Служака

Оставалось всего две недели до Рождества, а со всех сторон навалилось столько забот. Воистину тяжела была доля мастера зельеварения и декана Пуффендуя Невилла Лонгботтома. Он только год был в этой должности, но уже успел хлебнуть сполна. Многие взгляды на эту жизнь пришлось пересмотреть. Каким же наивным он был в школе. На Гриффиндор идут храбрецы? Ага, как же! На алознамённый факультет попадали мечтатели-идеалисты. В Слизерин поступят тёмные волшебники? Держи карман шире. Туда шли дети из власть имущих семей. Каково было удивление Невилла, когда в подземелья под опеку старого, но хитрого как уж Горация Слизнорта отправился младший брат Кэти Белл, сестра Ли Джордана, кузен Дина Томаса и Эдвард Криви, младший брат и утешение родителей погибшего Колина. Когтевран не изменил свой состав: охочие до знаний, любопытные и пытливые умы собирались под бронзово-синим знаменем. А кто шёл на Пуффендуй? На попечении у Невилла оказывались запущенные маглорождённые, чьи родственники искореняли «бесовщину», срываясь на них, забитые и проблемные, и дети Пожирателей Смерти, поражённые в правах, презираемые оставшимися тремя факультетами. Последних было большинство. В первую же ночь в бытность деканом в школе он успокаивал Альфреда Нотта. Тот, напуганный учениками Слизерина и Гриффиндора, объединившихся теперь для травли «отродий чёрных магов», долго не мог заснуть и просил декана отчислить его из Хогвартса. Таким образом, Пуффендуй, теперь самый малочисленный по составу факультет, перед этим Рождеством почти в полном составе оставался в замке, но всё шло относительно неплохо. Невилла уважали и уже начинали побаиваться. В мужчине проступала несвойственная ему ранее резкость. Выбранный им старшекурсник-староста точно присмотрел бы за младшекурсниками, благо весь факультет насчитывал теперь восемь человек. Все, кто мог сбежать из Британии — сбежали сразу, остальные сгинули в тюрьмах. В очередной раз выдав все инструкции старостам, Невилл поправил походную сумку зельевара и пошёл к границам Хогвартса. На ядовитых болотах Шотландии в это время можно было найти уроборосы, ядовитые псевдозмейки, синеснежники и клубкопухи дикие. А уж потом можно было вернуться к своей жене Луне и встретить Рождество, и хотя бы ненадолго оставить все проблемы позади. — Да, унылый какой-то пейзажик, — сказал сам себе Невилл и запустил обездвиживающим в обнаруженного им в зарослях скованного льдом болота гриндилоу. — Вот и наглядное пособие на защиту от всякой мелкой нечисти. Он ловко подхватил уродца с длинными тонкими пальцами, стараясь их не сломать, и засунул в магическую банку. Походя он разбил лёд, запустил руку в мутную обжигающе холодную воду и выудил оттуда прыгучую луковицу. В целом он был доволен, можно было бы и возвращаться, но чутьё, а точнее, метеочары подсказывали ему, что надвигается ледяной дождь и лучше пройти милю-другую пешком, чтобы аппарировать не в потоке воды. Широко шагая, Невилл направился на север, где виднелась просёлочная дорога. Встретить магглов он не опасался, поскольку сам одет был в простую куртку, джинсы и высокие ботинки. Пройдя не так уж много, он увидел впереди высокий каменный забор, от которого фонило магией. Странно, но он не помнил, чтобы здесь были магические поселения, усадьбы или школы. Естественно, любопытство взяло верх и он подошёл к забору, задрал голову, посмотрел вверх и пошёл искать калитку, несмотря на накрапывающий дождь. У массивной железной двери висел дверной колокольчик. Невилл позвонил раз-другой и спустя полминуты, показавшихся ему невыносимо долгими, наконец послышалась брань: — Кого ещё чёрт несёт? Не могли бы подождать со своими отродьями до конца зимы?! Дверь распахнулась и перед ним предстал отвратительный старик-сквиб с масляным фонарём в руках. Не обнаружив какого-то ожидаемого им «отродья», он хмуро смотрел на мужчину, а потом вдруг издал полузадушенный вопль. — Ты же Невилл Лонгботтом?! Да?! Герой Магической Войны, друг Гарри Поттера и известного игрока в квиддич Рональда Уизли?! Невилл не любил всеобщее внимание, но врать по мелочам не хотел, поэтому скромно кивнул: — Я собирал травы на болотах и попал в дождь. Не… — Ох, да что же это я! Сейчас я вас к нашему начальнику отведу. Он чаем вас напоит. Да вы проходите, проходите! И сквиб, вцепившись в руку Невилла, потащил его внутрь этого странного места. Маг осматривался. Поселение представляло собой два кирпичных длинных здания под железными крышами, на вид очень старых, простых, без малейших изысков, совершенно казённых и мрачных — может, из-за решеток на окнах. Каминных труб не наблюдалось, как и дыма из них, естественного для разгара зимы, зато обитатели этих мест были на площадке перед зданиями. Человек пятнадцать детей, стоя на четвереньках, железными щётками под холодным дождём чистили плац под окрики взрослых мужчин, одетых в тёплые куртки и высокие сапоги. У некоторых в руках были толстые кожаные ремни, которыми они охаживали «зазевавшихся». Невилл отвернулся, сдерживая гнев и отвращение, с трудом заставляя себя не выходить из себя и пока не вмешиваться, ведь он скоро уйдёт отсюда, а дети останутся. И всё же в память въелся один момент. — Ганс, — послышался крик, — вытащи мерзавца из карцера, не то замёрзнет! Пусть согреется! Другой надзиратель прошёл в противоположный конец плаца, открыл дверь подвала, в котором веке в девятнадцатом хранили уголь, и выволок ещё одного ребёнка. Мальчик едва стоял на ногах, но кому это было интересно? В руки ему сунули железную щётку, а на спину обрушился удар. Что было дальше, Невилл не видел. Он и его сопровождающий свернули за угол барака. Там был ещё один забор, за которым уже начинался нормальный сад, и вдалеке виднелся вполне ухоженный домик. И только на табличке Невилл прочитал название места: «Школа св. Брутуса для малолетних неблагонадёжных элементов». Бывший гриффиндорец зябко поёжился, вспоминая, как легко и бедно были одеты те дети. Все вещи хоть и были целы, но были либо велики, либо малы. Брюк ни у кого не было: только короткие шорты, грубые ботинки, сделанные из какого-то растительного волокна, которые могли радовать только тем, что они вообще были. Стоптанные, моментально набирающие воду. Носков или чулок к ним не полагалось. Куртки-кителя на детях были слишком тонкие и продуваемые. И после этих ледяных дождей им предстояло вернуться в холодный барак. Липкий холодок прошёл по спине, когда Невилл понял, откуда бралось такое несоответствие размеров одежды: просто многие не доживали и до четырнадцати лет. А начальник всё трещал и трещал, рассказывая какая честь для него видеть героя. Он выставил на стол чай, призвал домовика со сластями на подносе и даже достал книгу для автографа. — Подпишите, прошу вас. — Конечно, конечно, — Невилл вздохнул, — как вас зовут? — Теофраст Мятлик. — А скажите мне, — в руки начальника вернулась подписанная книга, — кто здесь проживает? — Пожирательские отродья: Булстроуды, Селвины, Белби… о, даже Амбридж есть! — Ещё скажите что Малфои, Розье, Креббы и Паркинсоны здесь. — О, нет. Эти крысы успели удрать, хотя я бы привил их крысятам уважение к людям. — Да, дела…— покачал головой новый декан Пуффендуя, пока не выдавая истинного отношения к тому, что он заметил. И пусть он отлично понимал, что их собственная судьба, в случае победы Пожирателей, была бы много хуже, но оторопь брала от мелочности мести. Власти не смогли по разным причинам добраться до родителей и вовсю отыгрывались на детях. И ведь Мятлик мог быть чьим-то мужем, отцом, скорее, даже дедом. Возможно, он даже переодевался в Санта-Клауса на Рождество и развлекал соседских детей. А вот содержавшиеся в этом месте дети были для него людьми второго сорта. Их судьба его не заботила. Трудно было говорить ни о чём в такой обстановке, но Невилл старался и сейчас думал, что он вообще может сделать? Мелкий шанс представился через пять минут, когда Невилл допил чай и отставил чашку, отказавшись от новой. — Ох, — Теофраст смущённо улыбнулся, — заговорил я вас. Простите старика. Если я могу вам помочь, то обращайтесь. — Даже не знаю… — протянул он, будто раздумывая. — Я сейчас преподаю в Хогвартсе зелья. У меня много работы: эссе, уроки, ингредиенты. Конечно, мне выделены домовики, но… — Понимаю, понимаю. Трудно работать, когда вместо помощи только лепетание и «я недостоин, профессор Лонгботтом, простите». — Так вот и я о том же. А держать прислугу… Ну, дороговато выходит. Может… — Вы хотите взять одного из мальчишек? Да пожалуйста. Пойдёмте, выберете себе. — Зачем? Когда я шёл сюда, одного из них освободили из карцера… — Его не освободили, — поправил Мятлик, — его вывели на прогулку. А так ему ещё шесть дней сидеть. — Я заберу его. Несмотря на опасения Невилла, старик не стал спорить, а быстро согласился: — Как скажете. Его сейчас приведут, — он нагнулся к Невиллу и добавил, — вы только поймите. За вещи я отвечаю, поэтому ботинки и куртку придётся оставить. — Ничего, я трансфигурирую мальчику какую-нибудь накидку из своего плаща, чтоб не тащить его с собой голышом, — нашёлся Невилл. — Будете еще портить ради него свой плащ! Не стоит мальчишка того. И ещё, он наглец и абсолютно асоциальная личность. Дверь открылась и тот, кого напарник называл Гансом, привёл мальчика. Бледный до синевы, заплаканными глазами он смотрел на директора и трясся от ужаса, словно ожидая смертельного приговора. Он не обрадовался даже потом: Невиллу показалось, что истинный смысл слов и то, что его забирают отсюда, мальчик так и не понял. — Так, Белби, — начал директор, — Правительство Магической Британии отдаёт тебя мистеру Лонгботтому. Теперь он твой опекун, и ты обязан своей бессмысленной жизнью ему за то, что он согласился взять тебя. Мальчик вымученно закивал, вздрагивая и даже не смотря на Невилла. «Наверняка я кажусь мальчишке ещё одним монстром», — сокрушенно подумал Невилл. Директор продолжил запугивать мальчика. — И поверь, ты пожалеешь, что родился на свет, если рассердишь нового опекуна. А теперь оставь куртку и башмаки и отправляйся вслед за ним. Мальчик побледнел и вцепился в Ганса. Никто из тех, кого отдали, не возвращался обратно. Про них больше ничего не слышали и, естественно, среди оставшихся в стенах школы детей ходили самые страшные слухи. Вот почему Белби зашёлся криком и плачем. Из его подвываний и слезливых просьб можно было разобрать, что он не хочет умирать, и больше не будет просить добавки, но его не слушали. Мальчика ещё раз огрели толстым ремнём по спине, пока Невилл не вмешался и сам не встал между ним и Гансом, помог Эрику стянуть с себя куртку и обувь. В довершение всего мальчику нацепили на запястье прочный магический поводок. — Мистер Лонгботтом, — Мятлик показал на камин у задней стены своего кабинета, — не утруждайте себя попытками объяснить что-то этому ничтожеству. Он так и будет выть. Камин проведёт вас на Косую Аллею. Невилл кивнул, машинально потянул ребёнка за собой и через несколько минут вышел из камина в переулке рядом с магазином мадам Малкин. Эрик вывалился следом и только вздрогнул, когда на его плечи опустилась тяжёлая трансфигурированная из плаща куртка, а самого его подняли на руки и прижали к груди. — Всё самое страшное уже позади. Пойдём со мной. Невилл боялся, что Эрик станет вырываться и рыдать дальше, но тот притих и замер. Прижав его к себе, он понял, какой тот горячий: наверное, подхватил грипп или простуду, сидя в холодном сыром подвале. Эрик и правда смертельно боялся Невилла, но вырываться не смел, ведь мужчина этот был явно много крепче его. Воля к сопротивлению пропала. Наверное от того, что весь организм погружался в жаркое марево болезни. Куртка стала казаться слишком тяжёлой и обжигающей, а капли дождя, иногда попадавшие в лицо, до отвращения ледяными. Всё вокруг расплывалось, сливалось в серый туман, и только сердце, бьющееся в груди мужчины, билось слишком громко, заглушая шум толпы вокруг. Свист воздуха при аппарации ненадолго вывел Эрика из сонного оцепенения и мальчик попытался осмотреться. Он даже не обратил внимания на то, что рука его теперь была свободна и его никто не держал силой возле себя. Перед ним виднелся дом, по виду которого он мог сразу сказать, что хозяин его довольно оригинальный маг. Больше всего жилище напоминало шахматную ладью, даже зубцы были сверху. Эрик успел насчитать четыре этажа и пристройку, на двери в которую блестела медью табличка: «Кс.Лавгуд. Главный редактор журнала «Придира». К парадной двери вела дорожка, вдоль которой росли яблони, совершенно без листьев, но с крупными плодами. На этих же деревьях росла омела. А где-то на периферии зрения курсировали цапли, которые, очевидно, заменяли сторожевых собак. Невилл уверенно шёл по дороге вперёд, распахнул дверь и Эрику показалось, что он бредит. В прихожую, стены которой были выкрашены в голубой цвет и расписаны райскими птицами, цветами и планетами, выпорхнула молодая и очень красивая женщина в летнем сарафане. Голубые её глаза лучились добротой и отрешённостью. Одной рукой она поглаживала живот, другой заправляла свою волшебную палочку за ухо. Мальчик не знал как быть, когда она подбежала к Невиллу, чмокнула его в щёку, а затем нежно, будто бы всю жизнь встречала этого ребёнка на пороге своего дома, обняла Эрика и прощебетала. — Наконец-то вернулись. А мы ждали и ждали. Мозгошмыги мне всё рассказали, — она уже увлекала ребёнка на кухню, а Невилл, сдав купленные вещи и обувь домовику, шёл следом, с восхищением вдыхая аромат свежей мясной похлёбки и тёплого хлеба. — И как тебя зовут? Луна легко приподняла Эрика и усадила прямо на обеденный стол, что при его весе было сделать нетрудно даже в её положении. Только мальчик не ответил, слабо вскрикнул и попытался слезть. Она продолжила негромко уговаривать его. — Да ты меня не бойся. Сейчас умоешься и будем обедать, а потом пойдёшь в свою комнату спать. Мальчик немного попятился и упёрся спиной в Невилла. — Луна, не наседай на него. Он всего боится. Я помогу ему умыться и мы придём обедать. Сглотнув горький ком, вставший в горле, мальчик ответил, зная что реакцией на его фамилию будет крик, и хорошо если не пощёчина. — Эрик Белби. Мой отец… — он хотел сказать «мне очень жаль, мадам», но Луна, будто угадав его намерения, перебила его. — Отец — это отец. И неважно, чем он занимался, ведь ты-то в его деяниях не участвовал. Я рада видеть тебя в нашей семье. Я — Луна Лонгботтом. Этот медведь, — она ткнула пальцем в мужа, — мой муж Невилл. Мой отец сейчас в типографии и неизвестно когда заглянет в дом. А ты, молодой человек, идёшь умываться и обедать. Учти, возражений я не потерплю. Невилл помог Эрику умыться, выдохнул, когда увидел тонкие ссадины на спине, уходящие под старое бельё. Он ничего не сказал, просто достал флакон с заживляющим зельем и аккуратно всё смазал. Спину ненадолго зажгло, а потом боль отступила на задворки сознания, осталось только неприятное чувство сходящих ссадин. Мальчик удивлённо посмотрел на Невилла. — Что? Всего лишь экстракт бадьяна магического, ну и немного волос единорога. — Экстракт чего, простите? — мальчик смутился. — И волос кого? Невилл застонал. Ребёнок вроде жил в магическом мире, но по сути ничего о нём не знал. Это было ужасно. Сколько его придется учить! А главное — в Школе св. Брутуса оставалось ещё несколько таких же страдающих детей, ни в чем не виновных, и пусть Невилл не мог взять их всех к себе, он решил попробовать хоть как-то облегчить их участь. У него ещё оставались связи в Министерстве Магии и в Аврорате благодаря Гермионе и Гарри, и он решил чуть позже обратиться к ним и рассказать об этих детях.