Попечительница

— Ты с ума сошла? — Джинни, в девичестве Уизли, а теперь носящая гордую фамилию Поттер, с непониманием уставилась на Гермиону. — Да, возможно. Но мне нравится моя работа, — волшебница пожала плечами. — Тем более, что мне хорошо заплатят. Не вижу причин для беспокойства. — Но даже ради денег… Добровольно ни за что бы не согласилась, пусть и заплатят. Это же, пойми, Пожиратели Смерти! — Тогда боюсь, что ты сильно удивишься, когда я тебе поведаю, кто же все-таки это «счастливчик-пациент». Это Люциус Малфой, — Грейнджер в упор посмотрела на Джинни. От этой импульсивной девушки можно было ожидать чего угодно. Взять даже момент расставания с Роном. Flashback       Гермиона сидит у окна их общей с Роном спальни в Норе. «Сегодня льет дождь» — подумала Гермиона. — «На улице серо. Также серо, как и у меня в душе.»       Гермионе начало казаться, что их отношения с Роном переросли из «страсти и любви» молодоженов в «нам так удобно» супругов, проживших в браке лет двадцать, если не больше. Даже слово «кажется» здесь лишнее. Это действительно так. Им удобно. Рону удобно. Гермиона выступала для Уизли не в роли супруги, а роли хорошего и близкого друга, которому, случись у Рона что-либо, можно поплакать в жилетку. Но этой особой искры в их отношениях не было. Гермионе этого решительно не хватало. Каждый из супругов был погружен в работу с головой, и оба воспринимали друг друга как должное.       Грейнджер тщательно подбирала время для разговора с Рональдом. Чтобы ни в коем случае у него не было проблем на работе в данный период, и чтобы в семье все было хорошо. Когда же этот момент настал, она усадила Рона перед собой, всунула в руки стакан с огневиски, и как на духу выложила всю ситуацию. Тот отреагировал адекватно, но то, что ему больно, было видно. Уизли сами по себе такие. Не входит у них в привычку скрывать эмоции, и все тут.       Тогда семья восприняла уход Гермионы с переменным успехом. Вся мужская часть семьи, включая Рона и несмотря на его боль, считала, что супруги поступили верно, мол, лучше жить порознь и быть хорошими друзьями, чем жить вместе и рушить эти самые дружеские отношения. Женская же часть считала, что Гермиона поступила плохо. Джинни и Молли говорили, что Гермиона тем самым рушит жизнь их сыну и брату. Но Грейнджер и тогда их понимала. Не стала убеждать их в своей правоте. Просто собрала вещи, пожелала Рону найти свое счастье и уехала.       Простили не скоро. Тяжело, долго, но все же простили, когда увидели, что Рону становится легче. End Flashback — Малфой? Нет, ну ты точно совсем… Он же… — Джинни не могла подобрать слов, — магглоненавистник! Расист в мире магии! — Знаешь, ты не первая, кто мне это говорит. Кингсли твердил тоже самое, — усмехнулась Гермиона. — Так может, это знак? Что… не вариант? — Хм, — коротко бросила в ответ Грейнджер, — вы оба правы. Но не в этом. Ваша правота в другом. Я действительно не умею останавливаться! — она гордо вздернула подбородок. — Я боюсь за тебя, пойми! Но, как бы ты ни поступила, я всегда буду на твоей стороне, — Джинни обняла подругу.       Солнце закатилось. Ночь вступала в свои права. Но за ночью придет день, потом опять день и опять.

***

      Грейнджер вернулась в камеру Люциуса в Азкабане спустя ровно неделю. Стражник впустил ее в комнатушку, кивнув на прощание. Узник встретил Гермиону ухмылкой и вопросом, наполненным сарказмом: — Вы снова здесь, мисс Грейнджер? Что же, не удивлен. — Почему? — Гермиона сделала шаг в камеру и за ней, с жутким скрипом и лязгом, закрылась магическая дверь. — Потому что вы — Гриффиндорка. Все вы такие, упертые, — он смерил ее презрительным, в отношении Малфоя можно сказать — обыденным взглядом. Гермиона сделала вид, что пропустила колкость мимо ушей и продолжила: — Сегодня я расскажу вам о предстоящей работе: если в течение последующих четырех недель сможете убедить Визенгамот в чистоте ваших помыслов, то, возможно, вас выпустят из Азкабана, но отправят под домашний арест в поместье. — Замечательно. Тюрьма сменится тюрьмой, — буркнул Люциус. — Что вы имеете ввиду? Я думала, Малфой-мэнор — ваш дом? — удивленно протянула Гермиона. — Слишком уж много плохого там случилось, мисс Грейнджер, — Люциус взглянул на нее своими серыми глазами, — и не только у меня. — Мистер Малфой, мне бы не хотелось… — Извините, не хотел. Так что там у вас сегодня? — Гермионе потребовалось некоторое количество времени для того, что вернуться в реальный мир из неприятных воспоминаний. — Да… — бросила она неуверенно, — у меня действительно есть с собой кое-что для вас.       «Я ее чем-то задел? Возможно… Этой девочке тоже пришлось многое пережить за это время… И с мэнором связаны не самые приятные ее воспоминания» — подумал Люциус. Но мгновенно скрыл свое волнение за маской легкого презрения. — Я принесла для вас это, мистер Малфой, — волшебница протянула Люциусу сверток с чем-то. — Что это? — Малфой склонил голову набок, рассматривая сверток. Гермиона протянула ему его, бросив: «Разверните и узнаете», и снова уткнулась лицом в папку с его делом, что-то туда записывая.       Люциус развернул сверток и замер от удивления. В нем была одежда. Маггловская одежда. Он фыркнул и перевел взгляд на Гермиону. — Вы считаете, что я это надену? — он скептически поднял брови. — Ну это всяко лучше тюремной робы, которую вы сейчас носите. А это вполне удобные брюки, хорошая рубашка и, к тому же, очень теплый свитер. Тут сыро, он был бы как нельзя кстати. — Так это подкуп, мисс Грейнджер? — Малфоя веселила вся эта ситуация. — Называйте как хотите. Но это не умаляет значимости этой одежды, — она пожала плечами и глянула на Люциуса. «Он так изменился за эти годы. Одиночество делает с людьми ужасные вещи» — Грейнджер вздохнула. — Неужели, это все, для чего вы притащились сюда? — Люциус отложил одежду в сторону и уставился на Гермиону с любопытством и неким… разочарованием? — Нет, не только. Я должна сказать вам, что… виделась с Драко на этой неделе. В общем, он в курсе, что я веду ваше дело. Теперь в курсе. И он желает мне удачи, — она усмехнулась. — Не знаю, сарказм то был или нет, но тем не менее, он так сказал. Также Драко просил передать, что ждет, когда вы вернетесь в поместье. Наверное, это очень личное, но он просил передать, что без вас там пусто, — Гермиона пересказала все Люциусу и посмотрела на него. Тот слушал ее с такими глазами, наполненными тоской, что ей открылась еще одна черта Малфоя-старшего, которая до сих пор скрывалась за стереотипами — он действительно любит Драко и очень по нему скучает. — А Нарцисса? — после недолгого молчания спросил Люциус. — Нарцисса? Простите… — до Гермионы не сразу дошел смысл поставленного вопроса. — Моя жена. Мисс Грейнджер, как для гриффиндорской заучки, вы чрезвычайно сильно тупите сегодня, — он фыркнул, складывая руки в замок и делая вид какого-нибудь преподавателя Хогвартса или нудного сотрудника Министерства. — Извините, — процедила она, но через секунду вернула себе деловой тон и продолжила, — она уехала и больше не появлялась. По словам Драко, конечно.       Малфой-старший развелся с женой почти сразу, как прозвучал его приговор на суде. Нарцисса не выдержала давления войны и ее итогов и изъявила желание разойтись. Люциус не смог ей отказать, слишком уж сильно любил и не хотел, чтобы она страдала. Нарцисса также захотела забрать с собой и единственного сына, но тот не захотел. Мать не настаивала, Драко уже взрослый. — Ясно, мисс Грейнджер, — он собирался что-то еще сказать, но мученический лязг магической двери оповестил их об окончании времени. — Что же, я так понимаю, нам с вами не суждено договорить, мисс Грейнджер, — хмыкнул Люциус. — Не волнуйтесь, я вернусь на следующей неделе, мистер Малфой, — она закончила последние записи в деле и захлопнула папку. Поднявшись с места, Гермиона бросила на Малфоя сочувствующий взгляд. — До свидания. — До свидания, мисс Грейнджер.       «Ох, и до чего же упертые эти гриффиндорцы, эта Грейнджер» — пронеслось в голове у Люциуса, как только захлопнулась дверь за Гермионой.       Солнце было на закате. Скоро ночь сменит день. Неделя сменит неделю, и она вернется.