Детские игрушки

      Алисия любила ездить гостить к бабушке и даже не потому, что та всячески ее баловала, не потому, что дом у нее был большой и старый и уж совсем не потому, что в округе не жило совсем никаких детей ее возраста. Казалось бы, что девочке там делать? Ведь взрослые заняты своими делами, играть с малышкой некому, но Алисия была рада любой такой поездке.       Там, в большой и светлой детской, где в свое время провела свое детство мама Алисии, жили ее маленькие друзья. Алисия знала, что они ждут не дождутся, когда она к ним приедет. Они всегда так радовались ее появлению! Устраивали свои смешные танцы и угощали странной, но довольно-таки вкусной едой. Наверное, сейчас они уже ждут ее, ведь обычно перед приездом внучки, бабушка приводила весь дом и детскую в частности в порядок. Маленькие друзья Алисии могли догадываться о ее скором возращении сюда. Алисия тоже не могла дождаться встречи. Девочка прижимала нос к стеклу автомобиля, и даже ливень, барабанящий по крыше и застилающий обзор на поля вдоль дороги, не мог испортить ей настроение. Все же Алисия любила ездить к бабушке.       Для Нэнси - матери Алисии - поезда к матери становилась скорее невыносимым испытанием, хотя и было важным и необходимым делом. Женщина понимала, что возраст уже дает о себе знать, что пожилым людям свойственно впадать, как это теперь называлось, в старческий маразм. И это только больше пугало ее, ведь свою мать Нэнси знала, как женщину весьма скептически настроенную ко всему, в какой-то мере даже строгую. Неужели смерть мужа могла так сильно подкосить душевное здоровье старой женщины? И хотя Нэнси знала, что мать никогда не согласится обратиться к психиатру, все же наняла для нее сиделку или, как предпочитала говорить ее мать, домработницу, в чьи обязанности входило не только помогать по дому, готовить и стирать, но и приглядывать за матерью Нэнси.       Молодой женщине уже надоело принимать частые звонки от нее, возмущенно говорившей, что жить в старом доме уже невозможно.       - Нэнси, говорю же тебе, в этом доме что-то есть, - уверено заявила она, и Нэнси оставалось только тяжелее вздыхать:       - Мама, ты же никогда не верила в эти глупости!       - Твой отец и после смерти хочет мне жизнь испортить.       Отношения у родителей Нэнси всегда были натянутые, порой их дочь даже не понимала, что же заставляло их жить вместе до самой кончины отца. Но посему выходило, что эти два человека так были привязаны друг к другу, что смерть мужа повлияла на здоровье матери. Иначе почему она как упорно настаивала, что в доме живет какая-то или даже какие-то сущности?       Для Нэнси поездка к матери становилась невыносимым испытанием.       Для старой Грейс, похоронившей своего мужа, которого, по слухам, никогда не любила, и после этого сошла с ума, (опять же по слухам) приезд дочери и внучки было огромным облегчением.       Скепсис дочери, подкрепленный ее личным присутствием и заливистый смех внучки, что никогда не скучала в старом доме, поднимал ей настроение и позволял отвлечься на какое-то время от дум и тревоги. Одиночество подкашивало старую женщину, хотя Грейс никогда не призналась бы себе в этом.       Нанятую Нэнси сиделку, Грейс отпустила домой. Она понимала, зачем та нужна - собственная дочь думала, что она сходит с ума! Женщину это злило, врожденная гордость не позволяла ей принимать чью бы то ни было помощь. Сиделка сначала отказывалась обманывать свою нанимательницу, около недели исполняла свои обязанности, но сварливый характер старой женщины вытряс из нее всю совесть. Сиделка не появлялась в старом доме, продолжая при этом получать свое жалование. Хотя и она могла бы поклясться, что страхи старой Грейс не столь надуманы. Лиза, так звали работницу, чувствовала себя в доме, завешанным странным хламом, привезенным мужем Грейс из Африки, неуютно. Иногда ей мерещилось чье-то присутствие, а однажды ночью она отчетливо слышала какие-то шорохи и голоса из детской. Так что не только желание Грейс не видеть ее в этом доме, заставило Лизу бежать.       Грейс с самого утра готовилась к приезду гостей. Она убрала весь дом, съездила за продуктами к ужину, но появившись на пороге детской комнаты, замерла в нерешительности. Ей всегда казалось, что именно в детской происходят самые странные вещи в доме - покойный муж явно не собирался оставлять жену в покое, переставляя вещи в ему одному понятном порядке, и иногда и пугая шумами. Но почему детская?       Раньше Грейс наотрез отказывалась селить внучку туда, но где бы девочка не засыпала, просыпалась она всегда там. Вскоре Грейс поняла, что малышке Алисии ничего не угрожает, поэтому скребя сердцем позволила ей там гостить.       Приведя детскую в относительный порядок и застелив постель новым бельем (в основном, в комнате всегда было чисто, что иногда удивляло Грейс), женщина пару раз вздрогнула, услышав из стен комнаты странные пугающие ее уже около года шорохи. Осмотревшись, она плотно прикрыла за собой дверь и отправилась готовить ужин.       Приезд дочки и внучки был для Грейс невероятным облегчением.       Только машина остановилась у деревянной ограды, как Алисия тут же распахнула дверцу и выскочила под проливные струи дождя с радостным криком:       - Бабушка!       - Алисия, промокнешь! - Но крик матери, спешно паровавшейся, девочка оставила без внимания, оказавшись в теплых объятьях бабушки, от которой как всегда пахло терпкими горьковатыми духами.       - Как я рада тебя видеть, Алисия, - улыбнулась Грейс, укутывая девочку в край своей шали и стараясь держать зонт так, чтобы на них не попало ни капли.       Пока мама спешно выгружала из багажника несколько сумок и спешила от гаража до входной двери, Алисия высунулась из-под зонтика и, прищурив глаза, вгляделась в самое высокое окно. Что-то мелькнуло за ним, и девочка радостно улыбнулась.       Когда все трое зашли в дом, и шум дождя, и проезжающих мимо дома машин стал тише, вырвавшаяся из объятий бабушки Алисия поспешила взбежать вверх по лестнице. Дверь в детскую как всегда оказалась плотно закрытой. Девочка повернула ручку и ворвалась в просторное помещение.       Оно казалось пустым, но лишь до тех пор, пока Алисия громко не поприветствовала кого-то. Из угла комнаты к ней вышло маленькое существо с очень темной кожей и большими светло-карего оттенка глазами. Его тонкие почти сливающиеся с кожей губы кривились в подобии улыбки, обнажая острые белые зубы, контрастом выделявшихся на темной коже, тело было разукрашено самым невероятным образом, из одежды на маленьком существе была только набедренная повязка. Человечек был малюсеньким, не превышал в росте десяти сантиметров.       - Алисия вернулась, - объявил он странным тихим голосом, чуть обернувшись назад. Впрочем, представления не требовалась. Другие такие же маленькие человечки повылазили из своих укрытий. Алисия примостилась на коленях на мягком ковре, а человечки собирались вкруг нее, глядя на девочку с восхищением.       - Как дела в племени, вождь? - спросила Алисия, протягивая к разукрашенному человечку руки. Тот осторожно взобрался к ней на ладони, подставленные ковшиком.       - Все прекрасно, - сказал он. - Сегодня будет праздник.       Алисия радостно засмеялась.       - Я хочу посмотреть на ваши танцы! - воскликнула она осторожно опуская человечка на пол.       - Алисия, где ты там?! Спускайся ужинать!       - Я пойду, - девочка встала с колен. - Хотите я принесу вам что-нибудь вкусненькое?       - Сегодня наша очередь тебя угощать, Алисия, - тихо отозвался вождь. Алисия улыбнулась и выпорхнула из комнаты.       Вождь обернулся к своим соплеменникам. Он не сказал ни слова, но отдал приказ. Маленькие человечки рассыпались по комнате - надо было все приготовить для встречи Алисии. К тому же ей так понравились их танцы. Только один из них был грустен - все время бросал настороженный взгляд на так пугающую всех щель под шкафом.       - Мама, где Лиза?       - Я отпустила ее на выходные. Зачем постороннему человеку путаться у нас под ногами?       - Как дела? Ты не звонила на этой неделе.       - Он снова мешает мне жить, - голос бабушки стал возмущенным. - Не хочет меня слушать. Опять переставляет вещи и ворует еду!       - Мама... - Вздох.       Алисия сбежала вниз и заглянула в столовую, где две женщины уже сервировали стол на троих. Усевшись на свое место, Алисия поинтересовалась:       - Кто тебе мешает жить, бабушка?       - О, это все твой дед, - проворчала Грейс, кладя перед девочкой столовые приборы.       - Мама, давай не будем говорить об этом за ужином, - устало произнесла Нэнси и скрылась на кухне. За ужином Грейс на самом деле не стала поднимать тему призраков, зато своего мужа помянуть не забыла:       - Никак не могу распродать все то барахло, что натащил в дом твой отец, - как бы между прочим сообщила она Нэнси.       - Мама, ты все-таки решила избавиться от всего? - возмущению дочери не было предела. Грейс знала, что так и будет.       - Ей богу, Нэнси, это кроме него никогда не было никому нужно! - Женщина взмахнула вилкой. - Вечно пропадал в разъездах, собрал хлам со всего света...       Алисия знала, что дедушка был путешественником и часто бывал в Африке, откуда привез множество странных предметов - масок, посохов, всевозможных колец и трубок. И хотя дед умер, когда ей было всего два, и Алисия его совсем не помнила, девочка дедом очень гордилась. Ей нравилось разглядывать все то, что бабушка называла "барахлом".       - Думаю продать дом, - сказала бабушка.       - Что? - удивилась Нэнси. - Мама, ты не можешь! Где ты жить будешь?       - Без крыши над головой не останусь, - заверила дочь Грейс. - Я уже подала заявку. Не заставляй меня, Нэнси, я больше не могу тут жить!       - Мама, - устало произнесла Нэнси, - пожалуйста, не начинай. Алисия. Отправляйся в комнату, готовься ко сну, я зайду к тебе попозже.       Алисия понимала, что у мамы и бабушки снова будет взрослый серьезный разговор, и честно говоря, девочке совсем не хотелось его слушать, в то время как маленький народец наверху готовил для нее праздник. Девочка быстро доела свой десерт и, пожелав хмурым женщинам спокойной ночи, побежала в детскую.       А там, наверху во всю готовилось пиршество. Было невероятно тихо, молчаливые человечки сновали туда-сюда по комнате, возводя в центре что-то наподобие алтаря. В центре размещалась лампа-ночник, явно заменявшей народцу костер, вокруг него собирались другие человечки, но более всего притягивал внимание разукрашенный вождь, стоящий у лампы с чем-то острым в руках. Вряд ли кто-нибудь мог подумать, что вождь такого крошечного народца может выглядеть настолько устрашающе и внушать ужас. Он явно чего-то ждал. Долго однако этого делать не пришлось. Толпа человечков расступилась перед двумя соплеменниками, волочащими за собой другого, беспомощно повисшего у них на руках, опустившего взгляд в пол. Это была женщина. Когда ее подвели к вождю он лишь выжидающе посмотрел на нее, чуть дернулся его подбородок, возможно, он что-то сказал, но пленница никак не отреагировала, тогда вождь подцепил ее подбородок тем "ножом", что держал в руке, заставляя ее поднять на него взгляд. На ее лице читалось отчаяние, а некогда светлые оранжевые глаза теперь казались вообще темно-коричневыми, хотя, наверное, это просто так отражался от них свет лампы. Подбородок вождя снова дрогнул, кажется он даже выдал что-то вроде улыбки, но пленница только снова уронила голову, повиснув на руках тех, кто ее привел. Лицо вождя окаменело, он отвернулся. Некоторое время тишина и неподвижность в комнате стояла полная, казалось, что это не маленький народец, а всего лишь игрушки, расставленные ребенком в комнате вокруг одной лампы. Вождь казался самым большим и самым видным из всех, свет от лампы падал на него ярче, чем на всех остальных. Только он да жертва... Да, именно. Как раз это происходило на полу детской. Происходило уже не в первый раз.       Неподвижность в комнате была разрушена в одно мгновение, когда один из человечков не выскочил из толпы и не бросился к пленнице, что перевела на него полный муки взгляд. Руки ее охранников отпустили измученное тело, и она упала на колени к тому самому человечку, что перед церемонией бросал на щель в шкафу, где ее держали, грустные взгляды.       Лицо вождя перекосилось. Подбородок несколько раз дернулся, он взмахнул рукой с ножом, но парочка перед ним осталась неподвижной, как были неподвижны все, собравшиеся вокруг. Лицо вождя смягчилось. Он присел перед парочкой на колени и явно что-то начал говорить. Лицо его выдало оскал, что стоило, наверное, принять за улыбку, и острие ножа глубоко вошло в сердце девушки. Карие глаза расширились, зрачок заполнил собой все пространство радужки. Не издав ни звука, она умерла. Ее друг вздрогнул и успел повернутся к вождю как раз в тот момент, как вынутое из мертвого тела нож нашел и его плоть.       Крови не было - тельца, скрюченные на полу перед лампой просто становились похожими на какие-то деревяшки. И чем больше времени происходило, тем меньше они напоминали самих себя. Только узоры на древесине говорили, что когда-то они были живыми.       Вождь поднялся и отошел к лампе, оглядев свой народ взглядом, никто из них не дрогнул. Взмах рукой - еще не до конца высушенные тела вспороли. Угощение для их богини должно было быть свежим.       Алисия вошла в комнату и замерла на пороге - все было уже готово, даже барабанщики уже отбивали на самодельных барабанах (Алисия не знала, что их обтягивают кожей, где они эту кожу берут, она тоже не подозревала) тихий незатейливый ритм. Вперед вышел вождь, как всегда на его руках был поднос с небольшим количеством еды. Ну, для Алисии он был небольшой, хотя сам вождь чуть ли не сгибался под тяжестью ноши.       - В честь праздника, - произнес он, протягивая угощение Алисии. Та как всегда осторожно приняла угощение. И хотя она уже его пробовала раньше, девочка испытывала сомнение. Корни, как она предполагала, что предлагали ей отведать маленькие человечки, были хоть и сладковаты на вкус, но очень уж странными. Правда, девочка еще ни разу не чувствовала себя плохо после такой еды. Жуя, она присела на ковре, приготовившись смотреть самое интересное, что должно было случится этим вечером. Танцы не заставили себя долго ждать.       Барабанщики начали отстукивать ритм чуть быстрее, хотя не повышали звуковой фон. Несколько девушек закружились в обрывистых движениях вокруг лампы, постепенно к ней присоединялись другие. Вождь стоял же рядом с довольной представлением девочкой и улыбался своей жутковатой улыбкой. Их богиня, как всегда, в хорошем расположении духа. Следующий год тоже будет для них прекрасным.       Что разочаровывало Алисию, так это то, что все слишком быстро заканчивалось, а по лестнице уже поднималась мама. Девочка быстро кинулась в кровать - ей там давно пора было быть, а человечки исчезли так же быстро, как и открылась дверь комнаты.       - Ты еще не спишь, - констатировала факт Нэнси. - Опять включила этот ночник.       - Пусть горит, - попросила девочка.       - Ложись спать, Алисия. Ты же знаешь, что завтра нам отправляться домой.       - Но, мама! Я хочу побольше побыть с бабушкой! - Алисия взвилась из кровати. Нэнси нежно, но настойчиво уложила ее обратно.       - Бабушка едет с нами, - успокоила женщина дочь.       - Все равно не хочу уезжать, - чуть ли не заплакала Алисия.       Нэнси вздохнула.       - Расскажи мне сказку, - попросила Алисия. - Чтобы я заснула.       - Ладно, - согласилась мама, устраиваясь рядом. - О чем?       - Расскажи о дедушкиных приключениях! - воскликнула девочка. Нэнси хмыкнула.       - Ты их все уже слышала, - пожала она плечами. - Может, что-то другое?       - Нет, я хочу про Африку!       - Хм, - Нэнси задумалась. - Помню, как-то твой дед рассказывал мне одну историю. Он рассказывал о племени лилипутов, что жили в Африке.       Алисия уставилась на мать заинтересованно, но Нэнси не смогла в полной мере понять этот взгляд, продолжила говорить:       - Они были маленькими человечками - папа показывал мне наброски. Довольно-таки страшненькие, - Нэнси рассмеялась.       - Страшные? - удивилась Алисия. - Почему? Они же маленькие.       - Ну да, необычные, - не решила вдаваться в подробности Нэнси. - Они жили племенами и помогали большим людям, допустим, собирать те ягоды и грибы, которые большие никогда бы не смогли найти, с их-то ростом!       - И они сейчас живут там?       - Это просто сказка, Алисия, - улыбнулась Нэнси. - Спи давай, не нужно тебе на ночь подобных историй. Это были очень странные существа.       - Ну да, они приносили своих соплеменников в жертвы, у твоего отца был пунктик на эту легенду, все в его записных книжках. Не знаю, как нашла времени все это прочесть, - проворчала Грейс, появляясь на пороге комнаты.       - Мама, ну что ты такое говоришь? Зачем ты пришла?       - Пожелать внучке спокойной ночи! Ох, как я рада, что завтра мы уезжаем отсюда!       Когда женщины покинули комнату, Алисия поудобнее устроилась в кровати и закрыла глаза. Слова бабушки насчет жертвоприношений она даже и не вспомнила. Уже сквозь сон услышала голос вождя:       - Когда ты вернешься, Алисия?       - Вернусь, обещаю, - пробормотала она.       Но Алисия больше не вернулась в тот дом. Он был выставлен на аукцион, его кто-то купил, но, насколько мне известно, дом сменил за несколько лет не одного жильца. Алисия грустила и переживала, ей хотелось снова увидиться со своими маленькими друзьями. Но проходило время, и детские игры забывались. В конце концов Алисия смогла уверить себя, что это был сон, приснившийся ей как-то ночью в старом доме бабушки. Нэнси перестала волноваться за мать. С переездом из старого дома женщина явно стала чувствовать себя лучше. Странно, но покойный муж больше не доставлял Грейс беспокойства.       Остался один вопрос: что же заставляло этих странных существ, что, наверное, уже не живут в том старом, давно заброшенном доме, поклоняться маленькой девочке, считая ее богиней? Возможно, они считали ее чудом - ведь их народец всегда жил в изоляции и нечасто видел больших людей. Маленький человек среди взрослых (Грейс и ее муж) стал для них чудом - богиней, предзнаменованием чего-то хорошего. И чтобы богиня всегда была с ними, ее нужно было поощрять. Жертвоприношениями.       Но с отбытием Алисии они прекратились, их стало некому приносить... Или?.. Ведь в дом один раз заселилась молодая семья с маленьким ребенком... Впрочем, это уже совсем другая история.