Служака

      Утро принесло облегчение всем обитателям особняка. Гарри, плохо спавший всю ночь, наконец-то смог встать, сделать ставшую привычной зарядку и отправился готовить завтрак. Шок от нежданной встречи притупился и теперь он чётко видел, что нужно делать. Тут уж хотелось ему того или не хотелось, пришлось бы пойти на контакт с Северусом Снейпом. Разбивая на сковородку яйца и поджаривая бекон, он думал, как начать разговор, пока не догадался, что Снейп, даже если и проснулся, точно к нему не выйдет, чтобы не провоцировать аврора, поэтому Гарри решил действовать напрямую. Поставив на стол две порции яичницы с беконом, совершенно справедливо полагая, что мальчику лучше поесть отдельно, что-то менее жирное и более питательное, Гарри отправился в комнату к Северусу Снейпу. Постучал в дверь и дождавшись слабого войдите, открыл дверь. С привычной ему уже прямотой он заявил: — Мистер Снейп, идёмте завтракать. И нам нужно поговорить. Северус уже прекрасно понимал, что это не просьба, а приказ. «И где только тот парень с факультета Гриффиндора?» — подумал невесело бывший декан слизеринцев. — Убит некомпетентными школьными педагогами, — вдруг ответил на невысказанный вопрос Гарри. — И, да, я не читаю мысли, с магией это может сделать любая бездарь, — здесь Снейп поёжился, уж слишком сильно злые слова напоминали его самого казалось несколько столетий назад. — Логика и ничего больше, продолжил невозмутимо Поттер. — Садитесь! Гарри широкой ладонью указал на стул и профессор подчинился, чувствуя себя нашкодившим школьником на отработке у самого себя. — Меня вот что интересует, ваш сын мог получить родовое проклятье? Зельевар задумался, но не знал, что ответить. Поэтому пожал плечами. Жест вышел неуместный и какой-то беззащитный, такой нелепый для Снейпа. — Ясно, — процедил Гарри, — тогда я приведу целителя. Завтра вечером, а сейчас мне нужно в аврорат, — и уже находясь у камина, он строго посмотрел на Снейпа: — И не вздумайте убежать, догоню, — с лёгкой угрозой в голосе произнёс Гарри.       Стоя в своём уютном кабинете аврор Поттер вдруг подумал, что по факту он сбежал от проблем, от Снейпа и его сына, и, возможно, от собственной совести. Он налил себе крепкий кофе, уселся в кресло и приступил к лучшему, что могло его надолго отвлечь — разбору документов, но день, видимо, не задался с самого начала. Что-то громко грохнуло дальше по коридору, Гарри отвлёкся и опрокинул чашку. Реакция позволила поймать её у самого пола, но кофе был пролит, оставалось только материться. — Ну, началась неделька, — процедил Гарри сквозь зубы, отложил документы и позвал секретаря. — Мелинда, прошу передать мне дела из архива. — Хорошо, какие конкретно? — Северуса Тобиаса Снейпа и всех, кто проходил по делам Пожирателей Смерти. — Хорошо, — сероглазая шатенка посмотрела на пятно кофе на ковре и тихо спросила. — Мятного чаю заварить? — А… Да, пожалуй. И принеси мне сигареты, если не затруднит. — Хорошо, — Мелинда покачала головой, — жениться вам надо. — Зачем? Разве я могу сделать кого-то счастливее? Я не знаю, каково это — жить семьёй, значит, мне это и не нужно.       Время приближалось к обеду, а Гарри читал дела и курил сигареты, прикуривая одну от другой. И чем больше он читал, тем больше хмурился. Нет, со старшим поколением Пожирателей было всё понятно, копии смертных приговоров в делах имелись, но тут же были и списки близких членов семьи, детей в основном, и вот напротив них стояла пометка — интернат святого Брутуса. Рядом с некоторыми фамилиями напротив дат рождения была проставлена и дата смерти. Тяжёлое предчувствие заставило Гарри застонать. — Так и знал, что ничем хорошим это не кончится.       Не только у Гарри не задался день. Как только аврор покинул дом, Северус Снейп схватился за голову. Вот они, плоды пренебрежения и годы несправедливых обид и унижений — нарисовались, не сотрёшь. Вроде бы и помогал ему гриффиндорец, но делал теперь это уже не от сердца, от разума, и это оказалось неожиданно больно. Остро захотелось назад, в прошлое, тогда бы он не допустил такой несправедливости в отношении сына любимой женщины, но сослагательного наклонения в жизни не наблюдалось. Эмиль, проснувшийся от кошмаров, подошёл к отцу, дёрнул его за руку и снова указал на дверь взглядом. — Ты боишься Гарри? — мальчик кивнул, а Снейп вздохнул, понимая, что беспомощен. — Я не думаю, что он хочет дурного. По крайней мере, тебе.       Но последняя фраза Эмиля разве что больше напугала — он уцепился за Снейпа. Взгляд был вопросительным. Что сказать? «Я останусь с тобой?» Мог ли он это пообещать?       «Я не знаю», — снова сказал он себе. Неприятное чувство неопределенности, эта необходимость выжидать, всматриваться в условия, куда его поместили, думать бесконечно, чего ждать от Поттера — как же они изматывали! «Он ведь обещал…» — Северус потер пальцами виски, даже сжал их с силой, лишь бы заставить себя сосредоточиться. Он ведь уже обещал оставить их с Эмилем, не разлучать, или нет? Они ведь уже беседовали с Гарри и до утренней беседы? Кажется, ничего хорошего не вышло. Да и память его с годами стала хуже. Может, всему виной недавняя болезнь, а может, и подступающая старость — в голове все путалось. Слабость после болезни так и не покинула его истощенное тело, и едва первый приступ энергичности, вызванный выпитым кофе, прошел, Снейп снова ощутил мучительную слабость. надо было как-то взять себя в руки, подумать, что делать с документами, сходить… Потом он вспомнил, что почти заперт в этом особняке, иначе подставит Поттера, который наверняка укрывает его тут негласно, учитывая его проблемы с документами, и махнул рукой. Лёг на постель снова. Эмиль сидел в углу тихо — хотел было полистать книжки, но хрустящие белоснежные страница с приторными яркими картинками показались ему такими чужими и непривычными, что он больше не решился их трогать. Пара игрушек — заводной поезд и большой конструктор — заинтересовали его больше, и он потихоньку увлекся ими: сперва просто разглядывал, потом начал пытаться построить что-то. Разумеется, криво, косо, неловко и крайне примитивно — но и это был шажок вперед.       Северус понаблюдал за ним немного: это умиротворяло и согревало, насколько его вообще могло хоть что-то согреть. Мысли постепенно пришли в порядок. Как ни крути, все упиралось в их документы и нелегальное положение. Положим, ради блага Эмиля и правда можно передать опекунство Гарри. Кем он тогда станет в глазах мальчика? Он и к Северусу еле привык, а Поттер? Северусу несколько эгоистично казалось, что у него с Эмилем общего куда больше, чем с Гарри. Но кем он сам станет для мальчика, если заниматься с ним будет один лишь Поттер? Бедным родственником? Пропасть будет расти, пока не станет непреодолимой. Этого ему очень не хотелось.       Он сказал себе твердо, что вечером нужно будет еще раз поговорить с тем, кто дал им этот кров, и отметил, что теперь себе приходилось приказывать. Ведь беседа вовсе не обещала быть приятной. Но Гарри заявился лишь после полуночи и вряд ли настроен был на беседу. Зато следующим же ранним утром спустился на кухню, где в одиночестве заваривал себе кофе Снейп. — А вы-то чего так рано проснулись? — буркнул он раздраженно. Вид у него был усталый и утомленный — как у любого рабочего человека к концу недели. Снейп улыбнулся — на памяти Гарри улыбка его обычно носила характер едкой насмешки, но в этот раз была смущенной. Они молча посидели друг напротив друга. — Меня волнует, что станет дальше. Документы… С ними будут большие проблемы. На мне клеймо бывшего Пожирателя — это куда хуже любого родового проклятия. — Бывших Пожирателей не бывает, — отрезал Гарри. — Всё вылазит в самый неподходящий момент, а за амбиции и обиды расплачиваются дети. Идите спать! Последняя фраза прозвучала как приказ и зельевар нутром почувствовал, что Гарри Поттер зол. Он счёл за благо подчиниться, хоть и остановился в дверях. — Га… — он замялся. — Мистер Поттер…       Это был совсем не тот язвительный тон, который часто слышали в школе. Вышло непривычно мягко и как-то виновато и прежний мальчишка гриффиндорец точно бы всполошился. Выслушал и посочувствовал, но сейчас сама ситуация вызвала только глухое раздражение у аврора-Поттера. Слишком много он узнал сегодня, о многом догадался и сейчас проблема документов для бывшего Пожирателя казалась ему несерьёзной, почти пустяковой и, естественно, он злился, считая что Снейп нарочно его отвлекает от дел. Ведь не может он быть настолько глупым, чтобы не понимать, что для человека положения Гарри Поттера сделать любой документ — элементарно.       Снейп наблюдал за тем, как губы Гарри сжались в тонкую линию, пальцы чуть подрагивали. В глазах стояла зелёная стужа и всё же Поттер совладал с эмоциями. — Скройтесь с моих глаз, — хрипло приказал аврор и Северус поспешил подчиниться, опасаясь, что разговор добром не кончится. Плюнув на то, что он даже не поел, (в первый раз что ли?), зельевар отправился к себе. Эмиль осваивавший конструктор и перешедший от построения абстракций к построению геометрических форм оторвался от игры и, увидев отца, задрожал. Ему передался страх Северуса.       Гарри помассировал виски. Голова нещадно болела, будто бы Волдеморт вновь копался в ней, открыл шкафчик и потянулся правой рукой за бутылкой виски. Взгляд упал на шрамы, сложившиеся во фразу: «Я не должен лгать» и память унесла его в тот коридор Хогвартса, в котором по вине Снейпа он уронил чашку с щупальцами растопырника. — Снейп-мразь, — выругался Гарри, даже не зная, что профессор зельеварения, всё же набравшись храбрости, решил пойти просить прощения за школьные годы «чудесные». Для него это не было обвинением — даже не констатацией факта. Въевшаяся за годы неблагодарной и тяжелой службы привычка сквернословить. Пожелай он выразить свое паршивое настроение другими словами — не смог бы, и зла к Снейпу не испытывал, но услышавшему его сейчас разве было от этого легче?       Снейп побледнел, но ведь Гарри был прав. Наверное, это и подкосило профессора. Он попытался вернуться в комнату, только дошёл до лестницы и у него отказали ноги. Он сложился пополам от резкой боли, перед глазами все поплыло и накатила слабость: боль физическая пришла одновременно с душевной. С осознанием. Теперь было всё понятно. Гарри заберёт у него сына, возможно, предложит денег… Почему он теряет всех, кто ему дорог? Мать? Лили? Директора, единственного человека, верившего в него, а теперь ещё и сына. Стало душно, голова закружилась, замелькала вокруг мебель и он упал. Эмиль мирно спал в его комнате, Гарри выпивал на кухне и листал материалы дел, прикидывая, куда могли отправить детей, а профессор в жару и бреду так и лежал у ступеней лестницы.       Гарри задержался, как нарочно — въедливо и цепко вчитывался в каждую букву, составлял план, думал, куда отправить этих детей и что с ними. Превратил их приют св.Брутуса в неуправляемых зверят или нет? Или все уже безнадежно? Тяжкое, гнетущее чувство наваливалось на плечи, но Гарри привык с ним жить и привык к тому, что кто, если не он? Опрокинув в себя остатки холодного ставшего гадким на вкус кофе он резко поднялся и, сложив дела, направился к выходу, где и обнаружил лежащее чуть дальше в холле тело. Выругавшись в который раз за утро, Гарри приблизился и встревоженно нагнулся. Беглый осмотр указывал на то, что Снейп жив — просто упал. Вспомнилось, что у него был грипп. И какого черта ему не лежалось в постели? Гарри был зол на него. Потом подумалось: может, хотел есть или выпить? Да нет, он ведь завтракал. И там, где он жил последние годы, никаких ланчей и перекусов не устраивал — да и не чувствовал он себя в доме Гарри так свободно. Забыл принять таблетки? Принял слишком много? Нет, умелый зельевар нашел бы более действенный способ лишить себя жизни. Значит, просто болезнь. Снова ругая его, Поттер перенес его наверх и хотел устроить в постели, но играющий Эмиль (контуры тела виднелись, размытые, за стеклом в двери) мог перепугаться, и лучше всего было устроить профессора хоть на время у себя. Впрочем, Эмиль обеспокоится так или иначе — но хотя бы несколько спокойных часов… И что его понесло вниз? Непохоже, чтобы он упал с лестницы. Списав все на случайный обморок, Гарри был настроен еще решительнее. Не позволять выходить из комнаты, пока не оклемается. В конце концов, домработница может заносить ему завтрак, обед и ужин, а в те дни, когда ее нет, с этим справится служба доставки.       Вся ситуация, если посмотреть со стороны, являлась обыкновенным недоразумением. Гарри если и не хотел, чтобы профессор чувствовал себя гостем в его доме, то уж точно не делал из него пленника. Он ведь помнил резкого и надменного преподавателя и не мог предположить, что этот человек лишний раз постесняется налить себе чай или приготовить тост. И если за Эмилем Гарри следил сам, то за взрослым человеком ему следить не хотелось и это сыграло роковую роль. — Вот чувствуют они, что я есть собрался? Пидарасы, — фыркнул Гарри, когда в комнату вбежала серебристая белка и голосом Долиша затараторила. — Бой в деревушке Литтл-Хэнглтон. Нью-Волдеморторианский кружок активизировался. Некромант недоучка поднял нежить. Её сдерживают Адским огнём, но срочно нужен светлый маг.       Гарри в сердцах бросил вилку на стол, отправился к комнате Снейпа и ради безопасности зельевара запер дверь. Вот только он даже не подумал о том, чтобы предупредить Эмиля. Нельзя его было в этом винить, для человека, выросшего под «опёкой» Петунии и Вернона Дурсль, было дико заботиться о душевном состоянии хоть кого-то. Все сыты, пролечены, ну и ладно.       Кладбище впечатляло. За огромным бело-голубым магическим барьером, который с трудом поддерживали пять магов, толпились инферналы. Покрытые комьями земли трупы, разной степени разложения, частично скелетированные, таращились на этот мир невидящими глазами. Позади них лежало то, что осталось от горе-некроманта. — Солнечным светом бить пробовали? — спросил Гарри у старшего группы. — Какой там! Полкладбища за последние лет пятьдесят повылезло! Два наших штатных мага с истощением в Мунго доставлены. И это при том, что работали с артефактами и защитными браслетами. А так… — аврор махнул рукой. — Ясно. Магистр Рун здесь? — А как же, молодой человек, — бодренько откликнулся старичок, напомнивший Альбуса Дамблдора своей неуёмный энергией, и, наверное, неуместным оптимизмом. — Хорошо, чертите круг силы. Попробую их упокоить. — Это с вашей стороны самоубийство! — возмутился старичок. — Покойником станете, с таким-то отношением! — Отчитывал Гарри как мальчишку мастер рун. Да Гарри и не слушал. Он снял тёплое пальто, расшнуровал обувь и встал на снег босыми ногами. — Я готов. — Вы меня вообще слышали? — Слышал. Так того никому не миновать. Отмогильное зелье ещё не придумали, а мы поборемся.       Это было страшное зрелище. Как только Гарри вступил в рунный круг, глаза его начали наливаться зёлёным светом. Сердце громко бухало в груди, и, казалось, выскочит из горла. Все с восхищением смотрели как стих ветер рядом с Гарри, поднялся столбом снег и солнце отразилось от него. Огромный поток светлой разящей магии рванулся вперёд испепеляя нежить. Та корчилась, беззвучно кричала проклятия и горела. Через час всё было кончено. Лицо Гарри осунулось, некрасиво заострились все его черты. Он вышел из круга и скомандовал: — Кофе мне.       Только теперь он запоздало вспомнил, что умирать рано и за кое-кого он теперь ответственен: за тех двоих, Эмиля и Снейпа. Понятно, что те и без него не умерли бы теперь, но документы, с которыми мог разобраться он один... А те дети из приюта? А Снейп, у которого тоже могло отказать сердце — а если и нет, долго ли он продержится один и как скоро угодит в Азкабан? Да сразу, едва его обнаружат в доме погибшего аврора Поттера. Глупо. Все это глупо.       "Ничуть, — тут же возразил он себе. — Вынужденный риск".       Снейп с трудом поднялся на ноги и дошёл до двери. Она оказалась заперта и холодок прошёл по его спине. Значит, разговор ему только приснился и Гарри заберёт его сына. Во рту стало сухо. За дверью слышались всхлипы. Эмиль, не найдя отца, отправился его искать и, наткнувшись на запертую дверь, решил, что их разлучат. Он сел на пол, тихонько подвывая от горя. И как Северус не пытался его успокоить, ничего у него не выходило. Страх был сильнее, а негромкий плач скоро перешел в неконтролируемую истерику. Снейп проклинал себя и Гарри, чего скрывать, метался по комнате, порывался даже выпрыгнуть в окно, но пролететь три метра только с тем, чтобы обнаружить запертую входную дверь? С тем же успехом можно было ломать и эту, комнатную, а та была крепкой. Эмиль неуверенно царапался в дверь тоже, громко визжа и вгоняя Снейпа в еще больший стресс. Он попытался высадить полотно, пару раз бухнув плечом, и чуть не вывихнул руку. Так их и застал Гарри. — Вот чёрт, — выругался Поттер, — совсем забыл.       Он отпер дверь и пустил мальчика к отцу. Тот кинулся к зельевару и вцепился в него мёртвой хваткой. Руки профессора гладили его, успокаивая, но сам он явно ослаб и шагнул назад, чуть не упав на постель. Ему снова было дурно, и Гарри увидел, как он побледнел, а потом снова стал терять сознание. Неудивительно после жесткой нервотрепки. Он встряхнул Снейпа за плечи, нависнув над ним. Северус не отзывался — глаза его были полуприкрыты. — Эй, эй, так не пойдёт, — его ощутимо ударили по щекам. — Не отключаться.       В голове немного прояснилось, он снова смотрел на взбешённого Гарри и не знал, что ему сказать. Но Гарри, похоже, и не ждал от него никаких слов, зато скомандовал сам: — Так! Нужен целитель!       Гарри взмахнул палочкой, и в комнате возникла серебристая фигура Патронуса. Но теперь это был не олень. Перед Снейпом стоял… Гарри Поттер. Таким, каким он поступил в Хогвартс. Старая футболка, взъерошенные чёрные волосы, круглые очки, перемотанные скотчем. На несколько секунд показалось, что патронус посмотрел на него, на Эмиля, на Гарри и покачал головой, будто бы не одобряя происходящего, а потом светящийся мальчишка убежал, и оставалось только ждать.       Нынешний Поттер как никогда казался в сравнении с ним постаревшим и истерзанным всем тем, что на него навалилось, и на себя прежнего смотрел с замершей тоской в глазах. Он проводил исчезнувшего патронуса взглядом. Вид у него был чуть более успокоенный и умиротворенный.       Наверное, раньше Снейп бы удивился вслух. "Как же так, Гарри?" — но теперь на слова не оставалось сил. А если бы и были... Как же так получилось, и правда? Выходит, тогда — было его лучшее, счастливейшее время, с которым связаны были самые лучшие воспоминания? Но разве было оно хорошим? Возрождающиеся силы Волдеморта в памяти самого Северуса накрепко связались с постоянным страхом и необходимостью вести себя осторожно. А Поттер, выходит, тогда только и был счастлив. В то время, как он сам так любил его уколоть словами о "золотом мальчике". Что же потом стало? Снейп вдруг ощутил безнадежный черный провал, свой собственный провал, свою фатальную ошибку. Ненависть, который не должно было быть. К чему он изводил его? Что он сделал, сколько его вины в том, что теперь стряслось? Он не отвечал себе и не искал оправданий. Прекрасно знал и без того, что вся эта вина — его собственная. Ничья больше. А все-таки не верил. Как так вышло, что для золотого мальчика даже после победы над Волдемортом жизнь не превратилась в сказку? Детство, конечно, пора счастливых ожиданий — это верно для всех детей.       Тоскливая безнадежность не отпускала. "Только о себе и можете думать", — так, что ли, он его укорял? И что теперь выходит? Положим, он заберет Эмиля — и будет совершенно прав. Более чем прав. Ведь он прекрасно помнил, как вел себя профессор Северус Снейп по отношению к другому беззащитному сироте. Что вообще выйдет из Эмиля, если его оставить с ним? Бессилие и ненависть к себе вот и все что он теперь ощущал.       Ему стало резко больно, в груди кольнуло, и он захрипел снова.