Тень в тени теней

ГЛАВА ПЯТАЯ, где читатель узнаёт, какие мысли могут навеять старые колдографии и чрезмерная популярность, а также что будет, если вынудить дурака проявить инициативу       Рубеус Хагрид сидел за столом и, высунув кончик языка от усердия, наклеивал в обтянутый бархатной бумагой альбом колдографии, неопрятной кучей лежавшие рядом на столе. Если бы лицо великана не заросло бородой по самые глаза, там легко читалось бы недовольство. И даже не картонные прямоугольники, которые постоянно норовили выскользнуть из пальцев, были тому виной. И не слишком маленькая для его пальцев бутылочка клея. Лесника терзало недоумение.       «И чего все носятся с этим мальчишкой, как драхониха с яйцом? — ворчал он себе под нос. — Даже Дамблдор. Не, он, конечно, человек великий — всё знает. Но чего с парнем тешкаться? Неладно это для парня-то, чай, не девка! Дамблдор, он добрый. Слишком добрый, наверное. Но тут, по-моему, перебор вышел. «Хагрид, подружись с мальчиком! Хагрид, у мальчика никого нет, ему одиноко!» Ток вот, не нужна ему моя дружба. Плевать он на меня хотел. Ему вообще ничья дружба не нужна! Все думают: Хагрид — это так, дурачок лесной. Ан, нет. Я всё вижу. Где-то даже побольше Дамблдора!»       Лесник, словно испугавшись собственных крамольных мыслей, воровато огляделся, плюнул на измазанные клеем пальцы и вытер их о полу видавшей виды куртки.       «Хотя, Дамблдор великий волшебник, Ему-то, конечно, виднее, — снова забормотал полувеликан. — Но и я — не дурак. Что ж мне, не видать, с какой рожей этот парнишка тут кексы катал? И как на меня посматривал. Да, у меня куртка не от Таттинга. И чё? В какой ещё прикажете по лесу шастать да за зверушками приглядывать? А там и не заметишь, как измажешься. Что, каждый день постирушки устраивать?»       Хагрид придавил пудовым кулаком очередное колдофото и досадливо сплюнул. Вместо того, чтобы приклеиться к странице, картонный прямоугольник прилип к его коже. Осторожно отодрав прилипалу, полувеликан вернул картонку на место и мученически посмотрел на внушительную горку колдографий.       «Сам виноват, болван! Зачем набрал столько-то?!»       Вина, действительно, в какой-то мере лежала на самом леснике. Когда вчера Дамблдор отправил его в банк с очередным поручением «собрать для Гарри Поттера альбом с фотографиями родителей», Хагрид, как обычно, постарался выполнить задачу со всем старанием. Он потратил часа полтора, пока перерыл все полки с чарами расширения, куда, после смерти старших Поттеров, кое-как свалили сохранившиеся вещи. Хаос, царивший в ящиках и коробочках, ничуть не удивил лесника. Это было обычной практикой для старых родов, если наследники оказывались по какой-то причине не в состоянии разобраться с наследством, а дом закрыть намертво невозможно: мало ли, кто и что хранит, например, на каминной полке или в шкафу с посудой. От жилища Поттеров осталось слишком мало, чтобы это можно было закрыть, а Гарри Поттер, осиротевший в полтора года, разобраться, разумеется, был не в состоянии. Вот опекунский совет и свалил в семейный сейф всё, что не успели растащить на сувениры. — Ну, что мешало мне взять десяток и на том успокоиться?! — глухо выругался Хагрид, отдирая от пальцев очередную колдографию. — И альбомчик был бы поменьше, самое то в школьной сумке носить. Или вообще пяток! И кошелёчек такой с прозрачными ячейками для жилетного кармана. И никакого клея! Фу! Клык!       Пёс, решив разобраться, чем таким полдня занимается хозяин, сунул мокрый нос на стол, перевернув баночку с клеем. Отогнав собаку, Хагрид с тяжёлым вздохом снова сел. С колдографий на него смотрели смутно знакомые лица: школьники, девушка и парни, только недавно эту самую школу закончившие, девушка с младенцем на руках. Лесник знал их. Вот только основательно подзабыл.       Он не первое десятилетие работал в Хогвартсе, и за это время мимо него промчались сотни подобных лиц. Они пытались пробраться в Запретный лес за какими-нибудь ингредиентами, или просто нервы себе пощекотать. А леснику приходилось их отлавливать и пинками гнать обратно в школу. Он старался не сообщать профессорам о подобных историях, считая их собственным недосмотром. Но благодаря этому за ним закрепилась слава своего в доску недалёкого дядьки, который верит любым, даже самым идиотским объяснениям. Из года в год разномастные недоросли вваливались к нему в избушку со своими детскими проблемами и скучными разговорами. Они брезгливо или насмешливо косились на скромное убранство избушки, но не чурались прихватить «на память» несколько волосков единорога или редкую травку. Однако никому из них не пришло в голову задуматься, а почему это Хагрид живёт один и на отшибе. Все списывали это на особенности работы лесника. Но всё было гораздо проще: людям Хагрид предпочитал животных. Впрочем, предпочтения великана никогда никого не волновали.       Вот и вчера ему пришлось тащиться в Лондон, трепыхаться в проклятой банковской тележке и смотреть, как брезгливо морщат носы гоблины. Они ни на минуту не оставляли его одного, словно всё время поджидали, когда же он сунет в широкий карман горсть чужого золота или прихватит ещё что-нибудь.       Лесник покривился от неприятных воспоминаний и снова взялся за альбом. Раз Альбус Дамблдор считает, что так надо, значит, так надо. — Великий человек — Дамблдор, — пробормотал полувеликан, отодвигая банку с клеем подальше от Клыка.

***

      Взъерошенная сова спланировала чётко в тарелку, в которую Гарри как раз собирался опустить ложку. Брызги подлетели во все стороны, уделывая не только самого мальчика, но и склонившуюся над книгой Гермиону, невнимательно жевавшую тост. Судя по недовольным вскрикам, досталось и ещё кому-то.       Гарри заскрипел зубами и, кое-как подавив недостойное желание свернуть негодной птице шею прямо здесь, принялся отматывать записку. Раздражённо поджимая губы, Гермиона очистила от клякс тыквенного супа сначала книгу, а потом свою мантию. — Ну, вот, опять! — проворчал мальчик себе под нос, когда она удаляла пятна с его одежды. — Что там? — машинально спросила Гермиона.       У неё в голове ещё крутились мысли о только что прочитанном, и на внешние раздражители она реагировала несколько заторможенно. — Опять Хагрид, — буркнул Гарри, понизив голос. — Что ему только от меня надо?! — Видишь ли, Гарри, — заговорила девочка тем учительским тоном, за который её уже успела возненавидеть половина первокурсников. — Дело не в Хагриде. — В смысле? — В смысле, что не только ему от тебя что-то надо, — со вздохом убрав книгу в сумку, пояснила Гермиона. — Может быть, ты не заметил, но ты — герой магического мира, и всем что-то от тебя надо. — Так уж и всем, — фыркнул Гарри. — Хорошо, — не стала спорить девочка. — Не всем. Но многим. Из профессоров на тебя постоянно зыркают Квиррелл, Снейп и сам Дамблдор. Уизел всеми силами набивался в друзья. Ты сам говорил, что их семья тебя ещё на вокзале стерегла, а я думаю, что история с туалетом тоже призвана вас подружить. Хагрид, вот, в гости зовёт в очередной раз. Много ты знаешь взрослых, которые так настойчиво хотят подружиться с одиннадцатилеткой? Я бы заподозрила его в нездоровых наклонностях, но других «друзей» нашего возраста у него нет и не было. — Погоди, погоди! Не так быстро! — замотал головой Гарри. — Откуда ты знаешь, что не было? Он моих родителей знал. Кажется… — Не знаю, что там тебе «кажется», а я, как бы между делом, уточнила у мадам Пинс и мадам Помфри. Хагрид — одиночка, и близких друзей у него никогда не было. А знал… Да он почти пятьдесят лет тут работает. Мало ли, кого он знал. Может, даже, — Гермиона понизила голос, — и Волдеморта знал. Я слышала, он тоже в Хогвартсе учился. — По крайней мере, палочку этот гад, вроде, там же, где и мы, покупал, — нахмурился мальчик. — Мне что-то такое плёл продавец волшебных палочек. Жаль, я его плохо слушал. — В том-то и есть твоя проблема, Гарри, — хмыкнула девочка. — Ты плохо слушаешь. И дурацкая книжонка с любовными зельями, которую ты на вокзале нашёл, тоже из этой области… Ах, да. Был же ещё Малфой, который тебя по всему составу искал, чтобы свою дружбу предложить. — Да не, — отмахнулся Гарри. — Я с его отцом ещё в Косом переулке познакомился. Он нам с тётей помог книжки подобрать и сундук к выходу доставить. А потом… — Да, да, продолжай, — ехидно вставила Гермиона. — Значит, глава попечительского совета Хогвартса, богатый чистокровный лорд и, как шепчутся по углам, известный маглоненавистник случайно ошивался в книжном магазине, помог твоей тёте-магле собрать книжки, а потом потащил ваш сундук через весь переулок… Я ничего не пропустила? — Хмм… Когда ты вот так говоришь, действительно, странно звучит. Но мало ли, какие случайности бывают. И потом, про меня тоже много чего говорят, но это же не обязательно правда. Может, не такой уж он и маглоненавистник, как о нём болтают. Он потом ещё мне помог этот чёртов чемодан в вагон Хогвартс-экспресса затолкать. Вообще, очень приятный человек. Я даже, пока про эту тупую войну факультетов не узнал, думал, что, возможно, стоило бы на Слизерине оказаться… — Там, где гарантированно должен был бы оказаться сын лорда Малфоя, случайно наткнувшийся на тебя в поезде и из чистых альтруистических порывов предложивший тебе дружбу, — ангельским тоном уточнила Гермиона. — Представляешь, как бы удивился папа, познакомившись с новым другом своего сыночка. Так и вижу, как он всплёскивает руками в немом изумлении: «Ой, так это же тот мальчик, которому я помогал чемодан нести! До чего же тесен мир!» — Ладно, ладно, — фыркнул Гарри, — не язви. Согласен. Слишком много случайностей. Одни на Слизерин толкали, другие на Гриффиндор. Не зря же у Уизела фото моих родителей оказалось. А он как раз о львином факультете мечтал. — Решать, конечно, тебе, — качнула буйными кудряшками девочка, — но я бы на твоём месте всё-всё о себе прочитала, чтобы знать, от кого и чего можно ожидать. Книги — замечательные источники информации… — Ха! Видел я эти источники информации, — перебил Гарри и «мультяшным» голосом процитировал. — Гарри Поттер. Мальчик, который выжил. Почему он выжил? Все версии под одной обложкой… Первые пять я прочитал и поржал, ещё пять — обозлился, а на пятнадцатой мне захотелось прибить автора. Как тебе вариант: Волдеморт умер от раскаяния, когда попытался убить маленького миленького меня?! Вот так: убивал, убивал, родителей моих убил, урод, а на мне вдруг — бах! И раскаяние настигло. И сразу наповал… Да так, что от него даже трупа не осталось! — Согласна, версия идиотская. Это где ты такого бреда начитался? — Да так, прислали, — мальчик скривился и непередаваемым тоном проговорил. — Поклонники. — Поклонники? Какие ещё поклонники? — насторожилась Гермиона. — А я откуда знаю. Сова принесла пакет, адресованный мне. Там эта идиотская книжка и подпись: «От автора и преданных поклонников». Кстати, хорошо, что ты напомнила. Я хотел этой ненормальной написать, что… — Как ты вообще можешь быть таким беспечным?! — внезапно взорвалась девочка. Гарри вздрогнул, и даже вечно витающие в каких-то своих интеллектуальных облаках райвенкловцы начали оборачиваться. — Я, конечно, понимаю, что защита школы вряд ли пропустит что-то действительно опасное… — Да? — Ты и об этом не знал?! Тогда как ты вообще рискнул взять в руки что-то, присланное неизвестно кем и непонятно зачем?! Думай, что хочешь, а я иду к старосте!       Округлив глаза, мальчик наблюдал, как подруга вылезла из-за стола и направилась к говорившей о чем-то со старшекурсниками Эльзе. — Э… Гермиона! — опомнился он, но девочка даже головы не повернула.       Глядя, как меняется лицо миниатюрной старосты в процессе разговора, Гарри невольно вжал голову в плечи. «Ну, сейчас начнётся…» — подумал он и не ошибся. — Где книга? — ледяным тоном спросила Эльза. — В спальне, — буркнул Гарри. — Могу принести. — Пошли, — приказала та.       Мальчик вспомнил бардак, оставленный утром на собственной постели, и поёжился: — Может, после уроков? Опоздаем… — До уроков ещё полчаса — успеете.       Гарри вздохнул и поплёлся в башню, сопровождаемый, словно конвоем, подругой и старостой. Проходя мимо стола Гриффиндора, он заметил, как хихикает Уизли, показывая в его сторону пальцем.       Книга никаких сюрпризов, кроме извращённой фантазии автора, не содержала. Эльза проверила её и так и эдак, но так ничего и не обнаружила. — Ну, вот, — с облегчением, удивившим его самого, проворчал Гарри. — А вы панику подняли.       Зря он это сказал. Мальчик моментально понял свою ошибку, едва увидел, как синхронно насупились девушки. Гермиона даже кулаки в бока уткнула, ни дать, ни взять, мамаша, собирающаяся отчитать нерадивого отпрыска. Эльза же, по росту едва перегнавшая первокурсницу, внушала едва не священный ужас. — Знаешь, какое отделение занимает пятый этаж больницы святого Мунго? — прошипела она.       Гарри помотал головой — Недуги от заклятий. А знаешь, почему там уже несколько раз накладывали новые чары расширения пространства, и поговаривают о том, чтобы занять ещё один этаж?! — Э… — Потому что, — процедила Эльза, — на свете слишком много дурачья вроде тебя! Они лезут туда, куда их не звали, хватают руками всё подряд и вскрывают непонятные посылки от незнакомцев. А если бы там было какое-нибудь проклятье?! — А что, проклятья можно посылать по почте? — опешил Гарри. — У-у-у-у… — взвыла Гермиона. — Как ты вообще оказался на Райвенкло?! Здесь основная характеристика — умение думать! — А ты вообще молчи! — резво развернулась к девочке Эльза. — Думаешь, если выучила все учебники за первый курс, то сразу стала умнее Ровены и можешь всем подряд лукотрусов на уши вешать? Кто, никому ничего не сказав, полез в неработающий туалет, наслушавшись тупиц Уизли? Не знаешь, что ли, что эти идиоты без глупых шуточек жить не могут. И если они позволили себя подслушать, значит, хотели, чтобы их подслушали! Зачем им это могло понадобиться, объяснять надо? Или вспомнишь, что здесь основная характеристика — умение думать?!       Пристыженная Гермиона, красная, как варёный рак, старательно разглядывала коврик у себя под ногами. Гарри чуть не рассмеялся, так потешно это выглядело: копна кудряшек, из-под которой виднеются только лоб и алеющие уши, но вовремя вспомнил о присутствии старосты и закусил губу. Та, между тем, подробно рассказывала, к чему приводит волшебников незнание элементарных чар и отсутствие здорового чувства самосохранения. В процессе этой лекции Гарри подумал, что ничего страшного в пропущенном завтраке нет, да и про обед лучше забыть. — В общем, так, — завершила свою гневную тираду Эльза. — В библиотеке возьмёте книгу «Как распознать сокрытое». Первые несколько глав как раз о проверке почты. Вот их-то и прочитаете. И потренируете. Если что-то будет не получаться, спросите у меня. Перед каникулами покажете, что у вас получилось. А до тех пор всякую непонятную почту руками не трогаем, а зовём меня. Ясно? — Ясно, — в один голос отозвались друзья.       И так же в один голос облегчённо выдохнули, когда староста, бормоча что-то про глупых первокурсников и нездоровую тягу к самоубийствам, ушла. — Мда… — протянул Гарри. — Пошли, что ли, на урок? Лично у меня аппетит пропал надолго. — Угу, — буркнула Гермиона. — Я только в библиотеку заскочу. Хотя, нет — опоздаем. — К Бинсу? — с сомнением качнул головой мальчик. — А чем профессор Бинс хуже других преподавателей? — сварливо уточнила девочка, подталкивая друга к двери. — Если он уже умер, это не значит, что к нему надо опаздывать. Вдруг как раз сегодня будет тема, которая попадётся нам на экзаменах? — Ага, — хмыкнул Гарри, всё-таки закидывая на плечо ремень школьной сумки. — О гоблинских восстаниях. Как в прошлый раз. И в позапрошлый. И поза-поза-позапрошлый… И всё равно я не способен запомнить их идиотские имена: Гробрук Горбатый и Гавнюк Ностатый. — Там был Главнюк! Главнюк Носатый! Неужели так трудно запомнить? — невольно ухмыльнулась Гермиона. — Иди уж, мальчик-который-поза-поза-позабыл про гоблинские войны… — Позабыл, — скорчил недовольную гримасу мальчик. — И век бы не вспоминать! Вот как они мне в жизни пригодятся, эти горбатые-носатые? — Ещё как пригодятся. И в очень близкий отрезок жизни. А именно, на экзаменах! — отрезала Гермиона и решительно зашагала по коридору. — А в библиотеку можно и после уроков сходить. Заодно и с домашними заданиями разберёмся. — О, да… Всю жизнь мечтал… Я, вообще-то, собирался после уроков к Хагриду зайти. — Да? — девочка так резко затормозила, что Гарри чуть не врезался ей в спину. — Зачем? — Хочу понять, что ему от меня надо. — И зачем? Какая тебе разница, что ему от тебя надо? Это же не тебе надо, — резонно возразила Гермиона. — Не хочешь — не ходи, — насупился мальчик, слегка обидевшись.       Идти в избушку на границе Запретного леса одному ему не хотелось — мало ли, но и объяснять подруге, что так и не выбросил из головы мысли о леснике-грабителе, тоже не соблазняло. Как и говорить о том, что ему очень хочется вывести бородатого великана на чистую воду и доказать всем окружающим, что он не только мальчик-с-авадонепробиваемым-лобешником.       К счастью, прозвенел звонок, и Гермиона, тут же выбросив из головы и лесника, и любопытство друга, побежала к классу. Гарри пожал плечами и гораздо спокойнее последовал за ней.

***

      Гарри медленно переворачивал страницы альбома, рассматривая незнакомые лица. Хагрид возился у очага с вёдерным чайником, словно давая пареньку возможность сполна насладиться драгоценным подарком и преисполниться благодарности к дарителю. Но мысли мальчика были далеки от благодарности. Смутно знакомые лица родителей, которые он порой и найти-то не мог на групповых снимках, вызывали только неприятную тоску и горечь обиды.       Он провёл пальцем по фигурке смеющейся рыжеволосой девушки. Она хохотала, закидывая назад голову, а на переднем плане боролись два парня, которых и мужчинами-то назвать язык не поворачивался. Зато где-то за спинами этой компании в полумраке виднелась детская кроватка. Но как Гарри ни присматривался, себя он на снимке не находил. То ли спал, хотя «борцы» наверняка подняли несусветный шум, то ли вообще отсутствовал.       «Интересно, куда девали меня, когда уходили воевать с Волдемортом? — вдруг подумал он. Клык снова сунул слюнявую морду мальчику на колени, и тот, криво усмехнувшись, попытался отпихнуть пса. — Я им, наверное, казался таким же назойливым и слюнявым, как эта псина. Как же… Геройствовать мешаю, няню искать надо!» — Собачек любишь? — тут же поинтересовался Хагрид, по-своему истолковав эту ухмылку. — А? Д-да, — буркнул Гарри, моментально припомнив отвратительных бульдогов тётушки Мардж, которые постоянно висели у него на пятках.       Он сунул альбом с фотографиями в школьную сумку и поднялся. — Уже уходишь? — всполошился лесник. — Ну, да, — мальчик пожал плечами. — Уроков много. И вообще… — Когда у вас поспокойнее? — великан тоже встал, едва не треснувшись макушкой о низкую балку. — Я тут хотел тебе кое-что показать. Ну… Э…       Хагрид сбился, мысленно прокляв Дамблдора с его мудрёными заданиями: «Вот как можно подружиться с этим мальчишкой, если он не то, что дружить — разговаривать не хочет?!» — Я не знаю, — снова пожал плечами Гарри, бочком продвигаясь к двери.       Старые колдографии и сопутствующие размышления настроили его на меланхоличный лад, и желания выяснять, что там такое затевает лохматый лесник, несколько поубавилось. «Родители уже догеройствовались! — мелькнула в голове непрошенная мысль. — А я обещал тёте ни во что не вмешиваться!» — А ты подумай, — постарался улыбнуться Хагрид. Снова докладывать директору о провале очень не хотелось. — Я тебе такое покажу — закачаешься!       Уверенность Гарри слегка поколебалась: вдруг грабитель сейчас признается, что такое стащил из Гринготса? — Вот ты собачек любишь! — продолжал соблазнять заметивший его колебания лесник. — А я тебе такую собачку покажу, каких ты никогда не видел! — Э… — опешил мальчик. — Ну, да. Хорошо. Когда-нибудь. — А давай прямо сейчас! — воскликнул Хагрид.       Леснику очень не хотелось снова увидеть недовольную мину директора. Слишком уж часто в последнее время он смотрел именно так: разочарованно и грустно. А мысль, что Дамблдор может окончательно разочароваться в своём последователе и перестать ему покровительствовать, а то и вовсе попросить с места лесничего, вгоняла Хагрида почти в панику. Влюблённый в Запретный лес и его зубастых обитателей, полувеликан пребывал в непоколебимой уверенности, что претендентов на его замечательное рабочее место огромное количество, и только доброе отношение директора позволяет ему оставаться в своей избушке и возиться с очаровательными зверушками. — Ну, давай, — с сомнением протянул Гарри.       Пока он так и не научился отказывать взрослым, о чём сейчас сильно пожалел. Лесник таких нюансов не заметил и, лучась энтузиазмом, буквально потащил мальчика к замку. — Посмотришь на Пушка — влюбишься в него сразу, — гудел Хагрид, пока они шли узкой тропинкой к задним воротам замка. — Только ты имей в виду — рассказывать кому-то о нём нельзя. Это большой секрет. И не мой, а самого Дамблдора! Великий человек Дамблдор! А без моего Пушка обойтись не смог. Оно и верно. Колдовство, оно, конечно, хорошо, но его обмануть можно. Развеять или ещё как. А Пушка не обманешь, шалишь!       «Ну, да, — ворчал про себя Гарри, уже давно пожалевший, что поддался порыву и вообще ответил на приглашение полувеликана. — Великий Дамблдор. Сам Дамблдор… Задолбали уже этим Дамблдором! Что ж этот великий сам не прибил Волдеморта. Гриндевальда же, вроде как, победил?» — Вот! Пришли! — довольный возглас Хагрида вывел мальчика из задумчивости.       Полувеликан провёл его каким-то потайным ходом, потому неудивительно, что они никого не встретили по дороге. Но ход-то закончился, а вокруг всё так же не было ни души. Гарри с недоумением оглядывался по сторонам, понимая, что чёртов грабитель затащил его в тот самый запретный коридор на третьем этаже. «Он, что, хочет, чтобы меня исключили?!» — возмущённо подумал мальчик и уже хотел было развернуться к лестнице, как лесник с видом фокусника распахнул ничем не примечательную дверь и втолкнул его в какую-то комнату.       Глухой рокот, в котором с трудом можно было опознать собачий рык, заставил Гарри судорожно схватиться за очки, повисшие на одной дужке от толчка. Рядом обнаружилась здоровенная лапа. — О-о-о… — выдохнул он, попятившись. — Смотри, какой хорошенький, — с умилением проговорил Хагрид.       И тут Гарри заорал во весь голос, наконец рассмотрев этого «хорошенького». В метре от него стоял гигантский пёс, заполнивший собой весь коридор от пола до потолка. У него было три головы, три пары вращающихся безумных глаз, три носа, нервно дергающихся и принюхивающихся к незваным гостям, три открытых пасти с жёлтыми клыками, из которых верёвками свисала слюна.       Даже не потрудившись развернуться, мальчик спиной вперед отскочил обратно к двери, каким-то чудом обогнув великана и, всем телом ударившись об косяк, вывалился в коридор. Запнувшись за порог и плюхнувшись на пятую точку, он, живо перебирая руками и ногами, стал отползать к противоположной стене. — Гарри! Куда ты?! — обалдел лесник. — Не бойся! Он хороший! Ему надо только песенку спеть! — Песенку? — кое-как поднявшись на ноги, мальчик почти кричал. — Песенку?!       За спиной полувеликана в закрывшуюся дверь билось что-то тяжёлое. Да так, что вздрагивал пол. — Ну, да, — развёл руками Хагрид, явно не понимая, в чём проблема.       Гарри молча развернулся и, прихрамывая, пошёл к лестнице. «Да чтоб я… Ещё раз… — бормотал он себе под нос, перемежая обрывки фраз ругательствами, слышанными когда-то от Дадли и его дружков.       Десять минут спустя Гарри рассказывал о «хорошеньком пёсике» Гермионе, параллельно швыряя в распахнутый зев чемодана одежду и школьные принадлежности. — До каникул доживу, и «пока, пишите письма»! Ты бы видела этого монстра!       На робкое предложение ошалевшей от новостей девочки обратиться к старосте Гарри только нервно рассмеялся. — Этого «пёсика» туда поселили по приказу директора! Какая староста тут поможет, а?!

Голос за кадром

      Должен признать, старик оказался сильным противником. Мало того, в отличие от меня у него было достаточно идейных последователей и просто знакомцев везде и всюду. Мне же оставались только чистые манипуляции да логика.       Нет, противники политики старого паука существовали, и мне они были известны. Но вот чтобы заставить их выступить против него в открытую, требовалось больше, чем простые шепотки за портьерой, подмётные письма и скандальные статьи в газетах. Это я понял очень быстро, едва попытался разобраться с деятельностью Дамблдора в кресле верховного чародея Визенгамота.       Уже одно то, как легко и без всяких доказательств осудили последнего представителя древнего рода Блэков, говорило о многом. И самое главное, что попросту ославить старика в зависимости от обстоятельств либо слишком добрым для судьи, либо слишком жестоким для педагога у меня не получалось. Никого не интересовало, добрый он или нет. Дамблдор прочно окопался на постаменте «Великого светлого», и чтобы сковырнуть его оттуда, требовалось нечто большее, чем старые, всеми забытые приговоры.       А пока я топтался на месте, старик семимильными шагами приближался к той границе, после которой его вообще невозможно будет сдвинуть. Всеми силами он старался заполучить любовь и почитание Мальчика-который-выжил. Конечно, я хорошо подпортил ему климат, примирив мальчишку с родственниками и разбудив в нём зачатки здравого смысла. Но водичка, как известно, камень точит, а на водичку старый паук не скупился. Тут тебе и россказни о геройских родителях, почитавших великого светлого, и страшилки о Слизерине и чистокровных, душещипательные фотографии и прочая психологическая муть на неокрепшие детские мозги…       Я скрипел зубами и злился, не имея возможности действовать в открытую, а старик один за другим пробовал разные методы приручения мальчишки. И самое поганое, я так и не понял до конца, зачем ему это нужно. Вырисовывались две версии, и обе одинаково имели право на существование. Впрочем, кое-что общее у них было: обе категорически не устраивали меня. День за днём укладываясь спать, я, как мантру, твердил слова, сказанные некогда Последней Гостье «А легко!» в надежде, что уж завтра-то… Но и на следующий день ничего не менялось.       Вот и в этот знаменательный вечер я сидел в кресле у камина и вполуха прислушивался к тишине в мальчишеской спальне. В своё время пришлось постараться, чтобы добыть слухач гоблинской работы. Не говоря уже о том, что он стоил мне едва не половину моего скудного наследства. Теперь же я подозревал, что очень сильно промахнулся с этой покупкой. Если я и узнавал какие-то новости, то с большим опозданием, когда что-то предпринимать было слишком поздно и оставалось только локти кусать, глядя вслед упущенным возможностям. «Лучше бы на эти деньги какого-нибудь частного детектива нанять, — в сердцах проворчал я. — Больше толку…» — Это кошмар! — прервал сеанс самобичевания звонкий мальчишеский голос. — Как это допустили в школе?!       Я подскочил, весь превращаясь в слух.       Полчаса спустя я уже спешно одевался, с трудом попадая в рукава: сова! Мне срочно нужна сова, и не одна! — Когда я говорил, что это будет легко, то и подумать не мог, что настолько! — ухмыльнулся я, вспоминая экспрессивный монолог мальчишки. — Ты попал, старик. У тебя был шанс, но он несовместим с инициативными дураками, а потому приказал долго жить. — Он не получка, не аванс. Он выпадает только раз. Шанс! — мурлыкал я, пустынным коридором шагая к совятне. — И вот, когда вы в двух шагах от груды сказочных богатств, он говорит вам: Бог подаст. Хитрый шанс…