Служака

      После похода в гости Эрик спал тревожным сном в своей комнате. Он не понимал зачем его забрали из приюта, но был благодарен. Благодарность его было такой же как у запуганной собаки. Он боялся любого внимания к своей персоне, в его жизни оно не сулило ничего хорошего. Он бы прекрасно понял, если бы его приставили к кухне, потребовали помощи по хозяйству и в типографии, отправили бы в качестве прислуги в Хогвартс. Это было бы объяснимо, но у него не было никаких обязанностей, ну не считать же за таковые умываться, убирать в комнате, в которой ночует только он, не опаздывать к столу и не убегать.       Добрый улыбчивый Невилл пугал его до ночных истерик, когда он рыдал, закусывая угол подушки и не показывая никому, что ему страшно. Его жена — Луна, вызывала недоумение, ведь она была беременна, и откуда-то Эрик понимал, что родится «королевская двойня», так зачем он им? Ухаживать за детьми, так можно было взять девочку из приюта Магдалины. Не пугал его только Ксенофилиус Лавгуд, он был немного не от мира сего, занимался типографией, и как только видел его, давал мелкие поручения вроде принести инструмент, помочь залить краску. Его поведение было предсказуемым.       Вот и сегодня, его зачем-то отправили в сад и усадили на качели, оставив корзину с напитками и сэндвичами. Ко взрослым пришли другие: особенно впечатляла пожилая леди в строгом костюме и странной шляпе с чучелом грифа. При одном взгляде на неё было понятно, что она властный человек и спорить с ней себе дороже, другой был огненно рыжий мужчина с грустными глазами и немного занудным лицом. Этот не поленился встать, оправить очки в толстой роговой оправе и подойти к ребёнку: — Персиваль Игнациус Уизли, приятно познакомиться, молодой человек. Я понимаю ваши временные затруднения, но если что, на мою протекцию можете рассчитывать смело. Эрик только кивнул и прошептал: — Спасибо, сэр. Из толпы взрослых раздавались голоса. Сердитый мистера Лонгботтома. — Я всё же думаю это слишком, рано задавать такие вопросы, — он строго смотрел на леди в шляпе с чучелом грифа. Та не хотела сдавать позиции. — Нет, это не слишком. Ты же заметил адрес? — Да. — Сколько там ещё подростков? — это спросил чернокожий мужчина в спортивном костюме и с афрокосичками. У него была очень добрая улыбка. — Я видел тридцать человек. Но как их вытащить? А? Что всем так сразу понадобились помощники? Нам не поверят и от детей избавятся. Вот и все дела. — Молодые люди, вам жалко денег? — спросила женщина в форме сестры милосердия начала двадцатого века. — Поппи, — немного вспылила Августа Лонгботтом, — на что вы намекаете? — Да я прямым текстом говорю, — вздохнула медиведьма, — сначала вытащим самых тяжёлых, заплатив в министерстве. Скажем что для экспериментальных зелий. Кого сможем, оформим покойным, и тайно переправим на континент, если родственники их готовы принять. Если нет, обойдёмся своими силами, раздадим по семьям. — Хорошо, допустим, но причём тут Эрик? — Может он вспомнит, кто там есть? Нашу прессу заткнуло министерство, так что попробуем поднять компанию в зарубежной прессе. А людей в сад Лавгудов пребывало и пребывало. Вот важно вплыл дебелый мужчина с густыми моржовыми усами. Он осмотрел всех присутствующих, одарил задумчивым взглядом Эрика и протянул ему книгу в подарочной упаковке: — Вот, молодой человек, это вам. Пособие юного зельевара с моим автографом. Я преподаю в Хогвартсе, а самые лучшие и талантливые ученики могут вступить в мой «Клуб Слизней», и почему-то мне кажется, что вы в нём будете обязательно! Мальчик только втянул голову в тощие плечики, но покорно кивнул. Следующим появился мужчина с длинными волосами, рыжими-рыжими, серьгой в ухе, в кожаной куртке и огромной косухе. Даже мимолётного взгляда хватило, чтобы понять, это брат того мужчины в очках. — О, Билл, рад встрече! — Невилл пожал крепкую руку. Как Флёр? Как дети? — Отлично. Вот в Шармбатон отправляем. — А почему не в Хогвартс? -это к разговору присоединился ещё один рыжий, только что появившийся парень. — Это лучшая школа в мире. — Потому что я там учился сам, — парировал Билл. — Перси, — холодно констатировал один из гостей. Да и в целом было понятно, что этого молодого мужчину недолюбливают в семье. Всё же был оттенок какого-то пренебрежения во взгляде Билла, и другого рыжего. Это потом Эрик узнал, что его зовут Джорджем. — Как всегда проницательно, — чинно заметил Перси и отвернулся чтобы поприветствовать хозяйку дома. Подали обед и разговор о делах пришлось отложить. Эрик оказался между Невиллом и Луной. Ему предложили бульон с поджаренными хлебцами и яйца. Он ел охотно, опасаясь, что сделает что-нибудь не так, но замечаний не было и он стал прислушиваться к разговорам старших, обращая внимание на детали. Вот Перси снял очки, убрав их в карман и немного пошевелив рукой, очевидно ставя заклинание. Джордж, присевший напротив, немного ухмыльнулся, а Билл предостерегающе посмотрел на него. Что бы ни случилось в прошлом, Эрик готов был спорить, что Джордж не хотел видеть Перси ни за столом, ни вообще видеть. Билл же не знал, чью ему сторону принять, поэтому следил за обоими. — Ах, моя дорогая, — леди Августа обратилась к Луне, — всё как всегда прекрасно. — И как тебе всё это удаётся? — Благодарю, — Луна согласно этикету скромно приняла похвалу. — Рекомендую попробовать рыбу. — О всенепременно. Я… Послышался шум и звон посуды. Тарелка Джорджа перевернулась ему на колени и суп быстро впитывался в дорогие брюки. — Ох, простите, это случайно вышло. Я сейчас почищу, — он направил палочку на брюки, но пятно не исчезло. Оно начало множиться, расползаться по штанам, перешло на рубашку и меньше чем за минуту все вещи Джорджа пришли в негодность. Все собравшиеся не понимали, что происходит. Билл смотрел на брата, потом посмотрел на Перси, тот невозмутимо ел бульон. Джордж не выдержал, вскочил и в каком-то отчаянии закричал: — Ты! Это ты сделал! Ты! Больше некому! Ты наложил защитные чары на свою посуду и очки! — Да, — спокойно заметил Перси, а Эрик вжался в спинку стула, опасаясь что два взрослых мага сейчас устроят драку, а он попадёт под раздачу. — Джордж, ты хотел атаковать магией Перси? — голос Билла не сулил ничего хорошего. Джордж вздрогнул, будто бы только сейчас осознал где находится и медленно кивнул. - Это розыгрыш! У Билла это не укладывалось в голове, он покинул дом, когда и Перси и близнецы были ещё маленькими, иногда приезжал в гости, но на долго не оставался, и думать, что его брат решится на дурацкий детский розыгрыш, он не мог. — Джордж, объяснись! — потребовал старший брат. — Билл, — тихо окликнул Перси, — да он так всегда. Сколько себя помню. И здесь я уже знал, что он что-нибудь устроит. Ему кажется, что это очень смешно. — Зануда и предатель, — тихо прошипел Джордж, — ты всегда думал только о карьере. — Да. И что в этом плохого? — это уже не понял Билл. — Я и Чарли тоже. Мы и учились так, чтобы можно было делать то, что хотим, а не то что получается. — Он предал нас всех ради министерства! — зло выкрикнул Джордж. Вся недосказанность этих лет рвалась наружу. В итоге назревал безобразный скандал. — А я всегда говорила Артуру и Молли, что они уже не дети. Надо было рассказать всё сразу, без слухов и недомолвок. Вот вам и итог! — вмешалась Августа Лонгботтом. — Джордж, а что ему нужно было думать? А? Вокруг только и твердили, что всё не так, как ты думаешь, но ничего мы вам не скажем, ибо ещё маленький! А министерство чётко и аргументировано вело свою политику. Страусиную, но всё же вело. Или что он должен был делать? Страдать? — Он предал отца, — уже тише проговорил Джордж. Августа вздохнула и продолжила. — Джордж, ты ещё молод и сверхчувствителен. Посмотри на ситуацию не как его брат, не как сын Артура и Молли. Посмотри со стороны. Какой авторитет родителей может быть в той семье, где наградой становится почтовая сова? А новая мантия за значок старосты? А новые учебники просто за счастье? Посмотри и честно скажи? Так вообще можно? Билл, прости, но я скажу, ты ведь не хочешь больше детей, потому что боишься поношенных мантий, туфель, починенных трансфигурацией, и невозможности уединиться? — Билл кивнул, а Джордж совсем побледнел, вспоминая, как Джинни выбирает только самое модное и самое красивое в приданое для своего неродившегося ребёнка. — И план он предлагает дурацкий, — уже спокойно продолжил Джордж. — Уму непостижимо?! Подкуп, шантаж, лесть и совершенно слизеринские методы! — Ага, — вспылил Перси, — а как надо? Дай угадаю? На мётлах, как тогда на пятом курсе! Вы красиво свалили, а от этой суки досталось младшекурсникам! Но это всё фигня! Главное, у вас всё получилось! Уймись и хоть раз думай о последствиях! Обстановка за столом вновь стала накаляться, но тут Гораций Слизнорт в своей благодушной манере заявил. — А всё-таки у вас замечательные родители. Вы перебираете детские обиды и в то же время расходитесь во мнении как правильно спасать. Заметьте, Перси не испугался за своё положение, а Джордж не пожалел денег. Всё же прав Перси, действовать надо осторожно. Эрик, — Слизнорт посмотрел на ребёнка, — кто там директором? Мальчик побледнел, вспоминая директора, «школу», спальни и дортуары, и пролепетал. — Теофраст Мятлик, сэр. — Н-да. Неприятный молодой человек. Я всё же предлагаю отпустить Эрика гулять и уже потом договариваться. Эрика отправили в дальний угол сада, там, где был небольшой заболоченный пруд, ему накрыли небольшой столик. Луна оставила бутерброды с грудинкой, сыр, несколько розеток с вареньем, чай и сладости: — Ты не сердись на них, — она ласково погладила его по голове, — это у них ещё со школы. Пусть говорят, а мы тут отдохнём, на природе. Эрик кивнул, взял бутерброд, пользуясь возможностью наестся и начал разглядывать пруд. Зрелище водной глади, покрытой кувшинками, завораживало. Он даже немного успокоился, а потом спросил: — Почему всё так? Почему я? — Знаешь, — задумавшись ответила Луна, — я могла бы сказать, что всё, что происходит, зачем-то нужно, но ведь это же ложь. Есть вещи, которые просто есть. Ты попал в это ужасное место просто потому что тебе не повезло, а взрослым было плевать. Они хотели мести, а безопасно мстить только тем, кто не доживёт до того момента, чтобы ответить. Вот и всё, но сейчас ты выбрался и можно жить. Забыть как кошмарный сон, конечно, если получится. — А они меня потом вернут туда, — мрачно изрёк ребёнок. — Ты много о себе мнишь, — шутливо ответила Луна, — мы сменим тебе фамилию, и никто не узнает. И все забудут, поверь, когда всё кончится, все забудут, чтобы не тревожить совесть. — Спасибо, — тихо прошептал ребёнок. — Спасибо. А как же остальные? Вы их сможете спасти? — Нет, — ответила Луна. — Всех не спасём, но кого сможем, вытащим.