устраивать засады на заснувших врагов! Почему мама не понимает?       - Мэтт, собери игрушки! Почему они вечно валяются по всей комнате? Для них есть специально отведенное место!       Но ведь это же прикрытия! Горы, кусты, дома. Это же не интересно, когда армии сходятся на совершенно просторном месте!       - Мэтт, куда опять подевались вилки и ножи? Не ври мне, сын! Верни их на место, это не игрушки для детей!       А чем армиям сражаться?! Уже потом была найдена альтернатива в виде зубочисток.       - Мэтт, не сиди весь день дома. Сходи погуляй. Это полезно для подрастающего организма.       Но ведь армию с собой не возьмешь! Другие ребята тоже захотят поиграть, начнут приставать со своими советами, а полководец ведь Мэтт!       - Мэтт, перестань задавать мне глупые вопросы, я не знаю, как осуществить конную атаку.       Жаль только, что лошади, в отличии от солдат, драться ни в какую не хотели...       - Мэтт, к чему такой интерес к военному делу? Ты не мал еще? Ладно, если хочешь, я куплю тебе энциклопедию, но сейчас не мешай мне смотреть сериал!..       И как всегда никаких ответов на вопросы! Мама не любит войну. Значит, и солдатиков тоже не она принесла. Но Мэтт не желал разбираться в невероятном появлении своих любимых игрушек. Не хотел, чтобы их отняли.       - Я скоро вернусь, - сказал мальчик обращаясь к армии. Он старался говорить надменно, свысока, чтобы каждый боец понял, что командир – он. Мэтт деловито заправил выбившуюся из штанов рубашку (иначе мама будет ругаться) и побежал вниз, бросив на пол свою саблю. Спускаясь по лестнице, он вспоминал тот день, когда вся эта увлекательная игра только начиналась.       - Мэтт, уже поздно отправляйся спать! – Мама стояла в дверях детской, нахмурив глаза и уперев руки в бока – опять сердится. Мальчик нехотя оставил свои игрушки.       - Но мам, они опять будут мешать мне спать!       - Сколько раз тебе повторять, Мэтт? Это просто игрушки.       Женщина прошла мимо сына, приблизившись к окну и задергивая занавески.       - Но они живые! – мальчик устроился под одеялом.       - Конечно, - женщина явно хотела побыстрее уйти от этой явно неприятной ей темы. – Ты не слушаешься мать, поэтому игрушки оживают и мешают тебе спать!       - Как в мультике оживают? – Мэтт воззрился на мать с круглыми глазами. В маленькой головке явно шел мыслительный процесс, как все это может выглядеть.       - Ну конечно, - мама нагнулась, поцеловав сына в лоб, и поправила оделяло. – А теперь засыпай.       - Мам, но они не похожи на игрушки. Они маленькие...       Женщина не дала ему договорить.       - Ох, Мэтт, я тебя избаловала. Конечно, они маленькие, это же игрушки! Это маленькие солдатики.       - И у них война?       Женщина замерла в дверях, держа руку на выключателе.       - Это же солдатики. Что им еще делать, если не воевать?       Щелк. Свет погас.       Мэтт только притворялся, что спит, на самом деле он ждал. И вот, когда привычные шумы в детской возобновились...       - Рота подъем! – Мэтт вскочил и зажег лампу. Кричал он это, однако, не очень громко, чтобы мама, чья спальня находилась в конце коридора, не услышала. По всей комнате замерли небольшие (размером примерно сантиметров в четырнадцать самые высокие) человечки. Глядя на них, Мэтт все больше уверялся в том, что это действительно солдатики. Лица их были грубы, почти не имели отличия – все, как две капли воды похожи. Словно вытесанные их дерева немного угловатые тела, скрытые за какими-то одеждами, явно ручного шитья. Цветом кожа была различна – от темно-коричневой до практически белой. Они смотрели на Мэтта круглыми удивительно желтыми глазами и молчали. Мальчик посчитал это повиновением и спустился с кровати, пройдясь взад-вперед, скрепив руки за спиной – он был уверен, что так похож на полководца. Для пущей убедительности он вытащил из корзины игрушек саблю.       - И чем это вы занимаетесь все ночи подряд? – спросил он, направив «острие» сабли на первого солдатика, который чуть попятился назад. – Никак бунт?       Повисла тишина. Мэтт, ожидая ответа, приподнял бровь.       - Я не слышу?       - Нет... – голос у солдата был под стать его грубой внешности – низкий, как будто потусторонний. Мэтт еще даже успел удивиться, что рта гном так и не открыл. Впрочем, нельзя было сказать, откуда пришел ответ. Мальчик подумал, что за солдата ответил кто-то другой.       - Нарушение суборнации! – Мэтт где-то слышал это слово, но так до конца и не понял, что оно значит и как правильно произносится. Просто слово было красивым. – Надо отвечать «Никак нет, генерал!» И, кажется, я спрашивал тебя.       Сабля описала круг и снова указала на первого солдата.       - Капрал?..       - Никак нет, генерал, - отозвался солдат. И тут Мэтт понял, что рта маленький человечек действительно не открывал. Мальчик решил не обращать на это внимание.       - Доложите обстановку, капрал, - Мэтт наконец соизволил убрать саблю и обвел всех «солдатиков» повелительным взглядом.       - Все тихо, генерал.       - Сколько у нас людей?       Солдатик, с которым мальчик разговаривал, обернулся на своих собратьев.       - Нас сорок, генерал, - сказал он.       «Это мало или много для армии?» - размышлял Мэтт.       - Значит, враг не беспокоит?       - Враг?       - Разве тут не идет война? – Мэтт сердито нахмурился. – У нас чрезвычайное положение! Черные выдвинули компромисс (Мэтту это слово очень нравилось, но негде было его применить) – требуют выдачи земель от белых!..       Воображение мальчика рисовало ему стратегию войны, и он, не думая, выдвигал ее.       - За черными подстолье, подстулье и подшкафье. Они хотят от белых подкроватье! Разве вы будете это терпеть, капрал?       - Никак нет, генерал.       А ведь солдат просто не знал, что сказать. Мэтт же расценил по-своему. Увлекательная игра начиналась.       - Стройся! Белые к белым, черные к черным! Те, кто в промежутке ждут своего распределения! Живо, живо!       Человечки на секунду растерялись, а потом замельтешили у довольного мальчика под ногами, разделяясь на кучки. Вскоре они собрались по разным сторонам от Мэтта и только двое замерли. Они явно не знали, в какой из станов себя записать – в белые или в черные. Мэтт оценивающе посмотрел на свои армии. Белых оказалось гораздо больше на целых три человечка, поэтому мальчик без угрызений совести отправил двух оставшихся к черным. Теперь у него было аж две армии. Белые были хорошими, а черные плохими, поскольку хотели захватить подкроватье.       - Капрал!       - Что?       - Суборнация! – сурово напомнил Мэтт. – Ты должен отвечать: «Да, генерал!»       - Да, генерал, - исправился капрал.       - Бери своих людей капрал. Этой ночью вы должны будете обсудить свои платы и мысли насчет дерзости ваших врагов, - мальчик кивнул на группу черных.       - Да, генерал, - кивнул капрал и повел «своих людей» в их штаб – в подкроватье.       Мэтт оглянулся на черных. Немного подумав, он ткнул «острием» сабли в самого черного из человечков – она явно была женщиной (слишком уж утонченной была ее фигурка в отличии от капрала).       - Капитан, - наградил и ее званием Мэтт, – вашей целью является проработка плана захвата вражеской территории с целью превращения ее в свою собственную.       - Да, генерал, - отозвалась она.       - Завтра война! – восторженно провозгласил мальчик, но, кажется, сделал это слишком громко. В коридоре открылась дверь, а потом послышался грозный голос матери:       - Мэтт! Ты знаешь, который час! Зачем ты включил свет?       Мальчик скривился, но поспешно метнулся к кровати, выключая лампу, успев пробормотать в темноту:       - Утром от каждого отчет! ***       Джулия, как звали маму Мета, хлопотала внизу, носясь из столовой в кухню. Сегодня, как знал Мэтт, она ждала гостя, поэтому и его нарядила в костюм. Мэтт давно перестал удивляться этим «гостям» - за последний год это был уже второй. За последние три – пятый. Нового маминого «гостя» Мэтт уже мельком видел. Мальчик не сказал бы, что он сильно отличается от всех других – у них разве что внешность менялись, но деловой костюм, машина, даже одеколоны совпадали. Мама это специально?Или она действительно не понимает? Если от нее вечно бегут один за другим, то почему она не решиться выбрать кого-то другого? Впрочем, у Мэтта хватало ума не говорить ей этого. Минимум на что он может в этой ситуации рассчитывать, это на вздох:       «Много ты еще понимаешь, Мэтт».        Мальчику было все равно, будет ли у него новый папа или нет, поэтому он и не считал нужным как-то пакостить или хамить этим самым претендентам на роль папочки, предпочитая отмалчиваться и не мешая маме говорить всякие глупости. Сами «папочки» хоть и были с ним дружелюбны, мальчик чувствовал, что им на него совершенно наплевать.       - Во что ты превратил свой костюм! – Джулия картинно взмахнула руками, нервно теребя тесемки фартука, который надела, чтобы не запачкать темно-синее платье с весьма откровенным декольте.       Почему-то мама, когда видела каких-то других дам в подобном наряде, называла их «шлюхами» (нет, при сыне Джулия не выражалась, но много ли надо ребенку времени, чтобы подслушать неосторожные разговоры взрослых?), но при этом, одеваясь подобно им, себя к таковым не относила. Мэтт, однако, понимал, что это слово плохое, поэтому никогда не упоминал его при матери или при ком-то другом. Несмотря на свою детскую наивность, Мэтт уже многое понимал, хотя еще какого-то отношения у него не сложилось.       - Я играл с солдатиками. У нас была сходка стенка на стенку! – насупился мальчик, взбираясь на стол и тянясь за яблоком. Джулия погрозила ему пальцем.       - Мэтт, мистер Патчет еще не пришел.       - Но это не значит, что я могу голодать.       - Он скоро будет, дорогой. Мы поужинаем все вместе.       Скоро случилось через пол часа. За это время Джулия успела известись, Мэтт - сбегать наверх, убедиться, что тайм-аут еще не закончился (как-то раз солдатики устроили побоище ночью, разбудив его. После этого и был придумал тайм-аут. Если Мэтт его объявлял, то ни одна из сторон не должна была начинать боевые действия).       - Если этот мистер Патчет задержится у нас в доме, как и несколько прошлых маминых гостей, - сказал солдатикам вслух Мэтт, - мы начнем войну против него.       Не то, чтобы Мэтту этого так хотелось... Он равнодушно относился ко всем маминым ухажерам, но его привлекала скорее войнушка, чем реальный шанс навредить еще одному гостю, который, как мальчик полагал, опять надолго не задержится, и гореть желанием стать его папой не будет.       Когда внизу, наконец, раздался звонок, а потом поспешный мамин оклик, Мэтт побежал вниз. Все шло по наигранному сценарию, который уже надоел мальчику – мистер Патчет в дорогущем костюме, с белоснежной улыбкой и уложенными гелем волосами, делая Джулии комплименты относительно ее внешности и без стеснения заглядывая женщине прямо в вырез на платье, подарил маме огромный букет цветов и бутылку вина. Она, конечно, краснела, что-то бормотала в ответ, приглашала войти, дала поцеловать себя в щеку, а уже потом оба обратили внимания на мальчика, что стоял у лестницы, равнодушно за всем этим наблюдал.       - А, это тот самый Мэтт! – Слишком притворная улыбка. Мэтт таких повидал. Мальчик кивнул. Все, что ему сейчас действительно хотелось – это быстро перекусить и вернутся к увлекательной игре.       - Как дела, парень?       Мальчик уже было начал отвечать обычное «Нормально», но почему-то ему вдруг взбрело в голову брякнуть совершенно другое:       - Я не парень. Я верховный главнокомандующий.       - Даже так? – Брови мужчины взлетели вверх, но улыбка стала только шире.       - О, Джон, он просто уже давно увлечен в игру с солдатиками, - улыбнулась Джулия, взглядом давая сыну понять, что ему не следует развивать эту тему дальше. Впрочем, мистер Патчет продолжил ее сам за ужином, после того, как они с матерью наговорились о разной чепухе.       - И что же за войну ты ведешь?       Мальчик удивленно поднял на Джона глаза. Порою даже мальчишки не проявляли интереса к его игре, но раз уж его спросили.       - У меня в комнате живут солдаты...       - Игрушки, - поправила мама. – Представляешь, он так увлекся игрой, что думает, что они живые!       Джулия рассмеялась. Джон наградил ее мягкой улыбкой и посмотрел на рассердившегося мальчика.       - Но они живые! – возразил тот. – Черные ведут войну за область подкроватья, пытаясь отбить ее у белых! Сегодня была стычка стенка на стенку, но мама мне помешала!       - И давно идет война? – спросил мистер Патчет, пригубляя вино и поглядывая на Джулию, что нервно теребила салфетку.       - Уже семь дней. Белые ведут оборону, а у черных не очень хорошие места для подступа. Я пытаюсь разработать стратегию. Но я пока не решил, кто победит, - заверил Джона Мэтт. Ему определенно начинал нравиться этот мужчина. – Поэтому еще идет война. Мистер, а сколько длятся войны?       - Сколько? – Джон задумался. – По-разному. Одни длятся десятилетиями, другие ограничиваются неделями. Твоя война не очень большая. Поразительная концентрация на чем-то одном, - сказал он уже Джулии. – многие дети не могут увлекаться чем-то одним долгое время.       - Он у меня очень сообразительный мальчик, - улыбнулась женщина. Она перестала нервничать, видя, что Мэтт и ее новый ухажер начинают находить общий язык. Кто знает, может быть, именно сын поможет ей-таки устроить свою личную жизнь?       - У меня есть отряды амазонок, я обучаю специальные отряды камикадзе и арьергарда, - продолжал мальчик. – Мне нравится устраивать засады. Вчера черные тайком пробрались к подстолью белых и перебили всю охрану. Правда подом подоспели другие, в результате черным пришлось отступать. Белые сильнее черных, - признался он, - поэтому черных меньше.       - Меньше? – удивился мистер Патчет. – Как это?       - Ну, одни умирают... – заметив на себе грозный взгляд матери, Мэтт исправился: - Разбиваются. Если им оторвать ноги они уже не могут сражаться, а если руки, то их можно использовать в качестве разведчиков. Но обычно их уби... разбивают до конца. Больше они не бегают, - мальчик вздохнул.       - И сколько же их у тебя было всего?       - Сорок, - сказал Мэтт. – Иногда появляются новые – мы вера... веба...       - Вербуете? – подсказал Джон.       - Да, - кивнул мальчик. – Вербуем новых. Капрал или капитан мне их приводят. Я назначаю их в отряды или в спецназ. Но приходит гораздо меньше, чем уми... разбиваются, - снова поправился мальчик. - А вы много знаете о войне?       - Хм, - мужчина задумался. - Я достаточно долгое время учился на историческом факультете в колледже... - начал он, но тут его перебила Джулия:       - Историческом? Ты же работаешь психотерапевтом...       - Да, до того, как я понял, что именно это мое призвание, я достаточно долго посвящал себя истории. Видя, что взрослые о нем совершенно забыли, Мэтт приуныл и продолжил копаться вилкой в десерте. Мама приготовила лимонный рулет, а Мэтт его терпеть не мог! То и дело он вслушивался в бросаемые мамой и мистером Патчетом слова. Словосочетание "крестовый поход" очень понравилось Мэтту. В голове тут же заиграли сценарии этих самых походов. Надо будет расспросить Джона об этих походах.       - ...А случаев геноцида в истории человечества достаточно много было. Меня тогда сильно интересовала эта тема. Истребляли индейцев, австралийцев при заселении и колонизации...       - Простите, - встрял Мэтт, - а что такое геноцид?       Взрослые примолкли. Мама тут же нахмурилась и твердо заявила:       - Тебе это незачем знать, Мэтт, - быстро кинула взгляд на часы. - Отправляйся-ка в постель пораньше...       Мэтт перевел взгляд на мистера Патчета.       - Как тебе сказать, малыш, - мужчина призадумался. - Это как твоя война - геноцид сводится к полному уничтожению.       Мальчик нахмурился. Он же всего лишь пытается захватить подкроватье... Или все же защитить его от захвата? Мэтт еще не решил.       - Один наш преподаватель считал, что таким образом человечество развлекалось. Взять те же публичные казни... - интерес к мальчику у Джона исчез.       - Давай, давай, - поторапливала Мэтта мать. - Джон, дорогой, я уложу Мэтта и вернусь.       Когда мама ушла, мальчик вылез из кровати и включил свет.       - Капрал, капитан! - позвал он.       Солдаты появились мгновенно, каждый из своего угла.       - Мы будем развлекаться сегодня ночью, - мальчик призадумался, а потом улыбнулся. - Войны когда-нибудь должны кончатся. Устроим геноцид...       Мэтт снова замолчал, на этот раз он решал: белые уничтожат черных или наоборот?

27-31.05.2013 года.