Ловушка для Малфоя

Гермиона согласна была делать что угодно лишь бы занять голову. Благо, история семьи Морган намного важнее ссор с Малфоем. Пусть Беллинда — эмпат, это всего лишь секретный дар, а не любовный напиток. И будь этого дара достаточно, будь он ключом ко всему, наследница не явилась бы в министерство, не спрятала бы фото и не ходила бы вокруг жертвы кругами, а банально взяла своё. На следующий день, за завтраком, Гермиона отправила сову с просьбой о встрече бывшей невесте Гарольда Баркли — Ребекке Мердок, в девичестве — Вудроу. Хорошо, что Гарри разыскал её адрес без особых сложностей. Пожилая женщина и её муж жили в старом районе Лондона довольно уединённо и откровенно не жаловали гостей, отчего скользкая Скитер называла их «бонтонными брюзгами». Поэтому Гермиона порядком удивилась, когда ответ не заставил себя долго ждать. Почтовая сова опустилась на кухонный стол и, вращая головой в разные стороны, издала характерное щёлканье, требуя обещанной награды. Гермиона расплатилась куском свежей пикши и развернула послание. Записка содержала три фразы: «Мисс Грейнджер, я согласна уделить Вам немного времени. Сегодня и только сегодня. Жду через полчаса». Она даже растерялась. «Зачем такая спешка?» Но приглашение не стоило игнорировать, и Гермиона отправилась к миссис Мердок, обеспокоенная будущей беседой. Все прежние попытки получить неофициальные сведения о династии Морганов ни к чему не привели. Похоже, у них не было друзей — лишь полезные знакомства. Возможно, людей отпугивала дурная слава, а возможно, сами Морганы не подпускали никого слишком близко. И если вспомнить про дар, затворничество вполне объяснимо. В любом случае, Гермиона не придумала ничего лучше, чем попросить о встрече бывшую невесту министра магии. Дом Ребекки Мердок не отличался особой роскошью, но вместе с тем не заметить немыслимого количества драгоценностей, которые хозяйка дома стремилась продемонстрировать молодой гостье, было невозможно. — Присаживайтесь, мисс Грейнджер, — сухо ответила на приветствие женщина лет шестидесяти, расположившись в уютном кресле. Черты её лица уже утратили следы былой привлекательности, излишняя худоба смотрелась острее, а кожа высохла и поблёкла, да и в целом Ребекка Мердок производила не слишком приятное впечатление. Во взгляде её хитрых выцветших глаз не чувствовалось ни тепла, ни доброты, и вдобавок сейчас они выражали крайнее любопытство. — Спасибо, — поблагодарила Гермиона, устроившись в кресле напротив. — Если честно, вы меня удивили, так быстро ответив на моё предложение. Но я рада, что Вы не против поговорить о мистере Баркли и о том, что случилось много лет назад. Ребекка покосилась на камин, как будто ждала вторжения, и перешла к главному: — Причина скорого согласия вполне тривиальна: я не хочу, чтобы мой муж присутствовал при нашей беседе, ведь она коснётся мистера Баркли. И по понятным причинам, я не хочу вести долгих разговоров о своих прошлых отношениях. Более того, я снизошла до визита только ради одного, мисс Грейнджер... Ребекка замолчала, изучая её будто под лупой. — Чего? — не удержала Гермиона. — Я хотела лично познакомиться с героиней войны. В моём возрасте капризы как-то простительны, согласитесь? Её жутко потянуло уйти, но миссис Мердок — хоть какой-то шанс на скудные сведения. — Вы преувеличиваете мои заслуги, — смутилась Гермиона. — Я прошу прощения за настойчивость, но в силу сложившихся обстоятельств не могу не задать несколько вопросов о Гарольде Баркли... — она перевела дыхание, — ...и его покойной жене. — Каких обстоятельств? — строго поинтересовалась Ребекка. — Я пишу биографию Гарольда Баркли, — на ходу лгала Гермиона, — и лю... любые сведения могут оказаться полезными, а воспоминания о нём самом и о людях, с которыми столкнула его жизнь, внесут свой особый штрих. Гермиона прокашлялась. — Да неужели? — Ребекка заметно скривилась. — Лжёте вы хуже, чем геройствуете. Гермиона уловила, какой злобой блеснули глаза собеседницы, и постаралась понять, отчего её ложь вызвала столько эмоций. Какое-то время миссис Мердок вертела бесчисленное количество колец на пальцах и нервно сжимала губы, но главное — не указала на дверь: — Так вы хотите поговорить о той дряни, что увела у меня жениха? — скрипучий голос не выдавал боли от разрушенных чувств, скорее, чёрную зависть. — А если я откажусь? — А вы откажетесь? — замерла Гермиона. Миссис Мердок взволнованно взглянула на часы, очевидно оценивая, сколько у неё времени, и заговорила быстро и даже несдержанно: — Подозреваю, что Касия положила глаз на Гарольда Баркли ещё до моего знакомства с ним. Но я была молода и слишком наивна, чтобы понять: Морганы всегда Морганы. И такая с виду безобидная Касия — типичная дрянь! Ребекка потянулась к столику за чашкой чая. Отпила. Глубоко вздохнула и продолжила: — Морганов и раньше прельщали несвободные мужчины, а этой понадобился мой. Только я должна была стать женой министра, не она! — её рука задрожала, и Ребекка чуть не пролила чай. Поняла, что вспылила, и ненадолго замолчала. — Знаете, а я её немного жалела, когда Аманда увела у неё Деклана, но моя жалость длилась недолго... Касия быстро оправилась и окрутила Гарольда за несколько дней, — пожилая женщина на миг стала ещё старше. — Она оказалась «достойной» преемницей своей сестры, матери и всего её поганого рода! Лицемерка каких поискать. Гермиона начинала подозревать, что для Касии Гарольд Баркли не просто жертва и даже не утешение, он — часть её мести. Он — казначей. Он — пыль в глаза для Аманды и прочих других. Пыль, что Морган не может быть больно. Только не ей! И пост министра — огромный плюс. Бонус. — А вы знали Аманду? — поинтересовалась Гермиона. — Да, но не слишком близко. С Амандой я познакомилась ещё в школе. Вообще Морганы вели очень уединённый образ жизни и мало с кем общались. Отец меркантильных сестричек был человек наивный и слабый, а мать считали непримиримой коварной женщиной, для которой дети — овечки в скандальном стаде. С Касией я познакомилась позже. Бесспорно, она была умнее и красивее сестры, но и это не спасло её от разрыва с Фоули. Аманда подпортила свадебку, — язвительно порадовалась миссис Мердок. — Хотя это и не удивительно, сёстры Морган ненавидели друг друга сверх меры. — Простите меня, — с осторожностью перебила Гермиона, — но у меня странное чувство, что вы симпатизировали Аманде... Ребекка повела плечами и отставила чашку: — Просто схожесть интересов и не более. Аманда, как и я, знала, чего хочет от жизни. Да, мы общались, но подругами нас никто не считал. Даже мы сами. У Аманды было весьма неприятное качество, — Ребекка сузила глаза, — она умела задеть за живое. И с такой лёгкостью, с такой жестокостью... Та же Касия себе подобного не позволяла. Нас с Амандой связывала одна страсть — драгоценности. В остальном, она раздражала меня своими ужимками и пошлым кокетством. Очаровывая молодых и перспективных, я действовала более изысканно, — Ребекка гордо вскинула голову и поправила седые пряди, — а Гарольду светила блестящая карьера. Он уверял, что любит меня... Его внимание, его подарки — всё говорило об этом, — она нервно затрясла украшениями на левой руке. — Гарольд будто чувствовал, как много даёт мне, — миссис Мердок засмотрелась на кольца. — Хотя, сдаётся, я не слишком хорошо его знала. Да, он ухаживал за мной, но помолвка вышла недолгой, и вся эта любовь с первого взгляда... просто насмешка. Ребекка смяла домашнюю мантию. Гермиона не могла отделаться от ощущения, что мистер Баркли переметнулся от одной охотницы за богатством к другой. Некоторых мужчин притягивает лишь определённый тип женщин, и возможно, магия тут не причём. Хозяйка дома пару раз хлопнула в ладоши, чашка исчезла, и Гермиона невольно огляделась в поисках домовика: этим жестом обычно отдавали распоряжение. Воспользовавшись её любопытством, Ребекка указала на старую рамку, в которой виднелась колдография в стенах министерства. По-видимому, с приёма. — Касия, определённо, посмеялась надо мной, — Гермиона без труда уловила в одной из девушек черты Баркли. — Конечно, сейчас в это сложно поверить, но тогда я была тоже ничего... Только не чистокровна. Вы бы видели, как Касию передёрнуло при знакомстве со мной! — она наморщила лоб. — Будто я... мусор. И увести будущего Министра магии… её святой долг! — Извините ещё раз, миссис Мердок, но мне кажется, что вы говорите о мистере Баркли как о выгодной партии, — Гермиона не сумела скрыть негодования и разочарования в своей собеседнице. Она-то надеялась увидеть хоть тень прежней любви. — Не вижу в этом ничего зазорного, — спокойно ответила та. — Во-первых, я уже стара для притворства. А во-вторых, я далеко не глупа, мисс Грейнджер. Нет никакой биографии! В министерстве, похоже, снова заинтересовались семейством Морган. И я буду рада, если их наконец осудят, оттого и откровенничаю с вами. И разве вы не согласились бы стать миссис Бруствер, если бы он изъявил такое желание? — хозяйка сокровищ открыто негодовала. — Моё согласие зависело бы только от моих чувств. И не более, — честно ответила Гермиона, и Ребекка смерила её осуждающим взглядом, явно не разделяя её мнение. — А мистер Баркли объяснил ваш разрыв? — Нет. Гарольд и Касия однажды исчезли и появились через несколько дней в качестве мужа и жены. А потом без пяти минут министр уверял в своих чувствах родню и друзей. Вот вам и любовь, мисс Грейнджер, — язвительно подметила Мердок, — весьма переменчива. Выгода хотя бы логична. Хотя и она не делает нас моложе... Ребекка взглянула на часы. — Наша беседа окончена, вам пора, — строго произнесла она. — Мой муж скоро вернётся из Мунго. Я не хочу его волновать, ему это вредно, а от здоровья Рональда зависит моё благосостояние. Она вежливо указала на камин. — Благодарю вас, миссис Мердок, — искренне произнесла Гермиона, поднявшись с кресла. — Вы очень помогли, — и исчезла, как только хозяйка едва склонилась, выдав в зелёное пламя: — Достаньте их, мисс Грейнджер.

* * *

Гермиона прихватила тыкву с собой на работу. То, что к ним попала третья печать, сомнений не было, а вот как её вскрыть, оставалось загадкой. В конце концов, тыква всего лишь овощ. Пусть и заколдованный. И он уж точно не превратится в карету, когда стукнет полночь. Нелепо сжимая тыкву подмышкой, Гермиона поплелась в министерство через ход для посетителей. Она хотела и не хотела встречаться с Малфоем, плохо представляя, во что это выльется. Бесспорно, совмещать работу и чувства — непрофессионально и неразумно, но столкнуться с последствиями всё равно придётся. Как ей сейчас — с единственной правдой: Надо забыть. Всё забыть. Прекратить. Малфой прав. У Гермионы даже злиться на него не получалось. Она тоже хороша!.. «Нельзя было вчера позволять...» Позволять себе... поддаваться. Всяким «хочу». Ей же не пятнадцать!.. И даже не двадцать, когда такие глупости не грех узаконить. Гермиона, не желая того, вспомнила о Роне. О том, что однажды его хотела. Совсем робко, но вполне ощутимо. Быть может, тогда шампанское ударило в голову, но оказаться в его объятиях тянуло безумно. И если бы Рон обладал проницательностью, если бы все гости вмиг испарились, то она бы стянула с него душный костюм неразумной девчонкой и — не дай бог! — ей отказать. Не когда она вся на ладони. Гермиона на секунду представила это — пусть и невероятное! — «нет»... Представила и отмахнулась: «Приятного мало». Но и такое можно простить. «А забыть?» Вчерашняя идея вернуть палочку казалась вполне безобидной, но ситуация вышла из-под контроля. Бесполезно искать в чувствах логику, обсуждать это, спорить, бесполезно ждать, что Малфой изменится, потому что она не желает признавать факта: ничто человеческое ей не чуждо. Пороки тоже. Ведь вряд ли её желания можно назвать добродетелью. И справиться с ними намного сложнее, чем просто заявить: Это безнравственно. Или что было, то прошло. У таких желаний есть срок. И лучше вести себя, будто ничего не случилось. Всё равно разговора не выходит, её и Малфоя куда-то несёт. Их ломает. И что бы он ни твердил, его страхи не лгут. Только им обоим пора вспомнить: время не на их стороне и, упустив Морган, гордости себе не прибавить. Гермиона толкнула нужную дверь и вошла. — То есть тебе можно опаздывать? — прямо с порога поддел её Малфой, оторвавшись от колье с изумрудами. — Болталась по Атриуму или номер кабинета забыла? — он наморщил лоб. — Спросила бы у Поттера, что ж я тут тружусь в одиночестве... Похоже, они выбрали одну тактику под названием: «Работа любую дурь изгоняет». — Я общалась с Ребеккой Вудроу, — поделилась Гермиона и, пристроив тыкву на стол, села на своё место. Оранжевая «печать» совсем ненадолго приковала внимание Драко. Он отложил палочку и перешёл к вежливому допросу: — Ну и что она тебе рассказала? Давай, делись, не зря ж я здесь надрываюсь! Один. Плохо, что у Гермионы не было желания тратить время на пересуды о Морганах: — Вскрыть третью печать это не поможет. Банально, но факт. — Ты уверена? Драко спрятал ожерелье в ящик стола. — Более чем. Ребекка ненавидела Касию, — Гермиона осторожно коснулась сухой плодоножки, — и та инструкций ей не оставила. — Я уже жалею, что отец с вдовой меня не знакомил. Видел её однажды... — он задумался. — В нашем саду, — доставала ему что-то незаконное, но Грейнджер этого знать не полагалось. — Смотрю, по части заклятий она ещё та выдумщица!.. У них с сестрой прям войны какие-то... Гермиона угукнула. — Я, наверно, скажу не то, — и она почти в этом не сомневалась, — но, похоже, Касия вышла за Баркли не ради амбиций... Не только ради них! Конечно, она чувствовала мотивы Ребекки, её притворство, но не испорть свадьбу Аманда, вдовой Баркли стала бы мисс Вудроу. Министр магии не просто выгода, он — отмычка ко многим дверям. Какая-никакая, но защита, — а цель порой оправдывает средства. — Мне сложно тебе объяснить... — Любишь ты сложности, Грейнджер, — раздражённо заметил Драко и отлевитировал себе бумагу с пером. — Кстати, маман зовёт эту Мердок подставкой для украшений. Он указал на тыкву: — Почему ты до сих пор её не уничтожила?! — А ты разве не хочешь поучаствовать? — Гермиона такого не ожидала. — Нет, — бросил он. — Ты как-нибудь справишься... Но тыква не просто печать, она — часть ночного безумия. А Малфой был неприятно любезен, словно между ними ни ссор, ни обид, и значит, Гермиона права: Им пора прекращать. Его отчуждённость её задевает. И это мешает думать. — Опять врёшь, — она судорожно сглотнула. После подобного заявления грядёт маленький взрыв. Но его не было: — Нет, — повторил он. — Не имею желания. Драко принялся выписывать какие-то символы, а Грейнджер гадала, отчего он вдруг проявил любовь к каллиграфии. — Раздавить я её уже пыталась, — напомнила Гермиона. — И странно, что ничего не пнуло меня в ответ. — Действительно, жаль, — не сдержался он. — Неужели ни одной догадки? Чем твоя голова занята: моей мелкой персоной? Малфой показал ей листок, где большим почерком вырисовывалось отчётливое: — «Отчёт. Пункт первый. Он спас мою задницу». Этим? — Нет, — Гермиона проморгалась. Он всё ещё злился за позднее «нет», и это говорило об одном: ему не всё равно. Как и ей. — Хочу для начала поколдовать. Компанию не составишь? — Это ты так подлизываешься? — ухмыльнувшись, спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Давай без твоего долбаного благородства! — Малфой! — Гермиона вспылила. — Слова подбирай. — А тебя что-то не устраивает? Отголоски обиды витали в воздухе. И секс с Морган ни хрена не помог. — То, что тыква ещё цела! — громко заявила Гермиона. — А мой сотрудник ведёт себя, как болван. — Может, рыжего позвать?.. — ехидно предложил он. — И он раздавит её силой мысли! — Зови, — поддела она и подцепила волшебную палочку. Пристроила тыкву в центр стола и отошла дальше. — Иди-ка сюда, рыжий осёл! — поднявшись, выкрикнул Драко. — Поторопись, героическая дубина!.. Он в ожидании замер. Потёр припухшую руку. Она немного болела, но эта боль лилась как лекарство. От Грейнджер тоже. — Занят, наверное, — скрестив руки, заключил он. — Палочку начищает!.. — Отчёт. Пункт первый, — передразнила Гермиона. — Он хронический идиот, который ищет проблем на свою задницу. Однако Гермиона отметила, что Малфой собрался подстраховать её, раз встал у стены с палочкой в руке. Сосредоточилась и: — Диффиндо! Заклятье ударило в тыкву. Она подлетела, перевернулась в воздухе, брякнулась об стол, опять подскочила и вдруг.... засветилась рожей злобного Джека! Драко на всякий случай выставил щит, но по комнате прокатился лишь хохот. Чудо-тыква сверкала и заливалась, словно стая летучих горгон, брызгая смехом — гомеричным и желчным — и выплясывая на столе неуклюжие «па». Секунд пять. Под конец овощ покрутил своей плодоножкой, издал что-то похожее на «бу-у-у» и застыл. — Неплохо, — Драко едва сдерживал смех. Покашлял, прикрыв рот кулаком, и заглушил кабинет. — Гордись, Грейнджер! Ты клоун всея министерства. Ни «Редукто», ни «Бомбарда» не принесли результата. Бессилие всегда её раздражало, а псевдокашель Драко сердил Гермиону никак не меньше волшебного Джека. Заклинания, одно за другим, отскакивали от тыквы и вызывали всё более резкий и продолжительный хохот, уже настолько раздражающий, что приходилось закрывать уши руками. Устав от тщетных попыток, Гермиона опёрлась на стену и закрыла глаза, выдыхая: — Дерзай, гений всея министерства! — Тут я не спорю, — согласился Драко и приблизился к столу. Раздался странный щелчок, и Грейнджер открыла глаза. В руке Малфоя блеснул нож. — Если ты сейчас вырежешь эту рожицу, я запру тебя с ней в кабинете, — пригрозила Гермиона и подошла к тыкве с одним единственным желанием: стукнуть и овощ, и Малфоя. Он усмехнулся. — Заманчивая идея, — в его голосе не было ни тени сарказма, — но не сегодня… Я просто собираюсь съесть тыкву. Нет ничего проще! Драко занёс нож, лезвие полоснуло по плоду, соскочило, не причиняя вреда, и... ...ничего. В комнате сохранялась полная тишина. Малфой пытался разрезать овощ ещё пару раз, но он не поддавался. Лезвие будто упиралось в алмаз, не оставляя даже царапин. Тупик. Драко качнул головой в сторону камина: — А давай отправим её в котёл в форме задницы всея министерства! — Да, но смеха-то нет, — подметила Гермиона. — Как будто... — она не договорила. Потому что Драко, не раздумывая, спрятал нож в карман брюк. Схватив тыкву со стола, решительно поднёс её ко рту и с лёгкостью откусил первый кусок — сказалось колдовство. Овощ... был... фантастически вкусным! Покруче пирогов к рождеству и лимонного курда. Драко просто не мог остановиться, с каждым разом уплетая его с ещё большим рвением. — Может, дашь попробовать? — с улыбкой спросила Гермиона, возвращаясь за свой стол. — Только тронь!.. — пригрозил Малфой, отступая назад. — Чёрт, на вкус объеденье! Внутри него просыпалась жадность, размером с Мэнор. Он настолько не желал делиться, что смельчаку прилетело бы точно в «тыкву». Драко в запале ослабил ремень. — Смотри, не лопни! — Гермиона хохотнула. — Ой, чувствую, не к добру весь этот энтузиазм, — насторожилась она, наблюдая, как Малфой поглощает «добычу» с видом хищного зверя, и, похоже, не замечая, как под кожурой что-то блестит. Он даже доесть не успел, как тыква развалилась, и ему на ботинок бухнулся мутный стеклянный шар. С грохотом приложился об пол и покатился в сторону Грейнджер. — Ах, ты ж!.. Скотство! — выругался Драко, подпрыгнув на здоровой ноге. — Что за дела?! — Судя по твоему «ой» и «ай», это шар предсказаний, — уверенно заключила Гермиона. — Без тебя знаю!.. — по инерции огрызался он. — И что я должен в нём увидеть? Как мне ещё и рояль на башку свалится?! — Надеюсь, ты не прогуливал Прорицания? — поинтересовалась Гермиона, пристраивая палочку на стол. — А то ошибёшься — и жди не только рояль, но и целый оркестр! — А у меня травма, — отводился Драко. Он поднял серую сферу и протянул её Грейнджер: — Давай ты возьмёшь шарик, сконцентрируешься, задашь хренов вопрос и насладишься печатью или оркестром! — Не-не-не, — отнекивалась она, — не я тут страдала обжорством, не мне и расхлёбывать! — ей и полвидения не светит. — Кстати, штанишки не жмут? Драко на секунду опустил взгляд: — Намекаешь, я толстый? Она покосилась на овощные корки. — Что? — брякнула Гермиона. — Спрашиваю ещё раз: я, по-твоему, толстый? От его серьёзного вида она оторопела и ляпнула, явно шутя: — Определённо, ты ешь за двоих! — Нет, у меня просто кость широкая, — скуксился Драко, будто надулся. — Или костюм полнит, — предположил он и помял свои телеса. — Что, правда толстый? Грейнджер даже рот приоткрыла. Да такие речи от Малфоя и в страшном сне не услышишь! — Ты издеваешься надо мной? — высказала она догадку, продолжая наблюдать, как Малфой пытается оценить размер своих бёдер. — Пора подыскать диету, — озабоченно заявил он и потёр левую щёку. — И бриться надо почаще, а то стану похожим на Милисенту Булстроуд! — Сейчас ты больше похож на кретина. Гермиона терялась, а Малфой в тихом ужасе уставился на хрустальный шар, выискивая изъяны в своём отражении: — Сама такая!.. — он высунул язык. — Разве это глаза кретина? — Драко едва не ткнул в один из них пальцем. — Признайся, ты от них без ума!.. Нос мой, конечно, не идеален, но глаза ничуть не хуже, чем попка! Именно вот так: «попка». С интонацией Нарцисса. В доказательство последнего Малфой демонстративно выронил сферу: — Ой, упала, — жеманно протянул он и медленно наклонился за ней. Гермиона прыснула и, смяв рот рукой, спрятала мини-истерику. Ни с того ни с сего Малфой превратился... в недоразумение. Второй Златопуст Локонс! А причина, увы, только одна: Оранжевая напасть. «Кош-ш-шмар…» — Гермиона ненадолго прикрыла глаза. — Что, впечатляет? — заигрывал Драко, выпрямляясь. Покрутив шар в ладони, он изящно, шепнув «Левиоса», подвесил его в воздухе. Без всякой палочки. Магия внутри него зашкаливала. И прорывалась. — Фантазия Баркли — да, — поморщившись, призналась Гермиона. — Ты... ты.. ты какой-то маразм... ты... пародия на кокетку! На что Малфой фыркнул, приблизился, расстегнул несколько пуговиц на рубашке, присел на крышку её стола и положил ногу на ногу. На глазах изумлённой Грейнджер он оголил плечо: — Разве? — затуманенный взгляд серых глаз не оставлял никаких сомнений: Малфой в «тыквенном» бреду. — Извинись, или ты больше... Вдруг он вскочил с места, нервно поправил брюки и практически завизжал: — Что происходит, Гре-е-ейнджер? — Драко потёр виски. — Я — что, превращаюсь в растяпу с женскими заскоками? Та, улыбаясь, кивнула: — По-моему, ты становишься пособием по... Аманде, — она почесала нос. — И в таком состоянии очаруешь кого угодно! Гермиона на эмоциях рассмеялась. — Так сделай что-нибудь... Хватит ржать! Малфой рванул к ней, и она интуитивно отклонилась. Но тот и не думал нападать, а подхватил палочку со стола и вложил в её ладонь: — Действуй, пока я не очаровал половину Мунго! Я бы сам, но, блин... чувствую себя... дурой! — И не подумаю, — заявила Гермиона. — Подобные испытания — часть твоей работы, — она изо всех сил сохраняла серьёзность. — Я не уверена в контрзаклятьи, а колдовать наугад очень опасно. Как и с Бальзамом Аггела, лучше подождать. Драко забавно топнул ногой: — Сними эту дрянь, я требую! Не то скоро я отправлюсь к парикмахеру, потом — за обновками, а там уже и до поисков острых ощущений недалеко. Гермиона поднялась со своего места и отступила. Она снова качала головой, показывая, что колдовать не собирается: — Малфой, включай голову!.. То, что ты парень, явно ослабило эффект, и истинная натура всё-таки прорывается. Драко рычал: — Мне моя натура нр-р-равится! Ещё немного — и у меня вырастет грудь, и я захочу замуж за Поттера, — он ткнул пальцем в сторону паха: — Чёрт, я же прибью за свою ориентацию, Грейнджер!.. — Так нельзя. Сосредоточься, — она указала на висящий шар. — Будь собой, а не роковой блондинкой, — Гермиона, не сдержавшись, расплылась в улыбке. — Очень смешно. Пошла к чёрту! Я иду домой, — Драко стрелою метнулся к камину. — На сегодня я сам себя отстраняю! Гермиона взбунтовалась: — Нет! — она схватила хрустальный шар. — Действие тыквы закончится, всё вернётся, и ты будешь давиться магией ещё минимум раз. — Размечталась!.. — взглянув в дымоход, он опять, как девчонка, высунул язык. — Я хочу избавиться от этого и, кажется, знаю верный способ. А тебе — приятного аппетита! — Ни за что! Неизвестно, к чему это приведёт. Наверняка я стану Амандой и брошусь на шею Гарри! — она повысила тон. — Малфой, не сме.. Но он уже исчез в пламени, и Грейнджер засеменила за ним. Назвала адрес, перескочила через решётку, и знакомая гостиная заставила её замереть. Драко, злясь, развернулся: — Какого дракла ты меня преследуешь? — Я работаю, — тихо ответила она. Его серые опять затуманились. — Я тебя не преследую. Невероятно, но факт. — А зря... — кокетливо выдал он и прикрыл рот рукой, борясь с колдовством. — Ну всё!.. Это уже перебор. Я флиртую, как какая-то школьница!.. И с кем?! — Переживу, — выпалила Гермиона. — В Прорицании главное не смотреть, а желать и видеть, но магия Касии специально усложняет задачу. Малфой, ей-богу, возьми шар и задай чёртов вопрос! — настаивала она. — Да пошёл твой шар на!.. — он стиснул зубы. — Что за тупые эксперименты? Я хочу лишь одного: избавиться от этой дряни внутри. Не собираешься помогать, так проваливай! — Но ты должен это сделать. Это наш шанс! Гермиона приблизилась и застыла, всматриваясь в рассеянное лицо: — Дай нам шанс, — обронила она, стараясь видеть перед собой не своё желание, а упрямого слизеринца. Малфой медленно поднял руку и накрутил на палец каштановый локон: — Я бы сделал это, — елейно начал он, — но мне нечего надеть. — Драко взвыл. — Чёрт, ну сколько можно!.. Он взъелся, чувствуя, что магия то и дело берёт своё. Гермиона без слов протянула сферу, но Малфой отпустил прядь, развернулся и зашагал по коридору. Грейнджер обогнала упрямца: — Ну, пожалуйста, — просила она. — Услышь меня наконец... — Тогда так. Чего. Ты. Хочешь. За шар? — чеканя спросил Малфой, согнутыми пальцами приподняв её лицо за подбородок. Похоже, он торговался, как Морган. — Ничего, — смущённо произнесла она, наблюдая, как слегка дёрнулись полуоткрытые губы. — Отлично, тогда давай поговорим о моих желаниях. Мне нужна постель, неприличное слово и неограниченная власть! В глазах Драко мелькнул жадный блеск. От него по коже пробежал холодок, рассыпавшись соблазном внизу живота. У обоих. — Любишь власть? — по-верному злилась Гермиона. — Тогда я тоже. Соберись, или я заставлю тебя! — Рискни, милая, — его глаза выражали угрозу. Может, и несерьёзную, но правдоподобную, — и я оголю твою «ориентацию»! — он ухмыльнулся, метнув взгляд на её бёдра. — Прям на Центральной площади. Уж пресса оценит героический зад! — и не только. Очевидно, что над Амандой довлел Малфой. Ура. — Ну, перестань, — взмолилась Гермиона. — Я прошу... — И я тебя просил, мисс Высокомерие! Я — мать его! — никого и никогда не просил, — с членом наголо. — Слава Мерлину, я очнулся. Ой-ё-ё... он разболтался, как баба! Гермиона не знала, что сказать. Сейчас не время для выяснения отношений, и она сунула ему под нос хрустальный шар: — Ты должен увидеть четвёртую печать, Малфой, — она не собиралась сдаваться. — Или ты это сделаешь, или я накормлю тыквой... Рона! — нашлась шантажистка. Он всегда его задевал. — Не стыдно, подруга? — Малфоя передёрнуло. Он выхватил шар из рук Гермионы и, плотно сжав губы, несколько секунд всматривался в мутное стекло, отгоняя демона в женском обличии. Борясь со слезами, грозившими хлынуть из глаз, он думал-думал-думал лишь о печати. Желая, как никогда, отыметь Морган. Не буквально, конечно. Сфера пошла искрами, и Драко, заметив внутри свечение, выпалил: — Там — монета. И отвяжись от меня! Раздался звон. Но стук презренного металла по паркету даже не заинтересовал Драко. Он рванул в кухню в поисках блевотных пастилок, присланных ему совиной почтой каким-то «доброжелателем». Гермиона подняла золотую монету и осмотрела её. Надпись на ребре не оставила сомнений — это четвёртая печать. Радостная Грейнджер сжала её в ладони: — Малфой, не вздумай ничего принимать! — она направилась за ним. Не прошло и секунды, как раздался глухой удар, и Гермиона бросилась на кухню. Драко, бледный как полотно, лежал на полу без сознания.