Вбросы

- Пожалуйста, скажите, что вы нашли? Я не хочу пытать копаться в прошлом, которого даже не знаю, но быть бесчувственной сволочью я тоже не хочу! – чуть ли не кричал в трубку Володя, заперевшись в своей комнате. Рядом стоял Павел Петрович с хмуро-серьёзным выражением лица и периодически поднимал глаза на повара. - Мы только приступили к работам, Илья. У нас пока нет ничего. Я прошу сообщать мне о каждом действии Виктора, о каждом его передвижении, шаге и поступке, выбивающемся из нормы. Проанализировав действия Виктора, мы сможем уберечь тебя от опасности. - Уже поздно. Уже слишком поздно, Вы не понимаете… - Илья! Шевцов замолк. - Скажи мне, что нам нужно сделать в первую очередь? - Спасти школу от вируса. - Что нам для этого нужно? - Найти антидот. - У Виктора есть антидот? Володя посмотрел на Пашу. - Вряд ли, - произнёс тот. – Морозов выдаёт ему лекарства порциями. Антидота нет. - Спросите его. Может, он хотя бы знает, где находится противовирусный препарат. А ещё лучше – перед этим обыщите его комнату. - Принято, - проговорил Паша так, чтобы Князь услышал его, и кивнул Володе, чтобы тот повесил трубку. - К чертям всё, - в досаде выдал Шевцов и кинул телефон на кровать. - Давай так, - начал физрук. – Сегодня вечером я отвлекаю Виктора, а вы с Верой обыскиваете его комнату. Вере я передам. Договорились? - Да, - бросил мужчина и вышел из комнаты.

***

Маша уже почти заканчивала мыть посуду, как на кухне появился Виктор Николаевич. - Добрый день! - Здравствуйте, Виктор Николаевич, - здоровались повара. Маша инстинктивно обернулась, желая получше рассмотреть директора, но тут же решила не вызывать лишних расспросов и продолжила вытирать тарелки. - Людмила Петровна, найдётся что-нибудь перекусить? Я, к сожалению, не успел к сегодняшнему завтраку. - Да, конечно, Виктор Николаевич. Повариха подошла к плите, на которой стоял поднос с Машиной порцией – та даже не притрагивалась к ней. Людмила Петровна искоса поглядела на Машу, дабы ещё раз убедиться, что завтрак ей не нужен, после чего взяла поднос и отдала Виктору со словами: - Вы знаете, а у нас как раз остатки завтрака сохранились. Держите. Приятного аппетита. - Благодарю. Виктор присел за стол и начал есть. Маша находилась в поле его зрения, и периодически директор поглядывал на неё. Девушка почему-то чувствовала на себе его взгляд, даже не зная, чем занимается Поляков, но старалась не думать об этом. Всё и так шло наперекосяк, и Маша уже устала чему-либо удивляться. Через некоторое время послышался звук отодвигаемого стула и приближающие шаги. Виктор подошёл слева. - Маша, привет. Та повернулась. - Добрый день. - Очень рад тебя видеть. - Я тоже очень рада Вас видеть. - Могу тебе чем-то помочь? Девушка поглядела на уже чистую посуду и почти полностью сухие тарелки. - Да нет, - слабо улыбнулась она. – Я всё сделала. - Замечательно. Знаешь, я подумал – я очень виноват перед тобой, - тихо проговорил Виктор. Маша удивлённо раскрыла глаза и обернулась, убеждаясь, что их никто не слышит. - Вы? В чём же? - Помнишь, когда ты только устроилась… Я ухаживал за тобой. Но потом – у нас не сложилось, ведь я не смог расстаться с Леной. «Что за глупости? – думала девушка. – У нас не сложились отношения, потому что я полюбила Володю и сказала ему об этом». - Я считаю, что повёл себя отвратительно, - продолжал Виктор. – Нужно либо добиваться до конца, либо отпускать с начала. Маша не ответила. - Так вот, я хочу добиваться до конца. Девушка даже и не обратила внимания, как рука Виктора незаметно приобняла её за талию, а сам директор подошёл ближе. К своему удивлению – Маша не отпрыгнула, как ужаленная, как сделала она бы в любую секунду, если бы к ней прикасался кто-то, помимо Володи; нет, она медленно и спокойно убрала его руку со своего тела, будто отвечая «не сейчас» вместо возмущённого «Вы в своём уме?!» Маша поняла, что ей стало безразлично абсолютно всё, что происходило с ней за последние двенадцать часов, и вряд ли Виктор – или кто-либо ещё – мог сделать в эту секунду что-то такое, что удивило бы девушку. Всё ей казалось обыденным, нормальным – всё она принимала как есть. «Нужно либо добиваться до конца, либо отпускать с начала», - эта фраза Виктора почему-то стала вертеться в голове. - Если я скажу Вам нет, Вы меня отпустите? – развернувшись к нему лицом, без всякого стеснения спросила девушка. Тот, казалось, задумался – возникла тишина. Маша поняла эту паузу как слово «отпущу», которое решительный мужчина так стесняется произнести, и быстрым шагом, без лишних комментариев, проследовала в коридор. Она почему-то знала, что там встретит его, бывшего своего Володю. И не ошиблась – выйдя из кухни, сразу увидела, как повар проходит из коридора в холл, направляясь как раз на своё рабочее место. - Маша? – он остановился в нескольких метрах. Та поглядела на него будто издалека, чужим, непонимающим взглядом. - Маша, чёрт, умоляю тебя, прости меня, - неожиданно эмоционально произнёс повар. – Я клянусь тебе, мне очень плохо от того, что я причинил тебе боль, я сам страдаю, но у меня нет сил принять то, что я не чувствую! Я не понимаю, насколько тебе сейчас сложно, но я хочу понять, я хочу помочь, чем смогу, я не хочу оставаться безразличным! Володя один знал, почему говорил ей всё это. Он боялся, что зачерствеет, и словами выражал эмоции, которые хотел наблюдать в себе. Маше же было всё равно. Она уже решила «отпустить с начала» Володю, ведь для него вчерашний вечер и стал началом новой жизни. - Перестань, - она усмехнулась – не той горькой насмешкой, за которой обычно пытаются скрыть боль, а простой безразличной улыбкой, которую повар совсем не понял. – Я уж и забыла. Мы с тобой в расчёте, Володя, и если твоё сердце не чувствует ничего ко мне, то это значит, что оно любит не меня, - сказала она так легко, словно речь шла о вопросе касательно начинки обеденных пирожков, а не о том, что ныло и кровоточило ещё час назад. - Ты правда так думаешь? – с облегчением спросил Володя. - Честное слово, - ответила Маша. Она не лгала. После разговора с Верой, которая уже и не Вера больше, а непонятно что – девушка поверила всему, что происходит. И тому, что Володя не помнит и не любит её; и тому, что Вера стала посторонним человеком; и тому, что Виктор начал работать на нацистов и – почему-то – стал к ней приставать. Боль появляется при отказе принимать совершённое, но тут боли не стало, ведь Маша вдруг решила, что она примет всё это, и не просто примет, а проглотит и даже не сморщится. Думала, что не сморщится. Но организм сморщился за неё. Не дойдя до второго этажа, на последнем лестничном пролёте девушка потеряла сознание и рухнула на пол.