Ловушка для Малфоя

Драко, одетый, лежал в своей постели и горел в лихорадке. Во рту пересохло, язык припух, он с трудом мог говорить и потому резонно отмалчивался. Башка то и дело кружилась, слабость опутывала мышцы, регулярные спазмы вызывали жжение в горле, а в животе — ноющую боль. Тупую и подлую. Он и без того не был героем, а теперь в связке с какой-то «куклой» Малфой стонал, сминая скрюченными пальцами простынь из шёлка. С незавидной частотой жар напоминал о себе: Драко проваливался в некое подобие сна, и это длилось-длилось-длилось... ...неизвестно сколько. Гермиона не могла оставить Малфоя, но так просто сидеть и смотреть, как он страдает от магического отравления, не желала. Когда часа три назад — там, на кухонном полу — он пришёл в себя, его слова: «Сидеть!.. Никакого Мунго», — прозвучали требованием, а не просьбой. И когда он так изменился?.. Конечно, безответственно ему угождать, но не прислушиваться к сердцу не получалось. Гермиона догадывалась, что чисто теоретически жизни Драко ничего не угрожает, но если не принять лекарство, то мучения до поздней ночи ему обеспечены. А то и ещё дольше. — Малфой, — негромко позвала она, присоседившись на кровати, и приложила руку к его лбу. В ответ — тишина. И температура. Опять. Пора уже что-то сделать. Сильный жар, определённо, опасно, и бессвязный бред — меньшее из зол. Грозящие отдышка, боль в груди, потеря сознания никому не понравятся. И не оставят Гермионе выбора. «Лихорадка и в мире магов лихорадка», — решила она. — Я сейчас, — так же тихо сказала Гермиона, втайне надеясь, что Драко слышит её. Она поднялась. Быстро прошла на кухню и, приметив первое попавшееся — серебряную чашу для фруктов, невербально метнула: «Агуаменти», и вода наполнила ёмкость до краёв. Заморозить её смогла бы и первокурсница, поэтому следующее Диффиндо с треском раскрошило волшебное «озеро». От удара несколько осколков льда разлетелись по кухне и брякнулись об пол, теряясь из виду, чем расписались в невольном бегстве. Подхватив чашу, Гермиона вернулась к Малфою. Она присела на кровать и отложила в сторону палочку. Драко был болезненно бледен и, несомненно, обезвожен. Температура, как и конфликтная магия, вытягивала из него силы. Гермиона бережно отвела белоснежные волосы и медленно провела по лбу «кубиком» льда: одним и вторым. Тот таял, прикасаясь к горячей коже, и тонкая струйка воды сбегала по виску, устремлялась вниз по щеке, принося с собой драгоценную влагу, и, достигая скул, впитывалась в подушку. Но при жаре этого мало. Гермиона поставила чашу на тумбочку, расправила края рубашки и прикоснулась к оголённой груди. Его сердце не просто билось — стучало, как сумасшедшее, отбивая в ладони неистовый пульс. А его кожа — сухая и бледная — не столько пугала, сколько дарила такие же горячие мысли. Где Драко разогревает кровь, тело, душу. Чёрт!.. Безответственно думать об этом. «Соберись!» — приказала она себе. Малфой больше не тронет её. Он обещал. И плохо, что сейчас она забывалась. — Я же не колдомедик, — прошептала Гермиона и, сжимая лёд, провела дрожащей рукой по напряжённой шее. Так же, не торопясь, прошлась по груди от ребра до ребра и задержала дыхание. Потянулась за новым осколком и повторила свой путь. Драгоценная влага блестела на коже, и Гермионе стало не по себе, когда она почувствовала желание припасть к этой влаге губами. Здесь. Сейчас. Тайно. Малфой страдал. А она о чём думала?! Идиотка. Похоже, магическая болезнь испытывала обоих. Гермиона копотливо провела пальцами по его бесхитростному, потухшему лицу. Её рука по-прежнему дрожала, обнажая призрачный страх, но поддаваться ему не смотрелось пороком. Лишь — ношей. Артерия на шее Драко пульсировала, а с губ срывался тягучий стон, выдававший скупую боль. Малфой боролся. — Послушай, тебе надо в Мунго, — взывала и к Драко, и к своему здравомыслию Гермиона. Но он молчал. Или Малфой снова парил в забытьи, или не хотел ничего отвечать. А может, банально берёг силы. Он дышал часто, поверхностно, и беспокойный ритм сердца уже даже не чувствовался, а давил на глаза открытым упрёком. Драко сжал жёсткие блёклые губы, и Гермиона провела льдом по восковым рукам, по его тонким бессильным ладоням. Тихий вздох облегчения стал благодарностью. Новым искушением. И если бы Малфой не был в таком состоянии, он бы точно съязвил о её трепетной заботе. «Как же надо было ненавидеть сестру, чтобы обречь на такое...» Хотя... Малфой действовал импульсивно. Даже самонадеянно. И навлёк на себя беду. Как и Гермиона — когда носилась по небу буйным творением. Она прервала раздумья о Морганах, сейчас их войны не так уж важны. Только — Малфой. И жар. Она опять охладила иссохшую грудь. А все эти преступные мысли пройдут. Она их уничтожит. Сама. Или она не Грейнджер. Через несколько минут Гермиона вновь потрогала лоб: «Уже лучше». Она нежно провела пальцами по безвольной руке, с волнением отстранилась, позвала Малфоя, и его губы вдруг... ...дрогнули. Они двигались медленно и беззвучно, словно тот пытался что-то сказать. Тяжёлые веки чуть приоткрылись, но, казалось, Драко всё-таки не понимает, где находится. — Ты дома, — нервно успокаивала она, — но выслушай меня… — и замолчала, потому что Малфой выстонал: — Пить. И его скрутило. Магия некрасивым жестом едва не выплёскивалась наружу, вызывая очередной спазм. Проделки Касии Баркли начинали казаться не такими уж безопасными. Гермиона понимала, что из-за приступов тошноты пить много воды неразумно и впору поить его, как ребёнка, из ложки... Только Малфой этому не порадуется. Даже если допустит. Гермиона и сама не желала видеть в нём больного дитя и нашла, как казалось, спасительную уступку: Следующим кусочком льда она провела по пересохшим губам, очерчивая знакомый контур. И те снова дрогнули. Чуть приоткрылись. Прижались к суровому льду. Он таял, медленно утоляя жажду. И пробуждая иную — далёкую от невинной. «Прекрати!» — злилась она и ненадолго прикрыла глаза, стараясь отрешиться от соблазна. Ещё один лёд на губах стал вторым искушением. Под тёплым дыханием, в лёгком плену его рта, он исчезал, превращаясь в неровный прозрачный диск. И, наконец, пропал, растворяясь на языке почти приглашением. Кончики пальцев достигли прохладных губ, и рука Гермионы невольно задержалась на них. «Такие мягкие… и нежные». Влажные. Ей захотелось поцеловать Драко, как будто это могло облегчить его страдания. Но — нет. И никаких компромиссов. Она позвала его. Безрезультатно: ни слова, ни стона в ответ. Гермиона вздохнула и потянулась к серебряной чаше. Не прошло и секунды, как раздавшийся в тишине голос заставил сердце застыть. — Гермиона… Её рука задержалась в воздухе. А всё по тому, что Грейнджер никогда не слышала, как он зовёт её по имени. От других — тысячи раз, но от Малфоя… В его устах её имя прозвучало так... покорно. Так призывно. И, бог мой, как же ей захотелось услышать это снова... Вот так. Шёпотом. Лаская слух. Она представила, как Драко склоняется к ней и тем же голосом вторит «Гермиона», запуская пальцы в длинные волосы. Она, будто заворожённая, провела льдом по своим губам. Холодно. Соблазнительно. Пьянит. «Ох, чёрт...» — Гермиона заскользила тем же куском льда по собственному лицу — к шее, чтобы унять внутренний жар. Провела чуть ниже и замерла. Кожа немела от холода, но и наслаждалась колючим касанием. «Это всё ты виноват», — упрекнула она Малфоя. А тот, словно услышал, застонал, протестуя, и она склонилась над ним: — Нам надо в больницу. Там тебе станет легче. В ответ снова ни слова. Только вдох-выдох. Вдох-выдох. Внутреннее беспокойство усиливалось с каждой секундой. Сбивать температуру и дальше — не проблема, но что делать с болью? Гермиона потянулась за волшебной палочкой. — Никакого Мунго, я же сказал, — услышала она слабый натянутый голос. Драко еле-еле открыл глаза. — Или я трансфигурирую тебя в лукотруса, как только… сбегу оттуда. — Не сбежишь! — не сомневалась Гермиона. — Эта мерзость ещё во мне, а я... — от приступов он запинался. — Я не хочу требовать от местных светил новые туфли и сумочку им под цвет. — Хватит упрямиться! — спорила Гермиона. — Ты же страдаешь. — И что?! — он поморщился. — Грейнджер, я унижений не вынесу. Обещай мне… Обещай, — его голос перешёл в горький стон. — Так нельзя! Это тебе не шутки. — Слышать… ничего не хочу! Ты умная, вот и придумай что-нибудь, — Малфой закрыл глаза, потому что веки стали свинцовыми, и хрипло добавил: — Кабинет… Хрустальный шар… Всё, что хочешь, за новую шубку… — и стих. «Придумай?.. Легко сказать!.. Я же не могу отлучиться, пока тебя не отпустит». Спустя минут двадцать, дыхание Драко стало ровнее и тише. Жар ощутимо спал, спазмы исчезли — Малфой заснул, и она покинула комнату в поисках кабинета. Он находился напротив спальни. Внешне — небольшое и светлое помещение с дорогой и немногочисленной мебелью. Массивный стол у окна с кипой бумаг. Удобное кресло. Гермиона удивилась, обнаружив в кабинете шкаф с довольно приличным количеством книг. «Ну, и почему только я заучка?!» — она по-доброму улыбнулась. Гермиона не сомневалась, что Малфой неспроста вспомнил про кабинет. Книги. В них что-то было. Дурацкая тыква заставила Драко поступить опрометчиво, но не лишила мозгов. Гермиона не ошиблась. Справочник колдомедика стоял на третьей полке. Она знала, что нужно искать от действия блевотных пастилок, но вот от магии Касии… «Ничего… Нужно нейтрализовать хотя бы одно колдовство». Ему полегчает, а женоподобного Малфоя она переживёт. Гермиона отыскала на столе чистый пергамент и перо. Рецепт не отличался особой сложностью и, переписав его на листок, она решила, что в состоянии справится сама. Тем более если на кухне болтался медный котёл. «Как же мне всё это достать?» — она не могла бросить Малфоя. Но ведь для таких случаев есть друзья. Сегодня Рон и Гарри собирались работать допоздна, и это позволило отправить самолётик со списком ингредиентов прямо в камин аврората с просьбой принести всё в квартиру Малфоя как можно скорее. Гермиона не собиралась повально лгать и уточнила, что он стал жертвой розыгрыша, а пастилки Джорджа, смешавшись с другим колдовством, вызвали магическое отравление. Сверх этого друзьям знать не обязательно. Гермиона вернулась к Драко — тот всё ещё спал. Она стояла у постели, вглядываясь в чистое спокойное лицо, и ловила себя на том, что, пожалуй, он красив, несмотря на болезнь. Его полуоткрытое тело не блестело от воды, но в окружении шёлковых простыней будило прежнее искушение. Волшебное чувство. Оно — как тонкая грань между влюблённостью и наслаждением. — Так, так, так, пиявка вы безродная… — Гермиона вздрогнула, услышав позади жёсткий брюзгливый голос. Она легко узнала его: это Морган. — Что здесь происходит? — Пью кровь, разве не видно? — едко сообщила Гермиона. — Я что, как всегда, не вовремя? Вам захотелось... перчинки?! — Вы, как всегда, бестактны, — повернувшись, отчитала Гермиона. — Это фамильное?.. — Это разумное, — поправила Морган, — когда вокруг столько пустышек, — торча на пороге, Линда «кусалась»: — Вы и теперь станете утверждать, что Малфой всего лишь стажёр? Ха!.. — Кривляйтесь потише, мисс Морган, — предупредила Гермиона и крепче сжала волшебную палочку. Сейчас от опасной гостьи можно было ожидать чего угодно. — Малфой спит. — Спит? Так рано?! Ему шесть? — раздражённо поддела собеседница, однако тон всё же понизила. — Что вы с ним сделали?! Опоили?.. — Я?! — возмутилась Грейнджер. — Я даже не буду отвечать на ваш бред. — Спрошу иначе: во что вы его втянули? Подозрения Морган задевали Гермиону: эмпат учуял подвох? Вот так — на раз-два?! — Могу спросить вас о том же, — не растерялась Грейнджер. — И увы, Малфой... болен, — она старательно подбирала слова, чтобы не лгать слишком явно. Пока что было загадкой, насколько хорошо Морган распознаёт ложь на расстоянии, а выдавать их ошибки — не лучший выход. — И что, теперь вы не только надзиратель, но и сиделка? Определённо, Грейнджер, вы держите меня за идиотку. Он болен? Да неужели?! — Вы не идиотка, вы стерва. А я не лгу, — она бросила обеспокоенный взгляд на Драко. Тот по-прежнему спал. — Неймётся, проверьте!.. Жар надёжнее слов. Морган, как трусливая клуша, даже не приближаясь, «принюхалась» к Малфою — тот явно не годился для развлечений... Но ни тени сострадания не промелькнуло на красивом лице. Наконец она монотонно излила: — По-моему, дурные наклонности, если им потакать, способны разрушать изнутри. И что же вы намерены делать? — негромко спросила Беллинда, маяча у порога холодным пятном. Очевидно, оставаться здесь надолго она не собиралась. — Я не обязана отчитываться, мисс Морган, — отбрила Грейнджер. — Беспокоиться за кого-то — это нормально, но насколько я вижу, вы здесь не за тем, чтобы позаботиться о Малфое лично. — Я рада переложить это бремя на чужие плечи, — бессовестно объявила она. — А на что магам домовики?! Не отвечайте, вы в этом вопросе неизлечимо больны. И избавьте меня от нотаций. Я любовница Драко, — уколола Морган, — будущая невеста, если точнее, но не нянька. Это, скорее, по вашей части — помогать всем подряд. Она, ухмыльнувшись, развернулась и скрылась из виду. Гермиона догнала Беллинду в гостиной. Что-то в прощальном взгляде встревожило... Или это была интуиция? «Где же прежние сцены?» Откуда такая лояльность к её присутствию? У эмпата-то. — С каких пор вы согласны доверить мне мистера Малфоя? Вы непостоянны, мисс Морган, — смело обвинила её Гермиона. — А что, это незаконно? — наигранно негодуя, спросила Беллинда и, «одарив» её насмешливым взглядом, продолжила: — Чувствую, ваше притворное равнодушие себя исчерпало. — Она пренебрежительно растянула губы. — Хорошо, я отвечу. Разве у меня есть причины не доверять вам, такой прилежной девочке? Сейчас, когда Драко болен... — Беллинда изобразила задумчивость. — Хотя это странно, потому что вчера вечером он был здоров и в прекрасной физической форме. — Вчера? — переспросила Гермиона, и её язык будто прилип к нёбу. «Малфой виделся с ней вчера? Не может быть…» — Вы плохо слышите? Да, вчера. Вам время назвать? Или... позу? — Морган резала по живому. — А почему вы удивляетесь, Грейнджер? Специально для идиоток напоминаю: мы с ним спим. Гермиона, не замечая того, побледнела. — И похоже, — продолжила Линда, — я должна вас отблагодарить! Похоже, она не язвила. — За что? — рявкнула Гермиона. — Секс... вышел отменным! — доложила Морган. — Ставлю сто галлеонов: вы его благородно отшили. Потому что вы и только вы вызываете у Драко такие эмоции. До смешного!.. Вчера он, бедняга, был зол, обижен и… в душе. По-видимому, пытался избавиться от вашего… «аромата», — Беллинда брезгливо поёжилась. — Этого не может быть, — не верила она, стремясь затянуть рану в сердце. Морган — эмпат, а не Провидица. И жалкая врунья! — Да ради всего святого!.. Обманывайтесь сколько угодно, вы ж гря... — Морган сжала губы, борясь с желанием оскорбить Гермиону вслух. — Грязнокровка? — намеренно продолжила та, с удовольствием наблюдая, как Беллинда сначала замирает. Затем — оглядывается. Потом — скрипя зубами, пытается осознать: где штраф на тысячу галлеонов? Но Гермиона не удостоила её объяснением. — Если бы Драко не спал, — лепетала Беллинда, — он подтвердил бы мои слова. Очевидно, я зря волновалась. Ваша невинность — лучшая защита, ведь вы носитесь с ней, словно курица с яйцом! Иначе как Рон Уизли оставил бы вас нетронутой? — Вас заносит, мисс Морган, — кипя, громко выдала Гермиона, забывая, что Драко спит. Но как же больно!.. Малфой… За что?! За то. Линда с жалящим взглядом приложила палец к губам: — Тс-с-с.... Вслушиваясь, они замолчали. Прошла секунда-другая, но с облегчением вздохнула одна Гермиона. В квартире сохранялась больничная тишина. — А вы врежьте мне, Грейнджер, — выдержав паузу, предложила Линда. — За правду не грех пострадать, — цинизм в её голосе просто зашкаливал. — Вы ведь не признались Драко, что девс... — Не ваше. Дело, — оборвала её Гермиона, ощущая внутри пустоту. — Об этом знают лишь единицы, а о ваших «подвигах» — сколько? — защищаясь, цеплялась она. — Целомудрие — подвид извращений, — скривилась Беллинда. — Думаете, Драко в восторге от скромниц и неумёх? От мерзкой крови между ног тоже? — Морган набирала обороты. — Вы для Драко всего лишь игрушка, мимолётная дурь! А я не прочь извлечь из этого выгоду. Вы гоните его — он бежит ко мне. И всегда так будет. Прискорбно, но Драко вас хочет... Только целует меня. А уж как трахает!.. — Но он вас не любит, — тлея от боли, напирала Гермиона. — Вы это серьёзно, Грейнджер? Вы сейчас о слёзках в подушку и розовых пони? — она хохотнула. — Охи-вздохи — это для тех, для кого секс порочен и скучен. Возможно, потом вы поймёте, что главное, не как это происходит, а с кем, — Линда била наверняка. — Хотите поспорить? — ехидно спросила она и усмехнулась. — Нисколько, — Гермиона сглотнула злую обиду. Не на Морган — на похотливую сволочь. — Вам пора! — твёрдо голосом напомнила она, стараясь отрешиться от услышанного. — Ах, сколько трагизма!.. Забавно. Но это не ваш дом, героиня вы наша. Зато скоро станет моим, и мы обе это знаем. — Не станет. Я вам обещаю... — оспорила Гермиона. — А вы слишком самонадеянны! — Может быть, — Морган пожала плечами. — Зато вы сейчас раздавлены и разгневаны. Короче, бесполезны. Давайте, займитесь чем-то хорошим!.. Драко там один и ему, наверное, плохо. Берегите его... Беллинда изобразила притворную печаль, смахнула невидимую слезу и прибавила: — Для меня. — Вы — эмпат, ну и что? Если бы благодаря этому вы могли заполучить Малфоя, то давно бы так и сделали. Вы блефуете, мисс Морган, и весьма неумело. Гермиона по-дуэльному подняла палочку, не скрывая угрозы. Но та и бровью не повела. — Блефую я лучше, чем вы, — вместо палочки Морган выставила два пальца вверх. — Что бы мы друг другу ни сказали, каждая останется при своём мнении. Но с Драко — только я. А вам даже Уизли не светит. Правда, вы сгодитесь в качестве крёстной. Месяцев через восемь. Ой!.. — она театрально прикрыла рот. — Это же страшный секрет, — Гермиона оторопела от её заявления. — Так Рональд вам не сказал? Как?! Он же ваш друг! Хотя неудавшийся любовник вряд ли таким поделится... — Откуда?.. — Грейнджер осеклась. — Я не стану больше вас слушать. Интриги меня не волнуют, а ваши методы просто жалки! Уходите! — С радостью, — хорохорилась Линда. — Обнимемся на прощанье? Ведь у нас столько общего… Лицо. Малфой. Злость. Гермиона решительно выставила палочку: — Не испытывайте моё терпение, мисс Морган. Не советую. В камине возник зелёный всполох, и в гостиной появился тот, кого «сиделка» ожидала увидеть меньше всего: Рон Уизли. Он, оторопелый, подошёл ближе, переводя взгляд с одной «Гермионы» на другую, откровенно не жалуя ту, что собиралась уходить. — А вот и Бывший пожаловал! — громогласно отрапортовала Линда, переступая через решётку. — И мой вам совет: напоите его, пока всё мхом не заросло... Грейнджер сорвалась. Взмахнула палочкой, и Морган споткнулась. Она бухнулась прямо в камин. — Осторожней, мисс… Вы ж себе ноги переломаете. Или шею, — Грейнджер произнесла это с таким злорадством, что удивила Рона не на шутку. Беллинда степенно поднялась, тряхнула своими густыми прямыми волосами, очистила одежду и бросила на соперницу презрительный взгляд. Потом перевела его на гостя и кокетливо улыбнулась: — Берите, пока дают, мистер Уизли. Она сделала больше, чем хотела. Собираясь отыметь Малфоя... ...она «поимела» обоих. «Посмотрим, что будет дальше», — эти мысли доставили Морган особое удовольствие. Подмигнув Рону, она исчезла. — Что у неё с глазом? — шутливо произнёс тот, как только они с Гермионой остались одни. — Странное у меня ощущение, когда вижу эту Морган. С одной стороны, чувствую, что она штучка с приветом, а с другой… Ваше сходство мешает её ненавидеть. — Рон, заткнись! — не сдержалась Гермиона и спешно извинилась: — Прости, мне надоели эти сравнения. Зачем ты здесь? — Разве это не ты прислала? — недоумевая, он показал записку. — Что-то вид у тебя, будто экзамен провалила. — А где Гарри? — логичный вопрос. Хотя, может, и нелогичный, если дело касается Малфоя. — Джинни утащила его с работы чуть ли не силой, — Рон натянуто улыбнулся. — А мне всё равно надо сказать тебе кое-что... — он мялся на одном месте. — У меня скоро свадьба, и я... Гермиона меньше всего хотела слушать о свадьбах и «розовых пони»: — Давай по существу, или я превращусь в злую ведьму! И откуда Морган узнала про ребёнка? Хотя ей вовсе не обязательно слышать правду — достаточно знать, если врут. Но кто? — Что тут насвистела эта мегера? — Рон не дурак. — Я же вижу, на тебе лица нет. — Я просто устала, — тихо солгала Гермиона. — Вот и всё. Конечно, верилось с трудом, но проницательностью он не страдал: — Так прекрати нянчиться с этим идиотом! Ступай домой. — Если ты собираешься читать нотации, — она с укоризной выставила указательный палец, — то сразу скажу: не сработает. Ты пришёл помочь или цеплять Малфоя? — И то, и то... В первый раз, что ли!.. — он изобразил хук справа. Намёк на драку очевиден. Мальчишки всегда мальчишки. А Гермиона злилась уже на себя: за иллюзии. — Ну и кто отравил папиного сынка? Кому подарки на Рождество слать? — Рон, прекрати! Это не смешно. Ты принёс, что я просила? — Гермиона ненадолго зажмурилась, обещая себе не срываться на друга. — Не совсем... — нервировал он. — В общем, мы с Гарри прочли записку и... Малфой, конечно, придурок, но ты знаешь, я ради тебя… Ладно!.. — Рон предпочёл перейти к главному, ловя её нетерпеливое лицо: — Не каждый день ты за помощью обращаешься!.. — (событие года?!) — Вообще-то, не так много заклинаний не переносят блевотных пастилок моего братца. Ты же знаешь, отец Элис — колдомедик, и я попросил его об услуге. — Надеюсь, приврал? — обеспокоенно спросила Гермиона. — Обижаешь!.. — Рон гордо расправил плечи. — Я прихватил несколько флакончиков с зельем, — он звякнул стеклянными пузырьками. — Пяти вроде хватит. А если по теме, то Малфою бы в Мунго о-о-очень порадовались... Почти все! — издевательски заключил он. — Но не я, — обронила Гермиона, наблюдая, как друг выставляет зелья на стол. — Эта светлая бутылочка — от подарочков Джорджа. Остальные — от конфликтной магии. Он закончил. — Спасибо, — Гермиона неожиданно обняла Рона. Теперь она и правда чувствовала себя уставшей. Даже хуже — разбитой. Наивной. Обманутой. Одинокой. Она не хотела отпускать его. Смущённый, Рон осторожно погладил её по спине, приобнял в ответ, и Гермиона уткнулась ему в плечо. Такой родной. Хороший. Тот, кто никогда не предаст. — Знаешь, я рада за тебя, — шепнула она, когда Рон пригладил её волосы и приложился губами к макушке. — С тобой что-то не так, — забеспокоился он. — Всё так, — успокаивала себя Гермиона и быстрым движением стёрла слезу. Просто не хотела, чтобы Рон увидел. Потом заправила непослушные локоны за ухо и прибавила: — Мне только жаль, что... «...я это я». Со своими охами-вздохами. Гермиона отвела взгляд и застыла. Потому заметила... ...Малфоя. Тот, полусогнувшись, стоял в проходе, держась одной рукой за косяк, а другой — за живот. Увидев, что его присутствие уже не секрет, он развернулся и, не говоря ни слова, шатаясь, побрёл назад в спальню. — Нет, блин, пора съезжать с квартиры, — пробурчал Драко. — Проходной двор какой-то! Сделав несколько шагов, он упал, так и не дойдя до кровати. Гермиона бросилась на шум. — Что происходит? — спросил Рон, как только вошёл в спальню вслед за подругой. Она, присев рядом с Малфоем, потрогала его лоб. Щёку. Провела по волосам. Реакции — ноль. Гермиона, вставая, словно оправдывалась: — У Малфоя снова жар, — его чертовски лихорадило. — Помоги мне, пожалуйста. Он, по-моему, отключился. — Не-не-не! — мотал головой Рон. — Я не новобрачный. На руках до кровати его не понесу. И не проси, — пошутил он и приблизился — Палочка тебе на что?! — упрекнула Гермиона. — Помоги... Я пока сбегаю за зельями. Она выпорхнула за ними в гостиную, а Рон вздохнул. «Что-то точно не так...» Ведь когда-то его Гермиона бегает по квартире Малфоя, пытаясь помочь тому, кто её не выносит. И ради неё палец о палец не ударит! Но... «В этом она вся». Рон заметил, что давний недруг, похоже, очнулся и старается встать. Вставив пару крепких словечек, пришлось помочь ему подняться и, забросив руку на плечи, проводить до кровати. — А ты сильный, — кокетливо излил Драко, прикусил щёку и выругался: — Твою мать!.. Уизел, забудь... Или прибью! Гермиона, стоя в дверях, не верила своим глазам. Она переводила взгляд с Малфоя на Рона, с Рона на Малфоя и пыталась понять, отчего Мистер-Я-сам не набросился на «рыжего осла», а позволил помочь? Это во-первых. А во-вторых, почему они даже не крысятся? Хоть слабо. Она водрузила зелья на тумбу. Отмахнувшись от Рона, как от назойливого комара, Малфой медленно прилёг на кровать и закрыл глаза. Потом как-то обмяк, осунулся и стал, должно быть, ещё бледнее. Пересматривая надписи на бутылочках, Гермиона подбирала лекарство. Понюхала содержимое сосуда номер один, два, три и повернулась в сторону Малфоя. Отчётливая тревога, нежность, злость, написанные на уставшем лице, насторожили Рона. — Что происходит? — раздражённо спросил он, прихватив Грейнджер под локоть и подозревая, что Малфой опять отключился. — Его отравили, что же ещё, — с притворным непониманием ответила Гермиона и освободилась. — Я не об этом, — Рон наклонился ближе к её лицу: — Так, как на Малфоя, ты не смотрела на меня очень давно. И тишина стала не просто больничной — звонкой. Гермиона молчала. А что тут можно сказать? Я недавно с ним целовалась?.. — Я лучше пойду, — отбрыкнулся Рон, наблюдая, как она, не желая обсуждать это, изучает содержимое следующей бутылочки с зельем. — Учти, обидит — с того света достану! Он поплёлся к двери. — Ты опять всё не так понял, — не слишком убедительно начала Гермиона, провожая бывшего парня взглядом. — Как раз сейчас я всё понял верно. Поэтому и не хочу здесь находиться. — Рон, — окликнула его Грейнджер, но тот даже не обернулся. — Всё в прошлом... Поверь. — Увидимся, — бросил он напоследок. Гермионе оставалось надеяться, что Рон всё же поймёт... И не перестанет быть её другом. Она шепнула заклятье, чтоб привести несчастного в чувства, подошла к постели и склонилась к её изголовью. — Малфой, открой глаза, — просила она, улавливая трепет ресниц. Но он, тиская простынь, цедил воздух сквозь зубы и... не слушался. Гермиона шлёпнула его по плечу: — А ну-ка, живо, открой!.. Хватит геройства, или что там в тебе! Ты должен принять лекарство. Ага. Разбежался... — Отвали! Мне уже лучше, — помощь Уизли принять нелегко. Уж лучше Поттер, ей-Мерлин... Он хотя бы не тискает Грейнджер! В ответ — ещё один хлёсткий удар. — Пей!.. Или волью это силой, — Гермиона поднесла к губам Драко светлый флакон и прибавила: — Предупреждаю, на вкус — не тыква. Но ничего вкусного он не заслужил. Благо, не спорил и выпил парочку зелий. Не говоря больше ни слова, Грейнджер дождалась, как только он пошёл на поправку, и, даже не удостоив его «до завтра», побрела домой.