Глава 4.
Я не стала смотреть, что написал мне Влад, ни тогда, ни на следующий день — слишком сильно зацепило меня. Я даже не предполагала, что так болезненно отреагирую на перемены его настроения. Не думать о нем было своего рода защитной реакцией. Целый день мы были в дороге, домой добрались уже в самом конце дня. Дом, мой милый дом обнял меня тишиной. Я люблю в него возвращаться, он встречает меня знакомыми запахами, стуками, вздохами, миганием лампочек на кухне, гудением крана, бульканьем включающегося со щелчком фильтра, тусклым блеском на боках любимой кружки. Все было на своих местах и все же все было немного иначе. Мне казалось, фонарь как-то по особенному таинственно заглядывает в комнату, и две половицы в прихожей скрипят так жалостливо, словно вздыхают… Вскоре я сидела на широком кухонном подоконнике, поджав ноги по-турецки, чистая после душа, в любимом длинном свитере, с чашкой чая и чувствовала себя почти счастливой. Телефон лежал рядом до сих пор выключенный. Я пила чай маленькими глоточками, смотрела, как снегом заметает дорожки вдоль парка и думала, спорила сама с собой. — Чего я так загналась из-за него? Подумаешь — рассматривал, подумаешь — мурашки, подумаешь — чувствую на расстоянии. У меня стресс, я сейчас что хочешь почувствую. — Просто все иначе в этот раз, прежде так не было. — Сама повышаешь его значимость. Что ты о нем знаешь вообще? — Ничего. — Он за тысячи километров, как он вообще может на тебя влиять? Вспомни, какой он закрытый, это явно не без причины. — Возможно. — Может, он болен, может, ненормальный вообще или преступник — сам же говорил, что плохой человек. — Нет, он не так сказал, он сказал — не добрый. — Ну, не велика разница… — И все же она есть … — А если он женат или многодетный отец? — Я действительно о нем ничего не знаю. Мимолетная встреча, где — я и где — он, мы из разных городов, разных стран. Что я себе напридумывала? — Да, на самом деле — накрутила себя, относись к этому проще. Возьми телефон, включи его и взгляни в лицо своим страхам! — Ладно… От Влада было несколько сообщений, одно вчерашнее: «Я рад, что мы познакомились, это самое лучшее, что со мной произошло за последних несколько лет». Ого! Откровенно и совсем грустно звучит. Что могло случится в его жизни, отчего он стал таким? Какая же грустная у него жизнь, если простое знакомство показалось событием. Второе сообщение он отправил сегодня днем: «Майя, хорошей тебе дороги». Спасибо… И последнее вечером, пару часов назад: «Надеюсь, что ты уже дома и делишься впечатлениями со своей семьёй». Такой милый… С ними я буду делиться завтра, а сейчас — спа-а-ать… Не ответить было бы некрасиво, поэтому я быстро набрала текст: «Спасибо, я дома, все ок», отправила его и закрыла приложение. Очень устала, мало спала прошлой ночью, еще и дорога прилично вымотала. Единственное, в чем я сейчас нуждалась, — это в отдыхе. Уснула я, едва коснувшись головой подушки. Проснулась, когда было уже светло. Я чувствовала себя отдохнувшей, проверила телефон. Мое сообщение было просмотрено еще вчера, почти сразу же после того, как я его отправила, но ответа не было. Пора было вставать и собираться, у меня был где-то час до того, как брат заедет за мной, чтобы отвезти за город к родителям. Они жили там уже пару лет, город их утомлял. Я любила приезжать к ним на выходные, особенно любила, когда собиралась вся семья, как сегодня. Время в хлопотах пролетело очень быстро. Сначала душ и кофе, потом я сложила подарки и сувениры, кое-какую одежду, залила на флешку фотки с отдыха, привела себя в порядок, убрала волосы в высокий хвост, немного пудры на кожу, чтобы защитить ее от мороза, накрасила ресницы, увлажнила блеском губы, каплю парфюма на запястья и шею, надела узкие черные джинсы, персиковый свитер с высоким горлом, подчеркивающим загар. Оглядела себя в зеркале, покрутилась и осталась довольна. Я уже шнуровала ботинки, когда позвонил брат и сказал, что подъезжает. Накинув полушубок, подхватила сумку, ноутбук, закрыла квартиру и поспешила вниз. — Привет, мелкая, выглядишь отлично, отдохнувшая, загар к лицу, — расцеловал меня брат. — Привет! Соскучилась. Как наши? — Все тебя ждут, Мила с детьми еще вчера уехала, тебе повезло, что меня дела задержали, а то пришлось бы добираться самой, — улыбался он. — Не пропала бы, — отшутилась я. — Ну, рассказывай, как отдохнули? — Все хорошо, отдохнули отлично, я фотки везу, потом покажу. — Жениха там себе не нашла? А то редко на связь выходила, мы подумали, ты в гареме у шейха какого-нить. Я рассмеялась: — Вам надо меньше дурацких новостей читать, фантазеры. Там народа почти не было, не сезон, это был спокойный, практически старушечий отдых. — Глазки блестят совсем не по-старушечьи, — уточнил он — Ты лучше на дорогу смотри, а не мне в глазки, вон, на проспекте уже. — Я показала ему язык. — Спокойно! Я контролирую ситуацию! — дурачился он. — Я всегда волнуюсь, когда слышу от тебя эту фразу, еще после того случая в «Мэдисон». Брат широко улыбнулся. — Это было давно и… — …и правда. Пяти минут не прошло, как ты ее изрек и уснул за столом, хорошо не лицом в салате. — Маюша, но все же обошлось тогда, — он улыбался, даже не подумав смущаться. — Ну да, не тебе же с Милой пришлось тащить мужика весом в девяноста килограмм в такси. С тех пор эта твоя фраза для меня как сигнал «Ахтунг! Опасность!». — Это в тебе партизанские гены предков взыграли, не бросила собрата в беде, вынесла на себе из-под обстрела! Мы смеялись на весь салон, что-что, а чувство юмора у нас было тоже на генном уровне. Нахохотавшись, он посмотрел на меня, приподняв бровь и сказал: — Матвей просил тебе кланяться и привет передать. — Спасибо. — И все? — Что значит «и все»? — Мне казалось, он тебе нравится. — Хороший парень, передавай ему от меня тоже привет. Он внимательно смотрел на меня, пока мы стояли на светофоре. Я, кажется, покраснела. — Прежде его приветы вызывали у тебя больше эмоций, а теперь — лишь скупое «спасибо». Я чего-то не знаю, систер? Когда я рассказывала Владу о своих родных, я упомянула, что мы дружны с братом. Это была не просто дружба, мы были по-настоящему близки, между нами практически не было секретов; даже разница в четырнадцать лет этому не мешала — мы могли обсуждать с ним все волнующие нас темы. — Ой, Гарик, мы так «приветимся» уже полгода, не считая пары походов куда-то вместе. — Ну, насколько я понял, из слов Матвея, это ты подвесила его за яйца на пионерском расстоянии… — Юморист, — я снова смеялась. — Я познакомилась с одним интересным человеком в аэропорту, в Москве. — И-и? — Без «и-и», просто познакомились, у нас рейс дважды откладывали. Выпили вместе кофе и немного поболтали. Он мне понравился, обменялись контактами и пару раз пообщались после, вот и все. — И кто он, что, где? — Я пока мало знаю о нем. Зовут Влад, работает в Бейруте, что-то с нефтью связанно, он интересный собеседник — пока все. — Понятно, почти шейх, — заулыбался он. — А ты говоришь не верить новостям. Снова смех на весь салон. — Он совсем не похож на шейха, он… Знаешь, такой… — Какой? — Себе на уме. — Угу, совсем как ты. — Он посмотрел на меня ласково и подмигнул. — Просто будь умницей, хорошо? — Хорошо, — пообещала я. Гарик никогда не был занудой. Я обожала своего брата, всегда ему доверяла, он никогда не смеялся над моими «детскими» и позже взрослыми секретами, всегда воспринимал их на полном серьёзе, не выдавал меня, был рядом, если это было нужно, и я старалась платить ему той же монетой. — Знаешь, о чем я думаю? — спросил он. — О чем? — Нужно посоветовать Матюхе податься в нефтяные магнаты, — заржал он. Мы снова смеялись. Как хорошо, что я вернулась с отдыха перед выходными и мы смогли собраться всей «гордеевской кучкой»: внуки, дети, родители. Сколько дел мы успели переделать за этот день, уму не постижимо! Чистили двор от снега, катались на санках, носились с собаками по сугробам, грелись у камина с детьми «кучей малой», варили уху на улице в большом котелке, потом ели ее, спорили, у кого больше всего костей. Победила племяшка, хотя должна была я — мне положили самые большие куски рыбы, потому что все сказали, что я худющая и меня надо откармливать. После ужина смотрели фотки с отдыха, потом еще пили чай, смотрели фильм — насыщенный был день… Когда я поднялась к себе в комнату после душа, было совсем поздно. Нашла в сумке телефон, совсем о нем забыла сегодня, и полезла проверять, есть ли что-то от Влада. Он прислал мне несколько сообщений в течении дня. Утром спрашивал, как идет акклиматизация, днем написал, что столько спать не хорошо, а вечером пожелал доброй ночи. Я написала, что у меня все в порядке, извинилась, что так долго не отвечала, пояснила, что была занята. Он ответил сразу же, словно ждал, с телефоном в руках, что я именно сейчас напишу. — Я уже подумал, что ты выбросила телефон. — Привет, нет. — Привет. — Ты чего не спишь? — Не спится, читал паблик в телеге, думал, может, ты появишься. — Вот она я, появилась. — Позвоню? — Ой, нет, в соседней комнате спят, а выйти на балкон я не смогу, там минус пятнадцать. Извини. — Ок, значит, в другой раз. Как твой день? - Просто за-ме-ча-тель-но! — Я рад. — А как твой день? — Обычный, в рабочем режиме. — Ты и в субботу работаешь? — И завтра тоже, здесь один свободный день — это пятница. — Странный режим, это же утомительно. — Здесь так принято, я привык. — Ты любишь свою работу? — Нормально, это просто работа, мне необязательно ее любить, достаточно хорошо ее выполнять. — А есть то, что ты любишь делать? — Мало таких вещей. Фотографировать, например. — Людей? — Нет, что-то красивое, что окружает меня. — Покажешь пару фото? — Хорошо. Он прислал мне несколько снимков, они были действительно красивыми: рассвет или закат в розовых облаках; старый, разрушенный каменный колодец в песках; огромные красные маки посреди дюн, на клочке бледно-зеленой травы и пустые детские качели на ветке толстого дерева. Последнее фото меня тронуло особенно. Качели выглядели такими одинокими и заброшенными, знавшие детский смех, дарившие радость, теперь понуро висящие в одиночестве, не подгоняемые даже ветерком. — Чудесные фото, особенно качели… — Почему ты выбрала именно их? — Не знаю, интуитивно, в этом фото видны твои эмоции. — Ты очень проницательна, — ответил он. Мне захотелось его поддержать, от фото сквозило таким одиночеством. Я, кажется, поняла, чего он ждал от общения со мной: того, что я буду просто слушать, уделять ему немного внимания, за что-то хвалить, что-то рассказывать о себе — простое человеческое участие. Ему было, видимо, одиноко на чужбине. Что ж, это я могла ему дать, сделать что-то доброе совсем несложно, и я написала: — Ты можешь писать мне в любое время, я всегда тебя прочту и отвечу. И фото кидай, мне очень они понравились. — Спасибо, только если это тебя не станет обременять. — Не любишь навязываться? — Нет. — Я тоже. Мне будет приятно, это же нас ни к чему не обязывает, — добавила я. Я хотела показать ему, что мне приятно общение и я не собираюсь лезть к нему в душу, потому что он, кажется, напрягся после моих слов о том, что я прочла его эмоции на том фото. — Договорились. Пора, наверно, отдыхать. Значит, не показалось… Что же ты такой пуганный? — Да, а то я уже залипаю, могу вырубиться посреди разговора, — помогла я ему. — Тогда доброй ночи, Майя. — Сладких снов, Влад.* * *
С той ночи наше общение стало проще, мы переписывались по началу не каждый день, ничего особенно личного не было в этих разговорах, просто какие-то будничные мелочи, впечатления, события. Через месяца два наше утро начиналось с привета друг другу. Это было первое, что мы делали просыпаясь: желали доброго и удачного дня, обменивались планами, делились в течении дня результатами, а заканчивали обсуждением чего-либо и пожеланием сладких снов или просто пожеланием, если кто-то из нас был занят. Я до сих пор знала о Владе не многим больше, чем в самом начале знакомства, но это меня не напрягало. Тот формат, которого мы придерживались, и не предполагал большего. Мы пару раз созванивались, но прежних сумасшедших эмоций не было, это были спокойные, дружеские беседы. Не помню, чтобы мы пропустили, не общаясь, хотя бы один день. Наша переписка в течении дня стала чем-то само собой разумеющимся, как чашка кофе утром. Она прочно вошла в мою жизнь, наравне с учебой и общением с реальными друзьями, и была приятным бонусом, словно ритуал, дающий уверенность, что все хорошо и стабильно. Мне казалось, так будет продолжаться бесконечно. Как же я ошибалась…