* * *
Очутившись в гостиной в квартире Драко, Гермиона сразу поняла: случилось нечто ужасное. Пол исчертили кровавые следы, раскрасив паркет кошмарными пятнами. Гермиона, с сердцем как бубен, позвала Малфоя — нет ответа. Бросилась на его поиски — пусто, а спальня полна разрушенной мебели... От неё остались одни воспоминания: сладкие, волнительные, бесценные. Но сейчас было не до них. Грейнджер достала палочку. Проверила. В квартире — никого. Вдруг она заметила жёлтый самолётик в углу гостиной. Развернула: перед ней извещение о штрафе, адресованное Беллинде Морган. Казалось, сердце увеличилось вдвое. — Эбби! — громко. Взволнованно. На нервах. Как по щелчку, эльф возникла перед глазами. — Что с мистером Малфоем? — чуть дрожаще спросила Гермиона. Конечно, неумный вопрос, но определённость важнее. — Ты хоть что-нибудь можешь сказать? Ты знаешь, откуда кровь? — мысли путались. Гермиона в спешке прокручивала в голове разные варианты, потому что понимала, домовик может и не ответить. — Эбби точно не знает. Эбби не видела сегодня мистера Малфоя, — она насупилась, — но она видела его вчера. Вместе с мисс Морган. — Грейнджер старалась не паниковать. — Мистер Малфой лежал весь в крови, и тут вошла та, кого хозяин велел не пускать. Только хозяин не позволил её прогнать, он прогнал Эбби! Сердце Гермионы пропустило удар. — Я не понимаю. На мистера Малфоя напали? — опять идиотский вопрос. — За что? Как? Кто?! Эбби… пожалуйста… скажи… Эльф терялась. Она не могла исполнить просьбу. А Гермиона наивно надеялась, что Эбби хоть что-то, да скажет. Только та принялась тянуть себя за уши, вероятно, наказывая за неспособность помочь, чем откровенно сердила. Её новая хозяйка была непреклонна: — Опять? Прекрати! Или я освобожу тебя! — некрасиво пригрозила она. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. — Просто скажи, что видела... Сбивчиво, зациклено, робко, но домовик пыталась ответить, пока пальчики теребили бесформенный балахон: — Эбби — вещь. А вещь мало кого видит, кроме хозяев. Сначала мистер Малфой позвал её и приказал никогда не убирать его спальню. Потом кто-то пришёл, — вещала она, — и хозяин прогнал Эбби. Затем снова позвал, совсем слабо, но Эбби услышала. Хозяин лежал на полу, весь в крови, и снова пришла мисс Морган. Но мистер Малфой не позволил Эбби... — она не договорила и затряслась, как осиновый лист. — Хозяин подарил Эбби мисс Грейнджер. — Но почему ты не разбудила меня? Почему?! — с отчаянием воскликнула Гермиона. — Эбби не было велено, — испуганно ответила та и отступила в угол, заламывая граблевидные пальцы. Грейнджер понимала, что домовик не руководствуется собственной волей, если это не входит в обычные обязанности. Он выполняет лишь указания хозяина. А Малфои не учили их нарушать! «Но почему я спала?! — накатила злость. — Чёрт!» И зачем Драко прислал ей Эбби? — Мистер Малфой велел что-нибудь ещё? Вчера вечером, — уточнила Гермиона. — Он велел передать стеклянный пузырёк, но не успел сказать кому. — Дай мне его, — Гермиона старалась говорить твёрдо и чётко. — Эбби, я — твоя хозяйка. И я прошу тебя... Эльф выползла из угла и нерешительно протянула фиал, причём с явной неохотой. И мельком взглянув на флакон, Грейнджер поняла: там воспоминания. «Но чьи?» — Мистер Малфой в Мунго? Или у себя в доме? Ты можешь это почувствовать? Она слишком мало знала о магии эльфов и их связи с бывшими хозяевами. Вероятно, они чувствуют смерть, иначе бы Кричер не ел себя поедом за неспособность исполнить последнюю волю. — Но Эбби не разрешается это делать, — залепетала эльф. — Эбби на него уже не работает. — Пожалуйста, найди его. Я прошу... — на грани «приказываю». Ведь это освобождает эльфа от моральных дилемм. Ответ Эбби прозвучал очень быстро: — Нет, в доме мистера Малфоя нет. Бывший хозяин в Малфой-мэноре. — По крайней мере, он жив, — выдохнула Гермиона и шагнула в камин. — Отправляйся домой, а я найду мистера Малфоя. — Не пускайте к нему мисс Морган, — нравоучительно вставила Эбби. — Она пахнет не как мисс Грейнджер. Мисс Морган плохая, мисс Морган — эмпат. Гермиона оторопела. То, о чём они с Драко только догадывались, эльф выдала на раз-два, и очевидно, что домовики не в восторге от дара Беллинды: то ли по инерции, то ли из страха, то ли у рабов свои тайны... Которым мало кто верит. А порой просто не слышат. — Вы ведь поможете ему? — пропищала Эбби. — Я постараюсь, — Гермионе нужен был омут памяти из кабинета Гарри. И немедленно.* * *
Грейнджер никак не ожидала увидеть на рабочем месте не только Гарри, но и Перси Уизли. Он почему-то встал при её появлении, что было очень не похоже на него. Этикет этикетом, однако заместитель министра чтил только Устав. — Здравствуй, Гермиона. Я искал тебя. И хорошо, что ты заглянула сама, — виновато начал Уизли. — Привет, — она бросила на обоих вопросительный взгляд. — А зачем искал? Так министр велел? Что-то случилось? — от волнения вопросы сыпались градом. Перси качал головой: — Нет. Это мне надо поговорить с тобой. Гермиона нахмурилась: — А разговор может подождать? Малфой не вышел на работу, и у меня много дел. Только Перси огорошил её: — Но об этом я и хотел поговорить! О Малфое. Ты его уже видела сегодня? — Нет, а что? — Гермиону невольно осела. Опустилась на ближний стул, не желая раскрывать свои тайны. Перси теребил мантию не хуже, чем эльф: — Понимаешь, они с Роном вчера… сцепились. — Рон с Малфоем что?! — Гермиону прижало к сиденью от ярости и тревоги, а разум отказывался принимать то, что барабанило в голову. — Если Малфой подаст жалобу, — не унимался Перси, — им грозит судебное слушание. Я как чувствовал! Я пытался остановить его, честно! И я, и Элис. Но Рон как с цепи сорвался. — Да что здесь происходит?! — вскочила Гермиона. — По словам Рона, — осторожно вклинился Гарри, — он здорово врезал Малфою. Хотя и у него видок был ещё тот!.. Джинни аж обалдела. Лечащие чары — вещь хорошая, но они устраняют лишь несложные повреждения. — Рон что, рехнулся?! — бушевала Гермиона. — Вызови его. Живо! Нет, я сама! — она попятилась к двери кабинета. — Предупреждаю, сейчас я всыплю ему по первое число. А потом и Малфою!.. — Гермиона, стой! — Гарри, шагнув, поймал её за руку. — Рона сегодня нет на работе. И это ещё не всё… — Не всё?! — голос предательски осип. Новый день, как оказалось, грозился стать тяжелей предыдущих. — Это про Малфоя, — произнёс Перси. — Что «про Малфоя»? Как сильно он пострадал? А Рон?.. — поспешила добавить Грейнджер. Её разрывало от беспокойства. За обоих. — Рон как бы в порядке, — ответил Перси и сунул руки в карманы мантии. — Но, Гермиона, в общем... Твой подопечный и мисс Морган того, — он покраснел, — у них связь, — (старая сплетня!) — Я не хотел верить, но Беллинда... — виноватым тоном продолжил Перси, — она была так убедительна... — Ты зовёшь мисс Морган по имени? — удивлённо бросила Гермиона. Догадка почти сразу поразила её. — Так ты и Морган?!.. Бог мой, Перси… Что, Рон из-за этого с ним подрался? Его-то каким боком игры Морган касаются? Почему не ты? Чёрт, что я несу?! — Это из-за тебя, — с подозрением просветил Гарри. — Как-то уж совсем гадко... Малфой вывел Рона. Ну и… — Когда?! — не понимала она, но Перси уже понесло: — Послушай, ты должна знать. Линда обвела меня вокруг пальца. Прости! — заголосил он, но сейчас Гермиону подробности не интересовали. — Вообще они с Малфоем стоят друг друга! — Вот только его сюда не примешивай! — разозлилась она. — Малфой не Морган, поверь!.. — Но, девочка моя, — с интонацией отца перебил Уизли, — ты не объективна. Мы знаем про тебя и Малфоя. Только Гермиону не это пугало. — Вы что, обсуждаете тут меня как две сплетницы? Гарри?!.. — она бросила гневный взгляд на друга. — Нет! — спешно оправдывался тот, выставив руки. — Просто много чего произошло, и это выплыло наружу. Ты же понимаешь, вчера Рон был не в себе. Зол и подавлен. Не сдержан. Ну, и разболтал кое-что. Мало, но достаточно. — Малфой тебя использовал, — авторитетно заявил заместитель министра. — Как меня — Линда. Пыль в глаза попускать. — Господи, Перси, что ты несёшь?! — Грейнджер отталкивала от себя саму мысль о предательстве Драко. — Я не знаю, о чём речь, но он не стал бы! Он просто не мог. — Это ещё почему? — Уизли негодовал. — Он уже завалил тебе дело? — почти обвинил он. — Не тебе об этом говорить! — не сдержалась Гермиона, с ужасом понимая, что Малфой был прав: в министерстве Морган искала свои пути. — Да, я влип, я увлёкся Линдой. Поэтому и попёрся к ней этой ночью, как полный болван! Хотя она меня бросила. И знаешь, кого я с ней застал? Малфоя! Он спал в её кровати голой свиньёй! Гермиону практически пригвоздило. Драко не вернулся в кровать Морган. Это абсурд. Маразм! Морган — убийца. Вопросы адски росли. Наверное, Перси что-то не так понял. С каких пор Морган записалась в сиделки? Чем она его опоила? И зачем? Чтобы с Гермионой рассорить? Сделать ей больно? — И ещё… Ты видела утреннюю газету? — Перси сунул Грейнджер изданье под нос. — И что там? Статья о нас с Малфоем на первой странице? — с сарказмом выпалила она, опуская встревоженный взгляд. — Морган и Малфой помолвлены, — оглушил Гарри. Но что приятно — он не Гермиону жалел. Жертву. Она выхватила газету и, не веря своим глазам, качала головой, отказываясь принимать заголовок влюблённым сердцем. Драко женится, или это очередная утка? Вместо того, чтобы согласиться с реальностью, Грейнджер вспылила: — Об этом мы позже поговорим! Я вот не пойму, чего все лезут в мою жизнь за моей спиной?! Просто спросить нельзя? Я что, не существую? Пустое место? Знаете, я уж как-нибудь без вас разберусь! — Прости, — опять спохватился Перси и опустил глаза. — Видеть никого не могу, слышите? Оставьте меня в покое! — ловя беспокойство друга, она всё же смягчилась. — И, Гарри, одолжи мне свой омут памяти. Пожалуйста… Тот молча кивнул и повернулся к волшебной линзе. Гермиона терялась: что там задумал Драко? Его новый план никак не укладывался в голове. Как и его увольнение. Во что он влип? И его вина в это тоже не укладывалась.* * *
Грейнджер, в свадебном платье, стояла у зеркала в поместье Баркли и обещала себе не наделать ошибок. Визит вышел спонтанным. Гермиона просто чувствовала, что обязана поговорить с Касией. Сейчас! Как будто от этого разговора зависела не только работа, но и будущее. Конкретной стратегии не было — было лишь ощущение важности. Куда бы ни занесло Малфоя, о козырях против Морган нельзя забывать. А с дракой потом разберётся!.. Малфой сохранил воспоминания не ради забавы — ради разгадки, но своими силами Гермиона справится лишь к декабрю. Не раньше. Она глубоко вдохнула и произнесла: — Прости меня. Чары ожидаемо спали, и перед глазами возникла владелица дома. Ровно как и скрытой души. — Я знала, вы вернётесь, — улыбнувшись, миссис Баркли обнажила ровные зубы, и Гермиона только сейчас заметила, что эта улыбка досталась и Линде. — Упрямство — неплохое качество, но и в нём нужна мера. А где мистер Малфой? — как бы невзначай поинтересовалась она. — Я одна, — стараясь не выдать терзаний, спокойно ответила Гермиона. — Жаль… — подхватила душа-тень. — Нас с Малфоями всегда сближало одно: репутация, — поделилась Касия, очевидно, намекая на давнюю связь. — Миссис Баркли… — продолжила Гермиона. — Просто Касия, — поправила та. — Я сменила фамилию, но это, скорее, пыль в глаза, чем истинное желание. Так что вы можете мне предложить? За тайник, — она не любила расшаркиваний. — Вы ведь здесь ради него. — Доказательство, что Беллинда убила вас, — Гермиона говорила уверенно, хотя понимала, что в её руках — мелочь, а не улики. — Хм… Любопытно, — миссис Баркли вскинула брови. — И какое? Напоминаю, что мы, Морганы, не способны на непростительные заклятья. Так уж вышло. — Но не на все, — оспорила Гермиона, ёрзая от неудобства в свадебном платье, наброшенным поверх привычной одежды. — Вы же пытали сестру, не так ли? Круциатус не Экспеллиармус! — Откуда вы?.. — удивление в голосе Касии не было напускным. Однако она быстро овладела собой и придала тону холодность. — Неважно. Оно не вышло достаточно сильным. Скажу больше, нам и Империус неподвластен. Но мы прекрасно ему сопротивляемся. С некоторых пор. Только у Гермионы свои аргументы: — У вас, может, и не вышло, но Беллинда — не вы! Для заклятья намерений мало — нужно желание. Настоящее. Дикое. Чёрное. И это наталкивало на мысль, что Касия не так уж плоха. Как и Аманда. Порой в семье всё непросто. Можно быть эмпатом и абсолютно не понимать тёмных основ, а дар Морганов не подразумевает жажды убийства. — Разумно, — согласилась Касия. Одно она знала наверняка: у магии странное чувство юмора. — А как вы узнали про Круциатус? Гермиона решила, что разумнее не скрывать: — Деклан Фоули, — созналась она. — Это его воспоминания. — Он ещё жив? Прелестно. Но это ненадолго. Раз моя сестра мертва. Касия чуть повела плечами, но сей жест не выражал крайнего сожаления. — И вы так спокойно об этом говорите? С чёрствой душой. — Констатирую факт. Протянет год, не больше. Слишком слабая натура. Синдром разбитого сердца, я полагаю, — Касия нахмурилась. Чувствовалась некая обида. — Я видела ещё кое-что, — осмелела Гермиона, — но не знаю, как это показать, потому что передо мной душа-тень. Вам придётся поверить на слово. Вы ведь эмпат, Касия, и отрицать этого не получится. Примите как факт, — твёрдо заявила она. — Ну, допустим, — Касия ухмыльнулась. — Я, как вы заметили, всего лишь тень и в такой форме не могу быть эмпатом. А следовательно, отличить ложь от правды не способна. Ваши слова будут просто слова... — Но когда так долго живёшь, будучи эмпатом, учишься распознавать ложь, и не прибегая к дару. За редким исключением. Касия впечатлилась: — А вы определённо умны, мисс Грейнджер. Да, у некоторых ложь просто отпечатывается на лице. Как у вас, например. Но кто знает, может, мистер Малфой вас натренировал. Так что банального слова мне мало! — Но я не собираюсь вам лгать! — воскликнула Гермиона уж очень эмоционально, поэтому Касия сменила своё холодное выражение лица на изумлённое. (Такой всплеск чувств!) — Это риск. А для меня слишком много поставлено на карту, — искренне заявила она. Касия показала жестом на волшебную палочку, и Грейнджер догадалась, чего от неё хотят: магии. И не ошиблась, потому что словесное подтверждение не заставило себя долго ждать: — Неужели всё это ради карьеры? Как урожденная Морган — уважаю, но не слишком похоже на вас. Героизм как-то плохо уживается с амбициями. Но вы пробудили моё любопытство, поэтому проверим, на что вы согласны ради поставленной цели... Касия указала на шею: — Заклятие правдивого языка, мисс Грейнджер. Не знаю, знакомы ли вы с ним, ведь в Хогвартсе его не проходят, но это моё требование. Или так, или уходите, — расчётливо дожала она. — Это сложное заклинание, — задумчиво озвучила Гермиона. — И довольно опасное. Волшебник может наложить его на себя только собственноручно. Если я всё правильно сделаю, то целый час буду не в состоянии солгать. А если ошибусь, — она перевела дыхание, — то всю жизнь. И я прекрасно осознаю, что это может подпортить её. Ведь словом можно убить. Не буквально, конечно. — Замечательно, мисс Грейнджер! — Касия сияла. — Да, это будет непросто, но ваш тембр характерно изменится. Так я пойму, что заклинание сработало. По крайней мере, если вы напортачите, в подарок вам достанется красивый волнующий голос и, возможно, пару друзей, — она развела руками. — Вы уже практиковали заклинание? Такая тянущаяся к знаниям девушка не смогла бы пройти мимо. — Я тренировалась, но до конца никогда не доводила. — Значит, пришло время, — Касия взмахнула в воздухе рукой, подгоняя собеседницу. — Будет забавно это увидеть. Можете снять платье, так вы выглядите нелепо. Я никуда не пропаду, если не пожелаю. Гермиона не думала о тайнике, пока стягивала наряд — только о том, кто ей дорог. Не лгать всю жизнь? Теоретически, это благо. Но с другой стороны… это проклятье. Одна ошибка — и Гермиона станет министерской болтушкой, не способной схитрить. Хотя возможность промолчать всё же останется. Главный аврор её осудил бы, но решение очевидно — Касия не оставила выбора. Гермиона вернулась к зеркалу. Да, заклинание непростое, но превращение в животного тоже не сахар. Главное, не нервничать. Поднеся к горлу палочку, Грейнджер произнесла заклинание, рядом с которым скороговорка — мелкая шалость! Глаза Касии блеснули нездоровым блеском, и жгучее тепло разлилось по венам Гермионы вместе со скорым признанием: — Именно Деклан нашёл вашу сестру на полу, — с первым звуком Гермиона поняла, как сильно изменился её голос. Маглы бы сказали, что это голос сирены, превращающий правду в сладчайший яд. — Нашёл не с пеной у рта, а с пыточной маской. Аманда погибла в собственном доме. От рук Линды, скорее всего. Родная дочь убила её, и потому он нашёл жену со сломанной палочкой... — Так это, по-вашему, доказательство?! — миссис Баркли от досады хлопнула себя по бедру. Определённо, свои эмоции вдова министра выражала не слишком воспитанно. — Смерть всегда уродлива, и тот же сердечный приступ не добавляет нам красоты. Можно упасть и сломать не только палочку, но и шею! Не исключено. Только Гермиона припасла сюрприз на потом, поэтому заговорила хоть и красиво, но с вызовом: — Но несчастный Деклан нашёл и вас. Он видел ваше измученное лицо. Синюшные губы. И вы произнесли её имя... Имя той, к которой не пытали вселенской любви. Как и к её матери. Или я чего-то не знаю? Задумайтесь, прошу вас! Линде нужно было то, что вы прячете. Нужно. Любой. Ценой. Беллинда рвалась к тайне рода, но недооценила силу вашей ненависти! — льстила Гермиона, веря в это сама. Касия ненадолго замерла и гневно бросила куда-то в пустоту: — Вот ведь дрянь! Вся в мамочку. Знаете, перед самым отъездом из Англии Аманда вручила мне, — она проморгалась, — мою же вазу с гадким: «Будь счастлива, сучка!». Она вернула мне не подарок, а подлый тайник. Сестра, мисс Грейнджер, всегда мне завидовала. Не уму — красоте. И моя мать ей во всём потакала. Подозреваю, что Аманда и замуж-то не выходила, дабы мне навредить! — Закон старшинства? — предположила Гермиона. Традиции чистокровных не шутки, и Касия могла выйти замуж только после сестры. А по факту, лишь вскрыв тайник и обретя желаемое. Гермиона не сомневалась, что бессовестная Аманда с наслаждением превратила дар Деклана в палача, едва не изничтожив предмет своей зависти. — Всё куда хуже, чем вы думаете, — поделилась Касия и сменила тему: — Но почему моя убийца не в Азкабане? — миссис Баркли смотрела на Гермиону негодующим взглядом, требуя ответа. — Потому что официальная причина вашей смерти — сердечный приступ. И для Визенгамота это… — Я знаю, не продолжайте. Воспоминания больного Деклана не могут служить доказательством. Да и доказать такие вещи очень сложно. Нужно прямое признание или показания свидетелей. Вот мерзавка! Миссис Баркли нервно заходила из стороны в сторону. Но Гермиона понимала, что надо ковать железо, пока горячо, поэтому продолжила разговор: — Помогите мне, Касия. Беллинда не заслуживает вашей защиты! Скажите мне, где тайник. А я уж найду способ запереть Линду в Азкабане. Хранительница тайны остановилась, поощряя порыв, взглянула на Грейнджер и сжала кулаки: — Вам его не открыть. — Но почему? — Потому что вы не эмпат и не Морган, — решительно заявила она. — Призывные чары вам не помогут. А именно о них и идёт речь! С магией на крови всё непросто. — Но вы же Морган, — упрямо напомнила Гермиона. — Мы сделаем это вместе! — Напоминаю, я душа-тень, — мягко осадила Касия. — Между нами не просто зеркало, между нами — смерть. Но надо знать Грейнджер... — Тогда я сделаю так, что Линда никогда до него не доберётся! — нашлась она. — Даёте мне слово? — Да, даю слово! — Гермиона ликовала, когда Касия удовлетворённо кивнула: — Главный тайник в вазе, конечно. Око за око... На дне должна проступить фраза на французском: «L’amour a ses plaisirs aussi bien que ses peines». Фраза — признак того, что замок сломан. — Так это… ваза? — почти гениально. И Гермиона поняла, что зашла в тупик. Вазу нужно вернуть по истечении срока. — Да, это она. И, знаете, мисс Грейнджер, я хочу её увидеть. Прежде чем… Гермиона даже не дала договорить: — Я сейчас... Она обернулась за несколько минут. В руке она держала вазу из стола Драко: с той самой фразой с непонятной чередой букв. — Я смогу сделать дубликат. Пустышку, — Грейнджер показала первую печать Касии, демонстрируя дно. — Но придётся уничтожить оригинал. И побыстрее. Кстати, это вообще возможно? В крайнем случае, настоящий тайник можно надёжно спрятать. Хозяйка дома смотрела и смотрела на вазу, и по лицу невозможно было понять, о чём она думает. Не прошло и минуты, как Касия медленно произнесла: — Я этого никогда не пробовала. Надеюсь, вы понимаете, почему... Но сначала сделайте для меня кое-что: запустите вазой в стену. — Зачем? — не уловила Гермиона. — Просто каприз. Вазе ничего не грозит, вы же знаете. Гермиона пожала плечами и со всего размаха запустила тайником в стену. И тут... раздался звон стекла! Ваза разбилась, и Грейнджер сразу всё поняла: Касия сломалась под пытками. И... — Тайник уже пуст, — оглушённо протянула она, — Беллинда уже получила… — Гермиона не договорила и бросила отчаянный взгляд на зеркало, не представляя, что таилось внутри фамильной «шкатулки». Только Касия рассмеялась. — Вы безобразно умны, мисс Грейнджер! А ведь в министерстве обычно полно идиотов. Похоже, для миссис Баркли её «болтливость» не стала дурным откровением. — Значит, Морган кто-то помог, — заключила Гермиона. Перси. Он сболтнул про беременность, он показал Линде отчёт — вольно или невольно, он провёл её в кабинет... «Вот... идиот!» Гермиона хотела его прихлопнуть. Чуть-чуть. Неблагородные порывы прервал голос Касии: — Почините вазу, и покончим с этим. Я исполнила вашу просьбу. А теперь уходите и передайте привет мистеру Малфою, — миссис Баркли собралась исчезнуть, поэтому её образ стал медленно блекнуть. — Я не смогу, — направив палочку на осколки, тем же мелодичным тоном призналась Гермиона. — Репаро! — И почему же? — изображение в зеркале стало чётким: любопытство Касии взяло вверх. — Что случилось с мистером Притворство? — Он увольняется, — тихим голосом ответила Гермиона, совсем забыв, что может и промолчать, — и женится на Беллинде. Грейнджер подняла вазу с пола, насылая на Перси птичек, мышей, пикси, гномов и других мелких вредителей. Из-за него Морган переиграла их! — Что?! — Касия приблизилась максимально близко к зеркальной границе между ними. — Сын Люциуса женится? На Линде? Поверить не могу… — Гермиона уже вернулась к зеркалу и заметила на лице собеседницы оживление. — Так его ненаглядный сынок влюбился? И кто же эта счастливица? — Влюбился? — Гермиона с неверием качала головой. — Нет, это невозможно… — Это ещё почему? — открыто удивилась Касия. — Есть в кого... — она возвела глаза, погружаясь в воспоминания. — Знаете, Морганы давно мечтали заполучить Малфоев... Кстати, у меня от Люциуса есть чудный подарок, огромной ценности, и если бы я захотела, то стала бы ещё одной миссис Малфой, — и магия ей в помощь. — Но с годами я поняла: с нелюбимыми жить тяжело. Да и не за чем. Но в двадцать четыре я так не считала. Пусть я и не любила Деклана, но Деклан любил меня. И что самое главное, без всякой магии. А Аманда... взяла его и украла, — видно, что-то всколыхнулось в холодной душе, и она поддалась: — Как Линда украла у кого-то мистера Малфоя. Прислушайтесь к своей интуиции. Слишком много совпадений! Что-то тут не то… Истина вдруг стала для Гермионы такой... очевидной. Такой оглушительной. Пьянящей. Гермиона чуть не плакала. Вот почему ей не было больно, когда она уходила! Что-то внутри понимало, что Драко любит её. И слова здесь не обязательны. Слова всего лишь слова. Пусть и важные, но порой абсолютно не нужные. «Значит, Морган не вертеть хвостом приходила. Она напала на него! И теперь…» — Гермиона душила слёзы отчаяния и боли. Она злилась на Линду. На себя. И на то, что иногда самые важные вещи происходят у нас за спиной. Гермиона постаралась вложить в просьбу всю силу своих чувств: — Касия, скажите мне, что было в тайнике. Прошу вас… — И зачем? — не понимала она. — Свадебке быть, что вам до Малфоев? Насколько я помню, вы для них — страшный аллерген. Гермиона не смогла промолчать, правда сама просилась на свет: — Драко… — шёпотом. — Я люблю его. — Любите? Вы с ума сошли?! — миссис Баркли посмотрела на Гермиону как на ненормальную. — Мисс Грейнджер, подождите... Вы же... маглорожденная. — И горжусь этим, — не сдержалась она. — Не утруждайтесь!.. — отмахнулась Касия. — В отличии от сестры я лишена предрассудков. Правда, Ребекка мне не верила. И зря! Так Малфой и вы?.. — похоже, Касия умилялась самой ситуации. — Да Люциуса сердечный приступ хватит! Маглорожденная и Малфой… Вот это прелесть! — Так вы мне поможете? — Гермиона окончательно утвердилась в том, что мистер Баркли просто расчёт. А миссис Вудроу — типичная жертва, и что точно известно — ничуть не влюблённая. Не в мистера Баркли, по меньшей мере. — Уведи Малфоя такая, как вы… — задумалась Касия. — Это был бы сильный удар по моей племяннице. Почему был бы?! Гермиона в сердцах закричала: — Касия, Беллинда убила вас! Она вас пытала. Её мать испортила вам свадьбу. Украла Деклана. И вы навсегда возненавидели за это Аманду. Так помогите мне… сделать с её дочерью тоже самое! Из мести. — Я ненавижу Линду! — не удержала Гермиона. Миссис Баркли даже передёрнуло от её крика, но зато пробрало. В ответ она пожала плечами: — Я не представляю, как вы это сделаете. И успокойтесь, ради Мерлина! Эмоции только во вред. — Это уже не ваша головная боль, а моя! — Да, но вы не носите фамилию Морган. А это подчиняется только нам. По происхождению. — Просто ответьте… — вновь просила Гермиона. — Я скажу, но только при одном условии: никто из министерства не узнает об этом. Никаких отчётов. Никаких разоблачений. Ничего. Правду будете знать только вы, больше никто. Ну, может, ещё мистер Малфой... Он всё-таки жертва. В общем, выбирайте: любовь или слава. Ведь, провалив дело, её не видать. — Что вы ещё хотите?! — Гермиона злилась. Она устала от условий. — Непреложный обет? — Нет. Сейчас вашего слова будет достаточно. А на обеты у меня аллергия. — Даю слово, — устало произнесла она и с ожиданием уставилась на Касию. — Разговор будет долгим, — та глубоко вздохнула и продолжила: — И хорошо, что я уже умерла. Морганы — эмпаты, что для вас, мисс Грейнджер, уже не секрет. Кстати, как вы обо всём догадались? И не молчим, час ещё не истёк. — Это не я. Это Малфой. Наверное, Беллинда выдала себя. Думаю, ненамеренно… — Значит, ваш Малфой далеко не дурак! — с нескрываемым удовольствием заключила Касия. — Понимаете, мисс Грейнджер, у Морганов свои правила. С каждого из нас с обретением магии берут Непреложный обет, что мы никому, кроме наследников, не расскажем всей правды и, естественно, не попытаемся, так сказать, «обездолить» наш род. Обет — главный закон Морганов и пропуск в семейные тайны. — Но это жестоко! — непритворно возмутилась Гермиона. — Вы, должно быть, были ещё ребёнком. — Скажите об этом моей матери, ведь Морганам одного слова мало. Она не просто взяла с меня Непреложный обет, она поддалась капризу Аманды, по которому я не могла воспользоваться семейной тайной до её свадьбы. Таков договор! И своеобразный закон старшинства. Из-за Обета однажды я чуть не убила... Аманда тогда всё поняла... — Касия запиналась, и Гермионе эхом отдалось видение Фоули. — Беда Деклана в том, что он полюбил меня по собственной воле, и сестрица не смогла этого вынести. Эмпаты — особые волшебники. Они не просто распознают эмоции, ложь и правду, они знают о чувствах больше, чем обычные люди. Потому что пропускают через себя. Именно поэтому долго не живут. Слава предкам, мы, Морганы, отличаемся от остальных, хотя в силу обстоятельств, как эмпаты, стали слабее. — Слабее? Это вы про то, что вам нужен контакт с человеком? — Мисс Грейнджер, а вы опасная прелесть! Теперь понятно, почему вас считают… Ладно, не будем. Да, с посторонними людьми это необходимо, но мы можем настроиться на человека по мере общения. Всё зависит от способностей. Только сильные эмоции сложно не прочувствовать. И что ещё важнее: мы можем распознать объект любви, хотя сами любить давно не способны. — Кажется, я это уже слышала… — Беллинда проболталась? Кто же ещё! А вот это не слишком умно. Надо бы начать с той, благодаря которой всё изменилось — Лея Морган… — Я не помню это имя, — задумчиво вставила Гермиона. — Хотя изучала вашу родословную. — Мы позаботились о сохранении тайны, считая Лею прародительницей нашего рода. Не осталось ни записей, ни картин. Именно неповторимый талант Леи продлил нам жизнь и сделал не такими... наивными. Скорее, более приспособленными. По крайней мере, мы довольны. — И вы такие благодаря тому, что спрятано? — Ну, в какой-то степени, — Касия чуть наклонилась вперёд, задавая следующий вопрос: — Мисс Грейнджер, как хорошо вы знаете министерство? — Достаточно. Не знаю, а что? Это важно? — Проверяю, какие у меня шансы испортить свадьбу. Так что хранится в Закрытой комнате? — Вы про ту, что нельзя открыть ни одним из ныне известных заклинаний? Я знаю, что там… — Гермиона озвучила истину с трепетом: — Любовь. — Двести очков Гриффиндору! Именно. Сила любви велика. Непредсказуема. Необъяснима. И не изучена. — На что вы намекаете, Касия? Вы не могли получить доступ к этой комнате. А открыть тем более! — Гермиона всё ещё не понимала, к чему миссис Баркли ведёт. — Нет. Вы правы. Я просто стараюсь вам объяснить, ведь информация тоже сила. Мисс Грейнджер, я не единственная в нашем роду задумывалась о некоторых вещах, поэтому могу точно сказать, что природа истинных чувств очень сложна. Однако эмпаты неплохо разбираются в ней. Человек обретает дар любви с первым вдохом. Он любит своих детей, друзей, родителей, даже животных. Он влюбляется в другого человека по неведомой всем причине. Это чувство живёт с ним до самой смерти, но исчезает вместе с неизбежным финалом. И эмпаты знают об этом. Чувствуют. Любовь возвращается в ту самую Закрытую комнату… или куда-то ещё. Место вторично. Но когда влюбляется эмпат... Это прекрасно и страшно. Потому что губительно. Ирония в том, что любовь делает нас слепыми. Мы не распознаём эмоции тех, кого любим. И в этом есть смысл. Да, мисс Грейнджер, когда-то даже Морганы умели любить. Тогда мы прятались от других волшебников, потому что за нами охотились. Кроме того, чужие эмоции нас медленно убивали. Но от любви сложно спрятаться, и это случилось с одной из нас. Лея была очень сильным эмпатом и исключительно способной волшебницей. Но, увы, она влюбилась, как полная идиотка! Безответно, как оказалось. А для эмпата это приговор, мисс Грейнджер. К тому же, Лея была беременна, а отец ребёнка, по-видимому, не желал иметь с ней ничего общего. Как бы там ни было, она всего лишь хотела спасти себя и дитя, оградив его от страданий. От смерти. Только Лея знает, чего стоило извлечь из себя то, что люди называют любовью. Вряд ли магию, к которой ей пришлось прибегнуть, можно назвать светлой, но боль делает другими даже обычных людей, а Лея родилась эмпатом и ощущала всё гораздо сильнее. Она вытащила из себя то, что могло её погубить. Уверена, Лея страдала, когда любовь покидала её сердце… Но она освободила его. Вместе с даром любви мы лишились части магии — это наша законная плата. С последним выдохом наша любовь так и не вернулась в Закрытую комнату, чтоб возродиться заново. — Но любовь — это светлое чувство! — Гермиона с трудом принимала услышанное. — Не когда подвергается насилию, мисс Грейнджер. Человеческое сердце должно само пережить некоторые вещи. Без вмешательства магии. Но изменились мы, изменилась и наша любовь, мы слишком тесно с ней связаны. Морганы стали более свободными, а наше чувство превратилось в болезнь. В одержимость. В Филию. И только мы способны управлять ей. По крови. Это чувство пытается вернуться к нам, что логично. Резонно. Оно — часть нас. В защиту Леи могу сказать, что она обнаружила это случайно. Её выследили, и она направила Филию против мага в надежде, что тот ощутит хоть часть её мук. Вот Лея удивилась, когда обидчик превратился из гонителя в поклонника! Суть в том, что Филия и любовь имеют одну основу, а подобное тянется к подобному. Легко проникает. Болезнь Морганов заражает человека и укореняется в нём. И она-то знает, как замирает сердце, как оно ускоряется, как нуждается в ком-то. Одержимость будит сексуальное возбуждение, способность жертвовать, даже прощать... То есть то, чем жила Лея. Но всё это Филия делает под властью своих желаний. А ей... нужны мы, только — мы, и настоящее чувство откровенно мешает. Оно — мусор, в своём роде — обед, и, поглощая его, идут в ход когти и зубы. Как вы понимаете, приятного в этом мало. Зло. Насилие. Пытка. Но одержимость Морганов на то и одержимость, что ей ни к чему суррогат, и она его отторгает. Медленно. Верно. Всегда. Возможно, дело в магии, которой мы лишились, но Филия способна убить. Ведь от её укусов не каждое сердце оправится. — Так там… — Гермиона невольно прикоснулась к груди. — Я даже не знаю, как это назвать. — Магией, чем же ещё... И мы прячем её от всех. Теоретически, где хотим. Хотя ещё Лея поняла, что удобнее всего — палочка. Она — ёмкость. Полый футляр, и сердцевина в ней не перо Феникса и не жила дракона — Филия. Конечно, с обычными заклинаниями палочка не работает, не считая одного-двух. Но только специалист способен увидеть разницу, а такие не часто к нам заглядывали. Прелесть задумки в том, что ради тайны оболочку можно подогнать под свою палочку и желательно футляр не ломать. Пусть Филия нам и послушна, но попадая на кожу, обжигает её, будто прожигает себе дорогу обратно. — Так в вазе была палочка? — Грейнджер трудно было представить палочку, способную искажать чувства. — Я же сказала, — Касия вдруг представила эту наивную маглу своей дочерью и... ужаснулась. Она давно отказалась от детей. Как и от всяких Обетов. — В тайнике — палочка. И её дерево — сeltis bungeana Blume — не менялось с древних времён. Магия каркаса Бунге и магия чувств удачно дополняют друг друга. — Но как же мне спасти Драко? — не понимала Гермиона, собирая воедино невероятную картину. — Не знаю, — невесело доложила Касия. — Убить, например. С последним выдохом, как я и говорила, всё вернётся на своё место. С Филией будет покончено. — Нет, нет и нет, — спорила Гермиона. — Должен быть другой выход! — И какой? — с любопытством поинтересовалась Касия. — Эта палочка, как и её тайна, подчиняется только Морганам. Направить Филию на кого-то... или извлечь... можем лишь мы. Можем направить прямо в себя, но этим нарушим Обет. Мисс Грейнджер, единственное, что непреложно: какое-то время Драко продержится. Момент нападения он толком не вспомнит, а если вспомнит — ничего не поймёт. Под Филией сознание само создаст всему объяснение, чтобы выдержать это. Чтоб устоять. Видимо, оно посильнее сердца. Хотя случаются накладки, и кое-что всё-таки путается, но, как правило, мелочи. Мисс Грейнджер, главное — извлечь болезнь до того, как сердце не выдержит, — (зачем же выгодный мешок убивать?) — Морганы тащат её, как только заслышат смерть. Её приближение. А та не всегда мчится, чаще — ползёт, да и к этому моменту обычно всё кончено. То есть необратимо. — Сколько у меня времени? — Это зависит только от мистера Малфоя. Сейчас он как в клетке. Сопротивляется. Но либо Линда его освободит, либо женит, — она тяжело вздохнула. — Когда-то я слепо верила, что всё-таки успею вернуть Деклана. Попёрлась на свадьбу, взяв его вазу, как талисман... От нового признания Гермиона немного оторопела. Наверное, она впервые увидела, как Морган страдает. Конечно, не та самая Морган, но вполне очевидно. Ваза не какой-то трофей, она — колыбель надежд на личное счастье. А Аманда всё отняла. — Неужели нет другого способа вытащить это из Драко? — Есть одна вероятность, — миссис Баркли уловила в лице Гермионы надежду. Боль. Страх. И краем губ… содрогнулась. — Но это всего лишь гипотеза, я её не проверяла. Но я предупреждаю, мистер Малфой не станет прежним. Скорее всего... Я про его чувство. Вам его не вернуть. К несчастью для многих, разрушать легче, чем создавать. — Так что это за способ? — сейчас Гермиону не волновала взаимность. У неё нет времени даже страдать. Драко избит, ранен, подавлен. Он почти что женат! Если не при смерти. — Вы в курсе волшебных традиций? Я слышала, что до маглов долетали всякие вариации, вроде целомудрия. Между прочим, это Морганы распустили слух, что плотские удовольствия в канун свадьбы — плохая примета. И гордимся собой! Давайте, удивите меня ещё раз... Гермиона легко догадалась: — Это поцелуй? — Романтично, не правда ли? Крепко прижав к груди вазу, она бросила «спасибо» и аппарировала к себе. Но Касия Баркли осталась на месте. Она развернулась и печально прибавила: — И почему все влюблённые — идиоты? Бегут, торопятся, не думают, слышат то, что слышат, — долг перед Леей обязывал уравнять шансы. — Ваш поцелуй не поможет, — важная мелочь. — И дело не в силе любви, в силе крови. А я, как оказалось, не героиня. Я просто хотела жить. Исчезая миссис Баркли, даже не представляла, что Линда с этой девочкой сделает... И висит ли над Морган Непреложный обет? Касию вдруг потянуло разбить зеркало. К драклам! Чтоб впредь не показываться. И выбить из души убеждение, что долг семьи выше мести.* * *
Гермиона влетела в кабинет Главного аврора без стука. Осмотрелась. Заперла дверь. — Слава Богу, — она громко выдохнула, когда поняла, что её голос стал прежним. — Гарри! Мне нужна твоя помощь. — Судя по взволнованному виду и сумасшедшему взгляду, это что-то из ряда вон. Ну и что ты задумала? Гермиона уловила его одобрение: — Я собираюсь похитить Драко Малфоя прямо из Мэнора. И чем быстрее, тем лучше! __________________________________________________ От автора: Филия — древнегреческое слово, часто переводимое как «дружба» или «любовь», не имеет точного соответствия в других языках. Оно обозначает не только это, но и «дружественность», «расположение», «притяжение», «влечение». Оттуда и произошли такие слова как «ксенофилия», «зоофилия» и пр.