Анна и Махмуд. ВОЗМОЖНАЯ НЕВОЗМОЖНАЯ ЛЮБОВЬ

Звездный путь       Перед обедом в покои Хошьяр влетела ее калфа Рейхан и сообщила, что девушки из гарема видели, как в покои Повелителя занесли необыкновенной красоты белое платье, богато украшенное бриллиантами. А еще говорят, Повелитель сегодня сам вел совет, был очень активным, похоже, он выздоровел совсем и сегодня после обеда будет важный гость, будет прием.       Хошьяр оживилась, может Повелитель решил с ней возобновить отношения, конечно, на официальном приеме должна же быть его жена, правда он брал ее собой на подобный прием только один раз на встречу с королем Герцеговины, после которого был очень недоволен. Хошьяр так и не поняла почему, ведь она так старалась понравиться королю, а Повелитель все время кидал на нее грозные взгляды.       Наверное, чтобы загладить вину за проявленное невнимание к ней, Повелитель решил подарить ей дорогое платье и взять с собой на прием. Придя к такому выводу, Хошьяр оживилась и приказала калфе приготовить хамам, она должна быть перед Повелителем безупречна.       Но вот время идет, а ее никто не зовет, ничего не говорят, она начала уже нервничать. Может что-то у Амбера можно будет выведать, решила она и тут же велела позвать евнуха. Через какое-то время пришла Рейхан и сказала, что Амбер-ага наотрез отказался идти в покои Хошьяр, сказав, что очень занят. У Хошьяр от такой дерзости евнуха вытянулось лицо, удивленно глядя на калфу, она произнесла: что-то тут не то, Амбер знает и не хочет мне говорить, я сама пойду к нему.       С этими словами она подхватила свои юбки и вышла в коридор, вдруг услышала предупреждающий голос глашатая о приближении Повелителя и поспешила подойти поближе. В конце коридора она увидела Повелителя в белом мундире с серебряной вышивкой и в бело-голубой чалме с большим бриллиантом по центру, украшенным сине-зеленым пером райской птицы. Он был очень красив, высокий, статный, а какое одухотворенное у него было лицо! От былой угрюмости не было и следа, он шел и улыбался… Улыбался! Хошьяр остановилась, улыбка появилась на ее лице, она подалась вперед, навстречу Повелителю и, Повелитель, чеканя шаг, прошел мимо, еще мгновение и он скрылся за углом. У Хошьяр стали ватными ноги, она просто онемела, он опять ее не заметил, но она одна была в коридоре, значит, улыбался он тоже не ей, а кому тогда? Прижавшись к стене и давясь рыданиями, она силилась понять, почему Повелитель ее не замечает, получается, он намеренно ее не видит.       Медленно переставляя ноги, Хошьяр пошла по направлению своих покоев, когда из-за угла прямо на нее вылетел Амбер-ага. Откуда у нее только прыть появилась, тут же ухватив Амбера за его халат, она вознамерилась его не отпускать пока он ей не скажет правду. — Что с Повелителем случилось? — прошипела она в лицо Амберу. Тот опешил, испугался такого натиска, но на удивление быстро справился с собой и, глядя, прямо в глаза султанше сказал: — Скоро все узнаете сами от Повелителя, Хошьяр-султан, вы уже не сможете повлиять на ситуацию, поэтому советую сохранять спокойствие, — с этими словами он взял ее руки и оторвав от своей одежды, быстро ушел.       Все ждали Повелителя в главном зале гарема. Позвали даже детей. Среди девушек гарема муссировались различные слухи о прибытии какой-то королевы, другие говорили, что это, откуда ни возьмись, появилась Анна в белом платье с бриллиантами. Ходили невероятные слухи о том, что шейх с Повелителем повздорили из-за Анны и даже говорили, что Повелитель назначил свадьбу на пятницу, а кто будет жениться не понятно. Все перешептывались, удивлялись и ничего не понимали. И вот прозвучало: — Внимание, Повелитель! — все склонили головы, опустили глаза. У возвышения посередине зала с одной стороны стояли жены Ашубиджан и Хошьяр, а с другой стороны в одну линию выстроились дети султана: Салиха-султан и оба шехзаде. Рядом с Салихой стояла Гюльфидан, после замужества она часто приходила вместе со своим мужем во дворец и пока тот занимался государственными делами, она его ждала, развлекаясь в гареме.       Повелитель за руку торжественно провел через строй наложниц Анну к возвышению в центре зала, поднялся с ней по ступенькам и развернувшись лицом к залу остановился. И вдруг раздался звонкий голос шехзаде Абдул-Меджита: — Анна… Да это же Анна! Вернулась… — и в следующий момент мальчишка сорвался со своего места, подлетел к Анне и обнял ее за туловище, прижавшись к ней лицом.       Повелителю пришлось отпустить ее руку, она наклонилась, обняла мальчишку и стала лихорадочно целовать его пухлые щечки. За ним следом рванул Абдул-Хамид и его Анна тоже приняла в свои объятия. Салиха запрыгала на месте, переглянулась с Гюльфидан и обе, набравшись смелости, вприпрыжку подбежали к Анне, обняли ее за шею и так все и застыли, внизу маленькие шехзаде, а над ними девочки и Анна с распростертыми руками в просторных белых рукавах как птица, обнимающая всех.       Повелитель смотрел на все это и улыбался широкой открытой улыбкой, о существовании которой большинство присутствующих даже не догадывались. От его взора не скрылось, как отреагировали на Анну его жены: Ашубиджан обрадовалась, заулыбалась, приветливо помахала рукой, а Хошьяр изменилась в лице, темная тень промелькнула и застыла чернотой в ее и без того темных глазах. Злоба застыла на губах.       Оглядев весь зал, Повелитель заметил группу из пяти наложниц, которые исподлобья зло и с ненавистью смотрели на Анну. К этой группе быстро подошла Джеври-калфа и что-то резко им сказала, девушки тут же замолчали и стали с опущенными головами неподвижными статуями. Остальные наложницы радовались, улыбались, присматривались к украшениям Анны и восхищались ее нарядом. — Да, не все рады возвращению Анны, — констатировал Повелитель, — От этих нескольких наложниц он избавится легко, подарит их какому-нибудь султану соседней страны, а вот что делать с Хошьяр, она мать шехзаде, он еще мал. А когда он сообщит наложницам, что они ему больше не нужны, не примкнет ли к ним еще кто-нибудь. Ведь вот и сейчас многие смотрят на него такими откровенными призывающими взглядами, как же они все похожи друг на друга, одинаковые позы, одинаково водят глазами и даже губы облизывают одина… Стоп, а их же в гареме этому учат, учат как соблазнить его, Повелителя и доставить ему удовольствие! — О Аллах, кто их учит? Амбер-ага? А он откуда знает, что нужно мне? — это открытие рассмешило Повелителя. — Как хорошо, что Анна не прошла эту школу обольщения, — при этой мысли Повелитель аж передернулся, — Нет, чтобы учили чему-нибудь нормальному, они только портят девушек. А может пересмотреть обучение в гареме, точно, надо набрать девочек-сирот, а еще из бедных семей и учить их нормально, для жизни, а не для ублажения его. Вот, Анна и будет их учить. Точно, набрать детей, а этих всех замуж поотдавать, всех янычар переженю, — так думал Повелитель, озирая свои владения.       Повелитель выразительно кашлянул и грозно посмотрел на щебечущих детей, обступивших Анну, их как ветром сдуло на свои места, но счастливые улыбки с их лиц так и не ушли.       Подняв правую руку вверх с открытой ладонью, дождался тишины и хорошо поставленным голосом произнес: — Я повелел собрать вас для того, чтобы сообщить о Нашем намерении взять в законные жены Анну Петровну Васильеву, учительницу, свободную женщину, — после этих слов, Повелитель повернулся к Анне, к ним подошел Амбер-ага с подносом, на котором лежали два золотых кольца, связанных красной лентой. Одно кольцо было с бриллиантом в виде цветка, другое мужское строгое с небольшими вкраплениями бриллиантов. Повелитель ножницами разрезал красную ленту и взяв в руки маленькое кольцо, глядя в глаза Анне с замиранием сердца, спросил: — Анна Петровна Васильева, согласна ли ты принять мою любовь и разделить со мной жизнь, стать моей единственной законной женой? — Да, Повелитель! Моя любовь и моя жизнь отныне только с Вами, — не отводя взгляда и не задумываясь, звонким от волнения голосом ответила Анна. После сдерживаемого вздоха облегчения лицо Повелителя осветила лучезарная улыбка. Признательность Повелителя и нежность Анны была в их движениях, в том как они обменивались обручальными кольцами.       Раздались поздравления, заиграла музыка, сквозь этот шум слышны были юные голоса шехзаде. В зале появились слуги со сладостями, фруктами и щербетом на подносах.       Повелитель поднял руку, когда все успокоились он произнес: — Свадьба состоится послезавтра, в пятницу. По случаю свадебных торжеств объявляю выходные в пятницу и субботу. Завтра Анна принимает ислам, помолимся за нее, — с этими словами Повелитель взял Анну за руку и повел в свои покои, прочь из гарема. В покоях их уже ждал накрытый праздничный большой стол и вся комната была уставлена белыми розами. Увидев такое количество цветов Анна пришла в восторг. Навстречу им вышел отец Анны. Подойдя к ним, отец протянул руку Повелителю и тот в ответ пожал ее, а потом они по-родственному обнялись. После этого отец обнял Анну, у которой потекли слезы, отец тоже прослезился и сказал, что мать за нее была бы очень рада. Они говорили на русском языке, а Повелитель внимательно смотрел и слушал звуки еще незнакомого, но уже такого близкого языка.       В коридоре послышался топот и звонкие голоса, слышно было как Захир пытался образумить детей Повелителя, но они требовали быстрее их пропустить и никак не становились серьезными. Повелитель улыбнувшись, громко сказал: — Захир, запускай их! — дверь с шумом распахнулась и в покои буквально ввалились дети, бросились к Анне и наперебой стали поздравлять Анну. Повелитель перекрывая их шум, возмущенно спросил: — А меня никто не хочет поздравить? — на мгновение дети замерли и тут же по команде Анны бросились на Повелителя. Все обнимали Повелителя, а Анна подошла и всех обняла своими руками-крыльями, как белая Голубка.       Немного успокоившись, Анна представила детям своего отца и сказала, что они его могут называть дедушкой.       Гюльфидан попросила разрешения уйти, но Повелитель сказал, что Намык-паша скоро присоединится к ним и лучше его здесь подождать.       Анна предложила Повелителю позвать на ужин Ашубиджан и Хошьяр. Против Ашубиджан он ничего не имел, а вот Хошьяр кабы чего не выкинула, не хотелось портить такой день. Но увидев просящее личико Анны, приказал Амберу-аге привести их.       Скоро пришел Намык, Гюльфидан при виде его очень оживилась, они тут же взялись за руки и вместе подошли к стоящим рядом Повелителю и Анне, поздравили их. От Анны не укрылось, что они очень счастливы, Намык-паша стал светел лицом, вроде даже выше стал, а Гюльфидан просто расцвела.       Ашубиджан принесла в подарок по старинному обычаю Анне золотые монеты и пожелала им счастья и много детей. Не было только Хошьяр. В покои заглянул Захир и выразительно посмотрел на Повелителя. Подошедшему Повелителю что-то тихо проговорил, видно было как он напрягся и отдал какие-то распоряжения. Захир ушел, Повелитель предложил всем занять места за столом и объявил, что никого больше ждать не будем, пожелал всем приятного аппетита.       Ужин прошел легко и приятно, все что-то говорили, обсуждали шейха, Намык шутливо спрашивал Анну, не прогадала ли она, что-то не слышно было, чтобы наш Повелитель предлагал ей ванну из бриллиантов вместо воды. Повелитель грозно смотрел на Намыка, потом все весело смеялись. Мальчишки наперебой рассказывали какой у них сейчас смешной и нелепый учитель французского языка, а Салиха, улучив момент, спросила, будет ли Анна их учить еще французскому, а то она тоже лучше выйдет замуж, чем скучать на уроках. На что Повелитель, вскинув одну бровь, резонно отметил, что надо соблюдать очередь, сначала его свадьба, следующая твоя, так и быть. Салиха покраснела и смутилась. Но ее неожиданно поддержала Гюльфидан, сказала, что если к преподаванию вернется Анна, она тоже не прочь бы возобновить занятия и, повернувшись к Намыку, тут же испросила его разрешения.       Ашубиджан сидела рядом с Анной и в основном молчала, Анна попросила быть ее подругой на свадьбе, Ашубиджан в знак согласия дотронулась до руки Анны.       Отец Анны почувствовал себя дедом, рассказывал турчатам-внучатам как выглядит зима и что такое ледяные горки.       Расходились, когда на улице уже было достаточно темно и пора было ложиться спать.       Ашубиджан увела Салиху и мальчишек, распрощались с Намыком и Гюльфидан. Отец сослался на усталость и тоже ушел к себе в комнату.       Стало тихо. Повелитель предложил прогуляться перед сном по саду, пока будут делать уборку в покоях. Ночь была теплая и звездная. Очень сильно пахли цветы, нагретые солнцем за день. Они тихонько шли, держась за руки по дорожкам садам, освещенных луной. День выдался насыщенный, яркий, который запомнится им на всю жизнь. Сегодня они обручились, они пообещали друг другу любовь и жизнь. Каждый молча переживал свое и молчать им вдвоем было хорошо.       Они дошли до берега Босфора, не сговариваясь остановились и стали смотреть на звездное небо над морем. И вдруг одна звезда ярко вспыхнула и образовав длинный хвост полетела прямо на них, они одновременно ахнули, а звезда прямо над их головой еще раз вспыхнув, потухла.       Пораженные, они посмотрели друг на друга. Повелитель тихо сказал: — Анна, я люблю тебя! — а она, опять забывшись, по-русски сказала: — Махмуд, я люблю тебя!       И уже неважно, на каком языке они говорили, у них общались сердца и души, а этот язык всегда понятен двум любящим.       Вернувшись в покои, Махмуд снял с головы Анны диадему, помог расстегнуть колье. Тяжело вздохнув и взяв ее руки в свои сказал, что эту и следующую ночь они должны провести раздельно. Так положено перед свадьбой. Анна хотела пойти к себе в комнату, но Повелитель чего-то боялся, это было видно по его глазам, не разрешил. Он сам пойдет спать в гостевую комнату, недалеко от покоев. Но ей он должен кое-что показать в спальне.       Повелитель увлек ее за собой и подвел к шкафу, приложил ладонь в верхней части двери шкафа и неожиданно шкаф ушел назад и в сторону. Легко подтолкнув Анну в шкаф, он и сам зашел и дверь закрылась. Удивительно, они все видели, что делается в спальне через небольшие круглые дырочки. Приложив ладонь к стене внутри шкафа, дверь открылась и они вышли. — Анна, если ты почувствуешь опасность, увидишь заходящими сюда не меня и не Захира, не Джеври-калфу, а кого-то другого, даже знакомого человека, ты должна быстро спрятаться здесь. Анна, береги себя для меня, знай, мне нет жизни без тебя.