У края бездны

Майкл смотрит в стену. На стены. На потолок. Здесь они постоянно шевелятся и двигаются — то сужаются, то будто превращаются в чистую тьму, бесконечную и холодную. Майкл обречен видеть своё прошлое и все варианты будущего, что могли быть у него, и каждый, каждый из них включает большеглазую ведьму, убивающую его снова и снова. Но также он видит, как черная сущность Сына Дьявола покидает его тело… чтобы найти новый сосуд. Чтобы вновь ждать своего часа. Зло всегда находит лазейку, в этом оно похоже на тёмную воду, утекающую сквозь пальцы. В Аду всегда холодно, и шёпот призраков и демонов, шипящий и ледяной, заползает в сознание. Поначалу он сводит Майкла с ума. Когда он погиб под колесами машины Мэллори, он очнулся здесь, в тёмной комнате, полной ночных кошмаров. Ему было страшно, он плакал и отказывался принимать свою смерть. Он не понимал, что происходит. Он хотел вернуться домой. Но дома у него больше не было. Майкл рыдал от боли, как ребёнок, которым он и был, злился, бился о стены и умолял выпустить его, кричал от картин, что вспыхивали в его сознании, но ничего не мог сделать. Он был один, во тьме и наедине с деяниями, которых предпочел бы не знать и не видеть. И Майкл всё ещё не понимал, кто он такой. Что он такое. Здесь, в Аду, он не сын Дьявола больше. Но что-то внутри него кроется, таится, процарапывает выход наружу. Стены удерживают это «что-то». Липкая тьма и шёпот кажутся пыткой. Майкл прошел все стадии: он отрицал свою смерть, он злился и пытался что-то изменить, как-то выбраться. Он мучился, снова и снова обреченный лицезреть свою жизнь. С разных точек зрения, с разных перспектив, но одно оставалось неизменным: никто, хоть как-то пересекавшийся с ним в видениях неслучившегося будущего, не видел в нём Майкла Лэнгдона. Он был Антихристом обещанным, он был предметом поклонения и инструментом для достижения цели, он был чудовищем и Зверем, он был обожаем и ненавидим. И никогда не был собой. А ещё Майкл знает, что Дьявол учёл свои ошибки. Нового Антихриста зовут Дейвин Кэмпбелл, и его родители закопаны на заднем дворе собственного дома, хотя официально считаются пропавшими без вести. Майкл наблюдает за ним с самого рождения, и в этом — тоже его наказание. Дейвин совсем другой. Он растет в любящей семье, и его родители пытаются помочь, но в день, когда он разрывает своей няне горло голыми руками, Антон Шандор ЛаВей находит его. Знать, что мисс Мид, заботившаяся о нём в его будущем, как о сыне, видела в нём только орудие дьявольской воли — больно. Видеть, как она точно так же возится с другим ребёнком-Антихристом, — пытка. И, хотя Майкл, погибший на дороге, понятия не имел о Мириам Мид, в Аду он узнал обо всём. — Никто тебя не любит, — шепчут на ухо демоны. — Ты никому не нужен, и ты заперт здесь вечность. Время идёт. Оно тянется, заполненное тьмой и видениями, и Майкл перестает ощущать его. Душа взрослеет, и чем больше он погружается в видения собственной и чужой жизни, тем больше понимает: ничего не закончено. Это Уроборос, бесконечно пожирающий собственный хвост. В конце концов, не остается ничего. Ни злости, ни боли, ни ненависти. Дьявол сочиняет для него новую пытку, Майкл уверен в этом, хотя и не знает, что ещё может причинить ему боль. Но его «отец» изобретателен. Он что-нибудь придумает. Она приходит вовремя — та ведьма, что убила его. Она приходит в момент, когда Майкл смиряется с тем, что случилось, и с тем, что уже не случится. Её зовут Мэллори, её лицо впечатано в его память, выжжено огнем. Она приходит за помощью, хотя сама ещё не осознает этого. Рядом с ней что-то, что глубоко в Майкле закопано, рвется наружу, воет и умоляет отпустить. Судьба иронична: теперь Майкл Лэнгдон ведьмам нужен, даже если они этого не признают. Он нужен им, чтобы уничтожить Антихриста обещанного, уже готового войти в полную силу, и времени у них немного. Но Майкл достаточно был пленником в Аду, чтобы стать им у Ковена. Чтобы они снова считали его чудовищем, не зная, какой путь он прошел и какой мог пройти. Все его воспоминания, вся его боль и все знания о том, что было и будет, обрушиваются на неё. Майкл знает, что ведьма не хочет видеть в нём человека, не хочет видеть кого-то больше, чем монстр. Возможно, он бы тоже не хотел. Но правда не бывает черной или белой. И Мэллори вернется. Он бы тоже вернулся. — Ты думаешь, она спасёт тебя? — шепчут-нашептывают ему демоны, отцовские прислужники. — Она использует тебя, как пользовали все, ты никому не нужен, и коротать тебе вечность среди тьмы. Другой сделает то, что ты не смог, другой станет Новым Адамом этого мира, другой обратит его в пепел и прах, а ты будешь смотреть и ничего не сможешь сделать. Твой мир обречен. Майкл ничего не отвечает этим теням, холодными руками хватающим его за плечи. Он ждёт. И Мэллори возвращается. Ступает по коридорам его адской темницы, зная, что силы её на исходе. Зная, что чары могут не сработать, хотя она — ведьма сильнее, чем прочие. Сильнее даже, чем та самая Корделия Гуд. И тени тянут к ней когтистые лапы. — Ты пришла, — Майкл смотрит на неё и видит, что на лице Мэллори больше нет отвращения и ненависти. Но нет и жалости, которая ему не нужна. — Обнаружила все ответы? Он знает, что не обнаружила. Ни у кого нет всех ответов. И, хотя он больше не мальчишка, но всё ещё не знает, кто он такой. Всё ещё не понимает, что за сила клубится в нём, царапается и рвется наружу. В том будущем, которое уже никогда не произойдет, именно Мэллори, забывшая о своей ведьмовской природе, говорила ему, что внутри неё что-то пытается прогрызть свой путь наружу и выбраться. Что-то забытое. И теперь Майкл понимает, что она имела в виду. Хочет ли он помогать ведьмам? Когда-то они ненавидели его настолько, что убили его ребёнком, не осознающим ни своей природы, ни самого себя вообще. И, приди Мэллори к нему раньше, он никогда не принял бы её ладони. Было слишком больно, обидно и страшно. А потом — мучительно. А теперь — никак. Понимание пришло рука об руку с пустотой. Но Майкл знает, что хочет выбраться. Хочет отыскать себя. Здесь, в Аду, он находится не потому, что сделал что-то плохое, а потому, что Дьявол жаждет наказать его за поворот в его планах на Апокалипсис и человечество. Сам Майкл не успел совершить ни одного поступка, который был бы его собственным. Его волей. — Не все, — отвечает Мэллори. Голос у неё хрипловатый, не сочетающийся с её хрупкой фигурой и тонкими чертами лица. — Я хочу, чтобы ты мне помог. — Тебе или Ковену? — Майкл знает, что она скажет. Ему нет нужды снова напоминать, что Мэллори убила его ребёнком, он видит, как от мысли об этом у неё на глазах выступают слезы. Он знает, что ей больно и стыдно, и она понимает, что всё было зря. Он это понимает тоже. И — к черту — кажется, у него есть шанс выбраться из этого Ада. Понять, кто он такой теперь, когда Сын Дьявола покинул его тело. Найти свое место. Получить второй шанс. — Ты тоже часть этого мира, — Мэллори сжимает губы. — Ты был Антихристом. Ты знаешь… — Нет, — Майкл прерывает её. Он хочет сразу расставить все точки над и. — Дьявол сделал работу над ошибками. Всё будет иначе. «И, быть может, отец даже сочинит инструкцию для своего нового сына» — Как? Тени пытаются задержать её, когда Мэллори входит в его темницу, садится напротив. Майкл отчетливо видит, что в ней есть тьма, но свет в её душе всё равно сильнее, и, против его воли, ему хочется прикоснуться к этому свету. Он обожжется, он знает. — Твоё время на исходе, — Майкл видит, что у неё из носа вытекает струйка крови. — Если ты останешься дольше, то запрешь себя здесь навсегда. Он должен бы попросить её взять его с собой. Такой сильной ведьме, как Мэллори, это под силу. Но Майкл не просит. Он видит, как липкая тьма засасывает её, и в последний момент Мэллори хватает его за руку. — Давай! — кричит она. — Это последний шанс! Майкл не знает, что в тот миг перевернулось у неё в голове. Или что-то перевернулось ещё раньше. Быть может, она поняла, что не сможет использовать чары бесконечно, а времени до восхождения нового Антихриста осталось немного, и мир скоро вновь заполыхает в огне и захлебнется пеплом. И если ведьма предлагает тебе возвратиться из Ада, то лучше сдохнуть, пытаясь. Майкл сжимает ладонь Мэллори и соскальзывает в вязкую тьму вместе с ней. Демоны воют им вслед.